Автобус отбывал через десять дней... ...И все высыпали на палубу.

Автобус отбывал через десять дней.

У Майка выдался отпуск, и он уговорил меня поехать раньше назначенного срока, чтобы не терять время даром.

К нам, естественно присоединился Володенька. Толик и Плоткин, каждый по своим причинам, решили не спешить и дожидаться срока, указанного в билетах.

Через пару дней, с утра пораньше, Майк, Володенька и я собрались на автовокзале на Обводном.

Володенька явился в полном снаряжении: сумка с веща­ми первой необходимости, чехол со скрипкой, чехол с луком и колчан со стрелами. Это мы уговорили его взять лук. Чего только не сделаешь в припадке здорового коллективизма!

- Конечно, надо брать с собой лук? - сказали мы ему. -Что ты? Как же можно там без лука? Там без лука никак нельзя! А уток, которых там больше, чем собак нерезаных, из чего мы будем стрелять? И вообще, какой же ты мастер спор­та по стрельбе из лука, если у тебя не будет лука, стрелять из которого ты мастер?

Володенька поулыбался, пожал плечами и согласился, что без лука в Вологодской области делать нечего.

Да, но кто мог знать, что этот лук окажется таких разме­ров?

На Обводный мы приехали с Володенькой вместе, с Васильевского острова, и, так как была страшная рань, при­шлось остановить мотор. В мотор поместились все, кроме лука. Через несколько минут выяснилось, что лук явно боль­ше "Волги". Как мы его в конце концов пристроили, уже не помню. Как-то по диагонали.

В общем, Володенька был вооружен до зубов.

После двухчасового стояния в очереди в билетную кассу мы обменяли свои билеты на ближайший подходящий нам автобус.

Ближайший автобус отбывал через несколько минут.

И через несколько минут мы отбыли.

Свершилось!

Начался переход в другую систему координат. Приспо­сабливаясь к новым пространствам, время начало удлиняться и изгибаться, стараясь замкнуть свое старое начало с новым концом, и грядущий день от этого в какой-то момент потерял точку отсчета, и потом, найдя ее, нашел себя не­сколько длиннее обычного.

Но мы не знали этого и со временем решили обойтись по-своему.

Чтобы сократить его и избежать мучений, мы с Майком скушали по таблетке димедрола, запив его сухим вином, ко­торое у Майка обнаружилось в количестве 0,35 л. Володень­ка, как спортсмен, кушать димедрол отказался, и поэтому ему пришлось отведать унылости дороги и скуки, так как общать­ся с нами скоро стало почти невозможно.

Последующие восемь часов пути вспоминаются мне те­перь, как какой-то занудный сон. Бывают такие сны - что-то такое повторяется несколько раз, будто запустили кинокольцовку.

... Мелькают деревья за окном, покачивает. Остановка. Вокзальный сортир. Буфет с кислым пивом. Снова мелькают деревья и снова покачивает, снова остановка, вокзальный сортир и буфет с кислым пивом. И опять покачивание, сор­тир, буфет, деревья, сортир, буфет, покачивание...

К концу пути мы начали приходить в себя.

Взбодриться было нечем.

Впрочем, но нашим скромным предположениям, нас ожидал оркестр, цветы, корреспондент местной газеты под названием "Вперед", толпа фанов и банкет за чужой счет.

Все это сладостным щекотанием отдавалось в животе и вселяло надежду.

Организовать все это должен был тот самый мальчик Ви­тя, который обещал нам триста рублевый доход от гастролей. По окончании средней общеобразовательной школы Витя приехал в Город-герой, получил в нем лимитную прописку, окончил ПТУ и сделался сварщиком. Наш приезд в поселок им. Ж. приходился на последний день витиного отпуска.

По слухам, дошедшим до нас перед отъездом, Витя был оповещен о прибытии в его родной поселок группы замечательных людей. И еще ему, вроде как, были даны над­лежащие инструкции.

Выражаясь поэтически, ожидание нового переполняло и выплескивалось. Мы уже начинали ерзать в надоевших крес­лах и вглядываться вперед, не блеснет ли за следующим пово­ротом в лучах вечернего солнца труба, начищенная до блеска по случаю праздника, не послышатся ли крики "ура" в сопро­вождении залпов, вырывающихся с насыщающей пеной их бутылок с Советским шампанским вином...

Наконец, было объявлено, что следующая остановка -наша...

Все любят ездить за город. На дачу. У кого есть. А у кого нет, не на дачу, а просто так. С товарищами. И в одиночку.

Почему любят - непонятно. Перемена обстановки, обще­ние с природой и т.д. Да и сам меняешься. Правда, бывает не­понятно, в какую сторону. Например.

Поехали мы с Плоткиным С. однажды на природу, отды­хать от напряженной жизни. Погода в этот день выдалась са­мая что ни на есть подходящая для перемены обстановки: был сентябрь, моросил осенний дождик, вот-вот снег. Все было за­мечательно.

Приехали мы на природу, и сразу зашли в магазин. В магазине продавались сухие вина и крепленый напиток с красивым названием "Изабелла". Мы взяли эту "Изабеллу", потому что пить сухое вино в такую замечательную погоду было совершенно не интересно, а вообще не пить в такую за­мечательную погоду, да еще на природе, вовсе странно.

Я не знаю, из чего делают эту "Изабеллу". Я знаю только, что то, что этот напиток носит то же название, что и извест­ный сорт винограда - просто совпадение. Конечно, если бы этот напиток назвали справедливо, "Таракановка", например, или "Рвотное крепкое", брать бы это стали, возможно, в мень­ших количествах, что никому не выгодно. А "Изабелла", все-таки, красиво и, опять же, женщина.

В общем, насчет будущего угощения мы не строили ни­каких иллюзий. Мы знали, что это такое. И все же мы (и не без удовольствия) выпили эту "Изабеллу", что в домашних нормальных условиях было для нас в то время невозможным. Природа!

Перемена обстановки - переменой, общение - общением, но загород - это загород. Всегда знаешь, что куда бы ты в этом

загороде не забрался, за каждым деревом - телефонный авто­мат, аптека и отделение милиции. И ничего с тобой ровным счетом не произойдет. И лишнего тебе не позволят. Вот еще один пример.

Поехали мы как-то с тем же Плоткиным С. на ту же са­мую природу. Только было это уже не в сентябре, а в конце мая. Тепло было. Приехали мы вечером, радостные, палатку поставили, костер развели, все, как полагается. Покой и сво­бода. Много иллюзий. Тихо. Птички поздние щебечут. Де­ревья шумят. Мы пробуем ликер, изготовленный на Кубе и пахнущий вишневыми косточками. Наутро опять: птички, деревья и ликер, пахнущий вишневыми косточками. Отдыха­ем изо всех сил. Устали легли в палатку отдохнуть. Спим и слышим: кто-то вокруг палатки ходит и разговаривает. Я вы­глянул и глазам своим не поверил. Милиционеры! Один в форме и с ним двое в штатском.

Птички, лес шумит, в озере рыбка плещется, воздух хвоей пахнет - все, как у Левитана. И милиционер в форме с погонами сержанта, и с ним двое в штатском...

Если бы из озера вышел водяной и стал ходить вокруг па­латки, а с ним двое в штатском, мы бы меньше удивились, че­стное слово!

В общем, познакомились мы. Плоткин С. штраф сразу заплатил, трешку, а у меня с собой денег было-то всего копеек пятьдесят. Стали протокол на меня составлять, тут же, на ло­не природы. Рассердились, подумали, что я из жлобства за­жал трешку, не поверили, что человек в лес без трешки пришел.

За нарушение запрета о посещении лесов в пожароопас­ное время года я обязался выплатить пострадавшему лесному хозяйству 10 (десять) рублей

Милиционер свой планшет к дереву приложил и пишет, и делает вид, что не замечает жареной курицы, которая у не­го под носом как маятник качается. На проволоке. Это мы се­бе такую радость придумали: вот, мол, проснемся, а у нас на деревьях жареные куры растут. Посмотрел я на все это, и ста­ло мне смешно и грустно.

- Дети есть? - спрашивает милиционер.

- Да, - говорю, - один ребенок.

Он в соответствующей графе протокола и записал: "один".

Я зачем-то уточнил.

- Дочь, - говорю.

Подумал, может быть, раз дочь, так отпустят? Он записал: "дочь".

- В ближайшее время, гражданин, - говорит, - ждем с вас десять рублей, за то, что трешку зажали. А теперь все, уходите, пока мы вас опять не оштрафовали за посещение ле­са в пожароопасное время.

- Как же, - говорим, - уходить? А за что же трешку за­платили?

- Трешка трешкой, - говорят, - а все равно уходите, а то мы вас обратно оштрафуем.

Затем они исчезли. Будто их и не было. Только остался второй экземпляр протокола с надписью "один дочь" в графе "дети". Да, так о чем это я?...Да!

Мы подъезжали к нашей остановке, и это был уже не за­город. Это была другая планета со своими законами и клима­том. Но мы этого еще не знали.

Вот он, последний поворот. Вот уже водитель сбросил газ, вот он уже нажимает на педаль тормоза. Вот уже откры­вается дверь, и мы покидаем последнее, что напоминает о су­ществовании городов-героев, и оказываемся в ином мире. По нашим легким тут же резануло крепким и свежим воздухом. По ушам - матом. Тоже крепким и свежим. Мы увидели мест­ных. Они нас встречали. Двое, которые, видимо, родились с лицами, на которых написано "дам по морде", и с ними наш знакомый мальчик Витя.

Все иллюзии начали стремительно таять в вечернем воз­духе...

Бели бы не Витя, морды бы нам набили раньше, чем мы успели сказать "здравствуйте", для профилактики, я так по­лагаю. И действительно, как выяснилось позже, нам нату­рально собирались немного набить лица в этот праздничный день приезда, и набили бы, если бы Витя не пресек террори­стов, наложив свое авторитетное "нет" на все планируемые акции. Благодаря этому запрету мы первое время пользова­лись правом неприкосновенности, а затем, весьма скоро, при­чины для мордобития отпали сами собой. Раздражение сменило любопытство, а затем появилось даже сочувствие. За нами следило все государство, в котором мы очутились. Мест­ные системы информации беспрестанно оповещали население о каждом часе нашей жизни, что мы едим, что пьем, во сколько, сколько и по чем. Вскоре стало ясно, что мы люди, хоть и инопланетные, и ни что человеческое нам не чуждо. А потом к нам просто привыкли, так как человек может при­выкнуть к чему угодно, особенно если ему при этом деваться некуда.

Помните, что было, когда начали летать в космос? Вое обалдели от радости, даже пить бросили на время и стали го­товиться в космонавты. А сейчас? Ну, летают. Ну, интересно. Ну, Луна. А водка подорожала...

Впрочем, я забегаю вперед.

Свирепого вида официальные лица были явно в чем-то разочарованы. Было видно, что они ожидали чего-то другого. Помнится, что когда я только вышел из автобуса, на мгнове­ние мне показалось, что сейчас мы обнимемся и расцелуемся, но в следующее мгновение официальные лица почему-то от­прянули. Что-то для них случилось н е т о.

Вокруг было тихо и безлюдно. Мы, покинутые автобусом, сиротливо стояли на обочине. Я с сумкой и с гитарой, Майк с сумкой и без гитары, в виду отсутствия у него таковой, и Во­лоденька с сумкой, скрипкой, луком и колчаном со стрелами. Хорошо, что лук у него был в чехле

Напротив таял призрак духового оркестра, мимо с нехо­рошим карканьем пролетели вороны, похожие на бутылки с Советским шампанским. Крики "ура" застряли в горле у офи­циальных лиц, и они от этого постоянно сплевывали. Из-за соседнего леса высовывалась суровая рожа действительности и ухмылялась.

Но мы еще во всю надеялись.

Оркестр и крики "ура" мы Вите тут же простили, потому что банкет за чужой счет гораздо лучше пусть даже десяти ор­кестров и даже не духовых.

До поселка им. Ж. от остановки автобуса пешком не дой­ти. Только зимой пешком можно дойти. И то с риском для жизни, потому что по льду, через речку. Речка текла непода­леку, между крутых берегов. Через нее был перекинут мос­тик, по которому проехал наш автобус. Под мостиком плескалась лодочка с мотором. Мотор был Витин, а лодочка моих замечательных родственников, которые ждали нас с распростертыми объятиями. Вместить всех сразу лодочка не смогла.

И тут я впервые задумался. Вообще-то, кого они встреча­ли? Отчего так удивились? И на лодочке такой маленькой приплыли отчего?

В общем, сел Витя со своими расстроенными товарища­ми в лодочку, запустил мотор, и скрылась лодочка за излучиной, только волны плоские застучали по деревянной пристани, на которой остались мы.

Встреча явно не удалась, и ее необходимо было повто­рить.

Витя повез бывших встречающих в поселок, объявив по дороге запрет на мордобитие впредь до особого распоряже­ния, с кем-то даже слегка поссорившись, а мы уселись на до­ски и призадумались. А потом решили: ничего! Подумаешь, все немного не так. Ну ошиблись в чем-то люди, с кем не бы­вает! Зато - банкет! Уж без банкета мы Витю живым не отпустим. Обещали банкет? Будьте любезны! Кого встречаете? II а с! Хоть бы спасибо сказали, хоть бы цветочек какой... Ждем, мол, не дождемся, пожалуйте откушать чем Бог по­слал и за наш счет...

Быть банкету, решили мы, пусть хоть вот эта речка вый­дет из берегов и затопит всю Вологодскую область, а банкету быть! Наконец, застрекотал мотор.

Через пять.минут мы, уже не спеша, плыли по середине речки и осматривали окрестности.

- А что Витя, - сказал я между прочим. - Банкет-то а? По поводу встречи. Как?

Витя посмотрел на меня, и было видно, что человек удив­лен.

Банкет, банкет, - поддержал Майк, - Непременно. Банкет это хорошо, - сообщил Володенька

- Да, конечно... - сказал Витя и замялся. - Но... Это... И где? Да! - Он посмотрел на часы. - Так ведь магазины за­крываются! Один уже совсем закрылся, а второй вот прямо сейчас. И он далеко.

- Как?! - закричали мы громко и страшно, после чего упали в обморок. Над банкетом повисла кувалда.

И тогда Витя, оценив ситуацию, круто направил лодку к берегу. Когда лодка лихо выпрыгнула на песок, мы очнулись.

- Ладно, - сказал потрясенный Витя, - сбегаю сейчас, может быть успею... Ну, давайте.

И он подставил свою рабочую мозолистую ладонь.

- Что... давать? - спросили мы, и снова почувствовали

кувалду.

- Ну... это... эти. Сколько Брать-то? Быстрее. Я вспомнил свои три рубля сорок копеек.

- А что, у тебя... Того? Нет ничего? Витя пошарил по карманам и что-то там такое нашел. Но мало. И вое посмотрели на Володеньку и на Майка.

Витя убежал. И успел. И прибежал. И принес. Банкет, правда, превращался в скромный пикник на обочине.

Все уселись в лодочку и поплыли дальше. В будущее, ко­торое нам пока еще рисовалось в светлых тонах. Через некоторое время кто-то крикнул: - Земля!

И все высыпали на палубу.