С трудом пробудившись от вчерашних мытарств, я первым делом услышал громкий говор спутников, сидящих у костра:
- Сегодня никуда не пойдем, а Анатолия пошлем в Тюлюк за сапогами.
Я вылез из палатки. Володя тотчас отошел в сторону. Спицын сердито уставился на меня
- Сделаем здесь дневку, а ты иди в поселок.
- Это что, бунт? - спросил я Спицына.
- Нет, люди устали.
- Как ты это все представляешь?
- А так. Мы отдыхаем, ремонтируемся, рыбачим…А ты тем временем бежишь в Тюлюк, покупаешь сапоги, продукты и затем возвращаешься. К вечеру вместе переправляемся через реку и следуем по возможности как можно дальше.
- Загнал ты нас вчера, Анатолий, - говорит Володя.
- Никого я не загонял, - отвечаю я с раздражением в голосе. - В конце концов, могли бы настоять оборудовать ночлег на Тюлюке. А в поселок мне все же придется сходить: сапоги нужны.
- Правильно, - согласились ребята.
Плотно позавтракав, я выхожу в путь с димкиным рюкзаком за плечами. Не успев отойти и сотни метров от лагеря, едва не напоролся на гадюку, которая, разморенная ласковыми солнечными лучами, важно разлеглась посреди дороги. Спешно возвращаюсь на стоянку.
- Позвольте, я в кедах не пойду, чуть было на змею не наступил, - решительно сообщаю я спутникам. - Сань, дай свои сапоги.
- Где змея, где змея? – затараторил Димка.
- Пойдем, покажу. - Я надел сапоги Александра и, вооружившись палкой, повел Димку и Спицына к тому месту, где должна была лежать гадюка.
Мы тихо подкрались к ее лежке, но самой гадюки здесь уже не было.
Дорога вначале пролегла вдоль берега реки, потом повернула в сторону и стала монотонно забирать в гору. Колея заросла хвощем. Похоже, ей давно не пользовались. На стволах высоких сосен часто встречаются многогранные стреловидные насечки для сбора сосновой живицы. По краям дороги масса муравейников. Скоро дорога стала разбитой старанием стада коров, превратившего ее своими копытами в какую-то грязевую полосу.
Шум работающей техники из поселка доносится все ближе, вдоль дороги стали часто попадаться покосы.
- Сколько до Тюлюка? – консультируюсь я у первых попавшихся мне встречных – мужчины и женщины, спешащих на покос.
- Километра полтора, - отвечают они.
- А магазин, не подскажете, как работает?
- В связи с уборкой сена – с семи вечера.
- Только сорок третий размер.
- Спасибо за информацию.
В Тюлюке торчать целых семь часов нет смысла. Возвращаться обратно - тоже смысла нет, далеко. Значит надо потратить время с пользой – еще раз поизучать близлежащие места. Прикинем. Хребет Бакты рядом, но он невысок и малоинтересен. Зигальга сравнительно недалеко, однако ее восточный, обращенный к Тюлюку склон, находится под зоркой охраной военных. Остается Малый Иремель? Что ж, наша группа поднялась на него в общей сложности за пять с половиной часов. Но мы шли медленно, обремененные тяжелой ношей за плечами. Значит, налегке я должен затратить времени намного меньше. Обратный спуск будет еще проще. Погода отличная, решено – на Иремель.
В час пополудни я выступаю из Тюлюка. По знакомой дороге добираюсь до вырубок на полчаса быстрее, чем было в прошлый раз. На встречу мне попалась группа тех самых москвичей, возвращающихся с вершины. Они покорили Иремель лишь накануне, заночевали на поляне у большого костровища возле границы леса. Старики и малые дети шагают бодро.
Тропинка, ведущая на Малый Иремель через лес, берет свое начало метров на сто выше той, по которой мы шли два дня назад. Она сразу поднимается в гору, так как расстояние до Малого Иремеля короче, чем до Большого. Возле речки расположились на привале туристы Дома пионеров из Челябинска. Они тоже держат путь к вершине. Приблизившись к плато, я не спешу сворачивать от основной тропы, намереваюсь, как можно больше набрать высоту. Достигнув края плато, я свернул на едва заметную в траве тропку, ведущую к вершине. Вскоре тропка привела к тундряным полям. Движение все сложнее из-за густого мха. Создается впечатление, что идешь по мягкой пуховой перине. Громада большого Иремеля теперь остается за спиной.
В 4 часа вечера я поднялся на главную вершину Малого Иремеля (1449 м). Дополнением к знакомому пейзажу по предыдущему восхождению стали вершины Большого и Малого Шоломов, венчающих южную оконечность хребта Зигальга. Их контуры похожи на шлемы древних воинов, тем самым, подтверждая истину, что в старину названия природным объектам просто так не присваивались. С вожделением набрасываюсь на чистейшую дождевую воду, скопившуюся в углублении камней, и пью, пью, пока живот не приобрел форму полусферы. Сбегаю с горы почти бегом, местами почти скатываюсь по грязевой жиже тропинки.
На подходе к Тюлюку меня нагоняет «Москвич».
- Садись в машину, парень, довезем, куда надо, - советует шофер.
- Спасибо. Я пешком, Тюлюк рядом, а иду к Нургушу, - отказываюсь я.
- Садись, садись, хоть до поселка подбросим.
Большинству людей, сидящим за рулем автомобиля, так и невдомек, что для кого-то пеший ход - не обуза, а, наоборот, осознанно необходимое действо, наиважнейшая составляющая ощущения радости бытия.
В магазине приобрел сапоги, как раз нужного, 43-го размера. Правильно сказали люди: других не было. Запасся хлебом, конфетами, сахаром, тремя банками рыбных консервов, плиткой шоколада. В завершении зашел на почту: отправил домой телеграммы, письмо в Одессу и бандероль с «лишней» одеждой Спицына, весом не более одного килограмма.
В лагерь возвратился до наступления темноты.
- Видели змею на том же месте, - спешит сообщить мне Димка. - Папа чуть не наступил ей на хвост.
Ребята славно отдохнули: понежились в палатке, искупались в реке, порыбачили. Наловили, правда, одних маляв - и то - вперед. Ужин богатый: грибовница, уха и смородиновый чай.