Утро ветреное, в низколетящих облаках видны просветы. Перспектива штурма Иремеля хорошая. Я выхожу из густых зарослей на дорогу и рассматриваю склон горы в бинокль. Иремель на половину закрыт облаками. Справа хорошо просматриваются скалы на его отроге.
Иремель – в прошлом священная гора башкир. Башкиры поклонялись горе и никогда не ходили на нее. Учитывая средневековое почтение Иремеля местными жителями, Спицын в шутку предложил принести ему жертву. В жертву единогласно решили отрезать кусок сала и повесить его на сук березы.
Отправляемся в путь в десять часов. Дорога поворачивает круто вправо и по подножью медленно поднимается к середине массива. Каменные осыпи все ближе. Вырубка кончается. Предстоит шествие по лесной тропе. На ее начало указывает деревянная дощечка с надписью: «Б. Иремель». Ненадолго скидываем на землю рюкзаки, оглядываемся по сторонам. За спиной синеет величественный Зигальга с многочисленными осыпными вершинами. Пожалуй, это наиболее экзотический хребет на Южном Урале: на всем протяжении его гребень венчают скалы самых причудливых форм, склоны местами обрывистые, и длина внушительная – более сорока километров. Северную часть хребта представляет гора Поперечная (1389 м).
Тайга поражает нас своей дикостью. Высоченные лиственницы, ели и пихты обступили тропу, загородили свет. Свисающий со стволов и ветвей деревьев зеленый мох-бородач придает лесу сказочно – былинный вид. Подлесок бедный: в основном, здесь произрастают мелкие папоротники, хвощи, черничник. На тропе грязно и сыро, все больше встречается камней, поросших мхом. Димка шагает в кроссовках, а отец и вовсе босиком – закаляется. Переправляемся через речку, делящую Иремель на Малый и Большой. Вдоль ее русла тропа устремляется к вершине. С каждым метром идти становится тяжелее. Дышим учащенно, полной грудью. Через каждые 10-15 метров останавливаемся. Переживаю за одесситов: смогут ли подняться?
Лес редеет. Появляются горные поляны, затем – луга. Вокруг заросли кипрея и малины. Цветастым ковром расстилаются манжетки, цицербита, тысячелистник, кровохлебка, таволга, аконит. В отличие от североуральских собратьев, здешние ели и березы имеют обычные конфигурации, они просто значительно ниже аналогичных представителей лесов. У границы леса слева большое костровище туристов: в случае непогоды нам можно здесь обосноваться. В маленькой пихтовой рощице устраиваем свой штурмовой лагерь. Одесситы устали. Они на вершину не пойдут, а разведут костер, вскипятят чай, насобирают черники на десерт. Мы со Спицыным готовимся к восхождению: укладываем в малый рюкзак плащи, куртки, карты, спички, пачку сухарей, фотоаппарат, бинокль. Условились, если сегодня вдруг не придем, одесситы организуют ночлег и будут ждать нас до завтрашнего дня. Потом уже начнут поиски.
Древесная растительность полностью исчезла. Переступаем по тундровому ковру из оленьего мха, черничника, брусничника, шикши; местами дорогу преграждает цепкий стелющийся арчевник. Радует глаз голубой альпийский колокольчик. Перемен в хорошей погоде не предвидится. Купол Иремеля уже совсем близко, он свободен от облаков. Начинаем карабкаться по камням. Я первым поднялся до верхнего края осыпного склона. Впереди невысокий каменистый гребешок, обрамленный мшанной поляной. Тура на скалах не видно. Пересекаю поляну и поднимаюсь на скалы. Вот она – вершина, увенчанная множеством металлических эмблем и барельефов.
14.00. Я стою на второй по высоте вершине Южного Урала. 1582 метра. Иремель – в переводе с тюркского означает «седло героя». На самом деле: с севера усеченный конус горы своим видом напоминает конское седло. Главную вершину еще называют «Большой Кабан». Кабан – по башкирски «стог». Со стороны Тюлюка вершина действительно похожа на стог сена. Кстати, многие горы на Южном и Среднем Урале выглядят как стога или копны (вспомним гору названием Копна в истоке реки Сылвицы, или Копешка в хребте Нары).
Ветер, холодно. Под скалой надеваю лыжную куртку и поверх нее плащ. Жду Спицина. Через десять минут подходит Александр. Мы жмем друг другу руки. Радости нет предела. Пришла очередь фотографироваться. Спицын вставляет в «Зенит» кассету со слайдовской пленкой. Вначале снимаем на пленку окрестности, затем себя - по одиночке и вдвоем.
Панорама гор восхитительна. Совсем рядом – осыпи отрога Жеребчика, за долиной речки – четыре вершины Малого Иремеля. Особо впечатляет крайняя левая, с причудливыми скалами. На западе и юге целое скопище хребтов: Зигальга, Нары, Машак, Кумардак. Пытаюсь найти среди них знаменитую Яман-Тау, но она значительно дальше по расстоянию и, похоже, закрыта одним из указанных массивов. На севере чернеет Нургуш. Его главная вершина окутана шапкой облаков. Самая примечательная панорама в восточной стороне. Этот склон Иремеля, в отличие от западного, по которому мы только что поднялись, круто уходит вниз почти до самого подножья, где в заболоченной низине блестят на солнце два озерца. А за низиной стеной поднимается высокий хребет Аваляк с пикообразными вершинами в южной части (1291 м). Он то и впечатляет.
- Вот, где нужно делать восхождение! - восхищенно произносит Спицын.
Рассматриваем эмблемы. Многие из них посвящаются 60-летию присвоения комсомольской организации имени Ленина. Надпись на одной металлической доске, ввинченной в массив скалы, сообщает, что несколько лет назад коварная гора унесла жизнь туриста из Уфы.
В лагерь возвращаемся через 2 часа. Одесситы довольны нашей победой над вершиной, они с удовольствием предлагают нам чай с черникой. Мы делимся впечатлениями о восхождении, отдыхаем не более часа, а затем направляемся уже все вместе в сторону Малого Иремеля. Тропинка вьется среди камней и зарослей арчевника параллельно осыпному склону Большого Иремеля и монотонно спускается к перемычке, соединяющей два гигантских массива. С края плато Малого Иремеля вид на Большой наиболее грандиозный, так как отсюда ничто не мешает обозрению его мощной восточной стены. Сама вершина имеет форму конуса. Налюбовавшись картиной дикой горы, мы устремляемся к вершине Малого Иремеля. Тропа теряется в высокой траве, и приходится идти напрямик. Я с одесситами поднимаюсь на крайнюю правую вершину, полагая, что она главная. Спицын, щадя больную ногу, остается ждать нас внизу. Вышки почему-то не видно. Я рассматриваю в бинокль соседнюю вершину, на ней белеет тур. Оказывается главная та. Жаль. Спицын надел красный плащ, и мы при спуске легко ориентируемся на него.
Полакомившись брусникой, которой много на плато, продолжаем движение к границе леса, чтобы там заночевать. Спускаемся по длинному курумнику, где из под огромных валунов едва доносится журчание ручья.
- В Забайкалье есть подкаменные речки, которые тянутся на десятки километров, – сообщает Спицын. - Бывают случаи, что жаждущие умирают, так и не добравшись до воды.
В десять вечера организуем бивак. Воду для котелков с трудом находим в небольшой проточной лужице. Палатку ставим во влажном мху, под дно стелим полиэтиленовую клеенку. Кромешная темнота надвинулась незаметно. Вещи видны только в отблесках костра. А стоит отойти всего на несколько метров в сторону, и тебя поглощает мрак таинственной южноуральской ночи.