ВРАЧ
ШВЕЙЦАР, служащий дома отдыха.
ШУРА
САНИТАР
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Вестибюль дома отдыха. Входит Зайцев.
ЗАЙЦЕВ. Здравствуйте.
ШУРА. Здравствуйте.
ЗАЙЦЕВ. Простите за беспокойство: это дом отдыха «Сыроежки»?
ШУРА. Что? Да.
ЗАЙЦЕВ. У вас сегодня отдыхает товарищ Миусов?
ШУРА. Да.
ЗАЙЦЕВ. Отлично! (Деловито снимает калоши).
ШУРА. Гражданин, обождите! Наденьте обратно ваши калоши.
ЗАЙЦЕВ. Почему?
ШУРА. Потому. Наденьте, наденьте!
ЗАЙЦЕВ. Ну, надел.
ШУРА. Вы кто такой?
ЗАЙЦЕВ. Зайцев…
ШУРА. Не знаю такого…
ЗАЙЦЕВ. Нет ничего удивительного, что вы не знаете. Я – Зайцев, агент по снабжению. Мне по срочному делу необходимо видеть товарища Миусова. Это займет ровным счетом две минуты. Товарищ Миусов только наложит резолюцию на бумажке. Все уже согласовано. (Снимает калоши).
ШУРА. Гражданин, я вам говорю – не снимайте калоши!
ЗАЙЦЕВ. Почему?
ШУРА. Это дом отдыха. Здесь люди отдыхают. И товарищ Миусов то же самое – отдыхает. Если вам так непременно нужно к товарищу Миусову, то приходите к нему завтра на работу.
ЗАЙЦЕВ. Мне нужно непременно сегодня.
ШУРА. Не знаю.
ЗАЙЦЕВ. Завтра будет понедельник.
ШУРА. Может быть.
ЗАЙЦЕВ. База закрывается на капитальный ремонт во вторник. Для того чтобы получить краску в понедельник, нужно провести документы через бухгалтерию главного управления в тот же день, то есть в понедельник, не позже десяти часов утра. (Пауза). Вы меня слушаете?
ШУРА. Слушаю, слушаю.
ЗАЙЦЕВ. А документы нельзя провести без резолюции товарища Миусова. Но товарищ Миусов приезжает на работу в одиннадцать, значит, понедельник пропадает. (Пауза). Вы понимаете? Ясли же мы обязаны открыть не позже чем в понедельник, пятнадцатого. А для того чтобы открыть ясли в понедельник, пятнадцатого, мы должны иметь краску в среду. Вам это ясно?.. Вот и хорошо! (Садится, снимает калоши).
ШУРА. Не снимайте ваши калоши! Не снимайте, не снимайте!
ЗАЙЦЕВ. Слушайте. После страшного боя мне удалось вырвать полный комплект детских кроваток. Полтораста первоклассных, небывалых по красоте малютковых кроваточек, полтораста крошечных тумбочек, полтораста вешалочек, полтораста вот таких малюсеньких стульчиков. Я их буквально вырвал зубами… Но вы понимаете, в чем ужас… Вся эта превосходная малютковая мебель выкрашена в какой-то убийственный цвет. Как вам сказать?.. Жабу вы когда-нибудь видели? Старую, бородавчатую жабу?
ШУРА. Тьфу! Ну вас, в самом деле! Какие гадости рассказываете! Какие-то жабы! Противно слушать!
ЗАЙЦЕВ. Вам противно? А маленьким детям не противно?! Да ни один нормальный малютка не заснет в кроватке, выкрашенной в такой жабий цвет. Дети будут вскакивать по ночам, и дрожать от ужаса…
ШУРА. Гражданин, я не понимаю: что вам надо?
ЗАЙЦЕВ. Мне надо высококачественную белую эмалевую краску. Пустите меня к Миусову!
ШУРА. Не могу!
ЗАЙЦЕВ. Я прошу вас как сознательного гражданина.
ШУРА. Не имею права…
ЗАЙЦЕВ. Я вас прошу как человека.
ШУРА. Я же вам сказала – нельзя! Раз нельзя, значит, невозможно.
ЗАЙЦЕВ. Я вас прошу как женщину…
ШУРА. Какие вы странные!.. Нет, нет!
ЗАЙЦЕВ. У вас нет сердца.
ШУРА. Только без нахальства.
ЗАЙЦЕВ. Значит, не пускаете?
ШУРА. Нет!
ЗАЙЦЕВ. Хорошо! Сколько стоит однодневное пребывание в вашем доме отдыха?
ШУРА. Сорок три рубля пятьдесят копеек.
ЗАЙЦЕВ (достает деньги). Получите.
ШУРА. Что вы делаете?
ЗАЙЦЕВ. Вношу деньги за суточное пребывание в вашем доме отдыха.
ШУРА. Вы служащий?
ЗАЙЦЕВ. Служащий.
ШУРА. Паспорт, пожалуйста!
ЗАЙЦЕВ. Минуточку. (Ищет паспорт). Представьте себе, нету… Деньги есть, а паспорт забыл в другом пиджаке.
ШУРА. А вот без паспорта я вас не пущу. Откуда я знаю, кто вы!
ЗАЙЦЕВ. Я – Зайцев, агент по снабжению.
ШУРА. Мало ли что вы говорите! А может, вы какой-нибудь, я извиняюсь, жулик… (Отдает ему деньги). Гражданин, до свидания!
Зайцев, озадаченный, садится на лестницу.
Входит Дудкина.
ДУДКИНА. Здравствуйте, Шурочка. Вас что, уже произвели в швейцары?
ШУРА. Ну что вы… что вы!..
ДУДКИНА. Комнату мне приготовили?
ШУРА. Как же, как же, пожалуйста!..
ДУДКИНА. Какую?
ШУРА. Розовую угловую.
ДУДКИНА. Разве я заказывала розовую угловую? Странно… По-моему, я просила оставить мне на юго-восток или, в крайнем случае, на юго-запад.
ШУРА. Ой, нет, вы забыли! На юго-запад вы занимали в конце декабря.
ДУДКИНА. Миусов приехал?
ШУРА. Как же, тут…
ДУДКИНА. Хорошо. Придется отдыхать в розовой угловой. (Уходит).
ЗАЙЦЕВ (Шуре). Простите, а почему вы у этой дамы не спросили паспорт?
ШУРА. Так это ж Дудкина!
ЗАЙЦЕВ. Только и всего? Просто Дудкина?
ШУРА. Нет, это не просто «только и всего». Она – жена профессора Дудкина.
ЗАЙЦЕВ. Так жена Дудкина, а не сам Дудкин.
ШУРА. Сам профессор Дудкин занятой человек, он все время работает, ему некогда отдыхать… Она ездит за него отдыхать. Понятно? До свиданья.
ЗАЙЦЕВ. Минуточку! Мужей вы тоже пускаете?
ШУРА. Как это – мужей?
ЗАЙЦЕВ. Очень просто. Предположим, профессором был бы не Дудкин, а его жена Дудкина. Пустили бы вы тогда просто Дудкина без паспорта?
ШУРА. Понятно, пустила бы. Куда иголка, туда и нитка!
ЗАЙЦЕВ. Как-как?..
ШУРА. Куда иголка, туда и нитка!
ЗАЙЦЕВ. Так-так… Куда иголка, туда и нитка… (Уходит, бормоча).
ШУРА. До свиданья! Филипп Максимович!
ШВЕЙЦАР. Заступаю, заступаю…
Входят Миусов и Дудкина.
ДУДКИНА. Миусов, здравствуйте.
МИУСОВ. А, Зоя Валентиновна, и вы здесь? Как ваше здоровье?
ДУДКИНА. Плохо… Все кончено! Я сойду с ума!!
МИУСОВ. Что случилось?
ДУДКИНА. Он все знает…
МИУСОВ. Простите, я не совсем… Кто?
ДУДКИНА. Профессор Дудкин.
МИУСОВ. Ваш муж?
ДУДКИНА. Да.
МИУСОВ. Простите, я все-таки… Вы говорите, ваш муж знает… Что он знает?
ДУДКИНА. Все!..
МИУСОВ. То есть, в каком смысле?
ДУДКИНА. Не прикидывайтесь… наивным ребенком… Это случилось сегодня утром. Я вызываю машину, чтобы ехать в «Сыроежки»… Вдруг он спрашивает: «Куда это ты отправляешься?» Я равнодушно роняю: «В «Сыроежки»…» Тогда он мне говорит: «Хорошо. А кто мне будет кофе варить?» Он, видите ли, без черного кофе не может работать. Я спокойно отвечаю: «Можете сварить себе кофе на электрической плитке сами». Он отвечает: «Хорошо! Я сварю себе кофе на электрической плитке сам». При этом имейте ввиду, разговор идет на страшном внутреннем нерве. Я легко сбегаю по лестнице и вдруг слышу за собой его голос: «Что ты, матушка, повадилась каждое воскресенье в «Сыроежки»?» Вы понимаете, Миусов? Меня буквально ударило громом… как электрическим током… Вы представляете мое состояние?..
МИУСОВ. Не совсем…
ДУДКИНА. Тогда я возвращаюсь назад и, глядя ему прямо в глаза ледяными глазами, спрашиваю срывающимся голосом: «Может быть, вы подозреваете, что у меня в «Сыроежках» назначено свидание с любовником?»
МИУСОВ. А он?
ДУДКИНА. Он говорит: «Что ты, матушка! Какие уж там любовники! В твоем-то возрасте!» Вы понимаете, наглость?! В моем возрасте!.. Можно подумать, что мне сорок, в то время как мне всего двадцать девять…
МИУСОВ. Да ну?!.
ДУДКИНА. …И это все знают. Он говорит: «Пожалуйста, поезжай, но только мне кажется, что ты злоупотребляешь путевками в дом отдыха. Неудобно.» – «Для жены профессора Дудкина удобно», – говорю я… Бросаюсь в машину и еду в «Сыроежки»…
МИУСОВ. А он?
ДУДКИНА. Остается.
МИУСОВ. Ну?
ДУДКИНА. Что «ну»?
МИУСОВ. И дальше?
ДУДКИНА. Все…
МИУСОВ. Простите, я не совсем понимаю…
ДУДКИНА. А намек на любовника?..
МИУСОВ. Но мне кажется, это вы сказали, а не он… и… кроме того…
ДУДКИНА. Да, сказала я, а как он при этом посмотрел!.. Я чуть не потеряла сознание. Нет-нет, вы меня не успокаивайте. Он все знает… Это совершенно ясно. Мы пропали!
МИУСОВ. Позвольте, а причем здесь я?
ДУДКИНА. Как причем?.. Мы с вами два раза катались на лодке, вы мне аккомпанировали, когда я пела, и говорили, что я культурная, интеллигентная женщина…
МИУСОВ. Вы меня не так поняли…
ДУДКИНА. Нет, я вас поняла именно так, как надо! Вы разбудили во мне дремавшее чувство…
МИУСОВ. Что вы! Что вы! Ничего я не будил!
ДУДКИНА. Нет, вы разбудили… Я вас люблю!
МИУСОВ. Слушайте, вы меня ужасаете… Я поеду к товарищу Дудкину и все ему объясню…
ДУДКИНА. К Дудкину?! Не советую! Вы не знаете Дудкина! Он будет защищать мою честь! В крайнем случае он выстрелит в вас несколько раз, может быть, даже не убьет, а только ранит… А мне потом всю жизнь переносить холодный взгляд его ледяных глаз!.. О, это пытка!
МИУСОВ. Вы думаете, он будет стрелять?
ДУДКИНА. Обязательно. Ворвется сюда с револьвером и будет стрелять… Для него нет ничего святого, кроме чести!
МИУСОВ. Подождите. Что же делать?..
ДУДКИНА. Не знаю.
МИУСОВ. А кто же знает?
ДУДКИНА. Не знаю, не знаю! Я только знаю одно: он, безусловно, будет защищать мою честь! Он ворвется сюда, и тогда я ни за что не ручаюсь! Он может, безусловно, оторвать дверную ручку и проломить вам голову.
МИУСОВ. Мне?.. Кто?.. Пожилой профессор?..
ДУДКИНА. Вот вы тогда узнаете… У него железный организм. Он купается до середины декабря. Он – ворошиловский стрелок.
Звонок.
МИУСОВ. Зоя Валентиновна, а это не может быть профессор Дудкин?
ДУДКИНА. От Дудкина можно ожидать всего…
МИУСОВ. Зоя Валентиновна…
ДУДКИНА. Перестаньте меня преследовать!
Уходят.
Швейцар и Зайцев.
ЗАЙЦЕВ. Простите за беспокойство – это дом отдыха «Сыроежки?»
ШВЕЙЦАР. «Сыроежки».
ЗАЙЦЕВ. Отлично! Я у вас сегодня буду отдыхать.
ШВЕЙЦАР. А вы кто такой?
ЗАЙЦЕВ. Зайцев.
ШВЕЙЦАР. Я не знаю такого.
ЗАЙЦЕВ (показывает газету). А Клаву Игнатюк вы, надеюсь, знаете?
ШВЕЙЦАР. Еще бы не знать! Клава Игнатюк! Кто же ее не знает! Известный товарищ!
ЗАЙЦЕВ. Я – ее муж.
ШВЕЙЦАР. Что вы говорите?!
ЗАЙЦЕВ. Представьте себе!
ШВЕЙЦАР. Так милости просим, пожалуйста! Снимайте ваши калоши. Снимайте, снимайте!
ЗАЙЦЕВ. Не беспокойтесь. Я на одну минуточку.
ШВЕЙЦАР. Подождите. Я извиняюсь… Как же вы говорите, что вы муж Клавы Игнатюк, когда вы Зайцев?
ЗАЙЦЕВ. Зайцев – это моя девичья фамилия. Я ее оставил за собой.
ШВЕЙЦАР. Понимаю-с… (Кричит.) Вера Карповна! Вера Карповна!
Входит Директор дома отдыха.
Вот к нам только что прибыл муж Клавы Игнатюк.
ДИРЕКТОР. Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Игнатюк!
ЗАЙЦЕВ. Я Зайцев.
ШВЕЙЦАР. Они оставили за собой девичью фамилию.
ДИРЕКТОР. Понимаю… Это очень благородно и скромно с вашей стороны. Милости просим! Это очень хорошо, что вы решили отдыхать именно у нас, в «Сыроежках». Кто хоть раз побывал у нас, в «Сыроежках», тот уже больше не захочет отдыхать ни в каком другом доме отдыха. Вы со мной согласны?
ЗАЙЦЕВ. Вполне. Только, вы меня извините, я очень тороплюсь…
ДИРЕКТОР. Но где же Клавдия Васильевна?
ЗАЙЦЕВ. Какая Клавдия Васильевна?
ДИРЕКТОР. Мне кажется, ваша супруга?
ЗАЙЦЕВ. Мою супругу зовут Роза Еремеев…на.
ШВЕЙЦАР. Роза Еремеевна.
ДИРЕКТОР. Как Роза Еремеевна?
ШВЕЙЦАР. Как Роза Еремеевна?
ЗАЙЦЕВ. Ох, нет! Простите, что я говорю? Роза Еремеевна – это моя, так сказать, первая супруга… Я только что с нею разошелся и еще не привык…
ДИРЕКТОР. Ах, вот как! Я не знала. Значит, Клавдия Васильевна ваша вторая жена?
ЗАЙЦЕВ. Конечно, это моя вторая жена. Но это ничего не значит. Простите, но мне надо…
ДИРЕКТОР (осаждая его). К нам в «Сыроежки» не собирается?
ЗАЙЦЕВ. Сюда, в «Сыроежки»? Ой, нет, что вы! Зачем ей это надо?
ДИРЕКТОР. Жаль! Очень жаль! У нас в «Сыроежках» такой порядок… Сначала каждого отдыхающего кладут на крышу…
ЗАЙЦЕВ. На крышу? За что же?
ДИРЕКТОР. Режим. Вы когда-нибудь отдыхали на крыше?
ЗАЙЦЕВ. Лично я нет…
ДИРЕКТОР. Ничто так не успокаивает нервную систему, как здоровый сон на крыше. Сейчас мы это устроим… Филипп Максимович, пижаму…
Зайцев пытается улизнуть.
А ваше платье вы получите завтра утром аккуратно вычищенным, продезинфицированным и выглаженным. Это одна из особенностей нашего дома отдыха.
ЗАЙЦЕВ. Как?! Только завтра утром?!
ДИРЕКТОР. Ну да.
ЗАЙЦЕВ. Что вы! Что вы! Я сюда только на одну минуточку. Повидаюсь только с товарищем Миусовым и сейчас же обратно в Москву… Как же я поеду в пижаме и туфлях? Нет, я не могу…
ДИРЕКТОР. К сожалению, пока вы не пройдете полный курс суточного отдыха, я не имею права вас выпустить.
ШВЕЙЦАР. Вот туфли, пижама – и пожалуйте на крышу.
ЗАЙЦЕВ. Как? Сейчас?
ДИРЕКТОР. Непременно!
ЗАЙЦЕВ. Я не люблю лежать на крыше. Я, знаете, просто не привык.
ДИРЕКТОР. Режим…
ЗАЙЦЕВ. Не надо. Я вас очень прошу…
ДИРЕКТОР. Видите, какой вы нервный! Переутомились, давно не отдыхали. Но ничего, у нас вы быстро отдохнете и посвежеете. Ну, будьте же умницей, идите!
ЗАЙЦЕВ. На крышу? Мне надо товарища Миусова.
ДИРЕКТОР. Товарищ Миусов тоже на крыше.
ЗАЙЦЕВ. Ведите меня на крышу! (Стремительно уходит на крышу).
ДИРЕКТОР. Очень нервный субъект, очень! Но это ничего, мы его приведем в порядок. (Уходит).
Входит Клава Игнатюк.
КЛАВА. Здравствуйте.
ШВЕЙЦАР. Здравствуйте.
КЛАВА. Это дом отдыха «Сыроежки»?
ШВЕЙЦАР. «Сыроежки». Вы кто такая? Откуда?
КЛАВА. Я из Тимирязевской сельскохозяйственной академии, студентка, приехала к вам отдыхать.
ШВЕЙЦАР. Как ваша фамилия?
КЛАВА. Игнатюк.
ШВЕЙЦАР. Клава?
КЛАВА. Ага…
ШВЕЙЦАР. Вы – самая Клава Игнатюк?
КЛАВА. Я самая. А вы разве меня знаете?
ШВЕЙЦАР. Господи! Кто же вас не знает? (Кричит). Вера Карповна! Вера Карповна! К нам Клава Игнатюк прибыла!
Входит Директор.
ДИРЕКТОР. Здравствуйте, здравствуйте, Клавдия Васильевна! Наконец-то у нас живая Клава Игнатюк! Дайте мне на вас хоть посмотреть, как следует! Так вот вы какая! Вы меня извините, но на портретах вы гораздо хуже. На портретах вы просто хорошенькая, а в жизни прямо-таки красотка! Душенька! (Обнимает ее). Это очень хорошо, что вы для своего отдыха избрали именно наши «Сыроежки». У нас дом отдыха, правда, хоть и небольшой, но зато тихий, уютный, обаятельный. Вы нигде так хорошо не отдохнете, как у нас! Кто хоть раз побывал у нас в «Сыроежках», тот уж больше не захочет отдыхать ни в каком другом доме. Мы вам отведем самую лучшую комнату.
КЛАВА. Большое вам спасибо. Ей-богу, не стоит из-за меня так сильно беспокоиться. Сюда, знаете, должен приехать один человек… мой муж…
ДИРЕКТОР. Уже…
КЛАВА. Что уже?
ДИРЕКТОР. Приехал.
КЛАВА. Где же он?
ДИРЕКТОР. На крыше.
КЛАВА. Ой!
ДИРЕКТОР. У нас такой режим для всех нервных.
КЛАВА. А он что, разве сильно нервный?
ДИРЕКТОР. Порядочно!
КЛАВА. Скажите! А когда уезжал, был совершенно здоровый.
ДИРЕКТОР. Это бывает… Ему – простите за нескромный вопрос – сколько лет?
КЛАВА. Двадцать пять, двадцать шестой.
ДИРЕКТОР. Ай-ай-ай! А на вид все пятьдесят четыре. Представьте себе – под глазами мешки, седина.
КЛАВА. Седина? Ой-ой-ой! Ничего не писал, от вас первой слышу. Наверное, не хотел, чтобы я волновалась.
ДИРЕКТОР. А вы что, с ним разве давно не виделись?
КЛАВА. Полтора года.
ДИРЕКТОР. Полтора года? Как же так?
КЛАВА. Он – радист Морского торгового флота. Вдруг его срочно вызывают телеграммой в Москву, в Главное управление Севморпути. Он срочно выезжает, и через неделю я получаю от него телеграмму, уже не из Москвы, а из Архангельска, что его назначили на ледокольный пароход «Фарлаф» и они уходят в полярный бассейн проводить караван судов. Проходит два месяца – ничего! Проходит еще два месяца – ничего! Я уже начинаю беспокоиться, как вдруг получаю от него радио с борта ледокольного парохода «Фарлаф»: «Не беспокойся и не скучай, у меня повредило тяжелыми льдами рулевое управление, и мы пока что дрейфуем в районе полярного бассейна, так что вряд ли увидимся раньше, чем через год…»
ДИРЕКТОР. Значит, ваш муж – герой Арктики?
КЛАВА. До героя, конечно, далеко, но все-таки…
ДИРЕКТОР. Но дальше, ради бога, дальше!
КЛАВА. Дальше проходит еще один год и два месяца, и вчера я возвращаюсь домой и застаю от него записочку, чтобы я ехала в дом отдыха «Сыроежки» провести с ним денек-другой на лоне природы… И прилагает при этом путевочку…
ДИРЕКТОР. Но теперь мне все понятно… Муж и жена не виделись полтора года, хотят побыть в тихой, поэтической обстановке…
КЛАВА. Конечно. Так, знаете… Большое, большое вам спасибо! Куда же мне идти?
ДИРЕКТОР. Прежде всего, я советую принять горячую ванну с сосновым экстрактом… (Кричит.) Шура! Шура! Ванну с сосновым экстрактом.
ШВЕЙЦАР. Шура! (Уходит).
ШУРА (выходит). Иду, иду! Пожалуйте за мной в северо-западную… (Уходит с Клавой).
Директор одна.
ДИРЕКТОР. Роман! Настоящий роман! И главное, где? У нас, в «Сыроежках»!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Швейцар и Шура. Миниатюра с бутылкой.
Вбегает Клава Игнатюк.
КЛАВА. Нигде нету… Пропал человек! Прямо смешно!
Вбегает Зайцев. Он в пижаме, на голове панама, на ногах тапочки.
ЗАЙЦЕВ. Нигде нет!.. Пропал человек! В бильярдной нету. Что это будет?!
(Замечает Клаву). А… простите, я здесь человек новый… Вы не знаете, где товарищ Миусов?
КЛАВА (грубо). К сожалению, не могу сказать. Я здесь тоже в первый раз.
ЗАЙЦЕВ. Извините…
КЛАВА. Извините. А кто этот Миусов?
ЗАЙЦЕВ. Начальник центральной базы ремонтно-строительных материалов. Я специально приехал сюда в воскресенье, чтобы поймать его и получить резолюцию… Бегаю с высунутым языком по всем «Сыроежкам» и не могу найти…
КЛАВА. Ну, так мы с вами товарищи по несчастью. Я, знаете, тоже ищу здесь одного человека и никак не могу найти!
ЗАЙЦЕВ. Что вы говорите? Кого же?
КЛАВА. Представьте себе, собственного мужа…
ЗАЙЦЕВ. Не может быть!
КЛАВА. А вот факт.
ЗАЙЦЕВ. Может быть, он на крыше? Тут, знаете, такое правило: как только человек приезжает, его сейчас же на крышу. Я сам только что с крыши…
КЛАВА. На крыше нет.
ЗАЙЦЕВ. В бильярдной вы не искали?
КЛАВА. Всюду искала. Нигде нет!
ЗАЙЦЕВ. Со мной то же самое! Всюду искал – и всюду нет. Пропал человек!
КЛАВА. Что же нам все-таки делать?
ЗАЙЦЕВ. В подобных случаях, кажется, надо познакомиться. Я человек, знаете, не светский, в доме отдыха первый раз и не уверен…
КЛАВА. Очень приятно. Игнатюк.
ЗАЙЦЕВ. Кто Игнатюк?
КЛАВА. Я.
ЗАЙЦЕВ. Надеюсь, не Клава?
КЛАВА. Нет, как раз Клава…
ЗАЙЦЕВ. Клава Игнатюк?!
КЛАВА. Клава Игнатюк.
ЗАЙЦЕВ. Вы лично Клава Игнатюк?!
КЛАВА. Я самая…
ЗАЙЦЕВ (испускает легкий стон). А-а-а!!
КЛАВА. Что с вами? Вам плохо?
ЗАЙЦЕВ. Очень…
КЛАВА. Я сейчас кого-нибудь позову…
ЗАЙЦЕВ. Ради бога, никого не зовите… А… а!
КЛАВА. Вам очень плохо?
ЗАЙЦЕВ. Ужасно!..
КЛАВА. Знаете что, я сейчас намочу платочек и положу вам на лоб. Это помогает…
Склоняется к нему, прикладывая мокрый платок. Входит Директор.
С ее стороны кажется, что Клава и Зайцев целуются.
ДИРЕКТОР. Какая исключительно нежная пара!.. (Клаве, шепотом). Ловите, ловите минуты счастья! Не буду вам мешать…
КЛАВА. Что вы, бог с вами! Вы видите, человек потерял сознание…
ДИРЕКТОР. Врача! Врача! (Убегает).
Зайцев от крика приходит в себя.
ЗАЙЦЕВ. Что со мной было? Где я?
КЛАВА. В доме отдыха «Сыроежки».
ЗАЙЦЕВ (стонет). Кто вы такая?
КЛАВА. Клава Игнатюк.
ЗАЙЦЕВ (падает в обморок). А-а!
Вбегают Директор, Врач в сопровождении Санитара. За ними Швейцар.
ВРАЧ. Одну минуточку… (Быстро выворачивает Зайцеву веки, заглядывает в нос и т.д.) Откройте рот… Так. Ага. (Клаве). Все ясно. Систематическое отсутствие свежей зелени, недостаток витамина Це, постоянное влияние на организм низких арктических температур, частые магнитные бури, действие полярного сияния на слизистую оболочку… Что же вы хотите?
КЛАВА. Я ничего не хочу…
ВРАЧ. Организм никуда не годится.
КЛАВА. То-то я смотрю, что он такой хлипкий.
Зайцев приходит в себя, осматривается, пытается сбежать.
Как запустил себя человек! Ай-ай-ай!
ВРАЧ. Именно запустил… (Зайцеву). Куда же вы? Подождите!
Швейцар хватает Зайцева. Санитар делает ему укол.
ЗАЙЦЕВ. А-а-а! Пустите меня! Что я вам сделал? Я больше не буду… Я хочу домой…
ВРАЧ. Ни под каким видом! Мы сейчас вами займемся.
ЗАЙЦЕВ. У меня не было корыстных побуждений… Клянусь вам! Я решился на это исключительно ради детей.
ВРАЧ (совершает пассы руками так, что Зайцев, Швейцар и Санитар впадают в гипноз). Успокойтесь, не волнуйтесь! (Клаве). Я не думала, что у него до такой степени расшатана нервная система. Вы должны были давно обратить на это внимание.
КЛАВА. Что я, доктор?
ВРАЧ. Конечно, вы не доктор… но мне кажется… С вашей стороны это довольно странное равнодушие. Впрочем, не мое дело. (Замечает, что Зайцев, Швейцар и Санитар спят). Ой, что я наделала? (Будит их). Идемте…
ЗАЙЦЕВ. В милицию?!
ВРАЧ. В физиотерапевтический кабинет.
ЗАЙЦЕВ. А вы кто?
ВРАЧ. Я – врач. Разве вы не видите?
ЗАЙЦЕВ. А я думал – вы комендант!
ВРАЧ (Швейцару и Санитару). Отведите его.
Зайцева уводят.
(Клаве). Ужасающие нервы, Клавдия Васильевна! (Директору). Я думаю применить к нему свой новый метод общего укрепления нервной системы…
ДИРЕКТОР. Ну что ж… Вам виднее… Применяйте. (Убегает).
ВРАЧ (Клаве). Поразительно нервный субъект. Но вы не беспокойтесь. Мы его выправим! (Уходит.)
Клава одна.
Входит Костя.
КОСТЯ. Клавдия?
КЛАВА. Костечка! Наконец-то!
КОСТЯ. Клавдюша, голубчик, до чего я рад тебя видеть!
КЛАВА. Костя! Живой Костя! Просто не верится! Мне говорили, будто бы в Арктике поседел, стал сильно нервный.
КОСТЯ. Басни! Наоборот. Только поправился. Клавочка, ты скучала?
КЛАВА. А как ты думаешь? Конечно, скучала. Дня не было, чтобы не скучала… А ты скучал?
КОСТЯ. Спрашиваешь. Мало сказать – скучал! Прямо тосковал!
КЛАВА. Я прямо не знаю, что говорить!
КОСТЯ. А чего же ты покраснела?
КЛАВА. Я не покраснела.
КОСТЯ. Нет, ты покраснела! А ну, Клавочка, посмотри мне в глаза.
КЛАВА. Не было часа, чтоб я за тебя не беспокоилась…
КОСТЯ. Верно?
КЛАВА. А как ты думаешь? Конечно.
КОСТЯ. Голубочка моя!
Целуются.
Входит Шура.
ШУРА. Ох, извиняюсь…
Клава и Костя смущены.
Товарищ Игнатюк, ванна готова.
КЛАВА. Ах, как жалко! А нельзя ли немножечко подождать?
ШУРА. Уже сосновый экстракт положили.
КЛАВА. Надо идти… Уже сосновый экстракт положили. Неудобно… Я быстренько! Десять минут подождешь?
КОСТЯ. Восемнадцать месяцев ждал. Можно подождать еще десять минут.
КЛАВА. Пока.
Шура и Клава уходят.
Костя один, молчит. Располагается на диване, дремлет.
Входит Швейцар.
ШВЕЙЦАР. Я извиняюсь, товарищ, вы приехали к нам в «Сыроежки» отдыхать?
КОСТЯ. Так точно.
ШВЕЙЦАР. Позвольте путевку. (Читает). Вы товарищ К.И. Гáлушкин?
КОСТЯ. Так точно. Только не Гáлушкин, а Галỳшкин. Происходит от прекрасного украинского слова «галушка».
ШВЕЙЦАР. Галỳшкин? Хорошо. Так вот что, товарищ Галушкин, вы приехали к нам отдыхать и поступили совершенно правильно. Нигде в другом месте вы не отдохнете так хорошо, как у нас в «Сыроежках». В нашем доме, имейте в виду, отдыхают довольно известные люди. Например, товарищ Клава Игнатюк. Вы, надеюсь, знаете?
КОСТЯ. Конечно.
ШВЕЙЦАР. Она отдыхает у нас с супругом.
КОСТЯ. Виноват, как вы сказали? Супруг Клавы Игнатюк?
ШВЕЙЦАР. Да, Клавдии Васильевны.
КОСТЯ. Ее супруг?
ШВЕЙЦАР. Что вас удивляет? Представьте себе, да. Супруг Клавы Игнатюк. Носит пижаму. Я им подобрал выдающуюся пижаму. Незаурядный, известный человек.
КОСТЯ. Не может быть!
ШВЕЙЦАР. Факт!
КОСТЯ. Не может быть!
Вбегает Врач.
ВРАЧ. Он здесь не пробегал?
ШВЕЙЦАР. Кто?
ВРАЧ. Муж Клавы Игнатюк.
ШВЕЙЦАР. Нет. А что случилось?
ВРАЧ. Представьте себе, по дороге в физиотерапевтический кабинет вырвался и убежал.
КОСТЯ. Кто?
ВРАЧ. Муж Клавы Игнатюк. Вот несчастье! Необыкновенно суетливый и нервный субъект. (Уходит).
КОСТЯ. Что же это делается, товарищи?
ШВЕЙЦАР. Товарищ Галушкин, не стоит расстраиваться из-за пустяков.
КОСТЯ. Какие же это пустяки? Нет, это не пустяки! Так я и чуял. Значит, недаром все время сомневался… недаром мне все время сердце шептало!
(С горечью). Муж Клавы Игнатюк…
ШВЕЙЦАР. Да, супруг Клавы Игнатюк. Что вас удивляет? Пожалуйста, наденьте пижаму. Вам же будет легче.
КОСТЯ. Легче? Нет, товарищ швейцар, вряд ли мне уже будет легче! Вы не знаете, давно она замужем?
ШВЕЙЦАР. Кто?
КОСТЯ. Товарищ Игнатюк.
ШВЕЙЦАР. Она у нас всего первый день. Так что мы еще не изучили. Впрочем, кажется, это ее второй муж. Или она вторая жена, точно вам не скажу. Запутанная история. Персонал еще не разобрался. Что же вы дергаетесь?
КОСТЯ. Разве я дергаюсь?
ШВЕЙЦАР. Смотрите, у вас руки дрожат. Э, да я вижу, что вы тоже порядком нервный.
КОСТЯ. Ничего подобного! Я совершенно спокойный. Вы же видите, что я спокойный.
ШВЕЙЦАР (кричит). Вера Карповна! Вера Карповна!
Входит Директор.
К нам новый отдыхающий прибыл. Товарищ Гáлушкин. Сильно нервный.
ДИРЕКТОР. Ванну с сосновым экстрактом.
ШВЕЙЦАР. Слушаюсь. (Уходит с Костей).
ДИРЕКТОР (одна). Везет нам сегодня на нервных!
Вбегает Зайцев.
ЗАЙЦЕВ. Ради бога! Ради бога!
ДИРЕКТОР. Что случилось?
ЗАЙЦЕВ. Они хотят применить ко мне термическую обработку, а мне некогда!
ДИРЕКТОР. Боже, до чего все нервные! Успокойтесь…
ЗАЙЦЕВ. Я должен получить резолюцию именно сегодня.
ДИРЕКТОР. Возьмите себя в руки. Надо же лечиться. Сделайте это хотя бы ради Клавдии Васильевны.
ЗАЙЦЕВ. Кто это Клавдия Васильевна?
ДИРЕКТОР. Здравствуйте! Товарищ Игнатюк!
ЗАЙЦЕВ. Игнатюк? Боже мой! Ах да! Я совсем забыл! А где Миусов! Умоляю вас, скажите мне: где Миусов? Дайте мне Миусова, или я сойду с ума!
ДИРЕКТОР. Вы совсем развинтились! Вам плохо?
ЗАЙЦЕВ. Мне ужасно! Умоляю вас… Войдите в положение… маленьких детей.
ДИРЕКТОР. А что, у вас маленькие дети?
ЗАЙЦЕВ. Ну да, конечно!
ДИРЕКТОР. И много?
ЗАЙЦЕВ. Полтораста. Их надо пожалеть! (Убегает на крышу).
ДИРЕКТОР. Господи. Полтораста детей! Он сходит с ума! И главное – где?
В «Сыроежках»! Это скандал…
Вбегает Дудкин, за ним Швейцар.
ДУДКИН. Стойте!
ДИРЕКТОР. Ах!
ШВЕЙЦАР. Товарищ, надо раздеться!
ДУДКИН. Где моя жена?
ДИРЕКТОР. Кто вы такой?
ДУДКИН. Я – Дудкин! Где моя жена? Она сказала, что едет в «Сыроежки». Она здесь?
ДИРЕКТОР. Вы – муж Зои Валентиновны?
ДУДКИН. Да, да, мне ее нужно видеть сию минуту. В противном случае произойдет большое несчастье!
ДИРЕКТОР. Боже мой! Что вы хотите делать?
ШВЕЙЦАР. Товарищ, надо раздеваться! Пожалуйте палочку…
ДУДКИН. А? Что? Не беспокойтесь, это не палочка, это дверная ручка.
ДИРЕКТОР. Что вам угодно?
ДУДКИН. Где моя жена?
ДИРЕКТОР. Ради бога, успокойтесь!
ДУДКИН. Вы мне только скажите: она здесь или не здесь?
ДИРЕКТОР. Здесь.
ДУДКИН. Слава богу! В таком случае как можно скорее попросите ее сюда. Или лучше я к ней пойду сам…
ДИРЕКТОР. Пожалуйста, как угодно. Только сначала успокойтесь…
ДУДКИН. Где она? Только, ради бога, скорее… Только, ради всего святого… Происходит что-то ужасное…
ДИРЕКТОР. Успокойтесь, успокойтесь, сейчас я ее найду! Боже мой! Боже мой!
Уходят.
Входят Клава и Костя. Он возбужден.
КЛАВА. Костечка, ты без меня не сильно скучал?
КОСТЯ. Оставьте, Клавдия Васильевна, не до красивых слов! Обманщица!
КЛАВА. Чем же я тебя обманула?
КОСТЯ. Муж борется в арктических льдах, а ты себе на Большой земле другого нашла.
КЛАВА. Кто?
КОСТЯ. Ты! Я все знаю!
КЛАВА. Что же ты знаешь?
КОСТЯ. Все!
КЛАВА. Костя, послушай…
КОСТЯ. Не желаю с вами разговаривать.
КЛАВА. Костя!
КОСТЯ. Не прикасайтесь ко мне, Клавдия Васильевна, не расстраивайте меня. Кончено, кончено!.. (Уходит).
Входит Директор.
ДИРЕКТОР. Ужас! Ужас!
КЛАВА. Вы знаете, я прямо не знаю: что мне делать? Он там себе окончательно испортил нервы. Бросается на своих.
ДИРЕКТОР. Кто?
КЛАВА. Мой супруг.
ДИРЕКТОР. Я же вам говорила…
КЛАВА. А я сначала ничего не заметила такого… Костечка, Костя! (Убегает).
Входит Миусов.
ДИРЕКТОР. Товарищ Миусов, вы не знаете, где Зоя Валентиновна?
МИУСОВ. Почему я должен знать, где Зоя Валентиновна? Что я ей, сват-брат?
ДИРЕКТОР. Товарищ Миусов, я думала, что вы друзья…
МИУСОВ. Друзья? Я не давал никаких поводов… Вот несчастье! Я сюда приехал отдыхать, а меня мучают! Оставьте меня в покое!
ДИРЕКТОР. Ради бога, простите, но дело в том, что сюда приехал профессор Дудкин…
МИУСОВ. Кто?!
ДИРЕКТОР. Профессор Дудкин…
МИУСОВ. Куда? Сюда? В «Сыроежки»?!
ДИРЕКТОР. В том-то и дело. Приехал в ужасно возбужденном состоянии и требует Зою Валентиновну…
МИУСОВ. Дудкин? В возбужденном состоянии?
Директор уходит.
Подождите, куда вы уходите? Послушайте!!
Появляется Зайцев.
ЗАЙЦЕВ. Стойте! Вы Миусов?
МИУСОВ. Боже мой, этоДудкин!
ЗАЙЦЕВ. Я вас спрашиваю: вы Миусов?
МИУСОВ. Даю вам честное, благородное слово…
ЗАЙЦЕВ. Говорите: вы Миусов? Я все равно узнаю…
МИУСОВ. Я…
ЗАЙЦЕВ. Ага!
МИУСОВ. Слушайте, профессор, не надо! Я вас очень прошу, не надо!
ЗАЙЦЕВ. Нет, надо! Постойте! Надо!! (Достает бумагу из портфеля).
МИУСОВ. Слушайте…
ЗАЙЦЕВ. Вот.
МИУСОВ. Это не я писал… клянусь вам чем угодно!
ЗАЙЦЕВ. Ну да, я знаю. Это я писал. А вы будете писать вот здесь! (Полез в портфель за карандашом).
МИУСОВ (думая, что тот полез за револьвером). Профессор, не стреляйте. Послушайте… (Пытается сбежать).
ЗАЙЦЕВ. Стойте! Куда? Куда? Нет, подождите! Теперь вы от меня не уйдете!!
Миусов убегает. Зайцев за ним.
Входит Врач с Санитаром и хватает Зайцева.
ЗАЙЦЕВ. Пустите меня! Товарищ Миусов, войдите в положение! База закрывается на капитальный ремонт…
Зайцева уводят.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Там же. Рояль. Большие стоячие часы.
Выходит Дудкина с бокалом шампанского. Садится за рояль. Играет и поет романс: «Узор судьбы чертит неслышный след. Твое лицо я вижу вновь так близко.
И веет вновь дыханьем прежних лет передо мной лежащая записка.