В предуведомлении к "Философским исследованиям" его редактор выражает уверенность в том, что настоящей целью философии Шеллинга является снятие противоречия между категориями свободы и необходимости. Автор может с уверенностью сказать, что данный вопрос занимал мыслителя ещё до публикации вышеупомянутого произведения.
Фридрих Шеллинг жил и творил в крайне противоречивый период исторического процесса. К началу сознательной академической жизни господина Шеллинга успели отгреметь залпы Великой Французской Революции, которая превозносила формулу "свобода-равенство-братство", а потом привела к власти Наполеона Бонапарта. Философия эпохи Просвещения держалась на трех своеобразных "китах": материализм, деизм и механицизм. Из этого явственно следует простой вывод о том, что метафизика в данную эпоху всё-таки присутствовала, но в крайне обрезанном виде. Раз мы рассматриваем проблематику свободы, то следует указать на тот факт, что до периода творчества немецких идеалистов просвещенческая философия преимущественно рассматривала категорию свободы в категориях социально-политических. Позвольте точнее прояснить данный вопрос цитатой:
"Таким образом, взгляды французских материалистов (в первую очередь, Гольбаха) по вопросу о свободе индивида во многом совпадали и могут быть квалифицированы как естественно-фаталистический рационализм. В концепциях этих мыслителей получила развитие тенденция спинозизма в понимании свободы, которая обогатилась естественнонаучными подтверждениями закономерного хода природных процессов. <...> Следовательно, гносеологизм и рационализм становятся доминирующими чертами понимания свободы в эпоху Просвещения" [1]
Дух Просвещения, который витал в Европе, постепенно терял свой лоск и на замену его понятийному аппарату пришли новые концепции, в частности метафизические антиномии Канта и крайне солипсичная система Фихте. Шеллинг, как известно, стал учеником Фихте в 1794 году и уже сразу показал свой интерес к вопросу существования и возможности свободы. Правда, здесь нужно указать на тот факт, что в связи с принятием фихтеанской терминологии, юный Фридрих оперировал не понятием свободы, а понятием "Абсолютное Я", под которым он подразумевал именно абсолютную личность, наделенную свободой воли. Известный британский историк философии Фредерик Коплстон писал на этот счет:
"Оно (абсолютное Я) не вещь, а абсолютная свобода. <...>...метафизические интересы Шеллинга обнаруживаются в самом начале его пути. В то время как Фихте, отталкиваясь от кантовской философии, поначалу так мало уделял внимания метафизическим следствиям своего идеализма, что многие думали, будто он избирает для себя в качестве отправной точки индивидуальное Я, Шеллинг сразу же акцентирует идею Абсолюта, пусть даже под влиянием Фихте он и изображает его в виде абсолютного Я." [2; с. 127]
Забегая немного наперед можно сказать, что от этого воззрения на природу свободы Шеллинг на протяжении своего философского пути всё-таки не откажется, хоть и избавится от естественного в его положении ученика заимствования терминологии. Уже в "Философских письмах о догматизме и критицизме" Шеллинг начинает задаваться вопросом преодоления двух влиятельных философских систем -- спинозизма и фихтеанства, кои Фридрих обвиняет в сосредоточении лишь на одной сути вопроса (спинозизм - на объекте без субъекта, а фихтеанство - наоборот). В этом произведении четко прослеживается его последующая мысль о невозможности идеализма вне учета реальности и, в свою очередь, о примитивности реализма вне метафизики. Передаю слово самому автору:
"... обе противоположные системы, догматизм и критицизм, в равной мере возможны и будут существовать друг подле друга, пока все конечные существа не окажутся на одной и той же ступени свободы, состоит, коротко говоря, в следующем: перед обеими системами стоит одна и та же проблема, решить которую можно отнюдь не теоретическим, а только практическим путем, т. е. посредством свободы. Возможны только два решения: одно ведет к критицизму, другое — к догматизму" [3; с.59]
Каково же воззрение Шеллинга на сущность свободы в данный период его философской жизни? Он сам не дает позитивного ответа на этот вопрос, отталкиваясь от двух предшествующих систем апофатическим путем: Шеллинг осознавал ловушку и привлекательность двух видений на мир. Каждая философия является продуктом своего времени. Спинозизм, усматривавший субъекта как лишь "модификацию" Бога (понимаемого безличностно), удовлетворял философские потребности лишь во времена полного засилья механицизма во всех сферах общественной и культурной жизни.
Не зря молодой Шеллинг так превозносил "Критику чистого разума", ибо он в ней усматривал сильнейшее опровержение в области теоретической философии, однако в то же время силу эту он посчитал одновременно слабостью: "«Критика чистого разума», подобно любой другой чисто теоретической системе, не могла преступить границу полнейшей нерешительности, т. е. могла дойти только до доказательства теоретической недоказуемости догматизма." [3; с.49]. Шеллинг понимал, что сила Спинозы не в онтологических элементах его системы (ибо сам Спиноза жил по выработанным им же канонам), но в сфере этической и экзистенциальной. Невозможно оставить вопрос свободы за переделами данных сфер философского бытия человека, потому что этот вопрос не относится только к Божественному. Процитирую самого Шеллинга:
"Субъект как таковой не может уничтожить себя сам, потому что для того, чтобы самого себя уничтожить, он должен был бы пережить свое собственное уничтожение. Но Спинозе был неведом субъект как таковой. Прежде чем он утвердил тот постулат, он уже сам снял в себе это понятие субъекта. Если субъект обладает независимой, присущей ему, поскольку он субъект, причинностью, то в требовании «растворись в абсолютном!» заключено противоречие. Однако Спиноза устранил именно ту независимую причинность Я, посредством которой оно есть Я." [3;с.65-66]
Однако, довольно о Спинозе. Мы уяснили то обстоятельство, что будучи учеником Фихте, молодой Шеллинг довольно конкретно показал оторванность философской системы спинозизма от нескольких вещей: непосредственного опыта раз, отказ в признании субъектности в человеке два, и наконец, вслед за механистической картиной мира, Спиноза привнес в философию идею абсолютного детерминизма (то есть, полное отрицание возможности случайного вообще + свободы в человеке). Но не будем забывать, что философские ответы Фихте на насущие вопросы того времени (в частности, проблемы свободы) начинают не удовлетворять его ученика - Фридриха Шеллинга.
Он довольно быстро приходит к выводу о недостаточности занятий вопросами теоретического и практического разума и осознает важность двух сфер философского знания, коих не касается Фихте - проблем теодицеи и натурфилософии. Шеллинг неоднократно указывал своему учителю на эту недостаточность наукоучения, но Фихте не особо обращал внимание на замечания своего ученика. Позвольте процитировать Мартина Хайдеггера, затронувшего этот аспект учения Фихте:
"... система наукоучения охватывает лишь теоретическое и практическое отношение; теоретическое в общем и целом, а «практическое» — в опустошении полагания как такового и себя-самого-полагания (которое целиком должно быть им самим). Получается, что природе, в ее самобытности и самодействовании, не остается места..." [4; с.237]
Шеллинг осознавал важность натурфилософской проблематики как основы всякой философской системы (поэтому натурфилософский этап в системе Шеллинга был первым после ученичества), важность вопросов мифологии и искусства (с подъемом романтизма в искусстве наметился интерес к мифологии библейской и античной, поэтому это был второй этап; вдобавок к этому Шеллинг считался своими современниками одним из важнейших мыслителей-романтиков), и финалом-апофеозом шеллингианского учения стала метафизика вообще (вопросы свободы, соотношения бытия и Бога, вопрос дихотомии божественного всемогущества и свободы вообще). Если проследить становление немецкого идеализма вообще, то такая "пирамида философских потребностей" просматривается также и у Гегеля.
Фридрих Шеллинг уже в "Философских письмах..." поднял вопрос о взаимоотношении Я и не-Я и при сопоставлении догматизма и критицизма выяснил следующее: "... критицизм, напротив, должен требовать, чтобы все именуемое объектом исчезло в моем интеллектуальном созерцании меня самого. В том и другом случае для меня потерян всякий объект, а тем самым потеряно и сознание меня самого как субъекта. Моя реальность исчезает в бесконечной реальности. " [3; с.76]
К чему приводит стирание границ между Я и не-Я, между субъектом и объектом, между созерцающим и созерцаемым? К аннигиляции смысла данных категорий. Молодой Шеллинг это понимал и начиная с публикации "Философских писем" все яснее и громче становилось его требование - всеединство мира, понимаемое как единство реального и идеального. Невозможно установить хоть какую-то меру познания, если в мироощущении мыслящего существа преобладает либо радикальный детерминизм, либо чистый солипсизм. При данных условиях стирается любое возможное проявление свободной воли, ибо ей негде проявляться или попросту некем. Предоставлю слово самому Фридриху:
"Неужели вы никогда — даже смутно не догадываетесь, что не слабость вашего разума, а абсолютная свобода в вас закрывает доступ в интеллектуальный мир всякой объективной силе, что не ограниченность вашего знания, а ваша неограниченная свобода замкнула объекты познания в границы простых явлений?" [3; с.89]
Кратко подытожим итог данного раздела. В данный период своего философствования, Шеллинг до поры до времени удовлетворяется понятием свободы, понятой как абсолютная свобода солипсисткого толка. Однако, уже в "Философских письмах", молодой философ начинает выдвигать конкретные предложение своему учителю: или признайте автономное существование не-Я, и тем самым верните свободу в систему наукоучения, или же солипсизм не даст продвинуться дальше в познании мира. Фихте не отреагировал на эти пассажи вплоть до написания Шеллингом трактата "О Мировой душе". Проектируемая система отталкивалась от идеи фихтеанского Я, как абсолютно свободного бытия путем полагания не-Я. Поэтому, понимая несовершенство двух систем, Шеллинг постепенно переходит к разработке собственного учения, учитывающей запросы и реализма, и идеализма.