Говоря о человеческих добродетелях, Конфуций уделял особое внимание гуманности и справедливости, особенно первой из них. Справедливость (и) означает «должность» ситуации. Это категорический императив. У каждого в обществе есть то, что он должен делать, причем ради этого самого, обладающего нравственной «правильностью». Если же человек исполняет это исходя из других, не моральных соображений, то даже если он делает то, что должен делать, его действие не является справедливым. В таком случае он действует ради «выгоды», если пользоваться словом, о котором часто с пренебрежением говорили Конфуций и последующие конфуцианцы. И (справедливость) и ли (выгода) — два диаметрально противоположных термина в конфуцианстве. Конфуций говорит: «Благородный человек постигает и, низкий человек постигает ли» («Лунь юй», IV, 16). В этом заключено то, что последующие конфуцианцы называли «различием между и и ли», различие, которое они полагали обладающим предельной значимостью в нравственном учении.
Идея и достаточно абстрактна, в отличие от идеи жэнъ (гуманности), которая более конкретна. Формальная сущность человеческих обязанностей в обществе состоит в их «должности», ибо эти обязанности он должен выполнять. Но материальная сущность этих обязанностей — в «любви к другим», то есть в жэиъ, гуманности. Отец поступает в соответствии с «путем», каким должен поступать отец, любящий сына; сын поступает в соответствии с «путем», каким должен поступать сын, любящий отца. Конфуций говорит: «Гуманность — это значит любить других» («Лунь юй», XII, 22). Тот, кто на самом деле любит других, способен исполнить свой долг в обществе. Поэтому мы видим, что в «Лунь юй» Конфуций иногда использует слово жэнъ не только для обозначения особой добродетели, но и для обозначения всех добродетелей в целом, так что термин «человек, исполненный жэнъ» становится синонимичным с термином «добродетельный человек». В таком контексте жэнъ можно перевести как «совершенная добродетель».
|
|
Чжун и Шу
В «Лунь юй» мы встречаем следующий пассаж: «Когда Чжун Гун спросил о смысле жэнъ,. учитель сказал: "Не делай другим того, чего не желаешь себе..."» (XII, 2). И еще одни слова Конфуция: «Человек, исполненный жэнъ, это тот, кто, желая поддержать себя, поддерживает других, а желая совершенствовать себя, совершенствует других. Быть способным относиться к другим, как к себе самому — вот что можно назвать путем следования жэнь» (VI, 28).
Таким образом, совершенствование в жэнъ заключается во внимании к другим. «Желая поддержать себя, поддерживает других; желая совершенствовать себя, совершенствует других». Другими словами: «Делай другим то, что желаешь себе». Это положительный аспект практики жэнъ, то, что Конфуций называл чжун, «преданностью другим». А об отрицательном аспекте, который Конфуций называл шу, или великодушием, «Лунь юй» гласит: «Не делай другим то, чего не желаешь себе». В целом практика есть принципы чжун и шу, в ней заключено «Дао следования жэнъ».
Этот принцип некоторые конфуцианцы называли «принципом применения меры». То есть человек использует самого себя в качестве стандарта для регулирования своего поведения. В «Да сюэ», или «Великом учении», являющимся главой «Ли цзи» («Книги ритуалов»), собрании трактатов, написанных конфуцианцами в III—II вв. до н. э., сказано: «Не используй того, что ненавидишь в высших, для использования низших. Не используй того, что ненавидишь в низших, на службе высшим. Не используй того, что ненавидишь в тех, кто впереди, для того чтобы опередить тех, кто позади. Не используй того, что ненавидишь в тех, кто позади, для того чтобы следовать за теми, кто впереди. Не используй того, что ненавидишь справа, для того чтобы показать слева. Не используй того, что ненавидишь слева, для того чтобы показать справа. Это называется принципом применения меры».
|
|
В «Чжун юн», или «Срединном и неизменном», еще одной главе из «Ли цзи», приписываемой Цзы-сы, внуку Конфуция, сказано: «Чжун и шу недалеки от Дао. Не делай другим то, чего не желаешь делать себе... Служи своему отцу так, как бы потребовал от сына служить себе. Служи своему правителю так, как бы потребовал от подчиненного служить себе... Служи своему старшему брату так, как бы потребовал от младшего брата служить себе... Покажи пример поведения своим друзьям, как бы хотел, чтобы они вели себя по отношению к тебе...»
Пример из «Великого учения» подчеркивает отрицательный аспект принципов чжун и шу, а фраза из «Срединного и неизменного» — его положительный аспект. В каждом случае «мера» установления поведения находится в самом себе, а не в других вещах.
Принципы чжун и шу являются в то же самое время принципом жэнь, так что следование чжун и шу означает следование жэнь. Эта практика ведет к выполнению обязанностей и долга личности в обществе, в чем складывается качество и, или справедливости. Поэтому принципы чжун и шу становятся альфой и омегой нравственной жизни индивида. «Учитель сказал: "Шэнь [Цзэн-цзы, один из учеников Конфуция], все мое учение связано одним принципом". "Именно так", — ответил Цзэн-цзы. Когда Учитель вышел из комнаты, ученики спросили: "Что он имел в виду?" Цзэн-цзы ответил: "Учение нашего Учителя состоит из принципов чжун и шу, и это все"» («Лунь юй» IV, 15).
|
|
Каждый имеет внутри себя «меру» поведения и может использовать ее в любое время. Метод следования жэнь настолько прост, что Конфуций говорил: «Разве жэнь на самом деле так далеко? Я жажду жэнь, и, о чудо, жэнь под рукой!» («Лунь юй», VII, 29).
Познание Мин
Из идеи справедливости конфуцианцы извлекли идею «действия без цели». Человек делает то, что должен делать, только потому, что это нравственно правильно, а не из-за каких-либо внешних этому моральному принуждению соображений. Из «Лунь юй» мы узнаем, как один отшельник высмеял Конфуция за то, что он «знает, что не может преуспеть, но продолжает пытаться сделать это» (XIV, 41). Также мы читаем, как один из учеников Конфуция говорит другому затворнику: «Благородный человек пытается заниматься государственными делами, ибо считает это правильным, даже хорошо понимая, что принцип не может возобладать» (XVIII, н).
Как мы увидим, даосы проповедовали концепцию «недеяния», в то время как конфуцианцы — идею «действия без цели». Согласно конфуцианству, человек не может ничего не делать, ибо для каждого есть то, что он должен сделать. Тем не менее, то, что он делает, не имеет цели, ибо ценность должного действия в самом деянии, а не во внешних результатах.
Вся жизнь Конфуция стала воплощением этого учения. В эпоху великих социальных и политических смут он всеми силами пытался изменить мир. Он путешествовал повсюду и везде, подобно Сократу, говорил с людьми. И хотя его усилия были напрасны, он никогда не разочаровывался. Он знал, что не может преуспеть, но продолжал пытаться достичь цели.
О самом себе Конфуций говорил: «Если моим принципам суждено преобладать в Поднебесной это — Мин. Если им суждено быть низвергнутыми, это — тоже Мин» («Лунь юй», XIV, 38). Он отдавал все свои силы, но исход возлагал на Мин. Мин часто переводят как «Судьба», «Участь» или «Мандат». Для Конфуция оно означало Мандат Неба или Волю Неба; другими словами, наделялось целеполагающей силой. В позднейшем конфуцианстве Мин стало просто означать совокупность существующих условий и сил всего космоса. Мы не властны над ними. Поэтому самое лучшее, что мы можем сделать, это поступать так, как мы должны, не заботясь о том, ждет нас на этом пути успех или неудача. Поступать так значит «знать Мин». Знать Мин — необходимое требование для «благородного человека» в конфуцианском смысле слова. Конфуций говорил: «Тот, кто не знает Мин, не может быть благородным человеком».
Поэтому познать Мин — значит принять неизбежность существующего миропорядка и не обращать внимание на чьи-либо внешние успехи или неудачи. Если мы можем действовать таким образом, мы, собственно, не можем проиграть. Ибо если мы исполняем долг, его осуществление является нравственным уже по факту самого действия, вне зависимости от внешних успехов или неудач нашего поступка.
В итоге мы освобождаемся как от жажды победы, так и от страха поражения, и становимся счастливы. Поэтому Конфуций говорил: «Мудрые лишены сомнений; добродетельные — тревог, храбрые — страха» («Лунь юй», IX, 28). И еще: «Благородный человек всегда счастлив, низкий человек всегда удручен» (VII, 36).