Январь 22, 2004
«Исчезнуть» учителя
Карл: Немного ветрено. Сегодня kommt die Katze [83].
Георг: Hier kommt die Katze![84]Камикадзе!
Моника: Комфортные кошки, комедийные кошки (играет со словом). Sie kommen wie Kaetze [85].
Тереза: Камикадзе! Мяу!
(Карла обычно никогда не окружают какие-либо знаки почтения, которые, как правило, сопровождают духовных учителей в Индии, вроде цветочных гирлянд и благовоний. Для него напротив аудитории ставят простое кресло (обычно дешевое пластиковое), на которое он садится. Но в этот день кто-то прикрепил по два цветка на бамбуковую перекладину позади и над креслом Карла и два цветка на подлокотники кресла.)
Карл: Здесь и здесь… Что это?
Франческо: (указывая на Монику) Это она сделала.
Карл: Ох, вот тебе на…
Георг: Цветочная сила.
Карл: Цветочная сила! Обратно в шестидесятые.
Георг: Калифорния, да.
Моника: Это из Голландии, цветочного Bauer [86].
Тереза: У меня хорошая новость. Сегодня день путаницы.
Моника: Это хорошая новость?
София: Только сегодня?
Тереза: Сегодня особенно. Это индус подвез меня от Маунтин-Вью, и я ему сказала: «О, я немного опаздываю сегодня», и он ответил: «О, не волнуйся, сегодня день путаницы, как говорят астрологи». То есть, даже если у тебя есть планы, все они будут спутаны. Я сказала: «Это Карлу понравится – день путаницы!» (смех)
Карл: То есть, тебе делают вливание путаницы. О'кей. Опять путаница. Что делать?
Кристоф: Ум – это путаница.
Карл: Тогда был бы ум. Даже если дать ему другое название, оно ничего не изменит. Сначала тебе нужно найти ум, а потом ты его как-нибудь назовешь. Так это путаница – то, что ты не можешь найти?
Кристоф: Просто игра со словами.
Карл: Я это и сказал.
Тереза: Эй, Карл, это становится опасным. Тебя начинают окружать цветами. Почитание не за горами!
|
|
Карл: Ага, мне нужно быть осмотрительней.
Тереза: Почитание, авторитет.
Карл: Я сделал что-то плохое, я думаю. (смех) Что-то пошло не так. (рассматривает цветы, которые обозначают четыре угла квадрата над ним) Четыре.
Георг: Обрамляют тебя.
Карл: Обрамляют. Все хотят обрамить меня, как пить дать! (смех) Это действительно опасно. Рамка «божественной любви».
Джеймс: Причина, по которой тебя хотят обрамить, Карл, заключается в том, что они знают, что все это твоя вина.
Карл: О'кей, распят! Прибей меня. Обрами меня. Разницы нет.
Джеймс: Я не принес с собой гвоздей.
Карл: Нет? Ты не принес ни одного вопроса?
Джеймс: У меня есть вопрос, развлечения ради. С точки зрения или с позиции Я-реализации может показаться, что Я-реализованный индивид не стал бы относиться критически к проявленности и в особенности к другим учителям.
Карл: Кто так говорит?
Джеймс: Ну, это всего лишь идея, но каждый учитель, которого я встречал, критикует других учителей.
Карл: Да, так должно быть.
Джеймс: Ты можешь это объяснить? Почему так должно быть?
Карл: Потому что тот аспект Шивы должен разрушить все, даже самого себя в виде учителя. Это учение, призванное разрушить все учения, и учителей, и все, что можно сказать словами. Это не критика или цинизм; это просто означает, что ничто не должно остаться. Ни учитель, ни учение, ни ученик. Это разрушительный аспект Шивы.
Так что это не критическая точка зрения. Это просто означает, что ты забираешь все, что можно забрать. В том числе всех учителей, потому что этим ты указываешь: «Смотри, они не могут тебе помочь. Нет никого, кто обладал бы этим в большей степени. Никто не обладает тем нектаром, чтобы дать его тебе».
|
|
Джеймс: Да, то есть, звучит хорошо – критика других учителей.
Карл: Она ничего не критикует. Она уничтожает их – прямо у тебя на глазах.
Джеймс: Я имею в виду, хорошо критиковать других учителей и в то же самое время критиковать самого себя. Но они просто критикуют других учителей – некоторые из них просто критикуют других учителей.
Карл: Некоторые. Тогда им нужно сделать следующий шаг: им так же нужно «исчезнуть» учителя, сидящего напротив тебя. Поэтому им нужно разрушить целый мир, а затем и самих себя у тебя на глазах. Но возможно, это то, что произойдет дальше. Кто знает? Почему ты ставишь это под сомнение?
Джеймс: Я вижу, что это вызывает к жизни другую вещь, когда люди берут и помещают учителя или гуру на пьедестал – ну, ты знаешь: на самый, самый, самый верх.
Карл: И тогда они думают, что находятся в безопасности или что?
Джеймс: Это проекция, верно?
Карл: Просто прикол. Никакой опасности.
Луиза: В этом есть что-то еще помимо развлечения?
Карл: Развлечение.
Луиза: Это все – развлечение?
Карл: Да, помимо развлечения есть развлечение.
Луиза: Помимо этого?
Карл: Есть развлечение.
Луиза: Продолжай, продолжай.
(Карл сидит молча несколько мгновений. Все взгляды направлены на него. Внезапно с бамбуковой перекладины над головой Карла один цветок срывается и с легким стуком падает на пол. Несколько человек восклицают «ах!».)
Карл: Видишь, а потом это обрушивается. (смех)
|
|
Луиза: И тогда у тебя похмелье.
Карл: От чего?
Луиза: От переизбытка развлечения?
Карл: У кого? Развлечение – это отсутствие того, кто развлекается или не развлекается. Тогда есть только развлечение и нет похмелья. Но когда ты рассматриваешь это как личностное развлечение, то после него всегда наступает похмелье, потому что ты проводишь различие между развлечением и чем-то другим. Но когда нет ничего, кроме развлечения, то больше нет того, кто развлекается. От этого не бывает похмелья. Только когда присутствует полярность развлечения и неразвлечения, счастья и несчастья, с тобой случается похмелье от блаженства, от нектара – чего угодно: от развлечения, от божественного, блаженного…
Луиза: Бесконечного развлечения!
Карл: О'кей. Но возможно, нет даже развлечения.
Луиза: Ох!
(Внезапно с перекладины над головой Карла на пол падает второй цветок. Группа взрывается смехом.)
Карл: Я снова выпадаю из рамки – ничего не делая. Они отваливаются сами собой.
Франческо: (поднимая цветок и протягивая его Карлу) Что это?
Карл: Нет, на тебе он смотрится лучше.
Франческо: Спасибо. Завтра я поменяю гуру.
Карл: Завтра ты поменяешь гуру! Ладно.
Франческо: Ладно? Секунду! Перед «ладно» скажи мне «нет, почему?».
Карл: Думаешь, ты услышишь это от меня?
Франческо: Я знаю. Я шучу.
Карл: Это было бы прикольно. «Пожалуйста, останься!» Итак, возможно, нет даже развлечения. (закрывает голову руками) Сейчас что-то упадет? (смех)
Моника: Крыша!
Джеймс: Ты бы сказал, что Карл должен исчезнуть?
Карл: Нет. Как может исчезнуть то, чего никогда не было? Сначала найди что-то, что есть, и тогда мы сможем поговорить о чем-то, что должно исчезнуть.
Джеймс: Это хороший ответ. (смех) Я думаю, что, возможно, некоторые из нас, включая меня, по-прежнему думают, что здесь есть «Карл».
Карл: Да, развлекайся с Карлом, поскольку это (указывает на себя) тоже развлекается с Карлом.
Джеймс: Еще один хороший ответ.
Карл: Это все «фан-тастика». Все «фан-тазия». Все есть «фан-тази»[87]. Все «фан-тастично», и все прикольно.
София, есть что добавить к этому? (обращаясь к остальным) Теперь София в срочном порядке хочет принять пейот и на самом деле улететь. (София смеется) «Раз и навсегда я хочу вырваться из этих оков…»
Тереза: …развлечения! (смех) Сегодня утром я думала о том, что мне нужно идти к другому учителю, и сразу же заскучала по веселью здесь. Я не хочу сидеть в безмолвии.
Карл: Да ты все равно никогда не сможешь сидеть в безмолвии! Что за идея, что можно кого-то оставить в безмолвии. «Я сижу в безмолвии».
Берта: Да, но это было и учением Раманы.
Карл: Но не сидение в безмолвии.
Берта: Он безмолвствовал.
Карл: Нет, нет, он не безмолвствовал. Было безмолвие, но не было того, кто безмолвствовал. В этом разница. То, что ты есть, тоже является безмолвием, разницы нет. А тот шум, то движение или еще что-то не может нарушить это безмолвие, вот и все. Он всегда осознавал это безмолвие, но осознающего не было. Было просто безмолвие, осознающее само себя.
Берта: Думаю, что именно это так восхищало меня в Пападжи.
Карл: Я понятия не имею.
Берта: Потому что он тоже был тем, о чем ты говорил, что не можешь выразить. То есть, он как бы тоже пребывал в безмолвии.
Карл: Да не было никого, кто был бы в безмолвии.
Берта: Это то, что я имею в виду; я не могу это выразить так, как ты.
Карл: Забудь Пападжи, форму, имя – все. Никогда не было никакого Пападжи. Безмолвие всегда будет, вместе или без имени Пападжи или какого-то другого мастера. Безмолвие – это то, что есть само бытие. Оно не нуждается ни в имени Пападжи, ни Раманы, ни чего-то еще, даже Аруначалы.
Берта: Если ты никогда не слышал об этом, то это здорово, когда у тебя есть такой человек, как Пападжи, с которым можно посидеть в безмолвии и таким образом осознать То, которым ты уже являешься.
Карл: Нет, он может показать тебе, что ты никогда не будешь сидеть в безмолвии. Оно не будет твоим безмолвием – это он может тебе показать. Но ты никогда не сможешь сидеть с кем-то в безмолвии. Никто не может принести тебе то безмолвие, которым ты являешься. Ни Пападжи, ни Рамана, ни какая-то другая форма. Он может указать на то, что он ничем не отличается от того, что есть ты, что безмолвие – это твоя природа, твоя истинная природа. Ничто не должно появиться, ничто не должно исчезнуть ради него, но он не может принести его тебе, и он не может дать его тебе. Нечего давать, нечему учить, нечего получать, даже от него.
Я говорю тебе еще раз, если ты действительно уважаешь Пападжи, позволь ему умереть в качестве образа, в качестве имени. Будь тем, что есть Пападжи, абсолютно забыв его и не превращая его в икону. Об этом он просит тебя сейчас.
Кристоф: Если ты встретишь Будду, убей его.
Карл: Если у тебя действительно есть уважение к Тому, которое ты называешь своим учителем, позволь ему умереть перед тобой, потому что он хочет, чтобы ты дала ему умереть, чтобы в то же самое мгновение ты умерла вместе с ним в То, которое есть безмолвие, где нет ни Пападжи, ни тебя, ни чего бы то ни было еще – где пребывает чистое безмолвие, То, которое есть Я, без второго.
Каатье: И нам просто нужно расслабиться и отпустить.
Карл: Ты никогда не сможешь расслабиться! Ты не можешь стать более расслабленной, чем ты уже есть. Ты – это само расслабление. Что это за идея, что ты можешь расслабиться еще больше или что личность сможет когда-либо расслабиться настолько, что уйдет в ту тишину. Никогда, ни одна форма не сможет достичь тишины. Что за идея, что ты можешь расслабиться! (пауза) Надеяться не на что.
А новое расслабление – что оно тебе принесет? То, что ново, становится старым и снова может умереть. Забудь об этом. То, что является твоей природой, есть здесь и сейчас, абсолютно расслабленное. А то новое расслабление просто сродни идее, фантазии того, кто сам является фантазией.