Эндрю был прав. С первого взгляда становилось ясно, что Саммерсет процветает и наполняется чувством собственной важности. Увы, он оказался не деревушкой в две улочки, как надеялась Пруденс, – там было бы намного легче разузнать о семье. У слуг же она не спросила, стыдясь признаться, что ничего не знает о родных.
Она оглянулась в поисках магазина тканей или готовой одежды, где будет уместно поинтересоваться некими Тэйтами.
Насколько она могла судить, на севере стоял старый город, а новостройки тянулись на юго‑запад, к холмам. Она пошла на север, решив, что Тэйты уже давно поселились в Саммерсете. Конечно, тот факт, что ей было известно всего одно имя, являлся очередным препятствием из многих.
Она рассматривала прохожих. Женщины в бесформенных старомодных нарядах и шалях вышагивали бок о бок с девушками в современных облегающих платьях, едва достигавших лодыжек. В этой части города автомобилей было меньше, чем экипажей.
Пруденс свернула за угол и на другой стороне заметила обшарпанное здание библиотеки, зажатой между пансионом и прачечной. В воздухе стоял ядовитый запах доброго стирального порошка и конского навоза, но Пруденс не было до этого дела. Она не сомневалась, что перед ней нарисовалась единственная в Саммерсете библиотека, а если учесть любовь матери к чтению, то здесь ее должны были помнить.
Девушка устремилась через дорогу. Деревянная дверь скрипнула, и Пруденс подумала, велик ли наплыв посетителей. Внутри было сумрачно – источником света служили несколько газовых ламп и грязное окно. Полки поражали опрятностью; книги стояли ровными рядами. Дверная створка, уложенная на деревянные ящики, служила столом. За ним сидел пожилой мужчина и выжидающе смотрел на посетительницу.
|
|
Непокрытая лысина отсвечивала розовым. Белые кустистые брови сливались двумя пушистыми гусеницами. В них было больше волос, чем на всей голове. Старик заложил пальцем пухлый фолиант и улыбнулся:
– Могу ли я чем‑то помочь?
– Наверное, да.
Теперь, когда поиски родни перестали быть абстракцией, Пруденс занервничала.
Старик просиял:
– И какую же книгу вы ищете?
– Я ищу не книгу. Мне нужно навести справки.
– Дорогу можно спросить у прохожих. – Библиотекарь явно огорчился.
– Вообще‑то, я собираю сведения о человеке.
– Вот как. – Необычная просьба немного смягчила старика. – Не уверен, что смогу быть полезен.
Пруденс виновато улыбнулась:
– Видите ли, я всегда считала, что библиотекари держат руку на пульсе всех городских событий.
Старик просветлел лицом, но вскоре опять помрачнел:
– Так оно и было, мисс, но времена меняются. Судя по всему, молодежь не любит читать. Теперь ее заботят автомобили, аэропланы и телефоны. Я сижу в этой библиотеке со дня ее основания, уже тридцать пять лет, и никогда в ней не было так безлюдно.
Лицо старика горестно сморщилось.
У Пруденс захватило дух. Если библиотекарь проработал здесь так долго, он должен знать ее мать.
– Я люблю книги, – заверила она старика. – В следующий раз я обязательно посмотрю, что у вас есть, но сегодня мне надо кое‑кого разыскать.
– Ну, давайте попробуем, – вздохнул тот.
– Я собираю сведения о семье Тэйт.
Пруденс стыдилась того, что не знает ни девичьей фамилии матери, ни имени отца. Как можно без этого кого‑то найти? Внутри ее все оборвалось.
|
|
– Или о девушке, выросшей здесь лет двадцать – двадцать пять назад. Ее звали Элис.
С библиотекарем произошла разительная перемена. Его лицо замкнулось, как ставни перед грозой.
– Сожалею. Это имя мне незнакомо. – Он потупился.
– Вы уверены? – настаивала Пруденс. – Я знаю, что…
– Абсолютно уверен. Прошу прощения, мисс, но библиотека закрывается на ланч. Человеку нужно питаться.
Он встал и, крепко придерживая Пруденс за локоть, выпроводил ее за дверь.
Она не успела опомниться, как очутилась на улице. Старик задернул шторы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Ровена откинулась на кушетке со спинкой, дожидаясь чая и благодаря небеса за своевременный приезд Колина с друзьями. Тетя продолжала от случая к случаю высказываться насчет ее недавнего исчезновения, а Ровена не хотела говорить об этом ни с кем, кроме Виктории. Крушение аэроплана прямо над головой и спасение жизни пилота не были, как ни странно, подходящими темами для светской застольной беседы. К тому же тот вечер оставил глубокий след в ее душе. Сумерки, раненый на склоне холма – все это казалось реальнее, чем любое событие после смерти отца. Время в Саммерсете плелось унылой чередой дней, зато каждый миг, прошедший от падения аэроплана до перевоза пилота к машине, изобиловал красками. Ровена не хотела делиться этим ни с кем – все равно не поймут.
Тетушка, словно королева, восседала в другом конце гостиной в окружении сына и дочери. Дяди Конрада не было, он еще утром уехал осматривать какие‑то владения.
Памятуя о живом интересе лорда Биллингсли к Пруденс, Ровена украдкой следила за ним. Он был, несомненно, красив – темные кудри, темные глаза, однако Ровена не доверяла красавчикам, особенно своего круга – слишком они раздувались от важности. Выпестованные, разумеется, слепыми мамашами, подумала она при виде обожания, с которым тетя взирала на сына. Но в поведении лорда Биллингсли было мало тщеславия – напротив, насмешливый рот выдавал чувство юмора, и молодой человек держался чрезвычайно учтиво со всеми, включая слуг.
|
|
В отличие от второго друга, приехавшего погостить с Колином. Как его – Кип? Кит? Еще один симпатичный юноша, высокий, хорошего сложения, с темно‑рыжими волосами и голубыми глазами. Нос был с горбинкой. Кит выглядел старше товарищей, но Ровену отталкивало другое: насмешка над всеми вокруг, которую тот еле сдерживал. Неприятно общаться и думать, что над тобой потешаются.
Виктория сидела рядом с Элейн и казалась отдохнувшей, несмотря на вчерашнюю отлучку. Куда она ходила? Виктория не сказала, а Ровена не стала допытываться. Хватит того, что Виктория чувствует себя лучше.
Хоть кому‑то полегчало – и то хорошо. Ровена ловила себя на том, что избегает Пруденс из‑за полнейшей беспомощности в ее присутствии, о которой и думать‑то было больно. Она то досадовала на собственную апатию, то смирялась. Ровена знала о своей трусости, но не могла перебороть страх. Она ненавидела конфликты и покрывалась мурашками, воображая столкновение с дядей. Она завидовала Виктории – та обладала непреклонной уверенностью в своей способности усилием воли менять порядок вещей. Откуда что взялось?
Лакей вкатил сервировочный столик с закусками к чаю: традиционные сэндвичи с салатом и огурцами на изящной тарелке, а также с пряной ветчиной и говядиной на огромном блюде, несомненно, в расчете на молодых людей. И конечно же, сконы с джемом и топлеными сливками, а также бисквиты, клубника в шоколаде, соленая рыба и сваренные вкрутую яйца. Когда все расселись в эркере за круглым столом, тетя Шарлотта повернулась к дочери:
– Элейн, дорогая, окажи нам честь и разлей чай.
– Конечно, мама.
Ровена заметила, как брат с сестрой обменялись изумленными взглядами, но не поняла почему.
– Себастьян, мой дорогой мальчик, как поживает твоя матушка?
– Хорошо. Благодарю, что спросили, леди Саммерсет.
– Надеюсь, вы посетите нас в праздники?
– В мире нет силы, способной нам помешать.
Ровена перехватила очередной обмен взглядами; на сей раз участвовал и лорд Биллингсли. Виктория наморщила лоб, и Ровена поняла, что младшая сестра тоже почуяла странный подтекст происходящего.
– Надеюсь, что вы, молодежь, не соскучитесь за городом. Мы с Элейн планируем устроить несколько вечеров в тесном кругу, да и наш бал для слуг всегда проходит весело. Будет и новогодний бал; я уверена, что он удастся на славу. Элейн отлично с этим справляется, лорд Биллингсли.
– Мама, ты мне льстишь.
Ровена подавила улыбку. Ответ кузины прозвучал в высшей степени скромно, благонравно… и фальшиво.
Тетя Шарлотта склонила голову набок, будто тоже что‑то заподозрила, но не уловила сути.
– Вздор! – отрезала она. Но тут же смягчила свою резкость деланой улыбкой: – Ты образованная девушка с изысканным вкусом.
Леди Саммерсет пристально посмотрела на лорда Биллингсли и Кита. Те отвели глаза.
– Так где же ты пропадал с утра, Биллингсли? – сменил тему Колин.
– Ездил по делу.
Лорд Биллингсли намазал варенье на скон с таким безразличием, что Ровена мгновенно насторожилась.
– Дело в этом городишке? – насмешливо переспросил Кит. – Какие могут быть дела в Саммерсете?
– О, ты не поверишь. – Юноша бросил взгляд на Ровену и зарделся, будто выдал себя.
Опять недомолвки. Хотя… возможно, это связано с Пруденс. Ровена наблюдала за лордом Биллингсли с удвоенным интересом.
Чаепитие закончилось без происшествий, и все облегченно выдохнули, когда лакей укатил столик, а тетя Шарлотта удалилась в свой будуар.
– Вот наказание. Я думал, она никогда не уйдет. – Колин откинулся на канапе.
– Следите за своим тоном, молодой человек, – сказала Элейн. – Прошу не забывать, что речь идет о моей праведной матушке.
– Точно, – засмеялся Колин. – Наша праведная матушка способна окрутить покойного короля, перехитрить Конфуция, довести до слез папу римского и уложиться до завтрака. Страшная женщина. – Он притворно содрогнулся и продолжил: – Сестренка, не окажешь услугу? Принеси мне коктейль.
– Всем по коктейлю, – вмешался Кит. – Раз уж ты, Элейн, настолько образованная и изысканная по этой части.
Элейн сделала реверанс и повернулась к Ровене:
– Ты будешь, Ро? А ты, Вик?
Ровена чуть было не запретила Виктории, но младшая сестра заинтересованно встрепенулась, и Ровена не осмелилась разочаровать ее.
– Да, пожалуйста. Спасибо.
Кит вызвался помочь, и вскоре все получили по бокалу.
– За что выпьем?
– Как насчет Каверзного комитета? – спросил Колин, изогнув бровь.
– Может, за возрождение Каверзного комитета в Рождество? – предложила Элейн.
– Люблю толковую аллитерацию, – одобрил брат.
– Что такое Каверзный комитет? – спросила Виктория.
Ровена отдалась на волю спиртного, которое разлилось в ней теплом и ввергло в еще большую апатию, давая возможность безучастно наблюдать за происходящим. Неудивительно, что люди спиваются, подумалось ей. Прекрасный способ приглушить нежеланные чувства.
– А, так у нас новички, – заметил Кит.
– Зеленая поросль, – улыбнулся Себастьян.
– Может, заманить их к нам? – предложила Элейн.
– И тогда мы станем кузинами Каверзного комитета? – хмыкнула Виктория.
– Умно! – одобрительно хлопнул в ладоши Колин.
– Красноречиво, – подхватил Себастьян.
– Бестолково, – удосужилась вставить Ровена, и все засмеялись.
– Каверзный комитет, как его чаще всего называют… – вполголоса начал Кит.
– Его также называют Порочным и Космополитским, – встряла Элейн.
Кит продолжил, будто не слышал:
– …был основан в Королевском колледже и со временем открылся для прекрасного пола, ибо никакой клуб не стоит членства, если в нем нет дам. Поскольку многие из нас пребывают под гнетом благонамеренных…
– Или не столь благонамеренных, – добавил Колин.
– …родственников, которые заставляют нас посещать одни и те же балы, вечеринки и спортивные мероприятия, мы основали собственное общество, дабы не помереть от скуки.
– Но чем вы занимаетесь? – недоуменно спросила Ровена, хотя идея ей нравилась.
– Устраиваем розыгрыши, – пожал плечами Кит.
– Развлекаемся, – подхватила Элейн.
– Резвимся, – добавил Себастьян.
– Узакониваем дурость, – пробормотала Виктория, и все покатились со смеху.
– Другими словами, не очень многим, – подытожил Кит и отхлебнул из бокала.
– Зато много об этом говорим. Разве не этим занимаются в клубах? – спросил Колин.
– Беседуют о том, как они прекрасны, – кивнул Кит.
Он посигналил Элейн пустым бокалом. Та поднялась, чтобы налить ему еще. Кит же в ожидании коктейля вальяжно развалился на канапе.
– Я не против. Пусть присоединяются, но надо дождаться праздника, чтобы все было официально. Подтянутся остальные, и мы устроим настоящую инициацию в духе старых времен.
Виктория оживленно подалась вперед:
– Это же тайное общество, да? Что за инициация? Вы заставите нас пройти по доске? Принести с луны зеленого сыра? Сразиться с драконами?
Кит наградил ее улыбкой едва ли не хищной, и Ровена обеспокоенно встрепенулась.
– Ты идеальный кандидат. Красивая и с фантазией. И я не позволю такому прелестному созданию сражаться с драконами. – Он галантно поцеловал ей руку.
Виктория наклонила голову набок и кокетливо улыбнулась.
– Раз мы не вынесем все это из семьи, есть смысл выяснить, к какому обществу принадлежал дедушка граф и как у них проходили инициации, – предложил Кит, покосившись на Колина.
Тот пожал плечами, но Ровена уловила, что это предложение задело его за живое.
– Если он и числился в каком‑то клубе, то состоял в нем в одиночестве. Никто не мог подолгу выносить общество деда. По крайней мере, мы с сестрой.
– Как и мы с Вик. – Неизвестная сила побудила Ровену стряхнуть оцепенение и встать. Отец был верен семье, хотя часто пикировался с братом. Она встала позади Элейн и небрежно, как будто годами так делала, положила кузине руку на плечо, демонстрируя преданность. – Мы звали его дедулей‑носулей.
Бакстоны расхохотались.
– А кстати, что за шишка росла у него на носу? – спросил Колин, позабыв о недавнем напряжении.
Но Ровена видела, что ее жест не ускользнул от острого взгляда Кита и был понят правильно.
– Есть и другое соображение: если добавить в шайку новых Бакстонов, одна сторона перевесит – верность семье и все такое прочее. – Кит говорил легко, иронично, однако Ровена уловила скрытое предупреждение.
Элейн сощурила глаза, но Виктория опередила ее. Она вскочила на пышную турецкую оттоманку и замерла перед Китом. Затем помахала бокалом у него перед носом. Сколько она выпила? Виктория до того хрупка, что один коктейль для нее – все равно что два для кого‑нибудь покрепче.
– Нет уж, мистер Кит, – заявила Виктория. – Раз обещали настоящий клуб, извольте обеспечить. Или мне рассказать вашей матушке, как вы держите слово, данное леди?
– О ужас! – завопил Кит и замахал руками. – Спасите‑помогите!
– Сам кашу заварил, сам и расхлебывай, – хохотнул Колин.
Журча смехом, Виктория погрозила ему кулаком со своего возвышения. Ее черно‑белое полосатое платье с черным болеро развевалось, золотистые волосы выбились из‑под черной шляпки с розочками. Она была мила, как никогда, и Ровена быстро встала между ней и Китом. Элейн присоединилась, подстегнутая вновь обретенным семейным единством.
– Поздно, мистер Кит. Теперь в клубе три женщины из рода Бакстонов.
Элейн помогла кузине сойти с пьедестала. Девушки выстроились плечом к плечу, и Кит усмехнулся:
– Если это считается проигрышем, то я готов проигрывать чаще.
– Может быть, ты и прав, – улыбнулся Себастьян, глядя на разыгравшуюся сцену. – Рад бы остаться и болтать с вами до вечера, но мне пора в город. – Он встал.
– Опять дела? – спросил Колин.
– Я жду посылку. – На губах Себастьяна играла улыбка. – Можно еще раз взять твой автомобиль?
– Конечно бери.
Ровена приняла решение головокружительно быстро:
– А вас не затруднит меня подвезти?
– Зачем тебе в город? – спросила Виктория.
– Хочу проведать друга, о котором тебе рассказывала.
Ровене до смерти надоело сидеть без дела и лишь лелеять в себе усталость, печаль и тоску. Может быть, какое‑нибудь дело и вправду вернет ее к жизни.
Виктория поняла и сделала большие глаза:
– Давай развлекись. К обеду вернешься?
Уныние в ее голосе заставило сжаться сердце Ровены.
– Сто раз успею, да и Элейн, конечно, составит тебе компанию.
– Пошли, мелюзга, – кивнула Элейн. – Я устала от мужского общества. Давай послушаем граммофон. Научу тебя новым па, о которых рассказывала.
Кит встал и потянулся:
– Нас бросили, Биллингсли. Похоже, пора захватить знаменитую саммерсетскую бильярдную.
– Через двадцать минут у входа? – обратился Себастьян к Ровене.
– Через двадцать пять, – ответила Ровена, оглядев свое платье для чая.
Она поспешила наверх, проклиная негласное тетино правило, предписывавшее менять наряды по любому случаю. Тонкое черное платье с кружевами и тюлем совершенно не подходило для посещения больницы. Оно годилось только на то, чтобы сидеть за чайным столом и украшать собой комнату. Его единственным достоинством было отсутствие корсета.
Да где же Пруденс? Ровена путалась в увертливых боковых пуговках, обтянутых шелком. Наконец она справилась с платьем, бросила его на кровать и наугад выбрала черную твидовую юбку для прогулок. Придется обойтись без корсета; к тому же в одиночку его все равно не затянуть.
Последние два дня Ровена томилась желанием узнать о здоровье раненого пилота, но не представляла, с чего начать. Она надеялась, что мистер Диркс пришлет ей весточку, но так и не дождалась ни слова. Конечно, можно было послать в больницу записку, однако она не знала полного имени пострадавшего и могла вызвать недоумение интересом к самочувствию незнакомца. Вдобавок она опасалась, что о расспросах узнают дядя и тетя, которые не одобрят ее действия. В ее беспокойстве не было ничего предосудительного, но те вконец помешались на этикете.
Ровена заправила блузку и потянулась за жакетом. Сбросила бесполезные туфельки, надела ботинки и неожиданно обнаружила, что без корсета ей легче завязать шнурки. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, наслаждаясь свободой. Да, без корсета стало проще решительно все.
Она попыталась натянуть вязаную шапочку, но мешала замысловатая прическа с каскадом локонов. В раздражении Ровена вынула шпильки, расчесала волосы, перехватила их лентой, заправила концы под воротник жакета и только тогда надела шапочку. Она прихватила шерстяную накидку с запахом на случай, если замерзнет.
Сбежав по лестнице, Ровена задержалась у черного хода. Где же все‑таки Пруденс? Это был первый случай, когда ее не оказалось с утра. Пусть у нее выходной, но Пруденс в такие дни всегда читала у Виктории или оставалась в студеной каморке, которую именовали спальней.
Затем ей пришла в голову другая мысль. Ровена свернула на лестницу для слуг и влетела в кухню:
– Кто‑нибудь видел Пруденс?
Слуги застыли, взирая на нее, как на модно одетого призрака, который явился сеять хаос в их владениях. Ровена огляделась. За годы, проведенные в Саммерсете, она не была здесь ни разу. Несмотря на внушительные размеры и современную обстановку, кухня казалась темной, полной чада и с кучей народа.
Вперед шагнула невысокая жилистая девица с каштановыми волосами:
– У Пруденс сегодня выходной, леди Ровена. Она отправилась в город. Вам что‑то нужно?
Полная, добродушная на вид женщина легонько шлепнула девочку полотенцем по затылку:
– Следи за манерами и убирайся к своим кастрюлям. Прошу прощения, леди Ровена. Я здесь главный повар. Чем могу помочь?
Ровене хотелось одного: сбежать отсюда. Так вот, значит, где обретается Пруденс?
– Я хочу навестить больного приятеля и надеялась, что Пруденс поможет мне собрать корзинку – печенье и все такое, но…
Кухня мгновенно пришла в движение – Стряпуха и горничные ринулись выполнять поручение.
– Не волнуйтесь, мисс, мы все приготовим в лучшем виде. Не хотите ли чашку чая, пока ждете?
– Нет, спасибо, – оторопело выдавила она.
Какая‑то женщина – по виду горничная – сняла с полки корзину:
– Такая подойдет, мисс?
Корзина для семейных пикников была размером с небольшую лодку.
– Право слово, не знаю…
– Конечно нет, дуреха, – ответила Стряпуха. – Лучше не мешайся. Сюзи, возьми сконов, которые остались от чая, и заверни в чистое полотенце. Регина, принеси из кладовой две баночки. В одну нальешь сливового варенья, в другую топленых сливок. И смотри не измажь стекло.
Ровена потрясенно наблюдала, как корзинка наполняется сконами, пирожками с лимоном, бисквитами и сэндвичами с ветчиной. Через считаные секунды та оказалась у нее в руках, а прислуга стояла в ожидании новых распоряжений.
– Спасибо, – выдавила Ровена.
Она снова приметила Сюзи, которая выглядывала из‑за угла. Точно ли Пруденс назвала это имя – Сюзи? О прочих слугах она не говорила ничего, но Ровена в последние дни была никудышной слушательницей. Само присутствие Пруденс напоминало ей о провале. Стремилась ли та сойтись с посудомойкой? В этом не было ни малейших сомнений. Пруденс не переделаешь.
– Спасибо за помощь, Сюзи, – сказала Ровена, выходя из кухни.
Девочка покраснела от удовольствия: ее заметили и выделили.
Когда Ровена спустилась по парадной лестнице, Себастьян уже ждал внизу.
– Я уж думал, что вы заблудились. – Он с улыбкой взял у нее корзину. – Собрались на пикник?
– Нет, это другу.
– Везет же ему.
Лорд Биллингсли помог ей сесть в машину и зашел с капота, чтобы завести мотор. Они ехали в молчании, и только на дороге в Саммерсет молодой человек заговорил:
– Знаете, я могу долго ходить вокруг да около, но что‑то мне подсказывает, что вы не любительница светских бесед.
Ровена удивленно посмотрела на него:
– Я не против светской беседы, но не выношу бессмысленных разговоров, принятых в обществе.
– Согласен, – кивнул он. – Должно быть, чаепитие с тетушкой – это серьезное испытание для вас.
– Вы очень проницательны, – вздохнула она.
– Поэтому позвольте сразу перейти к делу, леди Ровена.
– Пожалуйста, зовите меня Ро.
Ей нравился Себастьян. Ровесник Колина и Кита, он выглядел более рассудительным и зрелым.
– Хорошо, Ро. Кто такая Пруденс?
Вопрос застал ее врасплох.
– Пруденс? Моя сестра. Вернее, не совсем сестра. – Ровена повернулась к Себастьяну и прищурилась. – Откуда вы знаете Пруденс?
– Я видел ее на похоронах вашего отца. А вчера вечером столкнулся с ней в особняке. В буквальном смысле.
– В буквальном смысле? – удивилась Ровена.
– Да, – улыбнулся он. – А нынче утром я подвез ее до города. Пруденс сказала, что ей нужно с кем‑то увидеться.
Ровена нахмурилась. С кем это вдруг? Пруденс никого не знала в Саммерсете. Или нет? «Откуда мне знать?» – подумала она с горечью. Дни, когда они шептались, делились секретами и знали, куда кто пошел, миновали. Ровена тяжело откинулась на спинку сиденья и прижала ко лбу ладонь. Ей казалось, будто она теряет решительно все. Она молчала несколько минут, слушая урчание двигателя.
– Что вы хотите узнать о Пруденс?
– Как получилось, что она ваша сестра, но не совсем?
Сколько открыть этому странному молодому человеку, чтобы не подвести Пруденс? Себастьян проявлял к ней неподдельный интерес. Ровена видела это по блеску в глазах и тому, как он подался к ней в ожидании ответа.
– Она выросла в нашем доме, вместе со мной и Викторией. Мы всегда были втроем.
Горло перехватило. До недавнего времени так и было, но Ровена не собиралась выкладывать остальное. Что скажет Пруденс, если она сообщит, что ее мать служила гувернанткой? Ровена решила промолчать. Интересно ему или нет, это никого не касалось. И Ро начинала понимать, что мать‑гувернантка – фигура неподобающая, и то же относится к Пруденс, которая, иными словами, не соответствует светскому обществу и не будет им принята. Ро с удивлением узнала, что на свете живет много людей, которые не соответствуют критериям тети Шарлотты и ее окружения. А если ты не соответствуешь этим критериям, то в глазах света тебя не существует.
– Отец был опекуном Пруденс. – Ровена решила, что это лучший ответ. Нет, не лучший. – По возрасту Пруденс как раз посередине между мной и Викторией. Она всегда о нас заботилась. Хотя я старше, Пруденс – прирожденная нянька и взяла эту роль на себя. У Виктории очень слабое здоровье, и никто не справляется с ней лучше Пру. Мы обожаем ее.
Себастьян задумчиво нахмурил брови:
– Она ведь никогда не бывала в Саммерсете? Я бы запомнил, случись увидеть ее раньше.
– Ни разу. Они с матерью ездили летом на побережье, пока мы с Викторией гостили здесь.
– Но вы же сказали, что она росла под опекой сэра Филипа? При живой матери?
Обычно под опеку брали сирот, и Ровена чуть не прикусила со злости язык. Они въезжали в город, и она ухватилась за возможность сменить тему.
– По‑моему, больница находится в старой части города. – Ровена указала направление.
Лорд Биллингсли кивнул и развернул машину. Через несколько минут они подкатили к старому кирпичному зданию, где последние двести лет размещалась городская больница. Недавно Бакстоны сделали крупное пожертвование на переустройство, и к зданию с тыла прижималась новая пристройка, подобная пышному банту на рубище.
– Вы точно не хотите, чтобы я подождал? Могу отвезти вас домой.
– Нет. Я пройдусь пешком. Не знаю, как долго задержусь. Спасибо за поездку.
Ровена помахала рукой отъезжающему автомобилю. Интересно, отправится ли Себастьян на поиски Пруденс.
Она повернулась к больнице и глубоко вдохнула. Теперь, когда она оказалась у цели, ей стало не по себе. Ровена обругала себя за глупость. Его, быть может, здесь вовсе нет, а если есть, то он ее не особенно и запомнил.
Собравшись с духом, она плотнее запахнула накидку и вошла в широкую деревянную дверь. Старую часть здания с грехом пополам переоборудовали в административную. Вместо кроватей вдоль стен расставили столы и шкафчики с лекарствами. За одним из столов сидела девушка не старше Ровены. На ней был модный черно‑коричневый костюм, отделанный черной тесьмой; волосы забраны в тугой пучок.
– Могу ли я вам чем‑нибудь помочь?
– Да. Я пришла навестить одного из пациентов.
– Имя?
Ровена кашлянула, чувствуя себя все более неловко в присутствии этой деловитой молодой особы.
– Его зовут Джон.
Та вскинула брови, и Ровене пришлось сознаться, что она не знает фамилии пилота.
– Вам повезло, – улыбнулась женщина. – Сейчас у нас числится только один Джон, и вы не первая, кто его навещает.
Щеки Ровены зарделись. Девушка преподнесла дело так, будто Ровена явилась лишь очередной обожательницей в длинном списке.
– Вообще‑то, я не собиралась заходить к нему в палату, а лишь хотела оставить вот это…
– Ровена! Виноват, мисс Бакстон.
Она повернулась и увидела мистера Дугласа Диркса, который шел к ней по коридору.
– Здорово, что пришли. Наш мальчик немного загрустил.
Наш мальчик? Ровена не думала, что может покраснеть сильнее, однако ошиблась.
– Но я не в гости, я просто хотела передать…
Ее слабые возражения не возымели эффекта.
– Конечно же, вы прибыли проведать! Как же не справиться после такой истории.
Он предложил ей руку, и Ровена, смущенно сдавшись, ее приняла. Новое больничное крыло выглядело неплохо. Высокие окна, от пола до потолка, обеспечивали хорошее освещение и свежий воздух, а напольная плитка сияла чистотой. Пациентам было просторно; некоторые кровати были отгорожены ширмами, чтобы больные чувствовали себя свободнее.
– Как он? – спросила Ровена, и в горле у нее вдруг пересохло.
Что, если он до сих пор без сознания? Зачем она вообще сюда пришла?
– Сами увидите, – отозвался мистер Диркс, победно помахивая рукой.
Молодой человек, о котором шла речь, сидел в постели, а над ним суетилась хорошенькая темноволосая сиделка. Золотисто‑рыжие волосы пилота расчесали, и медсестра мыла бритвенные принадлежности.
При первом взгляде на пострадавшего пульс у Ровены скакнул. То, что он симпатичный, она поняла еще на холме, но знать не знала, что встретила самого красивого мужчину в своей жизни. Нет, он не был похож на классического Давида работы Микеланджело и не отличался традиционной приятной наружностью кузена Колина или лорда Биллингсли. Его очарование объяснялось солнечной гаммой золота и корицы в излишне длинных волосах и лучистых глазах цвета небесной лазури. Губы чересчур тонкие, черты лица – острые и четко очерченные, однако весь он словно светился изнутри, и тусклый мир Ровены вновь заиграл красками. Она осознала, что беззастенчиво пялится на него, и снова покраснела. К счастью, мистер Диркс сгладил неловкую паузу:
– Позвольте вас должным образом познакомить, хотя с учетом обстоятельств это выглядит довольно глупо. Леди Ровена Бакстон, позвольте представить вам Джонатона Уэллса. Джонатон Уэллс, это мисс Ровена Бакстон, спасшая тебя от гибели в языках пламени.
– О нет. Ничего подобного не было. – Щеки Ровены вновь стали пунцовыми.
– Не спорьте, мисс Бакстон. Дугласа все равно интересует только собственная версия. По его мнению, бесстрашная героиня спасла недостойного героя от участи много худшей, чем смерть, хотя я так и не понял, что может быть хуже. – Уэллс широко улыбнулся сиделке. – Спасибо, Нора. У тебя золотые руки.
От их общения внутри Ровены все сжалось, хотя медсестра лишь подмигнула ему. Она хмуро посмотрела на Ровену, забрала тазик для бритья и вышла.
– Так объясните же, мисс Бакстон, зачем такая видная леди навещает меня, ничтожного?