Матильда: Так это можно увидеть?
Карл: Конечно, это можно увидеть. Ты можешь увидеть, что ты не можешь быть тем, что можешь увидеть. Это есть пребывание Тем, смотрящим на себя. Когда ты являешься Тем, которое смотрит на себя, в этом видении себя нет абсолютно никакой идеи о том, чем оно является и чем не является. Ты просто существуешь в качестве этого видения, безо всяких концепций того, чем ты являешься и чем не являешься. Ничем из того, что ты видишь, ты не можешь быть. Как ты можешь не видеть этого, если ты всегда видишь это?
Ты всегда переживаешь что-то, но ничем из того, что ты переживаешь, ты не можешь быть. Потому что то, что ты переживаешь, не является вторым, оно пребывает во времени, это идея, образ. Но глаз того, кто смотрит, – этот глаз, который есть само зрение, не может увидеть себя. И что? Ты можешь только видеть, но ты не можешь быть тем, что ты видишь.
Но для того, чтобы видеть, ты должна быть. Это бытие обнажено. Поэтому ты принимаешь любую оболочку видения, ты одета в то, что воображаешь себе. Но это всего лишь одежда. Ты – постоянная нагота, хотя и облачаешься в концепции, ошибочно принимая эти образы за реальность и одеваясь в них. В это тело одето то, что ты есть, но тело износится, как и любая другая одежда. Ты надеваешь его, и ты снимаешь его, но все равно остаешься обнаженным бытием. И что? Нет ничего плохого в теле или в другой одежде, но рассматривай это как приправу![65]Но если ты будешь считать приправу реальной, то окажешься в салате. (смех) Нет? В весьма большом салате!
Матильда: Не надо отождествлять себя с ним.
Карл: Даже это является концепцией.
Матильда: Да. Например, вместо того чтобы идти в храм, я иду на рынок, и я знаю, что охотнее пошла бы в храм, для своей головы, но я иду на рынок и просто делаю то, что делаю. У меня нет выбора. Я это делаю. Я понимаю, что лучше бы мне пойти в храм, но сейчас я здесь, на рынке. И я это принимаю. И тогда это легко.
|
|
Карл: Нет. Не в твоих руках принимать это. Это все равно личностное приятие, которое ничего не значит. Временное маленькое приятие какого-то видения – это понимание умом.
Но я говорю о пребывании Тем, которое существует до всякой идеи, пребывании этим приятием, у которого нет второго, поскольку нет никакого второго, чтобы его принимать. Об этой безусильности твоей природы, этой обнаженности я говорю, а не о каком-то понимании того, что «вопреки желанию быть там, я тут». Я не говорю об этом «вопреки». Нет, оно появляется и исчезает. Не волнуйся. Его вообще нет. Я говорю о том, что такое само понимание, само знание, которое никогда не исчезало.
Знание того, что ты существуешь, какими бы ни были идеи или концепции, – это знание о бытии никогда не исчезало. Поэтому ты никогда не утрачивала это абсолютное знание того, что ты есть. Оно есть вопреки всякому относительному знанию или незнанию, не «благодаря». Это приятие твоего бытия Тем, которое есть приятие. Поскольку это абсолютное знание никогда не утрачивалось, ты пребываешь в Абсолюте, но не посредством знания или незнания.
Матильда: Это то, что я имею в виду. Ты не можешь знать этого, как и не можешь не знать.
Карл: Да. Ты – это парадокс. Ты не можешь не знать этого, но ты не можешь ни знать, ни не знать. Знание и незнание существуют, потому что ты есть. Так что, вопреки знанию и незнанию, ты есть. Это абсолютное бытие. Поэтому вопреки относительному или неотносительному бытию, ты есть То, которое есть абсолютное бытие.
|
|
Относительное бытие или неотносительное бытие, ограниченное или неограниченное существует, потому что ты есть, но ты понятия не имеешь об ограниченном или неограниченном, потому что даже идея о неограниченном бытии является ограничением. Какое бы определение ты ни дала, ты создаешь себе рамку. Но чтобы создать себе рамку, ты должна существовать до нее. Поэтому я прошу тебя быть до того, что уже является концепцией «я», даже осознанности, быть Тем, которое является этим абсолютным «до» – с ним я говорю, только с этой обнаженностью.
Так что, вопреки твоему пониманию, вопреки твоему маленькому приятию, ты есть. Не «благодаря» ему. Маленький личный покой может иметь место. Или свобода. Но эта маленькая личная свобода или покой снова исчезнут. Ты можешь подумать, что это выход, но это не так.
Луиза: Это весьма кстати. Как маленький ящик с инструментами.
Карл: Звучит хорошо.
Луиза: Если ты находишься в стрессовой ситуации, ты можешь обратиться к нему. Знаешь, это своего рода удобно. Если ты находишься в стрессе и знаешь, как расслабиться, то это весьма кстати.
Карл: Да, звучит хорошо. Но то, что может расслабиться, все равно очень напряжено. Даже в личностном расслаблении ты уже ожидаешь возвращения к стрессу. Я говорю о том абсолютном расслаблении, где нет второго, где не остается никого, чтобы быть в напряжении, в каких-то взаимоотношениях.
Луиза: Но, тем временем, что делать?
|
|
Карл: Тем временем? Не существует того времени.
Луиза: (со смехом) Тем временем, я не могу продолжать жить вот так!
Карл: Время очень подлое, я знаю[66]. Время означает, что существует второй. А за вторым приходит секунда[67], а за секундой появляется час, а за часом – год, и бла-бла-бла. Так с первой секунды начинается время.
Чтобы увидеть первую секунду (второго), оставайся в Том, которое пребывает до второго, до образа. Тогда ты увидишь, что время – это твое дитя, а не ты – дитя времени. В этом разница. Может быть время или не-время, и все эти переживания и образы, но все они – твои дети. Ты – не дитя времени.
Ты пребываешь до этого абсолютного Источника, в котором появляются все образы, но сама ты не имеешь обличья, поскольку ты не можешь вообразить себе, что ты такое. Все, что ты можешь себе вообразить как второе «я», – в тот момент, когда появляются «я» и «я сам», уже это «я» является ложным. Начинается ложь, а ты становишься лжецом. Поэтому все, что исходит от тебя, оказывается ложью. Это правда?
Луиза: (со смехом) Хорошо. Да!
Карл: Видишь, ложь тебя не волнует, но из-за истины ты чрезмерно суетишься. Поэтому я называю тебя абсолютным лжецом, которым ты и являешься. Все, что исходит от тебя, есть ложь. Поэтому ничем из того, что от тебя исходит, ты не можешь быть. Это просто отражение, аспект, и он ничем не отличается оттого, что ты есть, но это не то, что ты есть, ибо ты есть вопреки ему. Но это прекрасно. Это свобода. Что делать? Представь себе, что ты могла бы контролировать себя, как ты пытаешься делать сейчас. (Луиза смеется)
София: Карл, ты сказал, что нужно просто увидеть. Это подразумевает интуицию.
Карл: Да.
София: Это «расщепленная секунда»? Тебе нужно просто увидеть.
Карл: Просто увидеть. Не «тебе нужно просто увидеть». Просто увидеть. Когда ты просто видишь, нет никого, кто придумывает концепцию о чем-либо. Просто увидеть, потому что это видение существует до времени и не-времени. Когда ты просто видишь, то просто являешься Тем, которое суть само восприятие, а ты первичен по отношению ко времени, которое является проявлением в Том, что есть ты. Все, что появляется и исчезает в тебе, подобно простому появлению и исчезновению теней. Но ты есть бесконечный свет, мимо которого проходят все тени. И что?
Франческо: Так сложно понять, что ты имеешь в виду, говоря «просто увидеть».
София: Это восприятие?
Карл: Возможно.
Австралиец: Ты имеешь в виду видение без видящего?
Карл: Да, потому что внутри абсолютного восприятия возникает воспринимающий. То есть, этот переживающий, пробуждающийся по утрам, возникает в Том, которое есть само восприятие. Ты – абсолютный воспринимающий, который никогда не является частью того, что ты можешь воспринять. Отделенный воспринимающий, «я», и какое-либо тело, образы возникают в Том, но ты никогда не являешься частью явлений. Так что будь Тем, которое есть самое видение.
Видящий всегда появляется позднее, всегда вторичен. Но сначала есть видение, а затем возникает «видящий» как идея. Так не будь идеей, будь Тем, которое первично по отношению к идее. Первичным по отношению к идее «я» является То, которое есть «я», которое переживает «я». Сначала есть само видение, а затем возникает видящий, или «я». Так будь Тем, которое есть само Сердце, в котором появляется «я».
Франческо: Слишком, слишком, слишком…
Карл: Слишком что? Это очень легко!
Франческо: Нет, это слишком сложно помнить. Скажем этому «пока-пока».
Карл: Ты никогда не сможешь помнить. Бог ты мой.
Франческо: О Боже, ты каждый день говоришь, и я не помню, что ты говорил вчера! Каждый день по новой, и каждый день я думаю: «Что это значит? Я не помню, что ты говорил вчера».
Карл: Смотри на красоту того, что ты не можешь помнить вчерашний день или даже предыдущий момент.
Франческо: Это тяжело.
Карл: Если только ты пытаешься помнить, то тяжело. Если ты видишь, что помнить нечего, то это прикольно, прекрасно!
Франческо: Но ради чего здесь сидеть? Мне нужно помнить, чтобы понять, что ты говоришь.
Карл: Но тебе не нужно понимать. (строго) Я говорю тебе снова и снова: тебе не нужно ничего понимать!
Франческо: Да, я знаю, но для меня это нормальное состояние! (смех)
София: Значит, в этом восприятии нет наблюдающего?
Карл: Даже за наблюдающим ведется наблюдение.
София: Да, о'кей.
Карл: То, которое является наблюдающим, не знает никакого наблюдающего. Можешь назвать его «абсолютным наблюдающим», но абсолютный наблюдающий не знает никакого наблюдающего. Поэтому то, что является идеей «наблюдающего», появляется в абсолютном наблюдении. Звучит хорошо.
Роза: Это как младенец, который ничего не знает, а просто открывает глаза?
Карл: Нет, даже до него. Потому что даже у младенца уже есть представление о бытии. Это представление о бытии уже вторично.
Аико: Оно уже ложь.
Карл: Оно уже ложь. Оно ложится. Нет, ты не можешь поместить это ни в один объект или обстоятельства. Это всегда первично по отношению ко всем обстоятельствам, даже обстоятельствам первого представления о бытии. До этого первого состояния «я», первой младенческой «я»-осознанности находится то, что ты есть в качестве Сердца.
Ты не можешь поместить это ни в какие обстоятельства, чтобы сказать: «Когда я был младенцем, мне жилось лучше. Я снова хочу быть младенцем». Ты по-прежнему жаждешь особых обстоятельств; ты думаешь, что в этих особых обстоятельствах тебе будет лучше. Ты должен быть тем, что ты есть, самим Сердцем, в котором проявляются все эти состояния, но ты никогда не являешься проявлением.
Так что в любых обстоятельствах тебе нужно быть тем, что ты есть. Когда ты являешься только тем, чем являешься в особых обстоятельствах, вроде пребывания младенцем, ты снова обусловлена. А То, которое есть Сердце, никогда не может зависеть ни от каких обстоятельств. Поэтому я предлагаю тебе быть Тем, которым ты являешься, будучи Тем, которое пребывает до всего, что ты можешь себе вообразить.
Роза: Это уносит меня далеко отсюда.
Карл: Нет. Ты лишь хочешь понять это.
Роза: Да, точно.
Карл: Тогда вокруг сердца у тебя образуется узел. Ты хочешь превратить это в свое понимание. Поэтому, опять-таки: ты хочешь контролировать себя. Это же неизбежно.
Роза: Старая история.
Карл: Старая история. Это называется «сердечным узлом» – попытка, намерение контролировать себя с первым желанием познать себя. С первым желанием познать себя ты выходишь из рая абсолютного «незнания» того, что ты есть. Ага, стресс. Как только ты делаешь попытку познать себя, ты создаешь второе «я». Ты воображаешь себе второе «я», которое можно было бы познать, и уже это является разделением.
Но первого представления, первого пробуждения к этому желанию ты не можешь избежать. Ты не можешь не желать желание. Поскольку желание приходит из безжеланности, ты не можешь не желать желание, желание познать себя.
Роза: Значит, здесь даже не нужна смелость?
Карл: Нет.
Роза: Уже это является ощущением.
Карл: Ничего не нужно. Все, что ты создаешь, появляется из идеи желать или контролировать себя. Тогда тебе что-то нужно. Но если ты пребываешь в тотальном понимании того, что есть бытие, ты никогда не будешь контролироваться Тем, которое есть бытие, поскольку не существует второй версии бытия. Ты есть То, которое не имеет второй версии бытия. Аллилуйя. Что делать?
Эта бесконтрольность – рай. Но любая попытка контролировать себя – и ты оказываешься в аду. Ты становишься дьяволом, который хочет контролировать Бога. Существует дьявол в «я» или «я» в Боге. И «я» – это дьявол, а Бог должен контролироваться дьяволом, «я». Так возникает ад с первой ложью и первым лжецом, «я». Все, что появляется из него, – ложь.
Роза: Тогда это первородный грех, я полагаю?
Карл: А ты – первородный грешник. Тебе некого больше винить. Ты можешь винить только себя. Но это было бы глупо.
Роза: Но это тоже твое «я».
Карл: Это не мое «я».
Роза: Это «наше я»
Карл: Это даже не «наше я».
Роза: Это мое «я»?!
Карл: Это особенно твое «я»! (смех) Пока ты видишь в этом свое «я», «наше я», все это появляется из тебя. Но я понятия не имею, откуда это все появляется.
Роза: Но «меня» нет.
Карл: Нет? Кто тебе сказал?
Роза: Ты.
Карл: Я? Даже Я не существует, говорю тебе, потому что даже «Я» – это идея. А для того, что ты есть, нет даже Я. Есть тотальное отсутствие Я. То, которое есть Я, не знает Я, так что же делать? Не существует меня, не существует тебя, нет даже Я. Поэтому нет моей сумки или твоей сумки. Сумка общая. Отсумись. Отцепись[68]. (смех)
Франческо: Выпей.
Карл: О, и снова знаменитый напиток. Сегодняшний выглядит очень хорошо.
Тереза: Цвет изменился.
Карл: Вчера он был похож на лимонад, но этот коричневый. Полезно для здоровья. Аллилуйя.
Франческо: Ты положил сахар?
Карл: Нет, это чай или что-то вроде того. Что это?
Мужчина, который приготовил напиток для Карла: Сок нони.
Женщина: Сок номи. Тропический?
Карл: Но-ми?[69]
Моника: Но-ми! Наконец-то мы знаем секрет! (громкий смех)
Тереза: Мы можем пойти и купить его!
Карл: Это сок «но-ми». Его можно купить в Рамана-супермаркете. Не в ашраме, а в магазине через дорогу.