Джил Мансел
Милли Брэди меняет профессию
УДК 82/89
ББК 84(4Вел)6 М 23
JILL MANSELL
Millie's Fling
Перевод с английского Марины Стоговой
Мансел Д.
М 23 Милли Брэди меняет профессию: Роман /
Джил Мансел; Пер. с англ. М. Стоговой.
— СПб.: Амфора, Red Fish, 2004. — 571 с.
ISBN 5-94278-495-7 (Амфора)
ISBN 5-901582-06-3 (Red Fish)
ISBN 0 7472 6486 4 (англ.)
Scan, & OCR: Fedundra; SpellCheck: vita-life
Аннотация:
Случайно познакомившись с известной писательницей Орлой Харт, героиня романа, скромная провинциальная девушка Милли, оказывается втянутой в густую сеть любовных интриг, выпутаться из которой ей помогают доброе сердце и природный юмор.
Джил Мансел
Милли Брэди меняет профессию
Посвящается Лидии и Кори.
Хотя им ужасно надоели
книжные посвящения.
Не повезло, вот еще одна книга.
ГЛАВА 1
С того места, где они сидели, открывался потрясающий вид, но Милли Брэди не могла не задаваться вопросом, зачем Нил привез ее сюда, на Тресантер-Пойнт. Он не был большим любителем пейзажей. Сидя рядом с ней за рулем своего любовно отреставрированного изумрудно-зеленого «MG», Нил прочистил горло.
— Ну вот, я тут подумал об одном деле: мы ведь уже какое-то время вместе...
Неожиданно сжав ей руку, Нил стал ее поглаживать, как будто это был беспокойный щенок.
В этот момент Милли начала догадываться, о чем, вероятно, сейчас пойдет речь. Неужели, боже мой, конечно нет... конечно, он распалялся не для того, чтобы попросить выйти за него...
— Не так уж долго мы вместе, — заметила она враждебно. — Всего три месяца.
— Но у нас все хорошо, верно? А мой домовладелец странно себя ведет, когда заходит речь о продлении нашего контракта на жилье. Думаю, хочет нас выжить.
Нил снимал квартиру вместе с четырьмя приятелями, поэтому Милли ничему не удивлялась. Их жилище было неописуемой свалкой.
— Так я тут подумал: ведь последнее время мы с тобой почти неразлучны... Милли, эй, ты меня слушаешь?
— Да? Извини.
Милли заставила себя сосредоточиться; она отвлеклась на минуту при появлении на смотровой площадке на вершине утеса сияющего огненно-оранжевого «мерседеса». Когда он завизжал тормозами, Милли не могла не обратить внимания, что у водителя — женщины в темных очках — были длинные, непокорно-вьющиеся волосы того же огненно-рыжего оттенка, что и машина.
Женщина нервно курила сигарету. Как заметила Милли, незнакомка выглядела не слишком счастливой, она сняла темные очки и начала раскладывать белые прямоугольники вдоль доски приборов, как будто сдавая карты для игры.
Слушай внимательнее. Давай, сконцентрируйся. Милли постаралась собраться. Если кто-то просит тебя выйти за него замуж, ты, по крайней мере, должна его выслушать — этого требует простая вежливость.
— Ладно, что, если я перееду к тебе, а потом мы вместе подыщем что-нибудь новенькое?
Нил смотрел на нее с выражением победителя, ужасное дело было сделано. Вот, он справился. Сказал то, что собирался сказать. Теперь все, что оставалось Милли, — упасть от восторга в обморок и сказать «да». Итак, Милли вдруг с облегчением констатировала, что он не просил ее выйти за него замуж. Не предвиделось ни романтического вставания на одно колено с последующим появлением маленькой бархатной коробочки с обручальным кольцом внутри. Ни церкви, ни медового месяца, ни торжественных клятв, никакой сентиментальщины, ничего. Нил выступал за более дешевый и приземленный вариант в основном потому, что он вот-вот должен был лишиться жилья, и еще он бы скорее воткнул себе в глаза раскаленные булавки, чем выгладил рубашку или занялся стиркой.
Мне только двадцать пять. Наверняка жизнь еще не закончилась.
Но что означали эти белые прямоугольники на приборной панели «мерседеса»? И разве не следовало женщине с огненными волосами — уже вышедшей из машины — быть поосторожнее там, куда она направилась? Расхаживать так близко к обрыву крайне неосмотрительно, подумала Милли с неодобрением; разве она не понимает, что, если поскользнется и упадет на камни на глубину в двести футов, она может погибнуть?
— Ты ничего не говоришь, — пожаловался Нил. — Я думал, ты будешь на седьмом небе. Тебе больше не придется жить с Эстер в вашем убогом домишке...
— У нас не убогий домишка, — заметила Милли машинально. — И мне нравится жить с Эстер.
— Но мы будем жить вместе. А это значит, что я отношусь к тебе серьезно. Мы будем жить как настоящая пара.
Ветер сдувал золотисто-рыжие кудри женщины ей на лицо, но, когда она подняла руку, чтобы убрать волосы с глаз, Милли увидела, что она плачет. Еще Милли подумала, что эта женщина кажется ей знакомой, но с такого расстояния невозможно было сказать наверняка.
И потом здесь было что-то не так. Женщина продолжала метаться взад и вперед, яростно куря и время от времени останавливаясь, чтобы бросить взгляд за край обрыва. Обычно на смотровой площадке люди усаживались на одну из скамеек, предусмотрительно расставленных для этой цели, и любовались потрясающим видом. Милли не могла отделаться от мысли, что женщина действовала как олимпийский прыгун в высоту, настраивающий себя на третью и последнюю попытку побить мировой рекорд.
— Ладно, хорошо, если ты не желаешь жить со мной вместе — это твое дело, — заявил Нил, резко бросая ее руку. — Любая другая нормальная девушка была бы в восторге, но ты не такая, конечно, нет, я мог бы догадаться, что тебя непросто уломать. Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал? Умолял тебя?
Боже правый, она собирается прыгать!
Только не сейчас, подумала Милли с ужасом. С некоторым опозданием ей пришло на ум, что утес Тресантер-Пойнт знаменит не только своей смотровой площадкой. Он еще известен как место, где влюбленные прыгают с обрыва.
Он притягивал самоубийц.
Женщина явно собиралась прыгнуть вниз.
— Любая нормальная девушка была бы польщена, — продолжал Нил с обидой. — Любая нормальная девушка была бы вне себя от радости, это точно. Если честно, не могу поверить, что ты такая неблагодарная, думаю, ты просто не понимаешь, что я — настоящая находка. Эй! Куда ты пошла? Что за игру ты затеяла?
Милли уже вышла из машины и со всех ног устремилась вперед по жесткой траве. Женщина стояла к ней спиной, старательно пытаясь зажечь следующую сигарету от окурка предыдущей. Подол длинного хлопкового платья цвета индиго яростно бил ее по ногам, голым и бледным. Длинные медные волосы, растрепанные резким порывом ветра, развевались, как знамя, за ее спиной.
Поравнявшись с «мерседесом», Милли увидела, что была права. Белые прямоугольники, разложенные на приборной доске, действительно были конвертами, и на каждом из них было надписано имя.
Или женщина рассылала приглашения на вечеринку, или это были предсмертные записки.
Так, ладно, не будем паниковать, подумала Милли. И запаниковала.
Что теперь?
Би-бип!
От неожиданности женщина на краю скалы обернулась. Милли — тоже.
— Какого черта ты там делаешь? — закричал, потеряв терпение, Нил из своего «MG».
— Все в порядке! Просто мне нужно... прикурить.
Милли произнесла первые слова, которые пришли ей в голову. Нил в раздражении ударил по рулю машины, а Милли повернулась к нему спиной и впервые оказалась лицом к лицу с женщиной, которая была готова покончить со всем этим.
Инстинкт подсказал Милли, что, если она помедлит, придумывая, что сказать и будет ли это правильно или нет, в конце концов она не сможет выдавить из себя ни слова и побоится вообще что-либо произнести.
Оставался только один выход — броситься вперед не раздумывая.
— Ну? — Милли пристально глядела в заплаканные глаза цвета морской волны. — У вас есть?
Женщина изучала ее так, как будто это Милли была не в себе.
— Что есть?
— Зажигалка?
— Конечно есть. — Женщина раздраженно затянулась и выдохнула струйку дыма, которую ветер унес в небытие.
— Ну? Дадите мне прикурить? — настаивала Милли.
— Конечно. Но у вас, кажется, нет сигареты.
— Но у вас же есть. Ладно, можно мне сигарету и прикурить? — Милли чувствовала, что это звучит ужасно глупо, но ей было наплевать.
Женщина вздохнула и небрежно бросила свою «Мальборо» с обрыва утеса. Сигарета проплыла в воздухе, совершая ленивые пируэты. Милли представила себе тело, делающее то же самое, прежде чем страшно удариться внизу о черные, отполированные волнами камни.
О господи! Ей стало дурно от одной этой мысли.
— Слушайте, я знаю, зачем вы это затеяли, — вздохнула женщина, — и я вам очень благодарна, дорогая, правда, но это абсолютно бесполезно.
Пока она говорила, ее зеленые глаза снова наполнились слезами. Дрожащими пальцами она с трудом открыла крышку сигаретной пачки, и, когда неловко вытащила еще одну сигарету, остальные выпали, рассыпавшись по земле, как бирюльки.
Милли помогла их собрать. Опухшие глаза и недостаток косметики существенно изменили внешний облик женщины, но теперь Милли ее узнала. Копна золотисто-рыжих волос, зеленоватые глаза, часы «Картье» и голос с заметной хрипотцой... Это была Орла Харт, одна из самых продаваемых писательниц страны. Ей было уже под сорок, последние пятнадцать лет она с успехом строчила популярные романы с увлекательными сюжетами и заработала на этом целое состояние.
Зажигалка щелкнула, и Орла зажгла третью за последние семь минут сигарету. Сейчас, вероятно, был неподходящий момент, подумала Милли, предупреждать ее, что курение может серьезно повредить здоровью и стать причиной непривлекательных вертикальных морщинок над верхней губой.
— Слушайте. — Орла в отчаянии махнула рукой. — Я стояла здесь, занятая своими мыслями, ждала, когда вы с мужем уедете. Вы можете уехать сейчас? — спросила она с надеждой. — Я буду вам очень признательна, правда.
— Блестящая мысль, — отреагировала Милли. — И куда я после этого попаду? Остаток жизни я проведу в психиатрической клинике, вот где. Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы позволили мне прыгнуть с этого утеса. — Она вопрошающе подняла брови, глядя на Орлу Харт.
Орла с тоской покачала головой.
— Все это ни к чему. Вы не понимаете.
— Отлично, тогда, может, вы мне объясните? Потому что я не сдвинусь с места, пока мы не поговорим. — Милли села на землю, скрестив ноги, и похлопала по траве рядом с собой, приглашая Орлу присоединиться к ней. Только она это сделала, как обе они услышали шум заведенного мотора, а потом у них за спиной с возмущением нажали на газ. В следующий момент «MG» резко развернулся, выехал обратно на дорогу, разбрасывая гравий, и с ревом исчез.
— Боже, мне очень жаль, — простонала Орла.
— Теперь я точно никуда не уеду. — Милли пожала плечами и снова похлопала по траве рядом с собой.
— Я чувствую себя ужасно.
— Не стоит. Все равно он мне не муж. Просто приятель. Впрочем, — заметила Милли, — вероятно, уже бывший приятель.
— Это моя вина. Вот, возьмите сигарету. Мучаясь угрызениями совести, Орла опустилась на колени рядом с Милли, открыла мятую пачку и засунула ей в рот целую пригоршню сигарет.
— Нет, спасибо, я не курю. И я не против того, что он теперь бывший. — Понимая, что нельзя позволить Орле Харт взять на себя груз ответственности за то, что случилось, Милли улыбнулась. — На самом деле вы оказали мне услугу. Так даже лучше.
— Вам повезло. Забудем об этом. — Орла сжала губы, подбородок ее задрожал.
Неожиданно расхрабрившись — она готова была сбить Орлу на землю одним из регбистских приемов, если та все же попытается броситься со скалы, — Милли сказала:
— В чем все-таки дело? Мужчина?
— Да, мужчина, — устало подтвердила Орла. — Этим словом все сказано. Боже, представляю, как я выгляжу. У вас, случайно, нет платка?
По чистой случайности в кармане джинсов у Милли был чистый носовой платок. Орла взяла его и с шумом высморкалась, а Милли, осмелев, спросила:
— Муж?
Непрочный бумажный платок быстро пришел в негодность. Вытирая глаза подолом своего платья цвета индиго, Орла кивнула.
— Это глупый вопрос, дорогая, но вы знаете, кто я?
В первый момент Милли собиралась это отрицать. Она бы так и сделала, если бы не была худшим из лгунов.
— Ну, сначала я вас не узнала, — призналась она. — Но теперь уже знаю, кто вы.
Орла выдавила из себя печальную полуулыбку.
— Значит, вы помните весь этот ужас в газетах несколько месяцев назад, когда писали о романе моего мужа.
Милли произнесла с осторожностью:
— В общем... припоминаю.
— Связь с женщиной моложе его, чему тут удивляться. Ее зовут Мартина Дрю. Ей двадцать семь лет. — Орла так глубоко затянулась сигаретой, что почти всю ее выкурила. — Но я люблю своего мужа, поэтому простила его. Я сделала все, что возможно, чтобы спасти наш брак, я настояла на переезде из Лондона, я купила здесь новый дом. Джайлс был рад переехать. Он сказал, что это было глупое увлечение, что она для него ничего не значит. Он поклялся, что все кончено.
— Но это не так, — догадалась Милли.
— Это не так, — как эхо повторила Орла, вытирая бледные, соленые от слез щеки. — Я разговаривала сегодня утром по телефону с одной из старых лондонских приятельниц, и она сказала, что слышала, будто Мартина теперь живет в Корнуолле. — Слезы потекли по лицу Орлы, она, как ребенок, начала покусывать указательный палец на правой руке. — Сомнений не остается, верно? Джайлс не прекращал встречаться с ней. Это продолжалось все это время. Он привез ее сюда, поселил в каком-нибудь милом маленьком коттедже. — Ее слова вылетали как пули. — Да, и можно поспорить на последний доллар, что за дом он платит из моих денег.
Милли так переживала за Орлу, что впервые в жизни не могла произнести ни слова.
Заметив это, Орла вздохнула и одарила ее еще одной вымученной, полной горечи улыбкой.
— Знаю, какая ирония судьбы, верно? Орла Харт, королева романтических бестселлеров. Всю свою жизнь я создавала истории о всепобеждающей любви и сказочно-счастливые финалы, а в это время мой брак катился к чертям собачьим. Боже, это слишком, не могу больше! Я так несчастна, что хочу просто умереть.
Вот так.
— Ясно, — довольно неуверенно произнесла Милли. — Я понимаю почему. Но... вы составили завещание?
Орла уставилась на нее.
— Что?
— Завещание. Что-то вроде этого: «Я, нижеподписавшаяся, завещаю все мое имущество местному обезьяньему питомнику, а пятьдесят тысяч в год моим домашним питомцам».
— Конечно я не составляла завещания, — содрогнулась Орла. — Все это отвратительно.
— Что же, все складывается отлично, — заметила Милли. — Вы прыгнете сейчас с этой скалы, а ваш муж унаследует все ваши деньги и ваш дом и сможет содержать свою любовницу в роскоши до конца жизни. Есть предложение: почему бы вам не сбегать туда, — она пальцем показала через плечо на сияющий огненно-оранжевый «мерседес», — и не украсить вашу шикарную машину большим, в золотистых блестках, бантом? Потому что подружка вашего мужа положит свои потные ручки на ее руль быстрее, чем про вас скажут «покойся с миром». Вероятно, она и на ваши похороны пойдет вместе с ним. — Милли продолжала болтать, рисуя все это в своем воображении. — Никто глазом не успеет моргнуть, как они поженятся!
— Нет! — простонала Орла Харт, прижав руки к животу и в отчаянии раскачиваясь взад и вперед. — Он не может на ней жениться, не может!
— Вас не будет рядом, чтобы его остановить. — Милли пожала плечами. — Они смогут делать все, что пожелают, потому что вы будете мертвы. Не смотрите на меня так, — продолжала она, — все, что я говорю, — чистая правда, констатация фактов. На вашем месте я бы не стала себя убивать — не доставила бы этой парочке такого удовольствия. Я бы задержалась здесь и постаралась превратить их жизнь в ад!
Орла печально покачала головой.
— Вы не понимаете. Я люблю Джайлса больше всего на свете. Я не хочу его терять.
— Но вы потеряете его, — сказала Милли, — если умрете.
— Боже, это жестоко. — Тяжело вздохнув, Орла закрыла глаза.
— Слушайте, у вас есть выбор. Можете остаться и бороться за свой брак, если вы этого хотите. — Сама Милли считала, что держаться за такого жуткого типа полное безумие. — Или можете выгнать мужа и найти себе другого — побольше, получше, посимпатичнее во всех отношениях. Вы будете тем, кто смеется последним.
— Ха, ха, — произнесла Орла без всякого энтузиазма. — Вряд ли.
— Все возможно.
— Знаете, в чем ваша проблема? Вы начитались дурацких романов.
— Бросьте, ваши романы не такие уж дурацкие. — возразила Милли.
— Спасибо. — Удивительно, но уголки ее рта задрожали. — Но вообще-то я говорила не о своих романах.
В смущении Милли сокрушенно хлопнула в ладоши. Попадание впросак — это всегда было ее коньком.
— Ладно, извините, но давайте не отвлекаться от темы. Я все еще жду вашего обещания, что вы не будете совершать самоубийства. Вам не следует этого делать, потому что в результате вы разобьете нос и обезобразите лицо.
На самом деле, если бы Орла спрыгнула с Тресантер-Пойнт вниз на острые камни, с ней бы случилось нечто худшее, чем разбитый нос. Части тела и внутренние органы разбросало бы во все стороны, а потом жадные чайки кричали бы от восторга, пикируя вниз и выхватывая клювами кусочки плоти.
Милли не была уверена, стоит ли описывать это Орле. Поможет ли это, или станет последней каплей?
К счастью, ей не пришлось этого выяснять.
— Хорошо, ваша взяла, — сказала Орла Харт. Вытерев глаза краем темно-голубого платья, она поправила волосы и встала. — Вы правы. За мой брак стоит бороться. Я не позволю этой хищной шлюшке все испортить.
Ух. Отлично. Милли почувствовала, что клещи, сжимавшие ее живот, постепенно ослабили хватку, и она вдохновенно произнесла:
— Вы можете это сделать, я в вас верю.
Они подошли к «мерседесу» — незапертому и с ключом в зажигании. Орла провела рукой по конвертам, разложенным на приборной панели, и сбросила их в отделение для перчаток. Она взглянула на Милли.
— Где вы живете?
— В Ньюки.
— Это в пяти милях отсюда. Ваш так называемый приятель не подумал, как вы доберетесь до дома?
Милли пожала плечами.
— Именно поэтому я и уговаривала вас не прыгать с утеса. Чтобы вы отвезли меня домой.
ГЛАВА 2
Отлично, еще одно подтверждение теории, рассудила Милли, лежа в ванне и шевеля пальцами ног цепочку с пробкой. Еще один аргумент в пользу той программы, которую она смотрела по телевизору три месяца назад и где речь шла о преимуществах брака по договору.
В тот момент это казалось прекрасной идеей. Милли внимательно слушала рассуждения хорошенькой молодой мусульманки, которая радостно объясняла, почему такой брак — самый лучший путь. Достаточно взглянуть на процент разводов у западных людей, которые женятся по любви. Кошмар, полный кошмар. Все говорит за то, что правильный путь — составлять подходящую пару, не беря в расчет всю эту чепуху о сексуальном притяжении и позволяя любви расти и развиваться постепенно.
Потерпев неудачу с последними десятью (или около того) бойфрендами, Милли неожиданно для себя стала с энтузиазмом кивать телеэкрану, соглашаясь с каждым словом. А когда через неделю Эстер предложила ей устроить свидание вслепую с приятелем приятеля («Я просто уверена, что вы подходите друг другу»), Милли сразу согласилась.
Познакомившись с Нилом, Милли поняла — и тоже сразу, — что он не слишком-то ей нравится. Но это было хорошо, это было правильно, потому что так и должно было быть. На этот раз ее любовь расцветет медленно, как цветок. Все, что сейчас безумно раздражало ее в поведении Нила, обязательно — со временем — перестанет раздражать и превратится в милые причуды.
За исключением привычки всасывать внутрь кофе наподобие промышленного пылесоса, которая — Милли должна была честно признаться — вряд ли могла превратиться в милую причуду.
Но эксперимент не удался. Прошло три месяца, а цветок Милли не собирался расцветать. На самом деле, как она подозревала, речь шла о бракованном экземпляре.
Действительно, зерно не проросло.
— Чай и тост, — пропела Эстер, с шумом распахнув дверь в ванную. И добавила торжественно: — И я хочу узнать, что случилось!
— О чем ты?
Милли всплыла на поверхность и откинула с лица мокрые светлые волосы, пораженная чувствительностью ее антенны. Как Эстер могла узнать, что она провела вторую половину дня, уговаривая известную писательницу Орлу Харт не прыгать с Тресантер-Пойнт?
— Постарайся не уронить все в ванну. — Опустив крышку унитаза, Эстер уселась на нее, скрестив ноги, и протянула Милли тарелку с тостами и мармеладом. — Разве ты не слышала, как звонили в дверь?
— Нет. — Милли решила, что в это время она слишком глубоко погрузилась. Или это, или громкое и бесстыдно-фальшивое пение. Боже, надеюсь, У дверей была не Орла Харт.
Впрочем, это было весьма маловероятно, учитывая, что Орла Харт не знала, где живет Милли.
— Это был Нил с твоей сумкой.
— А! — Милли с облегчением вздохнула. Ее сумка осталась в машине Нила, когда он испарился, бросив ее на вершине скалы с решившейся на все Орлой.
— Он практически швырнул мне ее в лицо, когда я открыла дверь, — пожаловалась Эстер. — Могу тебе точно сказать, он явно был не в духе.
— Да. Полагаю, ты права.
— Знаешь, что он сказал? — Эстер с возмущением приблизилась к Милли.
— Не знаю. — Чтобы поддержать разговор, Милли добавила: — Я ведь была в ванной, как ты знаешь.
— Он сказал, что возвращает твою сумку, хотя ты этого не заслуживаешь, потому что ты упрямая, испорченная сука, эгоистичная корова, которая возомнила о себе невесть что, ясно?
— Ясно, — сказала Милли покорно. — Боже.
— Можешь себе представить, как я была поражена. — Эстер бросила на нее суровый взгляд. — Я спросила: «Все это ты говоришь о Милли Брэди? Ты уверен, что это Милли?»
— И он был уверен, — догадалась Милли.
— Ясное дело, да. Кроме того, теперь все кончено, понятно? Все кончено. Он больше не хочет тебя видеть, ты — неблагодарная сука, он жалеет, что встретил тебя, ты чертовски много о себе воображаешь, считаешь себя лучше всех... и, кстати, эта штука у тебя на ноге совсем не привлекательна, на самом деле она никого не заводит, и разве ты не в курсе, что только полные и законченные оторвы делают себе татуировки?
— Отлично, теперь буду знать. — Милли изобразила смелую улыбку. Она рассудила, что вполне заслужила все это, раз выскочила из машины Нила в такой решительный момент, не произнеся даже «спасибо, но нет, но спасибо». Естественно, он почувствовал себя уязвленным.
Однако последнее замечание, то, что касалось татуировки, попало в цель. Милли инстинктивно погрузилась поглубже в воду, стараясь скрыть под пеной украшение на правом бедре. Татуировку она сделала себе по глупости, и теперь всю оставшуюся жизнь ей придется жалеть об этом.
И так не слишком весело стыдиться своей татуировки, но еще хуже, когда тебя из-за нее называют оторвой.
— Дай-ка угадаю, — сказала Эстер, — поправь, если я ошибаюсь, но мне кажется, что вас с Нилом нельзя назвать парой месяца.
— Если речь идет не о самой нелепой паре. — Милли скорчила рожу.
— Но почему?
— Он предложил жить вместе.
— И ты отказалась?
— Я ничего не сказала. Просто вышла из машины и сбежала.
Эстер подцепила тостом мармеладный треугольник.
— Значит, все кончено?
— Все кончено.
— Так. Ну и правильно, что сбежала. Я знала: эти мусульманские идеи тебе не подходят.
— По крайней мере, я попыталась.
— Ты расстроена?
Если честно, ни капельки.
— Конечно я не расстроена! Если бы я хотела с ним жить, я бы сказала «да».
— Но все же. — Эстер проглотила свой чай и постаралась говорить с участием. — Тебя ведь бросили, да? Тебе нужно развлечься.
— Как развлечься?
— Немного повеселиться. Идея! Устроим вечеринку! Например, новоселье.
Милли сделала круглые глаза.
— Слушай, мы ведь живем здесь уже два с половиной года.
— Правда? Боже, как бежит время, когда развлекаешься. Ладно, пойдем куда-нибудь, устроим славный пятничный кутеж. — Эстер с энтузиазмом вскочила с полированной деревянной крышки унитаза, расплескав чай на банный коврик. — Разбудим весь город, отпразднуем твое освобождение от скудоумного Нила, подцепим сотню красивых серфингистов и шикарно проведем время... Будет что вспомнить!
В общем, это было похоже на план. Но через несколько часов, снимая слишком узкие туфли и укладывая их в сумку, Милли напомнила себе, что так иногда случается, когда выходишь в люди. Никогда точно не знаешь, где ты можешь оказаться. Все зависит от случая. Ты можешь заглянуть в бар, чтобы выпить рюмку, одетая в ужасный офисный костюм и с полным безобразием на голове, а в результате сказочно проведешь время.
Впрочем, возможен прямо противоположный вариант: можно потратить четыре часа на макияж и одевание, потом вылететь в полной боевой готовности на крыльях надежды... и что в итоге произойдет?
Точно. Полный облом.
И конечно, именно это и случилось сегодня вечером. О, они вполне сносно провели время, обошли все самые стильные, самые интересные бары в Ньюки, встретили кучу знакомых. Но в результате осталось одно разочарование.
Все равно что заглянуть в рождественское утро в подарочный чулок и обнаружить там годовой запас прекрасно упакованных... носков.
Мораль этого вечера была такова: ты можешь встретить красивого серфингиста, но ты не можешь заставить его думать.
Милли с сожалением признала, что пятничному кутежу явно не хватало клеток серого вещества.
— Ой вы, ноги, мои ноги. — Проковыляв по мостовой, Эстер, чтобы не упасть, ухватилась за почтовый ящик и помассировала себе пальцы на ногах. Она уже знала из своего горького опыта, что если снимет туфли, то отправит их за ближайший забор. — Все же тот парень в баре «Баркли» с темными вьющимися волосами был ничего, верно? Он тебе понравился?
Парень с темными вьющимися волосами в баре «Баркли» завершал каждое предложение словами: «Понимаешь, о чем я, да?»
— Нет, он был ужасен.
— Я думала, он симпатичный. — Добравшись до фонарного столба, Эстер прислонилась к нему и сбросила четырехдюймовые каблуки. — О боже, так намного лучше.
— Только не снимай.
— Ну уж нет.
— Тогда не выбрасывай, — умоляла Милли, сама не понимая, почему беспокоится.
Эстер проделывала это сотни раз, забрасывая туфли в соседний сквер или сад, вместо того чтобы унести их домой. Иногда на следующий день она старалась вспомнить свой путь, чтобы их обнаружить. Если туфли находились, она с восторгом бросалась к ним и обращалась с ними, как с вернувшимися блудными детьми. Если их нигде не было видно, она отправлялась в полицейский участок — где все ее уже хорошо знали, — чтобы спросить, не принес ли кто-нибудь ее туфли. Никто никогда их не приносил, но Эстер нравилось кокетничать с дежурным. Очевидно, полицейские тоже получали от этого удовольствие.
Ну а после этого у Эстер, конечно, появлялся отличный повод пойти и купить новые туфли.
— Это же твои любимые.
Милли попыталась ее остановить, но было поздно — Эстер уже размахнулась. Первая красно-черная лакированная туфля на высокой шпильке взмыла в воздух, переливаясь в свете ночных фонарей. Когда она упала, покувыркавшись в воздухе, на землю, Эстер послала ей вдогонку вторую туфлю, избавляясь от ненавистных каблуков. Туфля полетела в соседние кусты наподобие управляемого снаряда.
— Мяу!
— Господи! — Милли испуганно закрыла рот руками. — Ты попала в кошку!
Эстер, тоже в полном ужасе, выдохнула:
— Я не хотела! Случайно получилось — прошу тебя, не говори, что я ее убила.
Не в силах смотреть, она закрыла глаза, а Милли тем временем залезла в кусты.
— Она мертвая? Мертвая? — стонала Эстер за ее спиной. — Не могу поверить. Я убила кошку, помогите, мне дурно...
В следующий момент листья зашуршали и перед Милли появился белый кот. Он осторожно и тщательно ее обнюхал, а потом начал тереться головой о вытянутые пальцы и мурлыкать.
— Все в порядке, кот здесь, с ним все хорошо, — сообщила Милли. — Ни крови, ни сломанных костей, ни признаков сотрясения мозга; а визг был просто охранной сигнализацией.
— Ух, слава тебе господи! — У Эстер вырвался огромный вздох облегчения. — Я думала, убила его.
Теперь кот был очень занят — он облизывал руку Милли. Он явно не пострадал. Милли было неудобно стоять на коленях на влажном ковре из прелых листьев, и она стала выползать из-под куста задом наперед. Вдруг ее правая рука прикоснулась к чему-то мягкому.
— Белые хлопковые трусы, — отметила Эстер у нее за спиной, придя в себя от шока. — Ты отправилась развлекаться в белых хлопковых трусах? Если честно, неудивительно, что ты не встретила никого приличного.
Поднявшись на ноги, Милли одернула юбку и стряхнула с волос мокрые листья.
— Я не планировала показывать кому-нибудь мои трусы.