Отец Георгий любезно поделился с газетой «Домодедовские вести» своими воспоминаниями о нашем земляке – архимандрите Алипии (Иване Михайловиче Воронове)
Георгий Григорьевич Малков – один из немногих людей, который не только помнит архимандрита Алипия (Воронова), но и близко с ним общался. Родившийся в 1941 году, он окончил МГУ, стал кандидатом искусствоведения. Автор многих искусствоведческих 
и
поэтических книг, исторических и глубоких богословских исследований, которые печатались и продолжают печататься как в России, так и за рубежом. С 2003 года – дьякон Русской православной церкви.
– Я знаю, что вы по образованию историк. Вы оказались в Печорах благодаря вашей профессии?
– Да. Я впервые оказался в Печерском монастыре в 1959 году, в самом начале августа. В ту пору мои представления о православной вере были весьма туманны, а в монастырях я и вообще никогда не бывал. Тем более я был поражен всем увиденным – и древностью полуразрушенных крепостных стен, и храмами, и пещерами с проводником по ним – отцом Нафанаилом, и даже нищими у стены, ведущей к Никольскому храму, которые все еще были точно такими же, как на монастырских фотографиях начала века.
Передо мной была живая – явно не советская, а настоящая – уж какая есть! – православная Россия. Замечательно было и добро-назидательное отношение ко мне, 18-летнему юноше, полному невежде в духовной сфере, со стороны насельников обители. И я уже не смог не приехать сюда, хотя бы на несколько дней, и в следующем году, и еще через год – уже с женой, а потом, со временем, и с сыном – и так продолжается, слава Богу, и по сию пору.
– Когда вы познакомились с отцом Алипием?
– Познакомиться лично с архимандритом Алипием (Вороновым) мне довелось в начале лета 1964 года. Тогда я был студентом исторического факультета МГУ и специализировался по истории древнерусского искусства. В Печоры я приехал с приятелями: художником Владимиром Архаровым и поэтом Генрихом Сапгиром. Отцу-наместнику мы попались на глаза вечером случайно. Мы оказались рядом на площади перед Успенским храмом. Отец Алипий поинтересовался, кто мы такие и чем занимаемся. А затем сразу же, будучи и сам знатоком православной традиционной культуры и хранителем церковной старины, он расположился к нам до такой степени, что тут же повел показывать новейшие свои достижения в деле восстановления монастырских стен. Он с удивительной бодростью затащил нас на самый верх – в могучий шатер башни Верхних решеток. Шатер и дощатая кровля стен были только что просмолены – в истинном духе строгой северной обители XVI века. Было видно, что батюшке здесь дорог каждый камень и что он сам получает удовольствие от этой высоты, от верхового крепкого ветра, от пламенного заката, особенно широко сиявшего при взгляде на него с вершины шатра. Мы же были благодарны отцу наместнику за такую впечатляющую экскурсию. Как оказалось впоследствии, нас – в том числе и меня – отец Алипий запомнил.
Замечу, что уже через много лет поэт Генрих Сапгир крестился и умер вполне по-христиански. Вероятно, одним из первых значительных моментов на его пути будущего воцерковления стало как раз посещение Печерской обители и такая непосредственная и живая встреча с отцом Алипием.
– Вы общались с отцом Алипием и в дальнейшем?
– По приезде в обитель в следующий раз, уже через пару месяцев, я чувствовал себя в ней попривычнее. По благословению батюшки мне довелось принимать участие в некоторых послушаниях. В числе прочих я чистил колокола, красил крыши и трудился в просфорной. Так продолжалось несколько лет, а с 1969 года я стал приезжать в обитель уже как представитель владыки Питирима (Нечаева) – по линии Издательского отдела Патриархии. Именно с этого времени и по 1974 год включительно я и имел духовно полезную и просто человеческую радость довольно близкого и откровенного общения с отцом Алипием.
– О чем вы разговаривали с отцом Алипием?
– Темы бесед были самыми разными: и о жизни монастыря, и о положении Церкви в большевистской России, и о личном жизненном пути самого батюшки, и об искусстве, и о православной культуре, и о поэзии. Иногда он писал какие-то свои бумаги, письма, а я поигрывал в первом зальце на фисгармонии. Ему нравились произведения композиторов Дмитрия Бортнянского, Джузеппе Сарти и киево-печерские распевы. Сам он был весьма музыкален и неплохо пел. Как-то он даже пел дуэтом в своих покоях вместе с Иваном Козловским, которого мы с архимандритом Агафангелом (Догадиным) потом провожали из монастыря. Надо сказать, что великий певец со своей подругой, солисткой Большого театра, все никак не могли прийти в себя от доброго приема, от гостеприимного и остроумного наместника и от ночного, сияющего чистейшими печорскими звездами глубокого черного неба.
– Архимандрит Алипий был начитанным человеком. Какие писатели были ему близки?
– Выше всего в литературном творчестве батюшка ставил, конечно же, псалмы Давида. Но любил и светскую поэзию. Ему нравились некоторые стихотворения Сергея Есенина, нравился Алексей Кольцов, Федор Тютчев, «Теркин» Александра Твардовского. Но самым высоким духовным достижением в светской поэзии он считал «Пророка» Александра Сергеевича Пушкина. «Как труп, в пустыне я лежал» – это про нас, про нас! – восклицал он. «И вырвал грешный мой язык» – это нам, нам надо вырывать грешные наши языки!.. А в конце-то, в конце: «Глаголом жги сердца людей!» – вот, вот, так никто не говорил и не скажет больше… это-то нам и нужно делать, это-то и нужно!». И действительно, в известной мере ему и самому удавалось добиваться этого в своих храмовых проповедях.
Его слова «жгли сердца» слушателей и всегда отличались большой силой веры и замечательной искренностью.
Архимандрит Алипий (Воронов) 1914–1975
Уроженец домодедовской земли архимандрит Алипий (в миру Иван Михайлович Воронов) – личность уникальная: художник и фронтовик, прошедший всю войну от стен Москвы до Берлина и Праги, священник, меценат и дипломат. После войны он участвовал в восстановлении Троице-Сергиевой лавры. Под его руководством из руин поднят Псково-Печерский монастырь, были возвращены из Германии вывезенные фашистами исторические ценности времен Ивана Грозного. В Русский музей Санкт-Петербурга и музей Пскова он передал собранные им уникальные коллекции живописи – картины Рериха и Васнецова, Поленова и Айвазовского, других мастеров.
Два года назад редакция газеты выступила с инициативой установки памятника нашему земляку в городе Домодедово. Инициативу поддержал митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), автор книги «Несвятые святые», в которой глава «Великий наместник» посвящена отцу Алипию. Книга с дарственной надписью автора сегодня находится в экспозиции о жизни и трудах отца Алипия, открытой в марте в Домодедовском историко-художественном музее. Экспозиция подготовлена сотрудниками газеты «Домодедовские вести».
.
Александр Ильинский
24 авг в 8:48
ПОД ГРИФОМ "СЕКРЕТНО" - ДОМОДЕДОВСКОЕ АРХАНГЕЛЬСКОЕ
О существовании этой усадьбы знают далеко не все. Десятилетиями она была скрыта за густым лесом и ведомственным глухим забором от любопытных глаз. Но может быть, именно это сохранило уникальный ансамбль архитектурного и паркового зодчества конца XIX века в почти первозданном виде через все революционные бури, войны и потрясения. И теперь усадьбу Архангельское у села Одинцова без преувеличения можно назвать одной из самых ярких жемчужин Домодедовского края и всего Подмосковья.
------— 1. Родственники царей —----------—
О селе Одинцово впервые упоминают писцовые книги XVII века в связи с деревянной церковью во имя Архангела Михаила. Там же располагался погост, что свидетельствует о древности поселения, уходящего корнями в глубь веков. К тому времени храм уже был ветхий. И на его месте живший тогда неподалеку Иван Юрьевич Тургенев – предок знаменитого писателя – возвел новое кирпичное здание церкви. В таком виде уже в следующем XVIII веке село было приобретено дворянским родом Нарышкиных.
Надо сказать, что Нарышкины отличались какой-то удивительной скромностью. Наверное, именно из-за этой скромности, Наталья Кирилловна Нарышкина была выдана за овдовевшего царя Алексея Михайловича. Согласно преданию, над ней задолго до замужества было произнесено парадоксальное пророчество: «Царем твой сын пребудет на Руси, но пусту быть – твоим потомкам». Так это или нет, но царица Наталья родила троих детей, именно ее сын стал первым императором России – Петром I. Так что можно смело сказать, что по матери Петр I – Нарышкин. Но пророчество сбылось. Никому из прямых наследников Великого царя не довелось править Россией. Династическая трагедия ближайших потомков Великого реформатора далеко отодвинула Нарышкиных от российского трона. Для Екатерины Великой они были как бельмо на глазу – ведь прав на престол у них было гораздо больше, чем у нее, немецкой принцессы. Но государыня поступила мудро. При каждом удобном случае она одаривала Нарышкиных землями и – держала подальше от Санкт-Петербурга.
В 1798 году Михаил Петрович Нарышкин в своем Одинцовском имении снес старую Архангельскую церковь и построил новую, которая сохранилась до нынешних времен. Храм принадлежит к типу центрических ярусных построек эпохи зрелого классицизма. Белокаменные портики тосканского ордена подчеркивают пилоны, которые несут мощный световой барабан центральной ротонды. Светлый и просторный храм венчает полусферический купол. Недалеко от храма на высоком берегу Рожаи стоял белокаменный барский дом, вокруг которого радовал глаза парк в классическом стиле. В этом доме провел детство сын владельца усадьбы, названный в честь отца, построенного храма и небесного покровителя семьи - Михаилом.
------2. Декабрист —--------—
Мальчик, как многие Нарышкины, отличался крепким здоровьем, любознательностью и непоседливостью. А потому родители определили его на армейскую службу.
Михаил Михайлович не посрамил родовой чести. Он относился к пушкинскому поколению и не участвовал в войне 1812 года по малолетству. Как и многие дворянские отпрыски той поры, Миша предпринял попытку побега в действующую армию, но был возвращен домой. Служить он стал с 1815 года и надо сказать служил исправно - выслужился до чина полковника, став командиром знаменитого Тарутинского пехотного полка, расквартированного в Москве. Параллельно Михаил Нарышкин посещал лекции в Московском университете и профессоров Куницына, Соловьева и Германа. В 1820 году он женился на Елизавете Петровне Коновьициной – дочери героя войны 1812 года.
Передовое дворянство той поры прекрасно осознавало губительность Крепостного права, доставшегося в наследство от эпох Петра I и Екатерины Великой. По-сути 75 процентов сельского населения России было рабами – в самом страшном понимании этого слова. Их покупали и продавали, секли по произволу помещика и проигрывали в карты. Но одновременно именно крепостничество являлось основой экономической мощи страны. Не только крестьянин зависел от помещика, но и помещик зависел от крестьянина. На доходе, который крестьянин приносил своей работой помещику, держалось благополучие всей России.
Попытки разорвать этот порочный круг предпринимали императоры Петр III и Павел I. Но они, как известно, быстро умирали от «апоплексических ударов» - первый получил «удар» вилкой, а второй – табакеркой. Не удивительно, что царь Александр I попросту боялся идти на какие-либо реформы, имея перед глазами такую судьбу дедушки и папы.
После Заграничного похода русской армии молодое поколение дворян только и говорило о свободе. Пример стран, где прекрасно обходились без крепостного рабства был заразителен. Молодые офицеры собирались, обсуждали создавшуюся экономическую ситуацию в стране и горячо критиковали правительство. Многие решались на «реформы» в собственных имениях. Среди последних был и Михаил Нарышкин. После смерти отца, он дал дворовым крестьянам «вольную», а деревенским простил долги на умопомрачительную для того времени сумму – сто тысяч рублей. Близкий друг Ивана Пущина, Евгения Оболенского и Алексея Семенова, бывшего ему соседом по деревне Голубино, Михаил Нарышкин вошел в состав движения будущих декабристов – в московское отделение Тайного общества. Встречи с Рылеевым и Пестелем проходили в московском доме Нарышкиных на Гоголевском бульваре. Бывал в одинцовском имении Нарышкиных и Александр Сергеевич Пушкин. Старому барскому дому посвящены его строки:
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали села; здесь и там
Стада бродили по лугам
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостинной штофные обои,
Царей портреты на стенах,
И печи в пестрых изразцах.
Однако, несмотря на всю близость с организаторами Восстания на Сенатской площади, когда дело после смерти императора Александра дошло до открытого бунта, Михаил Нарышкин сказал заговорщикам свое твердое «нет». Одно дело – экономика и вырабатывание Конституции, совсем другое – убийство царской семьи и установление прямой кровавой диктатуры, которое планировали организаторы. Кто-кто, а Михаил Михайлович Нарышкин помнил, что Константин и Николай Романовы – его родственники! Братоубийство претило совести молодого полковника Тарутинского полка.
---— 25 декабря 1825 года и его последствия —----—
Как известно, Восстание декабристов на Сенатской площади было подавлено. А ведь действуй заговорщики активнее, возможно история России пошла бы по другому пути. И все ужасы Революции мы бы испытали на сто лет раньше. Пришедший к власти под грохот пушек Николай I действовал в рамках строгой законности. Руководители восстания, как государственные изменники, были казнены. Остальных, по степени виновности, следствие и суд разделили по 11 разрядам, назначив соответствующее Закону наказание.
Не избежал наказания и Михаил Нарышкин. Его, как близкого друга Пестеля, арестовали здесь – в домодедовском Архангельском и конвоировали в Петропавловскую крепость Санкт-Петербурга. Царь тоже помнил о родственных связях, а потому максимально смягчил приговор суда. Вместо 15 лет каторги Михаила Нарышкина приговорили к семи годам с высылкой в Сибирь. Имение Нарышкиных оставили неприкосновенным. Жена декабриста Екатерина Петровна разделила горечь изгнания мужа, последовав за ним в далекий Тобольск. Интересно, что правивший железной рукой Николай I, по факту лично сам целиком выполнил «экономическую программу» своего родственника. Будучи самым большим землевладельцем России, император в течении жизни освободил всех своих крепостных. Но его надежда на то, что примеру монарха последуют все остальные подданные, не оправдалась. Общую реформу по отмене крепостного права придется проводить уже его сыну – Александру II, который поплатится за нее – жизнью.
Семья Нарышкиных возвратилась в свое домодедовское Архангельское лишь в конце 30-х годов XIX века. В Москве Михаилу Нарышкину разрешалось бывать только по специальному разрешению Государя. Но Николай I никогда не стеснял в этих разрешениях Нарышкиных и смотрел «сквозь пальцы» на частые посещения опальной семьей Первопрестольной столицы. У Михаила Михайловича бывал Николай Васильевич Гоголь, критики Стасов и Буренин. В имении гостили многочисленные родственники, заезжал сюда и писатель Иван Тургенев.
Супруги Нарышкины прожили долгую жизнь, уйдя из жизни почти как в сказке – с разницей в один зимний день 1863 года, и были похоронены в соседних могилах на кладбище Донского монастыря.
---— 4. Домодедовское Архангельское – имение фабрикантов Морозовых —-----—
Без хозяев старый барский дом быстро ветшал. В 1890 году его вместе с окрестными землями приобрел Викула Морозов – брат знаменитого фабриканта Саввы Морозова. Новое время требовало нового подхода к архитектуре. А потому внимательно следивший за модой фабрикант пригласил знаменитого архитектора Шехтеля для облагораживания своего имения. Шехтель снес старые постройки, пощадив только церковь Архангела Михаила, и через два года возле красивого изгиба реки Рожая возвел новое здание в стиле «Русского модерна». Словно сказочный терем, двухэтажный главный дом с остроконечной башенкой и террасами потянулся в подмосковное небо. Даже спустя годы со стороны реки он производит впечатление яркого праздничного корабля вдруг приставшего к подмосковному берегу. Кроме главного дома, Шехтель возвел служебный флигель, дом управляющего, оранжерею. Архитектор продумал все. К дому примыкает обширный парк с пейзажной и регулярной частями. Неподалеку расположен пруд с островом, который соединен каналом с рекой и подъездная аллея, обсаженная липами и пихтами. Удивительно, но все это великолепие дошло до наших дней почти в первозданном виде! Нетронутыми сохранились и внутренние интерьеры главного дома, которые помнят Бахрушина и Шаляпина, Третьякова и Репина, Станиславского и Горького! Хлебосольным хозяином был Викула Морозов!
После Революции усадьба отошла в руки молодого советского государства. Ее попросту отобрали у законных владельцев. И надо сказать, что судьба усадьбы – редкий пример бережного отношения грабителей к награбленному имуществу. Сначала распоряжением Совнаркома в главном доме расположили больницу. А в 1925 году ее преобразовали в Дом отдыха для летчиков ВВС. Авиация входила в элиту советских вооруженных сил, а потому не скупилась на поддержание своего главного пансионата на Подмосковной земле. Военные привлекли лучших специалистов не только по медицине, но и по архитектуре и садовым растениям.
Таким пансионат застала Великая Отечественная Война, в годы которой имение Нарышкиных-Морозовых стало домом отдыха для боевых летчиков. Именно тут после ампутации ног лечился, учился ходить и танцевать на протезах легендарный герой Советского Союза – Алексей Мересьев. О его подвиге, жизни и удивительном мужестве рассказано в книге Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке».
--— 5. Новая жизнь —-----—
Развал Советского Союза чуть не поставил крест на судьбе знаменитой Усадьбы. ВЦСПС, на балансе которого в начале 90-х числился старый морозовский дом, перестал выделять средства на его содержание. И дом-памятник стал разрушаться. Возникла угроза, что очень скоро дом и парк навсегда исчезнут с карты Подмосковья. И опять – усадьбе повезло. В 1993 году по решению Областного правительства комплекс передали государству. Ему присвоили статус Правительственной резиденции. Вопрос о храме на территории усадьбы, который уже восстанавливали верующие, решили просто. Районные власти в рекордные сроки выделили участок земли за охраняемой зоной. В 1999 году были найдены спонсоры для строительства нового храма, который назвали в честь иконы Божьей Матери «Утоли моя печали». Новый храм вырос как по волшебству за два года. А уже через три – 17 сентября 2001 года был освящен митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием (Поярковым).
Не приходится сомневаться, что за прошедшие четверть века усадебный комплекс Одинцово-Архангельское тщательно отреставрирован и сейчас находится даже в лучшем виде, чем при фабрикантах Морозовых.
Одно плохо. Закрытая высоким забором и находящаяся в особой охраняемой зоне Усадьба не доступна для посещений. Как было бы замечательно, если бы российское государство, так много сделавшее для сохранения, восстановления и развития этого памятника культуры, открыло бы его для экскурсионного посещения! В стенах уникального дома-дворца Морозовых, на древней домодедовской земле, которая помнит Нарышкиных и Волконских, можно было бы много рассказать и показать любителям русской старины и зарубежным гостям нашей Родины.
Нам есть чем гордиться. Мы потомки славных предков. И дай Бог, чтобы на нас не сбылись слова древнего пророчества, обращенного к царице Наталье Кирилловне Нарышкиной.
ПОД ПОКРОВОМ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
Георгий Державин для https://vk.com/clearik_and_co Пришло таки время для очередного хоть и запоздалого отчёта по последней поломнической поездке из ДОМОДЕДОВО от штатного критикана.. День начался с того, что в таксисте, ожидавшем нас у дома ещё одной поломницы, я сразу узнал героя статьи двухмесячной давности, наотрез тогда отказавшегося брать с меня плату за проезд, когда во время очередного визита к болящему приятелю, когда краем глаза узрел торчащие из моей дорожной сумки медицинские принадлежности, а в месте конечного назначения - домовую часовню. Как ни уговаривал я этого милейшего человека взять хотя бы половину - он остался неумолим. Помнится, в той статье я сетовал на то, что от растерянности не догадался даже спросить его имени, чтоб знать за кого молиться в графе благотворящих. Так вот, зовут этого водителя с упрямой гражданской позицией - Владимир.При чём и на этот раз он тем же самым образом обескуражил мою спутницу: увидев в месте назначения поломнический автобус, вновь попытался отказаться от полной суммы. Но Оксана оказалась настойчивей меня и дело ограничилось скидкой. Всё же как бы мы не роптали на чёрствость окружающих нас - мир не оскудевает добрыми самаритянами. O Покровском монастыре достаточно много уже было сказано в прежних отчётах, так что не буду на сей раз долго на нём задерживатьсчя, упомянув об одном лишь впечатлении от его очередного посещения: С теретории монастыря, с последнего нашего визита, невесть почему изчезла добрая половина скамеек, что при массовости его посетителей настоящая катастрофа для людей пожилых или немощных - много таких довелось увидеть в этот день, беспомощно озирающимися по сторонам, да и самому изрядно поизнывать. Причина подобного новшества остаётся загадкой и единственное ему объяснение это оптимизизация труда уборщиков или попытка отфильтровать случайных посетителей - праздных гуляк. Tеперь о Радонеже: первое впечатление от посещения монастыря - очень позитивное и связано с полным отсутствием матриархата, а заодно и ценников, (даже таких, лукаво притянутых за уши, как ''рекомендованное пожертвование''); за свечным ящиком, вместо стариц со строгим взглядом, восседают благообразные братья в подрясниках, обратившие свои взоры в молитвенники. Это и понятно, ведь монастырь - мужской, и хотя за подсвечниками и дежурили привычные матушки - свечной ящик это, согласитесь, как ''лицо храма'' - святое. А следить как бы особо и не за чем, при отсутствии прейскуранта. Свечки и записки - на полном самообслуживании... Что, тоже понятно - иноки ведь всё таки, а не бабушки - глядя на них сразу вспоминаешь сакраментальное ''мы дали святой обет не касаться руками презренного метала, но если коварные миряне суют нам деньги в этот карман, и в вот этот карман... то грех они берут на себя!'' Хотя и предполагается, что вы опускаете в щелочку, расположенную возле с горкой свободно конвертируемых свечек, хоть какую-то формальную сумму в качестве пожертвования, никто кроме Бога и вашей собственной совести не следит за тем, не возьмешь ли ты тайно свечку совсем без жертвы и не наберешь ли за один, кинутый в ящик рубль, цельную их охапку. Ложку дёгтя в эту бочку мёда, разлившуюся в моей душе, добавил канун, к коему мы направились со своими нерегламентированными свечками: Канун на удивление крохотный и пол беды в том, что мест для новых свечек просто не хватает; обескуражило иное - матушка, дежурящая у подсвечника, в целях экономии времени и пространства, зело споро и неумолимо утилизировала свечи, отправляя их в ящик для переплавки, едва те успевали сгореть хоть на десятую долю. Круговорот свечей в приходе, таким образом, превращается в почти безотходное производство. По большому счёту ничего в этом страшного нет - свечки не самоцель, а если угодно - ''бесплатный бонус'' за пожертвование. Едва огонь возгорелся - твоя жертва уже вознеслась к Богу. Но это я себе могу объяснить, да максимум местным захожанам... а вот оскорблённые чувства других начинающих поломников вполне могу понять: Покупая самую большую свечку, они предполагают, что та будет гореть адекватно своей длинне и сумме их жертвы, и если она гасится через минуту, то какой смысл в том, что за ящикoм лежат свечи разных размеров? С тем же успехом можно взять самую маленькую, которая аккурат за минуту и сгорает, а не большую, которая за эту минуту сгорает на десятую долю и беспощадно отправляется в переплавку, обеспечивая монастырю перманентный профит за ваш счёт. Далеко не всякому это будет приятно и не всякому понравится... Пилюлю подсластил последовавший за тем подход к мощам преподобного Сергия, а именно то, что никто не стоит над душой цыкая, шикая и торопя, чтоб не задерживал очередь'', как дюжие охранники и алтарники в других монастырях, вроде покровского. ''Ты что сюда, молиться пришёл,- читается в глазах усталой охраны,- или лбом биться? Твоё дело быстро подбежать, звонко стукнуться лбом и освободить пространство.'' Так вот и иные службы у нас превращаются в челобития, вместо моления, когда батюшки так поспешно кувыркаются на ''Ефреме Сирине'', что какая нибудь немощная старушка, успевшая за это время только опуститься на колени, обескураженно обнаруживает, что пока она, скрипя суставами, творила один поклон -батюшка уже по армейски совершил все 12 и продолжает службу... и растерянная старушка недоумевает, что же ей теперь делать - навёрстывать оставшиеся поклоны ''постфактум'', игнорируя дальнейшие молитвы священника или так и оставаться ''нерадивой'' молитвенницей? Ефрем Сирин, таким образом, из молитвы превращается в суетливое лбостучание об пол, а молитвенное усердие поклонов - в ''упал-отжался''. Оно конечно тоже понятно - если каждый поломник помолится у мощей хотя бы сорок секунд - очередь начнёт захлёбываться и уплотняться в математической прогрессии. Понятно то понятно, но только выходит, что с водой выплеснули ребёнка и молитва превратилась в физ-зарядку на скорость, а смысл поездки к святыням, вместо того, что бы почтить святого или вознести ему свои чаяния и воздыхания - свёлся к суетливо поспешному битью лбом об раку. Отрадно, что в Лавре было не так и над душой никто не висит с раздражающим цигель-цигель ай-люлю. В Троице-Сергиевой лавре удивило преизобилие поломников из Азии.До сего дня я даже не представлял, что в мире, а наипаче в Сергиевом Посаде - так много ''православных корейцев (или японцев)'': Более трети людской массы на територии лавры составляли зело шумные и суетливые азиаты, громко и неумолочно переговаривающиеся друг с другом высокими резкими голосами и бесприрывно щёлкающие затворами камер. В иные моменты разница культур, менталитета и просто воспитания, искушала даже на лёгкое раздражение, так как за беззастенчивой трескотнёй иноземных поломников, порой не слышно было даже нашего экскурсовода, читавшего свой ликбез тихим интеллигентным гласом. Щебетание маленьких юрких, суетливо снующих туда сюда, как колония белок, монголоидов, обращалo на себя внимание больше, чем лекции местных гидов, поминутно заглушая их или закрывая обзор демонстриремого гидом объекта очередной толпой вальяжных таиландцев, устраювающей на его фоне длительную фотосессию в самых непринуждённых и разнообразных позах. Слегка позабавило то, что хорошо подготовленный экскурсовод из Лавры так и не смогла ответить на два встречных вопроса: Почему купола у посвящённого Святому Духу храма - Богородичные, сиречь синие и ещё почему на мемориале династии Годуновых, покоющейся на територии лавры, Фёдор Борисович значится как ''Царевич'', а не как ''Царь''. Насколько известно, Фёдор Годунов наследовал своему отцу в течении двух месяцев, вплоть до своего свержения Лжедмитрием. Если уж на то пошло - Василий Шуйский был куда менее лигитимным царём, чем Фёдор Борисович; последний был, по крайней мере, царской крови, являясь представителем хоть и короткой (всего в 2 человека) но законной царской династии и был, соответственно, как старший сын законного царя, официальным престолонаследником, плюс ко всему утверждённым Думой, в отличии от Шуйского, избранного в обход обычаю народным плебисцитом (не факт даже что честным - в толпе было достаточно проплаченных людей) а не Земским Собором. Экскурсовод неуверенно попыталась объяснить это тем, что Годунов младший не был дескать коронован, но это мало что объясняет. Официальная коронация порой отстоит от восшествия на престол на месяцы, а бывало и на год и с учётом того, как недолго царствовали иные монархи, в истории полным полно царей так и не успевших помазаться на царство. Пётр 3,- заметил я расказчице,- царствовавший менее года, так же не успел короноваться, однако же занимает законное место в официальной галерее Российских императоров (Правда можно заметить, что Петра 3 го посмертно короновал его сын - Павел Первый, но это скорей формальность). Cправедливости ради, надо заметить, что в большом Советском Энциклопедическом Словаре за 1987 Фёдор Годунов значится именно как Царь, а не как Царевич или регент, а сие издание составляли люди далеко не глупые. Как человек упрямый я всё же нашёл нужные ответы, обратившись к одной парочке, оживлённо обсуждающей между собою вопросы истории и архитектуры: молодой человек в рясе - послушник или семинарист, к которому я целеноправленно обратился, тоже толком ничего не ответил, отчасти по тому, что за него сразу же очень бойко начал отвечать его собеседник, похожий на пожилого учителя истории. Под молчаливое кивание своего юного друга в подряснике, говорливый историк тут же восполнил все пробелы экскурсовода, пояснив, что купола люди раньше красили по вдохновению и по средствам, а синий цвет в принципе символизирует небеса и то, кому какой цвет принадлежит, значение имеет по большому счёту лишь для того, в какие стихари и платочки облачаться алтарникам и хористкам, чтоб соответствовать празднику и гармонировать с берёзовыми ветвями и прочим дизайнерским оформлением. Если следовать Вашей логике заключил он, то главной неразрешимой загадкой должно быть то, кому посвящены купола Собора Василия Блаженного. По вопросу же Фёдора Борисовича пожилой знаток пояснил, что царя делает свита и того, восшёл ты на престол или нет - недостаточно; можно быть им по факту, но чтоб войти в историю царём - надо чтоб тебя им ещё и высший свет принял и народ,и дворцовое окружение, которое в конечном счёте и решает, кому в контексте истории считаться царём, а кому царевичем. Фёдор же Борисович ко двору не пришёлся, чеканки своей монеты начать не успел, да ещё в свете возведённой на его отца псевдовоскресшим ''законным наследником'' клеветы, был в принципе поставлен под сомнение как легитимный наследник и отсутствие церковного помазания стало при этом достаточным поводом похоронить его как царевича. Так или иначе, но несправедливость надписей на мемориале компенсируется большим советским энциклопедическим словарём. Исчерпав сей вопрос я попрощался с разговорчивой парочкой. Ещё один колоритный персонаж запавший в память это дедушка в рясе и с увесистым посохом, из-за которого по началу был принят мной за епископа. К нему я обратился с вопросом, как пройти к свечной лавке и где найти Романа Сладкопевца, a на прощание попросил благословения. Уж не знаю - я ли был, по грехам своим, недостоин его благословения или же сей почтенный служитель был на пенсии или под какой нибудь досадной ептитимией, но он с улыбкой сказал, что благословить меня не может. Ах, простите, Вы должно быть диакон,- спросил я. - Да нет, дело даже и не в этом,- с усмешкой загадочно ответил старец и порывшись в недрах своей рясы протянул мне вафельный орешек с варёной сгущёнкой - вот только что могу дать тебе вместо благословения... От души Поблагодарив престарелого служителя, ответы которого так и остались для меня неразрешимой загадкой я, вспомнив притчу о поломниках, одаренных странствующим старцем персиками, разделил сей странный подарок с ещё двумя своими спутниками. Купель над чудодейственным источником в Радонеже выгодно отличалась от других своей приватностью, а так же тем, что надстроена не над подземным, а над свободно протекающим под небом источником, так что вода согретая майским солнцем в нём была не столь уж холодная. В углу возвышалась полочка с иконками и огарками свечей. Pешив, что я не первый нарушитель противопожарной безопасности, я, запалил свою, купленную ещё в Лавре свечу и воткнув прямо в полку (подставок разумеется не было), в полное своё удовольствие почитал перед ней нараспев тропари и здравницы, оставил гореть перед образами на время всего своего купания, что предало ему особенную атмосферу. Посещение Акушино оставило по себе не так уж много памяти из-за своей мимолётности. Запомнился ''парк памяти'' посвящённый погившим воинам Софринской бригады и детям Беслана, изобилующий трогательными скульптурами и пухленькими ангелочками в античном стиле, утопающими в цветах и зелени. Странным образом место навевало не грусть о ощущение мира и покоя. Сама, окружённая скульптурами и живой изгородью часовенка, такая крохотная, что посещать её пришлось партиями по три четыре человека... И Маргарита тем временем занялась раздачей освящённых берёзовых ветвей из груды, заботливо заготовленной специально для нашей группы, местным настоятелем. В Мураново далеко не все решились окунаться повторно, так как вода в сравнении с Радонежем оказалась ледяной. Доселе мне ещё не приходилоь заниматься подобным экстримом, по два раза на день. Именно экстримом: Cо знанием, о том что можно окунуться не только за себя, но и помянув по имени за кого то из друзей и близких, купания становятся очень затяжными. Ну нельзя говорить такого человеку, чей помянник раздут до неадекватных размеров! Это таки опасно!Странным образом, выбираясь из ледяной воды после кунания за второй уже после Радонежа десяток имён, хватило ещё сил прпопеть сочным баритоном ''слава Тебе Боже наш, слава Тебе'', и лишь потом издать приглушённый вопль. На последок осталось ещё отметить прелюбезность монахини Елизаветы которая признав в посетителе клирошанина отпустила бутылку элитного кагора Масандра в подарок нашему понаморю со скидкой в 120 р попросив в замен лишь молитв за себя и матушку Юлию (хозяйку лавки надо полагать) ну а ещё достоинства купели в предшествующем Радонеже: Те, кто проектируя совместные купели считал, что достаточно разделить их на мужские и женские, явно не учитывал, что многие просто всех стесняются и искушения у всех разные и это разделение таким образом совершенно не панацея, так что искушения у всех разные как бы не велико было чувство единства и братолюбия всё же купель в Радонеже расчитанная на одиночное приватное посещение - гораздо более практичное и целомудренное решение. Венчает положительные впечатления дня то, что наконец то удалось найти икону неуловимого Романа Сладкопевца в богатой церковной лавке Сергиева-Посада. И чего там только не было! Даже фирменный Сергиево-Радонежский шоколад. Раньше был только бабаевский - бабайка существо как известно отрицательное и хоть имя преподобного Сергия - ассоциация куда более позитивная, всё равно непонятно какое о б а персонажа имеют отношение к производству шоколада. За то подарков друзьям было привезено воз и малую тележку. Кому кагор, кому воду из источника, кому сувенирный помянник в кожанном переплёте... В этот раз иконка нашлась даже не карманная, а наполочная - крупная и красивая - в подарочной коробке и даже с двухстраничной поздравительной открыткой к именинам так сама и просилась кому нибудь в подарок... но уж вот уж нет уж! Приезжайте сами в Сергиев-посад! Вечером ожидала совместная молитва, а затем празднование Троицы с раздачей и употреблением всех подарков. Так что эта Троица, хоть и проведённая впервые вне родного храма, была наверное сам<