Глава двадцать четвертая 24 глава. Сверху верещали пиксенята, устроившиеся на потолочных балках

Сверху верещали пиксенята, устроившиеся на потолочных балках, и Трент с Квеном опасливо за ними наблюдали. Я одер­нула испятнанную соленой водой блузку и попыталась придать себе непринужденный вид, готовясь представить г-на Самый Большой Геморрой г-же Эльфийской Принцессе.

Чувствуя, как шевелятся волосы на шее, я прошла мимо Квена и шлепнулась в кресло на колесиках, стоящее возле мое­го стола.

— Присаживайтесь, — сказала я, поворачиваясь туда-сюда и показывая на мебель Айви, все еще расставленную во внутреннем углу церкви. — Вам посчастливилось. Обычно у нас тут нет гостиной, но мы затеяли кое-какие перестановки.

Трент оглядел серую замшевую тахту, стулья и отвернулся, потом глянул на мой стол и отошел к роялю Айви, заинтересованно подняв брови.

— Я постою, — ответил он.

Рекс плавно вошла из темной прихожей и направилась прямо к Квену. К моему большому удивлению, пожилой эльф на­клонился, погладил апельсиновой кошке ушки, и она хлопну­лась на спину, подставив белое пузечко. Квен выпрямился, дер­жа Рекс на руках, и у мурлыкающей кошки глазки от удоволь­ствия стали щелочками.

Дура ты, кошка.

Трент прокашлялся, я повернулась к нему.

—Рэйчел, — сказал он, устраивая свой презент на рояле, — вы всегда принимаете душ в одежде?

Я перестала крутиться туда-сюда, попыталась придумать, что бы соврать, но никак не могла привязать отсутствие элект­ричества к тому, что я хожу мокрая.

— Я ... я спала на кладбище, — сказала я, не имея желания сообщать, что мой сосед подстрелил меня моим же зельем из моего же пистолета. Авось Трент подумает, что это роса.

Он ухмыльнулся, и как-то это у него красиво получилось. Он знал, что я боюсь Пискари.

— Вам следовало убить Пискари, когда была такая возможность, — сказал он, и его красивый голос наполнил святилище красотой и уютом. Черт, голос у него действительно потрясаю­щий — я чуть не забыла. И — да, я могла убить Пискари и выйти сухой из воды, списав на самооборону, но где бы я тогда сейчас взяла вампира, желающего спрятать для меня фокус?

Так что я ничего не ответила. Трент же, напротив, был явно настроен поговорить.

— Но это не объясняет, почему у вас одежда мокрая, — сказал он вопросительно.

Я сжала зубы, но заставила себя расслабиться. Черт побери, если Айви такое умеет, то я тоже могу.

— Не объясняет, — доброжелательно согласилась я.

Осторожно присев на стульчик от рояля, он наклонил го­лову:

— У вас затруднения с заклинаниями? — спросил он испытующе.

— Никаких.

Квен спустил кошку на пол, Рекс отряхнулась — зазвенел колокольчик, который Дженкс привесил ей на шею. Я смотрела, как слегка ерзает Трент — его чуть ярче обычного румянец и отчетливая дикция показывали, как он нервничает. Я вспом­нила его злость, когда он просил меня поработать в охране у себя на свадьбе, его упреки за то, что Ли был захвачен демоном и стал его фамилиаром. Во мне чуть шевельнулось чувство вины, тут же подавленное. Но если я вытащу Ли из лап Ала, Трент будет у меня в большом долгу. Настолько большом, что, быть может, оставит меня в покое?

— Ага, — сказала я задумчиво в воздух, насыщенный смешками пиксенят, и Трент посмотрел на меня заинтересованны­ми зелеными глазами. Посреди балок кто-то взвизгнул, спихнутый вниз, и у Трента дернулось веко.

Ощущая некоторое сочувствие, я встала и хлопнула руками в сторону купола.

— О'кей, поглазели — и хватит. Пора на работу. За микроволновкой — вощеная бумага, идите полировать колокольню.

Квен вздрогнул, когда детишки Дженкса рухнули вниз клубящейся массой шелка и высоких бранчливых голосов. Но Джан быстро призвал их к порядку и, держа руки на бедрах (до боли похоже на Дженкса), выгнал в коридор.

— Спасибо, Джан, — сказала я. — Я сегодня голубых соек слышала, поглядывайте.

— Да, миз Морган, — ответил серьезный пикси, потом они порхнули наружу, и Рекс следом за ними по земле. Из кухни донеслись грохот, писк, и стало тихо.

Поморщившись, я прислонилась к спинке дивана Айви. Квен посмотрел на меня вопросительно, а Трент спросил:

— Вы не пойдете смотреть, что они разбили?

Я покачала головой.

— Я ... я хотела сказать тебе спасибо, что вчера вмешался, когда я танцевала с Алом. — Я почувствовала, что краснею. Черт побери, Ал меня чуть до оргазма не довел у всех на глазах.

Трент глянул на пикси, летающих в боковом дворе — размытыми полосами на цветном стекле, потом снова на меня:

— Не за что.

Я в неловкости скрестила руки на груди:

—Нет, правда. Ты не обязан был это делать, и я оценила.

Квен наклонился, устроился поудобнее, и Трент, видя его свободную позу, тоже стал не таким скованным, хотя по-прежнему выглядел будто модель хай-класса, сидя за роялем Айви.

— Не люблю хамов, — сказал он, будто смутившись.

Я скривилась, жалея, что Кери не торопится. Из кухни что-то пропищало, и в среднем ухе у меня зажужжала электроника. Моргнул свет, почти невидимый при ярком солнце, а телевизор у меня за спиной медленно расцвел шумом. Я его выключила.

Откуда ни возьмись, появилось смущение, и я на себя разозлилась. Просто чувствовала, как Трент оценивает меня и мою жизнь — телевизор с маленьким экраном, меблировку гости­ной Айви, мой уставленный комнатными растениями стол, нашу церковку с двумя спальнями и двумя же ванными — и меня разозлило, что я выхожу куда дешевле, чем его просторная гос­тиная, большой телевизор и стереосистема во всю стену.

—Прошу прощения, — пробормотала я, услышав, как начала наполняться стиральная машина. Почему-то я была уверена, что Трента нет смысла развлекать постукиванием барабана.

Выключив на ходу верхний свет, я остановилась у себя в ванной открыть крышку машины. Пусть замачивается. Потом я быстренько проверила ванную Айви на случай, если Трент захочет прошерстить ее аптечку под предлогом зайти в сортир. Здесь все было прибрано и аккуратно, вампирский запах лада­на с пеплом угадывался под апельсиновым запахом мыла, ко­торым пользовалась Айви. Погрустнев, я пошла на кухню про­верить, включен ли свет.

Зазвонил мой сотовый — электронная музыка ударила в уши, я вздрогнула. Нашаривая телефон, я выругалась в адрес Дженкса. Обычно я телефон ставила на виброзвонок, но некто неизвестный, он же Дженкс, баловался с ним, меняя рингтоны. Нашаривая пальцами источник мелодии «У меня пара классных кокосов», я наконец вытащила приборчик из мокрого карма­на. Очень смешно, Дженкс. Три ха-ха.

Светился номер Гленна, и я после минутного колебания присела на кухонный стол и открыла телефон. Сейчас я ему скажу пару ласковых.

—Привет, Гленн, — сказала я сухо: он знал, что обычно я еще сплю в это время. — Я слыхала, Пискари вышел. Неплохо было бы, если бы кто-нибудь мне сообщил, что неживой вампир, которого я посадила в тюрьму, теперь на свободе!

Слышны были щелчки по клавиатурам и громкий спор. Гленн перекрыл этот фон тяжелым вздохом:

— Извините, — сказал он вместо приветствия. — Я как только услышал — оставил сообщение у вас на телефоне.

— До меня не дошло, — ответила я, смягчившись лишь самую малость. — Ладно, я не хотела на тебя рявкать. Но я ночевала на кладбище, и сейчас малость тело ломит.

— Я должен был перезвонить еще раз, — сказал Гленн, и слышен был шорох перебираемых бумаг. — Но когда ваш демон поджег «Склад», используя вышибал как растопку, нам тут стало ни до чего вообще.

— Мой демон! — воскликнула я возмущенно. — С каких пор Ал стал моим демоном? — спросила я уже тише, помня, какой хороший слух у Квена и Трента.

— С тех пор, как вы его вызвали свидетелем. — Слышно было, как фэвэбэшник прикрыл микрофон рукой. Он что-то сказал в сторону, и я с нетерпением ждала продолжения его речи.

— Это не объясняет, почему Пискари на свободе, — проворчала я.

— А чего же вы ждали? — ответил Гленн с явной досадой. — Ни ОВ, не ФВБ не вооружены для борьбы с демоном, который не боится солнца. Вы ничего не делали. В городском совете провели срочное заседание и выпустили Пискари, чтобы он с этим демоном разобрался. — Гленн помолчал и добавил: — Мне очень жаль, но он получил полную амнистию.

Городской совет? Значит, Трент знал. Черт, он даже принимал участие. Вот это уже полная задница. Я душой рисковала, чтобы засадить Пискари за убийство лей-линейных колдунов, и это ни гроша не стоит. Поневоле задумаешься, стоило ли давать себе труд.

—Но я звоню не поэтому, — сообщил Гленн. — Обнаружено еще одно тело.

Я все еще думала о Пискари, очевидным образом имеющего возможность сделать с моей подругой все, что пожелает.

—И ты хочешь, чтобы я приехала? — спросила я, прижимая руку колбу, кивая и злясь с каждой минутой сильнее. — Я тебе говорила, я не следователь. Я — «хватай-тащи». Кроме того, я не знаю, хочу ли я вообще на вас работать, раз вы выпускаете на свободу убийц, как только вам чуть припечет.

— Чуть? — воскликнул Гленн. — У нас шестнадцать больших пожаров за ночь, пять случаев уличных беспорядков и чуть не линчевали одного мужика в платье, который Шекспира чи­тал в парке. Число разбитых машин и легких телесных повреж­дений вряд ли кто-нибудь вообще знает. Это же демон. Вы сами сказали, что всю ночь прятались на церковном кладбище!

— Стоп! — повысила я голос. Так нечестно. — Я пряталась от Пискари, а не от Ала. Ал же устраивал пожары, чтобы я отправилась с ним в безвременье. И не смей сидеть там в своей конторе и обзывать меня трусихой за то, что я этого делать не хочу.

Я была в ярости — и гнев подогревался чувством вины, так что я бы и дальше дымилась, если бы Гленн не сказал смущенно:

— Извините.

— Ладно, проехали, — буркнула я, обхватывая себя рукой за талию и отворачиваясь от коридора,

Я не виновата. Не моя вина, что Ал такое творит.

—Зато хотя бы он изгнан, — сказал Гленн равнодушным голосом:

Я едко засмеялась:

— А вот и нет.

Небольшая пауза.

— Пискари сказал...

— Пискари и Ал работают на пару. А вы поддались на разводку и выпустили его, так что теперь у вас по Цинциннати не один монстр носится, а два. — Я скривилась. — И не надо меня просить на этот раз, чтобы я с ними разобралась.

Шум офиса заполнил телефон.

— И все-таки можете вы сюда приехать? — сказал Гленн после долгой паузы. — Я хочу, чтобы вы опознали одну личность.

У меня сердце защемило. У него там новое тело? Вдруг Пискари стал занимать мои мысли меньше всего.

— Дэвид? — спросила я, чувствуя, как подгибаются колени, как пробирает меня морозом на солнце, проникающем в кухонное окно. Кто-то его убил. Кто-то убивает вервольфов в поисках фокуса, а что Дэвид — мой альфа, ни для кого не сек­рет. Помилуй меня, господи, они его убили!

— Нет, — ответил Гленн, и облегчение было такое, что воздух задрожал у меня в легких. — Это вервольф по имени Бретт Марксон. У него в бумажнике ваша карточка. Вы его знаете?

Краткий душевный подъем по поводу того, что Дэвид жив, сменился оцепенением. Бретт? Тот вервольф из Макино? Я соскользнула на пол, спиной к шкафчику под мойкой, подобрала колени.

— Рэйчел? — донесся издалека голос Гленна. — Все в порядке?

— Ага, — выдохнула я и тут же поправилась: — Нет. Сейчас приеду. — Я облизала губы и попыталась проглотить слюну. — Есть у меня час? — Помыться и поесть. — А лучше два.

— Черт, Рэйчел, вы действительно знали этого вервольфа? — В голосе Гленна слышались виноватые нотки. — Вы меня извините, я должен был сам приехать.

Я посмотрела вверх, увидела пустое место Айви за столом.

— Нет, все в порядке. Это был... мой знакомый. — Я перевела дыхание, вспомнив последний раз, когда видела Бретта, прошедшего по окраинам моей жизни и искавшего путь в мою стаю. Крепкий мужик, искавший чего-то такого, во что можно верить.

— Сколько сейчас? Семь тридцать? — говорил Гленн. — В полдень пришлю машину. Или у вас уже есть права?

Я покачала головой, хотя он этого не видел.

— Машину — это будет хорошо.

— Рэйчел? Все у вас нормально?

По городу шляется демон без привязи. Мастер-вампир, жаждущий моей смерти, вышел на свободу. Моя церковь утратила освящение. А Бретт погиб.

— Все у меня в порядке, — ответила я едва слышно. — Увидимся днем.

В том же отупении я отключила трубку, не ожидая, что он еще скажет. Держа в руке тяжелый телефон, я таращилась на мои книги заклинаний, как раз на уровне моих глаз. Черт побери, все это неправильно. Я вытерла глаза и встала с таким чув­ством, будто все переменилось.

Поскрипывая босыми ногами по полу, я пошла обратно в святилище, но остановилась, пройдя полкоридора. Трент рассматривал витражи, и его начищенные туфли сверкнули на сол­нце, когда он повернулся. Квен стоят от него в шести футах, готовый к любой неожиданности.

— Трент, я прошу прощения, — сказала я. Он поднял брови, и я подумала, что лицо у меня должно быть совершенно бе­лое. — Я не могу сделать сейчас, что обещала. И не думаю, что Кери вообще сюда придет.

— Почему? — спросил он, оборачиваясь ко мне полностью.

Боже мой, убили Бретта!

— Я ее ночью толкнула на землю, — сообщила я, — и она, я думаю, до сих пор по этому поводу расстраивается.

Бретт погиб. Профессиональный военный. Как его вообще могли убить? Он чертовски хорошо умел оставаться в живых.

Трент стряхнул рукава своего дорого костюма и недоверчиво засмеялся:

— Вы ее толкнули на землю? Да вы знаете, кто она?

Я сделала резкий вдох, пытаясь справиться с собой. Бретта убили — по моей вине.

— Я знаю, кто она. Но если меня толкают, я толкаю в ответ.

Трент посмотрел на Квена, и лицо его стало суровым. Я решительно выставила челюсть, стараясь дышать неглубоко. По­смотрела на балки в поисках Дженкса и постаралась сдержать слезы. Кто-то убил Бретта. А он был всего лишь в шаге от меня. Я чертовски уязвима. Все, что нужно — это найти снайпера, но не могу же я жить в пещере? Дерьмо, дерьмо и дерьмо. Лиловое фейрийское дерьмо в зеленую искорку.

Я провела рукой по стене и села в кресло Айви. Запах вампирского ладана испортил мне настроение еще сильнее. Хва­тит мне относиться к жизни как к партии в азартную игру. Пора начать покупать страховку, или я не услышу, как моя мать жа­луется, что у нее нет внуков. Хотя от одной мысли об этом у меня с души воротит, но я должна буду отдать фокус Пискари, чтобы он его снова скрыл, то есть подкупить его, чтобы меня не убивал. Потом я спасу Ли, чтобы Ал ушел туда, где ему мес­то, а Трент от меня отстал. С этого можно и начать, подумала я, садясь ровнее и делая глубокий вдох. Алом я займусь позже. После захода солнца.

— Трент, — сказала я, закрывая глаза будто в долгом моргании, ощущая, как просыпается во мне знание добра и зла. — Может быть, у меня будет способ освободить Ли от Ала. Тебе это не будет стоить ни цента, но я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. — Я посмотрела на него — и на этом лице не прочла ничего, кроме любопытства, — Ты сможешь?

— Вы говорили, что нельзя освободить фамилиара от демона, — сказал он, и в бархатном голосе послышались резкие нотки.

Я пожала плечами, глядя мимо него на дверь, и выпрямилась — чтобы не иметь такого жалкого вида.

— А как ты думаешь, откуда Кери взялась?

С ничего не выражающим лицом Трент посмотрел на Квена. Квен многозначительно прикрыл глаза.

— Слушаю, — настороженно сказал Трент. Вот тут как раз и начиналось скользкое место.

— Я попытаюсь забить одну сделку с Пискари...

— Поаккуратнее, — издевательски предупредил он. — Кто-нибудь может подумать, что ваш черно-белый облик становит­ся серым.

— Заткнись! — рявкнула я на миллиардера, почувствовав жало под шкурой. — Я не нарушаю закона. У меня есть одна вещь, которая может быть ему желательна, а когда он ее получит, должно выйти так, что я смогу надежно избавиться от Ала, причем таким способом, который освободит Ли. Но мне нуж­но твое слово, что ты оставишь в покое меня и тех, кто мне до­рог. А я... — Я тяжело и глубоко вздохнула, понимая, что ста­новлюсь такой же, как они. — А я оставлю в покое весь твой бизнес.

Я хочу выжить. Я хочу жить. Я играю в одной песочнице с наемниками и серийными убийцами, сохраняя при этом надменную невинность снежинки в аду. ФВБ меня не защитит, не сможет. ОВ — не станет. Трент может меня убить, и этот факт требует уважения, пусть я даже не уважаю самого Трента. Гос­поди, кем же это я становлюсь?

— Вы оставите попытки меня засадить? — тихо спросил Трент и застыл от невысказанной мысли. У него губы раскрылись, он посмотрел на Квена, пораженный. — У нее фокус, — сказал он Квену и повернулся ко мне в радостном удивлении. — Вот что ты хочешь отдать Пискари! Фокус у тебя, — сказал он между приступами смеха. — Как же я не понял, что он у тебя!

Я похолодела, сердце провалилось куда-то вниз. Ох, блин...

Я встала, но между нами возник Квен.

— Стой! — сказала я, выставив вперед руку, и он послушался. С колотящимся сердцем я удерживала его на расстоянии рукой с расставленными пальцами, лихорадочно соображая... Это Трент убивал верволъфов?

— Ты убил Бретта? — спросила я и увидела, как он покраснел. — Так это ты! — воскликнула я, опуская руку и разгоряча­ясь злостью. Черт побери, это что ж я такое сейчас чуть не сде­лала? Что со мной? Такого не должно было быть!

— Я его не убивал, — ответил Трент, играя желваками на скулах. — Он сам себя убил. До того, как мог мне сказать, что фокус у вас, — договорил он, держа руки за спиной.

Квен покачивался на носках, опустив свободно руки. Я будто во сне ему сказала:

— Ты убил Бретта. И секретаршу мистера Рея. И помощника миссис Саронг.

Лицо Квена потемнело от чувства вины, мышцы его напряглись.

— Сволочи вы, — шепнула я, не желая этому верить, проклиная себя за то, что хотела видеть Трента лучшим, чем он есть, чтобы оба они были не просто хладнокровными убийцами и палачами. — Я думала, Квен, у тебя больше чувства чести.

Пожилой эльф стиснул зубы.

— Мы не убивали их, — сказал Трент, защищаясь, и я презрительно фыркнула. — Они совершили самоубийство, — на­стаивал он, этот дьявол с безупречной прической в идеальном костюме. — Все они. Никто из них не обязан был умирать. Они могли мне сказать.

Будто была какая-то разница.

— Они не знали, что он у меня.

Трент шагнул вперед, показывая на меня пальцем, и Квен оттянул его назад.

— Рэйчел, идет война, — сказал эльф помоложе сдавленным голосом, стряхивая руку Квена. — На войне гибнут и посторонние.

Я глядела на него, глазам своим не веря.

— Трент, это не война. Это ты рвешься расширить свою власть. Трент, ну куда тебе еще! Ты такой параноик, что тебе для чувства безопасности нужно быть царем всего, мать его, мира?

Я вспомнила мою церковь, моих друзей и вскинула голову. Да, они убивали, но Айви пыталась вырваться из этого, а Дженксу приходилось, чтобы выжить самому и дать выжить своим детям. И я тоже вполне сознательно принесла в жертву Ли, что­бы выжить самой. Не могу утверждать, что я такая уж белая и пушистая. Но я никогда не убивала ради денег или власти, И мои друзья тоже.

Мои слова задели Трента, и он покраснел — от стыда или вины.

— Сколько вы за него хотите? — спросил он тихо.

Я уставилась на него, разинув рот. Не в силах поверить.

— Ты... ты хочешь его купить? — пролепетала я. Трент облизал губы:

— Я бизнесмен.

— По профессии, значит. А убийца — это у тебя хобби такое? Или ты считаешь, что трудное положение твоего вида дает тебе право убивать?

С искаженным от стыда и гнева лицом Трент одернул на себе пиджак. Если бы он при этом еще вытащил чековую книжку, я бы напустилась на него с воплем.

— Все, что захотите, Рэйчел. Любые гарантии вашей безопасности. Вашей, вашей матери, Дженкса, даже Айви. Столько, что сможете купить все, что захотите.

Как у него это все легко получается. Но я уже не хочу с ним иметь дело. Пискари убивает, но у него нет понятия жалости или угрызений совести. Корить его — как говорить акуле, что она плохая рыба и что нехорошо есть других. Но Трент? Этот знает, что поступает дурно, и продолжает поступать так же.

Но Трент ждал, не опуская глаз. А я его ненавидела, ненавидела до глубины души. Он привлекателен и могуч, и я под­далась на это настолько, что у меня ощущение добра и зла за­туманилось. Да, он может меня убить. И что? Разве правиль­но будет с ним идти на сделки, Чтобы спасти себе жизнь? Какого черта вообще ему верить, что он сдержит свое слово? То же самое, что заключать договор с демоном или использовать демонское проклятие. И то и другое — легкий выход, лени­вый выход.

Я не буду использовать демонские проклятия. Я не буду заключать сделки с демонами. Я не буду верить, что Трент сдержит слово. Он хладнокровный убийца, ставящий свой вид выше всех других. Ну и пошел он к черту.

Квен понимал, что я думаю, и я видела, что он подобрался. Но Трент — нет, он не настолько чуток. Бизнесмен он, а не воин. Симпатичный такой бизнесменчик.

—Я вам дам за него четверть миллиона, — сказал Трент, и мне стало противно.

Я передернулась:

— Не получишь ты его, ты, пыль от пикси. Если он объявится, начнется война. Я его отдам Пискари, чтобы тот спря­тал его снова.

— Он вас убьет, как только получит фокус, — тут же ответил Трент, искренне и правдиво. — Не будьте дурой на этот раз. Отдайте его мне. Я смогу защитить вашу безопасность. Я не буду начинать войну, просто установлю равновесие.

— Равновесие? — Я шагнула вперед и остановилась, когда Квен зеркально повторил мое движение. — А может быть, прочих внутриземельцев устраивает то равновесие, что есть сей­час? Может, время эльфам вымереть? Если все они такие, как вы с Элласбет, жадные до денег и власти, то, быть может, вы настолько оторвались от корней, от благодати и морали, что уже мертвы как вид? Мертвы, похоронены и земля пухом, — сказа­ла я насмешливо, глядя, как наливается кровью Трент. — Если вы с ней — образец, по которому ты будешь восстанавливать вид, то спасибо, не надо.

— Это не мы оставили безвременье демонам! — крикнул он, изливая честную и неприкрытую злость, свою движущую силу в приступе раздражения и досады. — Вы нас бросили! Вы нас бросили биться одних! Мы жертвовали собой, а вы пятки смазали салом! И если я теперь безжалостен, это вы меня таким сделали!

Ах ты сволочь...

— Не надо меня обвинять в том, что сделали мои предки!

Трент скривился:

— Десять процентов моего портфеля, — сказал он, кипя внутренне.

Гад и псих.

— Не продается. Уходи.

— Пятнадцать процентов. Это треть миллиарда.

—Убирайся из моей церкви ко всем чертям!

Трент хотел что-то ответить, потом посмотрел на часы.

—Мне жаль, что у вас такие чувства, — сказал он. Громко прозвучали его шаги, когда он отошел обратно к роялю. Сунув подарок для Кери в карман, он спросил, будто между делом:

— Предмет у вас где-то здесь?

Черт побери. Я напряглась, как натянутая проволока.

—Дженкс! — крикнула я, приходя в себя. — Джан, зови отца!

Но он охранял сад от голубых соек, как я ему и велела. Черт и еще раз черт!

Квен ждал указаний, и меня прошиб пот, Трент поднял голову — мне хотелось думать, что я прочла в его глазах сожа­ление.

—Квен, — велел он негромко. — Подержи миз Морган. С Кери мы поговорим как-нибудь в другой день. Очевидно, сегодня она не придет. У тебя есть зелье памяти?

Боже мой!

—В машине, Са'ан.

Не очень у него был радостный голос, и я посмотрела на Квена, зная, что произойдет дальше.

— Отлично. — Трент был неумолим, как железо. — Не будет воспоминаний — значит, не будет ненужных концов. Оста­вим ее спящей, а проснется она, когда кто-то заедет за ней, что­бы везти в морг.

— Гад и сволочь, — шепнула я и подняла глаза к балкам, где никого не было. Черт меня побери, зачем я их прогнала?

— Дженкс! — заорала я, но стрекота крыльев не было слышно.

Квен вытащил из-за спины пейнтбольный пистолет, и я про себя выругалась.

— Что там? — спросила я, подумав о своем пистолете в ведре. Но если я двинусь, Квен выстрелит.

— Несколько непривычное ощущение — когда пистолет не в ваших руках? — спросил Трент насмешливо.

Я могла только сдержаться и не заорать на него.

—Трент... — Я попятилась, подняв руки вверх, будто хотела его успокоить.

Квен протянул пистолет Тренту.

—Хотите — стреляйте сами.

Трент взял пистолет, прицелился в меня.

— Мне это по силам, — сказал он и спустил курок.

— Ой! — взвизгнула я. Больно было, когда меня стукнуло. Черт побери, второй раз за сутки!

Но я не свалилась, это не были снотворные чары. Трент не удивился, что я не упала, а просто отступила назад. Поползновение бежать сильно запоздало.

Трент отдал пистолет Квену.

—Честь стоит дорого, Квен. Я тебе недостаточно плачу.

Квен был мрачен, а я смотрела на них в упор, боясь того, что будет дальше.

Трент ледяным голосом отчетливо произнес:

— Рэйчел, скажи мне, где фокус.

— Пошел к черту.

Зеленые глаза Трента раскрылись шире. Квен потрясенно оглядел меня с головы до ног, а потом чуть не рассмеялся:

— Она залита соленой водой, — сказал он. — Она же сказа­ла, что толкнула Кери, и та наверняка наложила на нее чары. Рэйчел еще мокрая после того, как чары были сняты солью.

Не совсем так, но я не собиралась его поправлять. Стоя перед ними босиком, я уже начинала злиться. Судя по вопро­су, можно было понять, что Трент зарядил свой пистолет ча­рами покорности. Противозаконными. Серыми, потому что для их создания никого убивать не надо, но абсолютно проти­возаконными.

Трент неопределенно хмыкнул и поддернул рукава пиджака.

— Что ж, подчини ее по-своему. Постарайся не оставить синяков — не будет следов, не будет и повода искать пропавшие воспоминания.

Так, еще не кончилось...

С учащенным пульсом я встала в боевую стойку, прислушиваясь, не затрещат ли крылья пикси. Квен вышел вперед. Его недавняя нерешительность, очевидно, была связана с ис­пользованием магии вместо силы для утверждения своего вер­ховенства. А вот если я не смогу его победить физически, тогда я подлежу использованию и выбрасыванию.

— Квен, не вынуждай меня это делать, — предупредила я, вспомнив нашу последнюю схватку. Он бы тогда меня разма­зал, если бы не вмешались Айви и Дженкс. — Уйди, или...

— Или что? — спросил Трент, стоя в сторонке у рояля с улыбочкой, от которой я могла бы взбеситься. — Вы превратите нас в бабочек? Вы черную магию не практикуете.

Я заставила себя успокоиться, сжала кулаки.

— Она — нет, — произнес голос Кери из коридора. Трент посмотрел туда, мне за спину. — А я — да.

 

Глава двадцать седьмая

 

—Да будь оно все проклято! — тихо выругался Трент, глядя на Кери, а Квен остановился.

Воздух будто потрескивал, но тут я поняла, что это крылья Дженкса. Пикси висел в воздухе рядом со мной, ожидая указаний. Я чувствовала присутствие Кери за спиной, но не могла оторвать глаз от Квена, стоящего с раскрытым ртом и опущен­ными руками, в своей черной форме.

Очень медленно я выпрямилась, вышла из стойки. Кери вышла вперед, пахнущая мылом, в свежем платье цвета пурпура и золота, скрывающее босые ступни. На груди у нее лежало распятие, и уверенность ее была необъятна. Как и ее гнев.

— Эм, Кери, — начала я, не зная, что еще делать. — Вот этот джентльмен в костюме — Трентон Алоизий Каламак, наркобарон, убийца и бизнесмен из списка «Форчун-20». Перед ним — Квен, его начальник службы безопасности. Трент, Квен, это Керидвен Мерриам Дульчиэйт, из средневековой Европы.

А теперь будем веселиться!

Трент был бел как стена:

— Давно ли ты слушаешь...

Кери вздернула узкий подбородок:

— Достаточно.

Тут я тоже побелела, поняв, что гудение исходит от Кери, а черная дымка у нее на кончиках пальцев с бантиками бинтов — это магия, ждущая, чтобы ее направили. Ой, блин.

Рэйчел... — позвал меня Дженкс высоким голосом.

Меня при виде гордого гнева Кери проняла дрожь до костей.

— Дженкс, не будем лезть. Дело может обернуться очень плохо.

Неприязненно сдвинутые брови Трента дали мне понять, что он хотел бы сделать вид, будто ничего не случилось, и познакомиться с Кери так, чтобы не вылезли на передний план неприятные подробности его жизни. Щас, разбежалась.

Многоцветное солнце лилось в витражи, придавая всей обстановке оттенок нереальности. Трент стоял возле рояля, и ког­да Квен пошел к нему, Кери спокойно посмотрела на старшего эльфа. Квен остановился. При виде его покорности чернота вокруг ее рук исчезла.

У меня мышцы плеч отпустило, когда я почувствовала, что Кери разорвала контакт с линией. Я-то знала, что она в голове могла накопить достаточно безвременья, чтобы снести у церкви крышу, но Трент и Квен этого не знали.

— Теперь, когда мы встретились, я вижу, что Рэйчел была права, — сказала Кери, в своем длинном платье грациозно выплывая на середину зала. — Ты демон.

— Прошу прощения?

В красивом голосе Трента слышалось больше гнева, нежели смущения.

Я понятия не имела, как и чем это кончится, но была рада, что не стою на линии огня. Кери увидела движение Квена, повторившего мою позу, и выпрямилась. Светлые волосы шевель­нулись, когда она царственно наклонила голову.