Мэри: Это немного попахивает верой.
Карл: Верой?
Мэри: Ну, ты говорил: «Не беспокойся, не беспокойся». Так расскажи о вере.
Карл: Я говорю с тем Абсолютом, который может беспокоиться или не беспокоиться. Вопреки беспокойству или небеспокойству, это Абсолют, так что, не беспокойся.
Мэри: Что такое вера?
Карл: Понятия не имею. Кому это нужно? Я понятия не имею.
Мэри: Это шаг.
Карл: Да. Это шаг. Трамплин.
Миссис Анджелина: Это фильм.
Франческо: Самсара. Глупый фильм. Не этот фильм – мой фильм глупый!
Миссис Анджелина: Утонченный запах розы. Шучу.
Карл: Чистая любовь!
Франческо: Да, с этим проблема.
Мэри: В вере есть слушание.
Карл: Нет. Она начинает ненавидеть, потому что не может добиться контроля над тем, чтобы не приходить сюда. (смех)
Мэри: Но она продолжает приходить. Это зависимость или вера?
Карл: Вера делает тебя зависимой. Судьба – это часть любви, зависимости.
Мэри: Нет, вера.
Карл: Ага, нос к носу с судьбой. Я исчезаю[55]. Оказавшись носом к носу с верой в судьбу, я исчезаю! (смех)
Мэри: Да, это хорошо. Я на самом деле считаю, что из всех этих маленьких «карлизмов» стоит составить книгу. Правильно? Действительно, потрясающе. Она бы уж точно хорошо продавалась. Ты мог бы заработать кучу денег.
Карл: Слава Богу, я не знаю, откуда они появляются.
Моника: Теперь я знаю, зачем мы здесь сидим!
Карл: Это час Карла!
Франческо: Все меняется, возможно, но если ты так говоришь, нет…
Карл: Говорю что?
Вики: Он имеет в виду, что ты не заработал бы кучу денег.
Карл: Нет. Это моя судьба. Я не заработаю кучу денег своим «бла-бла-бла». Потому что я не обещаю…
Мэри: Мы посмотрим. Еще не вечер.
Карл: Он так сказал.
Франческо: Я не знаю.
Карл: Но я говорю тебе, красота в том, что я могу нести какую угодно чушь, а ты будешь сидеть здесь или не будешь.
Моника: Хуже!
Карл: Да, говорю же тебе. Все сидят здесь ради этой беззаботности, ради того, чтобы понять; вопреки тем глупостям, умностям или чему-то важному, что я говорю, ты сидишь здесь. Что делать?
Но это свобода. Снова и снова я говорю, что это свобода. Вопреки всякой чуши или ерунде, которую кто-нибудь несет, ты должен сидеть здесь. Ты мучаешь свой мозг. «Он говорит что-то, но я не могу найти в этом никакого смысла. Но я сижу здесь. В этом должно быть что-то! Почему я сижу здесь? Я не сижу здесь впустую! Должно быть что-то. И опять: нет, нет, нет, бла, бла, бла».
Мэри: Я никогда не была так расслабленна.
Карл: Ты видишь эту ерунду. Это действует так успокаивающе. На кого-нибудь. Но не на него. (указывает на Франческо)
Мэри: Он просто притворяется. Он актер. Итальянский актер.
Карл: Он хочет нас заинтриговать. Абсолютно шальное сознание. Он как сука. Сознание – это сука.
Франческо: Знаю, знаю. А то!
Карл: Но ты и есть эта сука.
Франческо: Я знаю. В этом проблема.
Карл: Ты кусаешь сам себя. Это называется «пребыванием в Себе». Ты кусаешь себя. Затем ты становишься собакой, кусающей собственный хвост и испытывающей сильный голод по собственной крови. Это известная история. Блаженная история о кусании за собственный хвост и затем постоянного голода по собственной крови.
София: Я знаю.
Карл: Ты помнишь эту историю, София? Да ты пандит, ты все читаешь! (София смеется)
Это из одной Упанишады: Я кусает свой собственный хвост и пробует вкус блаженной крови, но думает, что это что-то другое, вроде блаженства богов, блаженных состояний единства или чего-то еще. Затем оно кусает снова и снова, сосет и сосет это блаженство кусания собственного хвоста. «Это больно, но – о! – я не могу насытиться этим нектаром бытия!»
Это как зависимость от блаженства или единства небес. Это Я, становящееся собакой. Бог становится собакой, которая кусает собственный хвост и сосет свою кровь из этого блаженства, потому что думает: «Это что-то другое, это принесет мне что-то». В одну расщепленную секунду она видит, что это ее собственный хвост. «О, я кусаю свой собственный хвост! Я есть сама кровь. Я – это То, которое является собакой». И тогда это снова Бог. Но идея превращает тебя в собаку. И тогда это действительно становится собачьей жизнью. Очень «дог»-матично[56]. (смех) С этого все и начинается. Ты становишься собакой и делаешься догматичным. Потом ты пишешь об этом «дог-ументы». (смех сильнее) Все начинается с этого. Собачьи мечты, «дог-тора»…
Мэри: Я никогда не хожу к «дог-торам»!
Карл: Теперь ты видишь, что это шутка. Ха, ха, ха.
Лиз: Я буду сидеть здесь догматично, пока эта догма…
Карл: Ага, это другая догма!
Лиз: Я буду пребывать в ней до тех пор, пока не пойму ее. Я буду возвращаться и возвращаться!
Карл: «Я буду сидеть здесь до тех пор, пока не пойму!» (смех)
Лиз: Пока догма тверда.
Карл: Собака, сидеть! Гав-гав!
Франческо: Приятно то, что потом я ничего не помню. Не только это, но и свою жизнь.
Тереза: Поэтому утром ты снова приходишь! (смех)
Карл: Это милость забывания. Гав-гав-гав! София скоро начнет лаять.
Мэри: Франческо, я тоже.
София: Возможно, не только ты. Возможно, многие другие! (смех)
Франческо: Можно я коснусь твоих стоп? (громкий смех)
Антонио: Садхсту для него. Пожалуйста, позволь.
Франческо: Я хочу контролировать…
Карл: Он хочет контролировать меня.
Франческо: Нет, нет. Я хочу контролировать, но, возможно, я совершил ошибку. Возможно, сначала надо дотронуться, а контролировать в другой раз.
Моника: Может быть, это сработает!
Карл: На всякий случай.
Мужчина из Германии: Может быть, из-за прикосновения к твоим ступням произойдет чудо.
Карл: Чудо? Да, да. Ein Mirakel wird von oben kommen[57]. Чудо-соус. (смех) Так, есть еще вопросы о собаке?
Моника: Это Бог, написанный наоборот[58].
Карл: Это только противоположность, переворачивание. Перевернутый Бог – это собака. Сначала ты становишься собакой путем «Я кто?», попадая в догму концепции, а потом с вопросом «Кто я?» собака снова становится Богом. Но всю дорогу это был Бог, в качестве собаки или Бога, разницы нет.
София: Последнее учение.
Карл: Разницы нет.
Франческо: Скажи мне, это сознание…
Карл: Что?
Франческо: Оно не нормальное. (смех)
Карл: Нормальное?
Франческо: Я не верю в это.
Карл: Это как расщепленная секунда. Ты входишь в «Я кто?» и становишься собакой – по-прежнему Бог, но в виде собаки, а затем в какой-то момент начинаешь: «Гав-гав-гав, о Боже! О да».
Мэри: Сознание неестественно.
Карл: Старинные писания характеризуют сознание как суку. И никогда не знаешь, когда сознание укусит тебя. Поэтому ты можешь вести себя хорошо, и на какое-то время оно будет очень добрым с тобой.
Франческо: Нет, нет.
Карл: Оно в один прекрасный день раз – и кусает. Совершенно неожиданно оно кусает тебя, поэтому его называют «сукой». Ты никогда не знаешь. Оно абсолютно непредсказуемо. То, которое является тем, что есть сознание, проявленностью всего, непредсказуемо. Никогда невозможно предсказать, что произойдет в следующий момент.
Но ты так рьяно стараешься контролировать следующий момент, живя из прошлого в будущее; ты хочешь контролировать будущее желанием контролировать прошлое, очищением прошлого, развязыванием узлов кармы, возможно, ты даже хочешь контролировать следующий кармический шаг. В этой системе контроля ты как собака. Но увидеть непредсказуемую природу бытия и быть Тем, непредсказуемым – бух!
Мэри: Действительно классно.
Карл: Это действительно классно! Или горячо[59]. Очень горячо. Ты сможешь принять ту жару, которой являешься?
Франческо: Нет, нет.
Карл: Никто не может принять ее. Но для того, что ты есть, это ерунда. Но ты никогда не сможешь принять ее, поскольку ты не можешь обладать ею. Но если ты являешься ею, то нет ничего проще, чем это. Сама простота. Путем бытия ею. Но не путем становления ею. Хм?
Роза: У меня нет слов. Кажется, что это так просто.
Карл: Потому, что это так просто, это невозможно сделать.
Роза: Ум не любит простоты.
Карл: Ум? Какой ум?
Роза: (указывая на голову) Вот этот.
Карл: Вот этот? Вот этот, которого нет. Тому, которого нет, не нравится то, чего тоже нет. Звучит хорошо.
Роза: Это милый фантом.
Карл: Фантому нравится приходить в замешательство.
Роза: Знаешь, сегодня мне пришла мысль: «Я понимаю, значит, должно быть, это неправильно, потому что это за пределами понимания». (смеется) Я почувствовала себя виноватой из-за того, что поняла.
Карл: О, это хорошо. Подвергать сомнению все, что ты можешь понять. Сомневайся абсолютно. Стань тотальным сомнением. Потому что новое не может быть этим. Ты все равно есть вопреки всякому пониманию, каким бы красивым оно ни было. Все, что обнаруживает смысл или не обнаруживает, – вопреки этому, ты есть. Он снова исчезнет. Поэтому не цепляйся за него. Потому что ошибка всегда в том, что ты цепляешься за любое блаженное переживание, которое принимаешь за понимание, за нечто глубинное. «И я никогда не была так близка к тому, чем я являюсь, как тогда». Что это за идея?!
Роза: Потом это исчезло. Это был всего лишь один момент.
Карл: Ты просто превращаешь переживание в документ. Ты принимаешь его на свой счет, чтобы сделать из него историю, ты хочешь сотворить личностную историю даже из Я-переживания. Но у Я нет истории. И никогда не будет.
Роза: Значит, я должна сомневаться в себе?
Карл: Если это происходит здесь и сейчас – сомнение в том понимании, которое приходит, – если ты подвергаешь его тотальному сомнению и говоришь «нет, нет, нет», тогда оставайся в «нет-нет» и просто смотри на то, что появится из этого «нет-нет». Ничего не появится из него. И когда ничего не появится из этого «нет-нет», которое есть Сердце, то это не-происходящее, это не-событие, это «нет-нет» станет тем, что ты есть: пустотой не-события. Это пустота Сердца. Это покой, пустота Сердца, которая содержит в себе полноту бытия.
Но с малейшей идеей обладания ты захватываешь ее. С малейшей идеей «я понял» появляется тот, кто понимает, и тот, кто понимает, захватывает все то, что в этот момент является Сердцем. Поэтому все, чему ты даешь определение, любое твое понимание, это «я», «мое», это обладание, – узел на сердце, и с этим узлом ты всегда находишься под давлением.
Роза: Это здорово!
Карл: Это здорово! Поэтому «нет-нет»…
Мэри: Абсолютное neti-neti…
Карл: Да, абсолютное «нет-нет» – это абсолютное «да» тому, чтобы быть Тем, которое есть, только не путем говорения, а путем безмолвия. Все, что появляется, – это абсолютное «нет-нет» тому, что появляется и уходит. Это абсолютное «да». Но это безмолвное «да». Молчащее «да», без того, кто произносит его. Это «нет-нет» зависит от сознания, поэтому сознание должно перейти в «нет-нет». То, которое есть сама тишина, являющаяся абсолютным «да» бытию, есть просто то, что оно есть. Звучит хорошо, не правда ли? Но это еще один документ во времени.
Миссис Анджелина: Карл, возможно, я не понимаю, что ты говоришь. Ты говоришь, что из этого ничто появляется что-то?
Карл: Нет. Потому, что ничего нет, может быть что-то. Поэтому из ничто должно быть что-то. Потому что пока есть ничто, должно быть что-то.
Миссис Анджелина: Непонятно.
Карл: Да, надеюсь, что так! Если ты поймешь это, то того, кто понимает, больше не будет.
Миссис Анджелина: Хорошо.
Карл: Хорошо? Так что лучше позаботься о своем непонимании, потому что оно сохранит тебя такой, как есть.
Миссис Анджелина: Да, но непонимание, забывание, еще один фильм, еще один. Какой в этом толк? (Миссис Анджелина выглядит серьезной и расстроенной, шум в помещении затихает)
Карл: Меня не спрашивай.
Миссис Анджелина: Невозможно ничего использовать. Все нереально.
Карл: Это важно?
Миссис Анджелина: Это кажется важным.
Карл: Но говорить, превращать это в утверждение – это важно?
Миссис Анджелина: Просто набор разных слов, знаешь… Просто набор всякого рода действий, не важно, каких, бла-бла, придумывание другого фильма, другого времени, другого вневременного тебя…
Карл: Нет, сейчас ты говоришь от лица личности, которая хочет сделать все одинаковым. Это скучная личностная история.
Миссис Анджелина: Это не скучно. Это важно.
Карл: Но эта важность для личности создает скучную историю. Потому что это идея.
Миссис Анджелина: Так какой толк в познании чего-либо?
Карл: Почему нет?
Миссис Анджелина: Чтобы забыть?
Карл: Что «забыть»?
Миссис Анджелина: Забыть то, что мы уже знаем и не должны знать.
Карл: Для чего?
Миссис Анджелина: Безо всякой причины.
Карл: Значит, познание безо всякой причины и забывание безо всякой причины. И то, и другое…
Миссис Анджелина: И то, и другое не важно.
Карл: И то, и другое не важно. И что? Это прикол.
Миссис Анджелина: Это путаница.
Карл: Ну и что?
Миссис Анджелина: Ну и что!
Карл: Ты есть То, которое есть путаница. Кого это волнует? А?
Миссис Анджелина: Из ничто возникает ничто. Ничто, возникающее из этого ничто!
Карл: Еще бы!
Миссис Анджелина: Ты начинаешь таким образом…
Карл: Нет, я не начинаю. Пока есть идея «ничто», есть что-то. Ничто – это слишком много.
Миссис Анджелина: Это уже слишком много. Что-то…
Карл: Пока есть ничто, есть что-то. Из пустоты возникает форма. Поэтому даже идея «пустоты» создает форму. Ты не можешь избежать этого.
Ничто не является одинаковым. Можешь придумать еще одну концепцию о том, что все уникально, каждый момент уникален настолько, насколько это возможно. Поскольку Я всегда абсолютно уникально в своем выражении, то все, что появляется, никогда не одинаково. Скуки не существует.
Скука возникает только в тот момент, когда появляется история переживаний и тебе хочется сравнивать. В тот момент ты – это собака, ты – сама скука. Потому что ты все записываешь в историю своего существа, и ты хочешь сделать ее важной или не важной, но все, что появляется из этого, ловит тебя в капкан одиночества. Это скучно. «Обладатель одинокого сердца». Франческо! Развлекается.
Франческо: О, я не знаю.
Миссис Анджелина: Neti-neti не такое.
Карл: Да, но кого это беспокоит?
Миссис Анджелина: Никого не беспокоит.
Карл: Но ты беспокоишься, что тебя это не беспокоит?
Миссис Анджелина: Никто не беспокоится.
Карл: Нет?
Миссис Анджелина: Нет проблем. Все, что я слышу или вижу, я никому не могу передать словами.
Карл: Ой!
Миссис Анджелина: Нет проблем.
Карл: Звучит хорошо.
Миссис Анджелина: Возможно…
Карл: Возможно.
Миссис Анджелина: Это не определение, когда ты можешь сказать: «О, возможно, это еще одна концепция, еще одно одиночество, еще одна скука, еще один учитель, рамка, определение чего-то». Через секунду все меняется. Тогда я могла бы сказать: «Да, наверное, это так, поэтому я могу следовать этому хорошему и завтра». Но на этот раз все иначе.
Карл: Не спрашивай меня.
Миссис Анджелина: А кого мне спрашивать?
Карл: Понятия не имею. Я не пастор, совершающий миропомазания.
Миссис Анджелина: Когда мне хочется миропомазания, я не прихожу сюда.
Карл: Видишь?
Миссис Анджелина: Возможно, я поищу другую возможность.
Карл: Много возможностей. Подтверждаю[60].
Миссис Анджелина: Безвременное время прошло очень быстро. Один день очень короткий.
Карл: Какой день?
Миссис Анджелина: С ночи до восхода солнца и до заката. Так быстро.
Карл: Или очень медленно, хм? (птицы чирикают громче)
Это свадьба или что-то такое! (тишина) Ну, все в порядке?
(тишина)
Миссис Анджелина: Мне не нравится тишина.
Карл: Кому не нравится?
Мэри: Ты нас держишь.
Карл: Да. Если сделаешь движение, то не увидишь. (тишина)
Эмма: Я поражаюсь, что ты каждый день по два часа говоришь о том, о чем невозможно говорить. Это чудо.
Карл: Да, если бы «я» мог делать это. Это поразительно, невероятно, как Невероятная Индия. Это блеф.
Эмма: (со смехом) Это блеф?
Карл: Ага, это блеф.
Миссис Анджелина: Только не говори, что это блеф.
Карл: Что?
Миссис Анджелина: Ты знаешь что: это не блеф.
Карл: Что не блеф?
Миссис Анджелина: Некоторые моменты, некоторые проявления, то, что можно воспринимать, возможно, это не бла-бла. (тишина)
Карл: (потирая руки и хлопая) Нет вопросов? Тогда мы закончили? О'кей. Спасибо.
Группа: Спасибо.
Франческо: Так могу я коснуться твоих стоп?
(смех)