И я найду свой дождь, и буду пахать.
Я последовал совету Мистери. Я сделал операцию на глазах, и выкинул свои очки, раз и навсегда. Я заплатил за отбеливание зубов. И я записался в тренажерный зал и занялся серфингом – кардио-тренировка и способ загореть. В некотором смысле серфинг похож на съем. В одни дни ты выходишь на воду и ловишь каждую волну, и думаешь, что ты крут; в другие дни ты не ловишь ни одной хорошей волны, и ты думаешь, что ты – слабак. Но, несмотря на это, каждый день ты выходишь на воду, и ты учишься, и твой навык улучшается. И это то, что заставляет тебя идти в воду снова и снова.
Однако, я вошел в общество не только для того, чтобы переделать себя внешне. Мне нужно было завершить мою духовную трансформацию, и я знал, что это будет куда более сложно. Перед Белградом, я учился быть человеком, у которого есть харизма и достоинство – научился словам, навыкам и языку тела. Сейчас мне нужно было развить в себе уверенность, самоуважение, и состояние внутренней игры, чтобы вернуть это все. Иначе, я был бы просто фальшивкой, и женщины немедленно это чувствовали.
Осталось два месяца до моего следующего семинар в Майами с Мистери, и я хотел показать студентам, что я крут. Моей целью было превзойти съем Мистери в Клубе Ра в Белграде. И поэтому я дал себе задание: встретиться за следующие несколько месяцев с каждым PUA из тех, что были в пределах моей досягаемости. Я планировал сделать из себя соблазняющую машину, собранную из различных кусочков лучших PUA. И сейчас было просто встретиться с ними со всеми, потому, что у меня был авторитет в комьюнити, ведь я был новым напарником Мистери.
Шаг 4, Часть 2, Начало.
Первым человеком, у которого я хотел учиться, был Джаглер. Его пост заинтриговал меня. Он советовал ТФНам преодолеть свою застенчивость, пытаясь заговорить с бездомными, дав им четвертак, или позвонив случайно выбранным людям из своей записной книжки и попросив у них совета, стоит ли смотреть некоторый фильм. Он советовал другим бросить самим себе вызов и намеренно сделать съем более сложным, сказав цели, что работаешь на свалке и водишь Импалу 86-го года. Он был оригинальным. И он только что анонсировал свой первый семинар. Бесплатно.
Одной из причин, по которым Джаглер так быстро поднялся в комьюнити, кроме демпинговых цен на его семинары, было то, что он писал: в его постах был вкус, своеобразие (флёр). Это были не безграмотные сообщения больного спермотоксикозом ученика средней школы. Поэтому, когда я позвонил Джаглеру и предложил ему обсудить филд-репорт из его книги, он спросил, не может ли он написать что-то новое вместо этого: например, историю, как он впервые снял меня на своем первом семинаре в Сан-Франциско.
Филд-репорт – Соблазнение Стайла
Автор: Джаглер
Я положил трубку. «Стайл говорит очень быстрo», – сказал я своему соседу-коту, который смыслил в этих вещах, и был моим давним сообщником в преступлениях: я приводил девушек домой благодаря ему – предложение «хочешь пойти ко мне и посмотреть, как мой кот делает сальто назад» очень редко отклоняется.
Это было моим первым впечатлением от Стайла в реальной жизни. Две недели назад я сидел в ресторане Fisherman's Wharf в Сан-Франциско, и ждал Стайла, мысленно перебирая список того, что с ним может быть не так. Я не замечал официантку, которая пыталась долить мне пива и молился про себя «Пожалуйста, боги соблазнения и святые покровители пикаперов и парней, которые питаются трахнуть баб, прошу вас, чтобы Стайл не был чудаком».
Когда человек говорит слишком быстро – обычно это знак недостатка уверенности в себе. Некоторые люди, чувствуя, что их мысли не интересны другим, говорят быстро из страха потерять внимание слушателя. Другие так любят совершенство во всем, что у них нет времени запомнить все, что они говорят, и поэтому они постоянно ускоряют темп речи в надежде, что они выскажут все. Такие люди, как правило, становятся писателями. И вот выбор: чудак или писатель. Я надеялся на второе. Мне нужен друг и равный в мире соблазнения, а не еще один студент.
Впервые я услышал о Стайле через Интернет. Мы отвечали на сообщения друг друга на сайте, посвященном искусству соблазнения. Он писал изящно и красиво. Он показался мне позитивным парнем, с которым можно продуктивно провести время. А что он увидел в моих постах – я могу только догадываться.
Стайл вошел в помещение буквально галопом. Или дело в тех ботинках на платформе, которые он одел? Он легко посмотрел мне в глаза, улыбнулся красивой теплой улыбкой и затронул какие-то струны в душе, что я почти сразу подумал, что он хороший парень – сделал это, как я думаю, преднамеренно. Из-за его невысокого роста, по-детски выбритой головы и спокойного мягкого голоса, никто бы не стал и думать о том, что он пикапер. Парень мог быть хорош.
Стайл мне сразу понравился. У него был опыт в том, чтобы нравится людям. Он заставил меня почувствовать себя важным. Он каким-то образом упорядочил мои большей частью неуклюжие идеи в простые, легкие предложения – постоянно давая мне красноречивые ответы. Он был идеальным помощником для восходящего гуру (или идеально подходил на роль восходящего гуру, – прим. outminded).
И я пока еще не понял, в чем же его слабость. Мы все делаем это, когда узнаем человека ближе. Словно редакторы бульварных газет, мы ищем сильные и слабые стороны, делая заметки в нашей голове для того, чтобы их потом использовать. Мы никогда не чувствуем себя комфортно с теми, у кого нет очевидных изъянов. Мягкость Стайла вовсе не была его слабостью. Единственной его слабостью, как мне казалось, была его гордость тем, что он может заставить других открыть ему свою душу. Не очень-то сильный аргумент в том, что касается слабостей, но это было все, от чего я мог оттолкнуться.
Он был классным парнем. Но недостаточно уверенным в себе, словно он чувствовал, что у него чего-то не хватает – какой-то части, которая придала бы завершенность. Я был почти уверен, что он искал эту часть снаружи, тогда, как он мог найти это внутри себя.
После ланча, мы сделали то, что все уважающие себя пикаперы делают в Сан-Франциско. Мы пошли в Музей современного искусства.
Мы зашли туда и разошлись – десант соблазнения. Я обогнул угол тускло освещенной секции современных носителей информации и заметил миниатюрную двадцатилетнюю женщину. Она была маленькой. Мне нравятся миниатюрные женщины. Есть в присущей им слабости что-то такое, что заводит меня. Я подошел к ней у видеопроекции на полу. Каждую минуту повторялась одна и та же сцена: белые лепестки плавно опадали с засохшей ветви.
Высота может пугать. Я Страшила из «Волшебника из страны Оз» - высокий и худой, с пучками соломы, торчащими из рукавов. Я присел на скамеечку поблизости. Она расслабилась. Наши глаза встретились – ее почти зеленые и мои налитые кровью из-за перелета через несколько часовых поясов (из-за разницы во времени). Лучшее соблазнение происходит, когда женщина сама тебя соблазняет. Для того, чтобы быть хорошим соблазнителем, нужно не только уметь вести, но и уметь следовать. В этот момент я осознал: я хочу, чтобы она взяла меня за руку и увела в свое скрытое в деревьях логово. Я захотел, чтобы она показала мне глупый фокус. Я захотел, чтобы она прочитала мне эти ужасные стихи, которые она написала на салфетке в кофейне.
Тыгыдым-тыгыдым, тыгыдым-тыгыдым, тыгыдым-тыгыдым (это звук лошади, так Джаглер изображает, похоже, Стайла, который, как помните, вошел галопом в заведение в начале главы)
Стайл и его ботинки двигались вдоль той штуки, которая делила длинную комнату пополам. Я не хотел, чтобы он подходил к нам. Это не та вещь, за которую я бы выразил ему благодарность и вручил медаль. Он бы смутил меня. «Привет, меня зовут Стайл». Между мной и ею установилась, как говорят, особая связь, и эти бесконечно падающие белые лепестки так зачаровывали… И еще, потому, что я волк, и эта бедная маленькая овечка, отбившаяся от стада, была моей. Если Стайл появится, я мог бы слегка побить его лицо.
Первая фраза, которую ты говоришь женщине, значит очень мало. Некоторые ребята говорят, что они не могут думать ни о чем, или им нужна действительно хорошая фраза. Я отвечаю им, что они слишком много думают. Ты ничего не значишь. Я ничего не значу. У нас в голове никогда не было мыслей настолько важных, что их обязательно нужно сразу же схватить и хранить вечно. Забудь о своей страсти к совершенству. Если уж говорить о опенере, то и хрюка или пердка будет уже достаточно.
«Как дела»? – спросил я.
Это один из моих обычных опенеров. То, что ты слышишь каждый день от служащих в магазинах. Девяносто пять процентов отвечают односложным и неопределенным «нормально» или «пойдет». Три процента отвечают с энтузиазмом: «отлично» или «супер». Это те, от кого стоит держаться подальше – они чокнутые. И два процента отвечают честно, «Ужасно, мой муж оставил меня из-за секретарши своего учителя йоги. Ебаный Дзен». Это те, кого ты любишь.
Она ответила мне «нормально». Ее голос был груб для такой маленькой оболочки. Должно быть, недавно она кричала на концерте Кортни Лав. Я на самом деле не разбираюсь в тяжелом роке. Мне нравится спокойная музыка (негромкая музыка, которая звучит в лифтах, магазинах, в других общественных местах – музыка-фон, – прим. outminded). Но я прощаю ее. Я не отсортировываю женщин. Это может только ограничить мои приключения. Я лишь запоминаю, насколько хорошо мне было с ними.
Я выжидающе посмотрел на нее. Она поняла намек. «Как сам», – спросила она. Я сделал паузу. «На восемь».
Я всегда на восемь, иногда на восемь с половиной.
Есть два пути развития диалога. Ты можешь задавать вопросы – спросить «Откуда ты»; «Сколькими способами ты можешь крутить языком»; «Ты веришь в реинкарнацию»?
Или ты можешь изрекать утверждения – сказать: «Я живу в Эн Арбор, в Мичигане – родине сотен и сотен магазинов с пороженым»; «У меня была девушка, которая могла скрутить свой язык в какое-то подобие пуделя»; «Мой кот – реинкарнация президента Ричарда Никсона».
Я провел первые двадцать лет своей жизни, стараясь узнать женщин путем задавания им сотен вопросов – вопросов с открытым окончанием, умных вопросов, странных вопросов, искренних вопросов в красивых коробочках. Я думал, что они оценят мой интерес к ним. Все, что я получал – это имя, должность. Серийный номер и иногда – палец. Расследование – не есть соблазнение. Соблазнение – это искусство постановки спектакля для двух людей, в ходе которого они узнают друг друга лучше.
Разговор утверждениями – так разговаривают старые друзья. Утверждения – это форма установления интимности, доверия, способ растопить лед. Они как бы предлагают собеседнику ответить и создать превосходное чувство комфорта. Поверь мне: ты не обязан проводить ночи, лежа на траве, уставившись на Млечный Путь, распростертый по небу, и постигать все это. Я уже сделал это за тебя.
«Я смотрю на эту картинку и чувствую себя умиротворенно», – сказал я. – «Как будто листья собираются в одну большую кучу, в которую можно упасть. Но если бы здесь были настоящие листья, с которыми можно было поиграть – вот это было бы реальное искусство».
Она улыбнулась. «Меня часто бросали в листья мои старшие братья, когда я была маленькой».
Я усмехнулся. Меня развеселила мысль о том, как эту маленькую девочку весело бросают в большую кучу листьев.
Шаг 4, Часть 2, окончание.
«Знаешь», – сказал я ей, – «У меня есть друг, который клянется, что может понять человека, исходя из возраста и пола его родных братьев и сестер».
«Например, из-за того, что у меня есть старшие братья, я грубая»? – Она поправила пряжку ремня от Харлей-Дэвидсон. «Фигня».
Ты не можешь вести, не имея способности следовать. Да, чушь», – согласился я.
«Но парень был вне себя от радости. Конечно же, он определил меня правильно».
«Правда»?
«Да, он знал, что у меня есть старшая сестра. Или что-то вроде того».
«Откуда он узнал-то»?
«Он сказал, что я все время требую внимания».
«А это правда»?
«Да, конечно. Все мои подруги вынуждены писать мне любовные записки и тереть мне спинку. Меня не так-то легко обслуживать».
Она мелодично засмеялась и эта мелодия была словно фоном к падающим листьям.
Картинка теряет четкость. В современном мире мы хотим чувствовать все и сразу. Зачем просто гулять по парку, если мы можем также болтать по телефону, жевать хот-дог, максимально ускорить шаг и заметить проходящий мимо людской карнавал. Наш выбор – это кричащее убеждение нового мирового порядка: стимуляция! Мысли и творчество стали средством достижения единственной цели – насыщения наших потребностей в ощущениях. Но я человек старой закалки. Если ты не готов уделить мне все твое внимание, когда ты со мной, – в момент разговора, прикосновении или, может быть, кратковременного переплетения наших душ, – имя тебе никто, и возвращайся к своим пяти сотням каналам жизни Surround Sound.
«Слушай, я не могу с тобой говорить больше».
«Почему»?
«Мне нравится общаться с тобой, но либо ты будешь общаться со мной, либо будешь смотреть на изображения. И, кроме того, ты стоишь, я сижу, и у меня начинает затекать шея.
Она улыбнулась и села на скамейку рядом со мной. Ух.
Тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым.
«Меня зовут Джаглер».
«Меня – Анастасия».
«Привет, Анастасия».
Ее маленькая ручка на ощупь была мозолистой. Ее ногти были коротко обрезаны. У нее были руки рабочего. Мне нужно было узнать все полностью. Я притянул ее поближе. Она без сопротивления придвинулась.
Тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым.
На сцене появился Стайл. Расточал вокруг себя запах одеколона, его итальянская ткань шуршала. Он помахал мне? Мне показалось, что помахал. Что было с ним не так? Он что, не видел, что я наслаждаюсь моментом близости с девушкой. Он что, так увлекся развлекательной фазой соблазнения, что не смог увидеть, как мы с ней ушли гораздо дальше? Момент близости с этой девушкой улетучился. Глубоко внутри я зарычал.
«Я знаю тебя»? – спросил я его.
«Кто-то знает кого-то по-настоящему»? – парировал Стайл.
Он развеселил меня. Чтоб он провалился – в этот момент я ненавидел Стайла за то, что он не вовремя появился, но любил за то, как он управлялся со словами. Я решил не бить его по морде – сегодня.
Я могу сказать, что Стайл рвался показать себя в действии. Я представил его и девушку друг другу. И затем произошло кое-что странное. Стайл закатил глаза, и превратился в кого-то другого. Моей первой ассоциацией был Гарри Гудини – быстроговорящий Гарри Гудини. Он проделал фокус. Он вынудил ее ударить его в живот. Он заметил, что спит на гвоздях. Ей было интересно. Ее телефонный номер возник из ниоткуда. Ну все, хватит Гарри. Мы оставили ее там, где я ее нашел.
Пикапер имеет все основания гордится тем, что он пикапер. Это вызов. У меня есть друзья, которым хватило бы смелости стать самураем и убить полтыщи человек, и вместе с тем, они боятся подойти к девушке в баре. Я их не виню. Большинство люди ужасно хотят трахаться. Они хотят делать это глубоко и жестко. Но девушка, сидящая у стойки – это очень трудно для них. Это гораздо страшнее. Она – пятисот фунтовая горилла в маленьком чреном платье. И она может убить тебя, если ты ей позволишь. Но она также сильно хочет трахаться. Мы все ужасно хотим трахаться.
Я провел свой первый групповой семинар в Сан-Франциско. Ко мне записалось шестеро ребят. Мы встретились с ними в ресторане рядом с Юнион Стрит. Стайл помог мне быстро проверить их репутацию. Шестеро ребят, которые имеют хорошую репутацию в комьюнити.
Мы провели обед, составляя начальные фразы для разговора, например, опенеры в стиле «Притворюсь, что ты кто-то – суперзвезда». Когда пришла пора выходить из ресторана, я подошел к хорошо выглядящей парочке средних лет за столиком рядом.
«Я надеюсь, я не помешаю», – сказал я женщине, – «я всего лишь хотел сказать, что Вы мне очень понравились в этом…, с парнем и маяком. Я плакал три дня. Я не могу уснуть, мы смотрели это вдвоем с моим котом. А это, должно быть, президент.
Они кивнули и дружелюбно улыбнулись «Вы… спасибо… большое», – ответила женщина на ломаном английском. – «Это здорово».
«Откуда вы»? – спросил я.
Я обнялся с ней и пожал руку мужчины. «Добро пожаловать в Америку».
PUA – единственные дипломаты, которые остались в мире.
Я начинал не как пикапер. Я начинал, как маленький мальчик, одержимый желанием разобрать любую вещь. У меня всегда была с собой отвертка. Я пламенно желал узнать, как на самом деле работают разные вещи. Игрушки, вилосепеды, кофеварки – все можно разобрать, если ты знаешь, где взять отвертку. Мой отец хотел постричь траву, но газонокосилка была разобрана. Моя сестра хотела включить телевизор, и … ничего. Все кинескопы были под моей кроватью. У меня гораздо лучше получалось разбирать вещи, чем собирать их обратно. Моей семье приходилось жить словно в каменном веке.Позже, фокус моих исследований передвинулся с вещей на понимание людей и себя. Я был многолик: жонглер, уличный артист, комик. Это болото в области развлечений, но великолепное место для того, чтобы узнать о взаимоотношениях людей. Как побочный эффект, я стал успешным у женщин. Когда мне стукнуло двадцать три, я спал всего с одной женщиной. К моему двадцативосьмилетию я спал с тем количеством, с которым я хотел. Мой подход к делу стал искусным и эффективным, моя игра стала изящной и простой.
Затем, я нашел комьюнити. Хотя область моих интересов была куда шире, чем просто соблазнение, я словно попал домой – туда, где все посвящено пониманию взаимодействий между людьми.
Затем я встретился со Стайлом и почувствовал родство на совершенно новом уровне. Стайл слушал. Многие люди не слушают, потому, что они боятся того, что могут услышать. А Стайл не делал суждений заранее. Он был спокоен по отношению к тому, кем хотел быть человек. Он не находил сучек, которые отказывали. Он находил вздорных девочек, с которыми интересно поиграть. Он не видел путь, полный препятствий. Он видел возможность исследовать новую территорию. Вместе мы были Льюисом и Кларком соблазнения (Льюис и Кларк – два знаменитых путешественника, – прим. outminded).
В три утра семинар закончился, и мы со Стайлом решили пойти в отель к его родственникам, которые приехали сюда. Мы говорили приглушенными голосами, чтобы не разбудить их. Я дразнил чувство моды Стайла. Он веселился над моей обидчивостью человека со среднего запада. Мы делились историями о нашем опыте в комьюнити и подсчитали добычу – несколько поцелуев для Стайла, несколько телефонных номеров для меня.
Настроение было, словно снесло крышу. Мы чувствовали, что находимся на грани чего-то.
«Это правда занятно, чувак», – сказал Стайл. – «Я не могу дождаться, к чему это все приведет».
Он был так полон наивной веры в силу пикапа, в преимущества самоулучшения, был полон веры что у нас – у комьюнити – есть решения всех проблем, которые мучили его всю жизнь. Я хотел сказать, что ответ, который он ищет, находится в другом месте. Но я никогда не возвращался к этому. Нам вместе было слишком весело.
Шаг 4, Часть 3
После того, как я вернулся из Сан-Франциско, в котором единственным человеком, с которым я провел ночь, был Джаглер, мне позвонил Росс Джеффирс. «У меня будет тренинг в эти выходные», – сказал он. – «Если хочешь, можешь придти бесплатно. Я провожу его в отеле Marina Bitch Marriott в субботу и воскресенье.
– Конечно, – сказал я. – Я обязательно приду.
– Одна штука взамен: ты обещаешь мне пати. Хорошие голливудские пати с горячими сучками. Ты обещал.
– Заметано.
– И, пока ты не положил трубку, можешь поздравить меня с днем рожденья.
– У тебя день рождения?
– Да, твоему гуру йобли сегодня сорок четыре. И в этом году моей самой молодой партнерше было двадцать один.
Я так и не впилил, для чего он меня пригласил: в качестве ученика, или для того, чтобы завоевать мое расположение.
Я приехал в субботу после обеда, увидел стандартный конференц-зал гостиницы, и из-за комбинации яркого света и горчично-желтой окраски он был похож больше на террариум для ящериц, чем на место для людей. Ряды мужчин сидели за белыми прямоугольными столами лицом к передней части комнаты. Здесь было несколько студентов с грязными волосами, несколько грязноволосых зрелых мужчин, и было немного шишек с грязными волосами – служащих высокого ранга компаний из пятисотки Fortune и даже чиновников из министерства юстиции. А перед ними вещал в свой микрофон наш поджарый и в оспинах гуру ебли.
Он рассказывал студентам о гипнотической технике использования ссылок на кого-то в диалоге. Мысль (или фраза) вызывает больше согласия с ней, сказал он, меряя шагами комнату, если она принадлежит кому-то другому. «Подсознание работает в терминах содержания и структуры. Если вы предварите паттерн словами ‘Мой друг как-то мне сказал, что’, ее сознание пропустит эту фразу с меньшей критичностью. Вы меня понимаете»?
Он оглядел комнату взглядом, ожидая какую-нибудь реакцию. И заметил меня, я сидел на заднем ряду между Гримблом и Тутаймером. Он прекратил доклад. Я чувствовал жар его пристального взгляда. «Братва, это Стайл», – я несмело засмеялся. – «Он видел, что предлагает Мистери, и решил стать моим последователем. Так ведь, Стайл»?
Все эти люди (кто они?) повернулись, чтобы посмотреть на меня. Отчеты о Белградском семинаре Мистери завоевали популярность в Интернете, и мои навыки в поле были весьма расхвалены. Людям было любопытно увидеть в живую нового напарника Мистери – или, в случае Росса, поиметь его у себя на курсах.
Я уставился на тонкий черный микрофон-петельку, обвившийся вокруг его лица как паук.
– Что-то вроде того, – сказал я.
Это было ему недостаточно.
– Кто твой гуру? – спросил он.
Семинар его, да. Но разум – мой. Я не знал, что сказать. По той причине, что юмор – лучший способ отразить давление, я попробовал придумать шутливый ответ. Нихуя.
– Потом к этому вернемся, – сказал я я.
Я мог видеть, что его мой ответ не удовлетворил. В конце концов, это был не просто семинар, который он вел. Это был культ.
Во время перерыва на ланч, Росс отозвал меня в сторонку. «Почему ты не подыграл мне?» – спросил он, теребя свое кольцо, копия такого же у супергероя Green Lantern. – Я не думал, что ты все еще большой поклонник Мистери, – сказал он во время ланча. – Я дуал, ты перешел на светлую сторону силы.
– Я не считаю, что оба твоих метода – что-то особенное. Я рассказал Мистери о том, что ты сделал с официанткой в California Pizza Kitchen, и он вышел из себя. Сначала я подумал, что он увидел, насколько Скоростное соблазнение (далее – СС) может быть эффективным.
Лицо Росса стало пунцовым. «Хватит», – сказал он. Это было гипнотическое слово, обрыв шаблона. – «Не рассказывай ему ни о чем. Я не хочу, чтобы этот парень взял лучшее у меня, присвоил себе и заработал на этом бабла. Это меня раздражает». – Он воткнул вилку в свою курицу. – «Я знаю, что-то было неправильно. Если ты собираешься все рассказывать Мистери, то у меня проблема. Если ты учишься только у меня – я запрещаю рассказывать ему подробности».
– Слушай, – я попытался успокоить сердитого гуру. – Я не рассказал ему никаких деталей. Я просто дал ему понять, что ты крут».
– Тогда зашибись. Просто расскажи ему, что ты видел, как я поймал цыпочку, горячую как вулкан, и у нее насквозь промокли трусики лишь от того, что я задал ей пару вопросов и сделал несколько жестов. Пусть этот заносчивый хуй сам себе это представит».
Я смотрел, как раздувались его ноздри, и вздувались вены на его лбу, когда он говорил это. Он точно был парнем, которого били раньше по жизни. Не брутальность отца, как у Мистери, была тому виной; родители Росса были умной еврейской парой с хорошим чувством юмора. Я знал это, потому, что они приехали на семинар через несколько минут после меня и постоянно его дразнили. Хуже, Росс был побит в общественном плане, скорее всего, по причине его большого ума, в сочетании с постоянным дразнением и высокими ожиданиями родителей. Его родные тоже преодолевали это. Оба его брата обратились к Б-гу и стали Иудеями для Иисуса. Что же касается Росса, он обратился в религию самодеятельного домашнего изготовления.
– Ты попадаешь во внутреннее святилище силы, мой юный ученик, – предупредил он, потирая седые волосы на подбородке тыльной стороной ладони, – и цена за предательство – это тьма, находящаяся за гранью твоего мозга. Не болтай, храни заветы, и я оставлю для тебя дверь открытой.
Хотя суровость и раздражения Росса были чрезмерными, но его можно было понять. По сути, Росс построил комьюнити соблазнителей практически в одиночку. Без сомнения, было несколько людей, дающих советы по пикапу, вроде Эрика Вебера, чья книга «Как снимать бап» дала начало движению, высшей точкой развития которого стал фильм «The Pick-Up Artist» с Молли Рингволд и Робертом Дауни младшим. Но до Росса не было сообщества парней. Причиной тому стало удачное время для развития. К тому времени, как было разработано СС, появился Интернет.
По моим расчетам, в свои двадцать Джеффрис был бурным человеком. Его амбиции распространялись на профессии сатирика и сценариста. По одному из его сценариев, «Они все еще зовут меня Брюс», даже была постановка, но она провалилась. И Джеффрис «плавал» между полулегальной работой, одиночеством и отсутствием подружек. Все поменялось, когда в книжном магазине в его руки, как он сказал, нечаянно, попала книга. Она называлась «Из лягушек в прынцы», классическая книга по НЛП, под авторством Джона Гриндера и Ричарда Бэндлера. И Росс начал жадно читать все книги по теме, которые он смог найти.
Одним из его героев всегда был Green Lantern, у которого было магическое кольцо, способное претворить в жизнь его мечты и мысли. После использования НЛП с целью прекращения длинной полосы вынужденного воздержания для соблазнения женщин, которые хотели устроится на работу в адвокатскую контору, в которой он работал, Росс Джеффрис поверил, что он нашел это самое кольцо. В конце концов, он обрел силу и контроль, которых всю жизнь ускользали от него.
Его карьера профессионального пикапера началась с написания семидесятистраничной самоизданной книги. Название ее очень хорошо отображает эмоции, которые он испытывал в тот момент: «Как заставить женщину захотеть переспать с тобой: Низкое и грязное руководство проведения свиданий и соблазнения для муждины, которому надоело быть мистером Хороший парень». Он продавал книгу в качестве вкладки в журналах Playboy и Gallery. Когда он начал проводить еще и семинары, он начал рекламировать их также и в Интернете. Один из его студентов, легендарный хакер по имени Louis DePayne, вскоре создал конференцию ASF (alt.seduction.fast). Этот форум способствовал постепенному началу создания международного заговора PUA.
– Когда эта штука вышла, я был яростно осмеян. – сказал Росс.
– Каждый оскорблял меня за книгу, меня обвиняли во всех смертных грехах. Тогда я был реально зол. Меня все ужасно достало. Но постепенно аргументы превратились из «Это – правда?» в «А может, сделаем так?».
Вот почему каждый гуру должен как минимум присягнуть на верность Россу Джеффрису. Он построил фундамент. Вот в чем причина того, что каждый раз, когда появляется новый учитель, Росс пытается завалить его на лопатки; в некоторых случаях, он даже пытался понизить сетевую активность юных конкурентов в конференции, через их родителей или школьную администрацию.
Хуже чем Мистери, по его мнению, был бывший студент СС, которого зовут Дэвид ДиАнджело. Первоначально, ДиАнжеджело звал себя Sisonpyh – слово Hypnosis, прочитанное задом наперед – и работал над поднятием своего статуса в иерархии СС. Но они рассорились будто бы после того, как Росс загипнотизировал и соблазнил (или попытался соблазнить) девушку ДиАнджело.
Согласно Россу, ДиАнджело сам подстроил так, что тот ее соблазнил. Это не редко, сказал он, когда студенты приносят ему вроде как жертву. Как говорит ДиАнджело, Росс не спросил разрешения даже прикасаться к девушке. Как бы там ни было, в результате эти двое прекратили говорить между сосбой и ДиАнджело открыл конкурирующее дело, назвав его «Удвой свои свидания». Он основывался не на НЛП или на любой другой форме гипноза, основой его была психология развития и ДиАнджеловский принцип «cocky funny» (дерзкий и веселый, вроде Ржевского, – прим. outminded).
– Ты знаешь, мой дешевый имитатор Дэвид ДиАнджопа дает свой первый семинар в Лос-Анджелесе, – сказал Росс.
– Парень так хорошо выглядит, бля, и имеет связи в клубной тусовке, я просто поражаюсь тому, что люди думают, что он может понять их ситуацию и сложности, с которыми им придется столкнуться в общении с женщинами.
Я в уме сделал себе заметку: записаться на семинар.
– Можно выделить вид женщин, которые дают Дэвиду ДиАнджопа, Говничу и Мыстери, – продолжил Росс, разжигая в себе гнев. – Эти ребята сфокусированы на худших идеях некоторых худших женщин и распространяют их на всех женщин, словно облако пестицидов.