В предначальные дни, когда мир был совсем другим, молодую землю освещали Лаурелин и Тельперион – два могучих древа, сияние листвы которых разгоняло первозданный мрак. Времена те сгинули и забылись, однако в эльфийских лесах ещё вырастают бесконечно малые подобия тех великих гигантов.
Золотые факелы крон, словно череда торжественных пафосных жаровен, сопровождали ступающую по дороге эльфийку верхом на прижухшем скакуне. Листики на серо-бурых ветвях упоительно шелестели, напевая свои дремотные умиротворенные песни. Выступающие из земли корни покорно лежали, будто лапы могучих спящих львов. И лишь ветер гулял между стволами, забирался на ветви и распугивал мелких птах.
На землю неплотным покровом ложились золотистые с бурым листья, будто отлитые из янтаря или настоящего золота, скрывая угрюмый сребряно-карий мох.
Когда-то давным давно Великий Лес покрывал всё Средиземье. Затем он уменьшался и разделялся. После в рощи пришли эльфы и зажгли в древесных сердцах свет, изгнав из-под сеней порождения мрака. Минули эпохи и теперь эльфийских лесов осталось совсем немного. Люди обходили их стороной, гномы боялись соваться в их полумрак, а род эльфов угас и уже не был таким, каким был когда-то.
Когда тень Саурона вновь поднялась на Востоке, многие леса и лесные обители населились лихими тварями, но рука зла так и не дотянулась до Фалатлорна.
Фалатлорн означает, в переводе с эльфийского, «водный берег». Эта область на Западе Средиземья прилегает к реке Лун, образуя её восточный край. Остатки древнего горного хребта образовали северное взгорье Фалатлорна, сквозь которое по самому краю проходит тракт, ведущий в Залы Торина в Синих Горах.
Башенные Холмы подходят к лесу с юго-востока, а на северо-западе от него лежат владения эльфов Линдона и Серая Гавань, к которой подходят пути в обход эльфийской пущи.
Таким образом, Фалатлорн оказался неинтересен обитателям западного Средиземья. Эльфы Линдона вели жизнь в своих каменных селениях, гномы занимались собственными шахтами Эред-Луин, а хоббиты вовсе не высовывали носов из родного Шира, край которого также является границей старого леса.
Во многом благодаря этому роща сохранила свой облик и практически не изменялась на протяжении многих эпох. Топоры, крики воинов и хруст падающих деревьев были неведомы ей. Именно поэтому в ней ещё теплилась искра священной древней магии. Малая и непримечательная, на первый взгляд, она проявлялась в пении птиц, шепоте веток, блеске листьев и в чарующих ароматах лесных цветов.
Ланталос остановился, мягко фыркнув и поведя головой. Норталия оторвала взгляд от верхушек деревьев и посмотрела вперёд.
Дорожка отклонялась в сторону, огибая холмистую опушку, поросшую удивительными белыми растениями, привлекшими взгляд странницы. Эльфийка аккуратно спешилась, придерживаясь за седло.
Деревья расступились, образуя кольцо, в центре которого, прильнув друг к другу, росли сошедшие со страниц старинных рассказов цветы.
- Нифредиль, - Норталия преклонила колено, нерешительно протянув руку к тонким светло-зеленым стеблям. Длинные листья-язычки слегка подворачивались у самого кончика и были похожи на башмачки эльфийской ребятни, чей смех и поступь ещё помнили старые ветви деревьев. Воспоминания о молодых днях отразились на лице Норталии легкой искренней улыбкой.
Словно снежные звезды на изумрудном небе, цвели среди низкой травы священные нифредили. Они были похожи на хрупкие подснежники, мерцающие белесыми лепестками в отражении её глаз.
Норталия подогнула пальцы и отвела руку. Даже одного касания порой достаточно, чтобы обратить чудо в прах.
- Мы вернулись домой. Чувствуешь?
Конь бодро заржал, жизнерадостно переступив, застучав копытами.
- Сколько хожено дорог… Сколько путей проделано. В конечном счёте, все они ведут сюда, мой друг. Сюда - под сени этих волшебных деревьев, - улыбчиво произнесла эльфийка, скинув с головы капюшон и дав волю черным, как смоль, волосам.
Нифредили заиграли лепестками в поднявшемся порыве ветра, приветствуя вернувшуюся из долгого отъезда эльфийскую владычицу, сверкая каплями росы на листьях. Затихли шаги, зашелестела ткань походного плаща, ветер потянул почтенную гостью в сторону, словно в нетерпении показать другие красоты – а прекрасные белые цветы, их чувственность, их хрупкость никак не шли из головы эльфийской девы, как не оставляло её и то тайное чувство, из-за которого замирало трепетно сердце, а по телу разбегалось нежное тепло.
Норталия поставила ногу в стремя и, ловко перекинув вторую, села в седло. Подобрав уздцы, она прошептала что-то мотающему головой коню, и он, громко заржав, двинулся дальше по тропе, но куда живее, чем прежде.
***
В краях солнечных и лучезарных, вдали от восточной черноты, под сенью фиолетовых облаков, застывших над высокими холмами, раскинулась долина Фалатлорн, покрытая лесами и кустарниками, меж которых по каменистым руслам бежала талая вода.
Деревья здесь росли медленно и не стремились ввысь, но были древнее многих, ходящих под солнцем Средиземья эльфов. В трещинах их темной коры в глубине до сих пор покоятся частицы пыли, бывшие когда-то частью большого старого мира - свидетелями великих времен, о которых слагают легенды барды и песнопевцы из рода людей.
В каменных чашах тихих хрустальных заводей изумрудной россыпью с бриллиантовыми искрами на протяжении многих веков неизменно цветут водяные лилии, чарующие своей нежностью и изысканной красотой. А среди зеленых трав вздымаются и раскидывают бело-розовые кроны эльфийские деревья, удивительные листья которых порой невозможно отличить от хрупких душистых цветов.
По ночам, когда спускается сумрак, со стороны реки Лун наползает плотный туман, цвета свежей сирени. Он распространяется по лесу, завладевая самыми священными его уголками, куда не ступала нога любопытного и неосмотрительного человека. Туман заползает под могучие корни неприметных с виду деревьев, раскрывая их страшные тайны, пьянит мягким хладом сонные травы, стелется по поверхности воды, где замерли нимфеи, осторожно огибая эти цветы.
В старых сказках их наделяют волшебными силами, противиться которым не в силах никто.
Говорят, что эти очаровательные белые цветы – вместилище лесных духов, охраняющих Фалатлорн от посягательств незваных гостей. Ширские менестрели давно прозвали водяные лилии одолень-травой, способной погубить того, кто ищет её со злыми помыслами.
Хранители Ордена издревле верили, что нимфея способна отводить беду во время их путешествий, поэтому нередко на шее или поясе служителя Пламени можно было увидеть подвешенные мешочки с её листьями и цветами, обороняющих от несчастий.
Бегающие по берегам Лун дети и юнцы называли белые кувшинки русалкиным цветком, которые прекрасные мифические девы вплетают в свои рыжие огненные волосы. Они проводили дни напролёт, карауля пока какая-нибудь из русалок вынырнет из синих пучин Лун, чтобы сорвать одну из лилий. Однако, сказочные нимфы не показывались, хотя истории о встречах с ними были на слуху и вряд ли выйдут из оборота.
Когда ночной покров сходил, а за холмами начинал брезжить рассвет, Фалатлорн вновь преображался, скидывая фиолетовую таинственную вуаль и наряжаясь в золотистую росу.
В лучах утренней зари деревья выглядели совсем иначе, будто светились изнутри янтарным волшебным свечением. Лишь вечно смурые ели оставались неизменно угрюмы, самодовольно упирая верхушки в творожистые небеса.
Из своих норок вылезали лесные шмели, лениво поднимаясь в воздух и рыскающих по опушкам в поисках свежего нектара. Их размеры были намного больше, чем у восточных сородичей, притесняемых обосновавшимися по соседству хоббитами и людьми.
Пробуждались, наливаясь зеленью, травы, запутывая путника, стремящегося отыскать среди них нужную тропу.
Воздух наполнялся благоуханием распускающихся дневных цветов и звонкими трелями птиц.
Фалатлорн манил своей девственностью и непорочностью алчных исследователей и авантюристов, жадных охотников и лесорубов. Многие приходили, вторгаясь в заповедный лес, но отнюдь не все из него выходили.
Чистота и невинность эльфийского леса – маска, за которой скрыт лик могущественной силы. Не всем людям свойственно верить в легенды. Интересно, какую веру они принимают тогда, когда встречаются с ожившей историей из детских сказок? Гномы Синих Гор давно поняли, что в пределах древней чащи им делать нечего, даже сами эльфы Митлонда не решаются связываться с таящимся в недрах глуши лихом, обходя стороной заколдованную пущу. Там на неведомых дорожках блуждают лишь те, кто отважился на это по двум причинам. Ведомые жадностью, или же ведомые чувством долга. Первые обычно теряются, сбиваясь с пути, но вторые… Вторые всегда находят дорогу к собственной цели, скрытой от чужаков в самых дальних уголках леса у основания фалатлорнского взгорья.
Где лес становится темным и практически непролазным, где тропы завязываются в узлы и буквально исчезают меж черных корней, начинается новый путь доступный лишь избранным. Выстланная плитами дорога выныривает из ниоткуда и, раздвигая тесные стволы деревьев, уводит дальше вглубь чащи, куда свет практически не проникает. Когда вера в то, что дорога имеет конец, окончательно пропадает, лесная стена, словно по волшебству, внезапно редеет, а гнутые ветки, норовящие впиться в лицо, размыкают свою хватку. Фалатлорн раскрывается заново, одаривая прошедшего испытания путника своей подлинной красотой. Слева и справа от затерянного пути вновь расцветают душистые кустарники, деревья сменяют мрачный наряд и радуют глаз яркими оттенками блестящей листвы, а пробивающиеся сквозь каменистую землю дикие цветы любопытно обращают невзрачные лепестки к новому гостю. Дорога следует прямо, выводя идущего к скалистому обрыву, на краю которого осторожно пустили корни несколько златолистных дубов. Отсюда открывается потрясающий вид на окрестности. Потратив немало времени и сил, путник наконец понимает, достигнув последней точки маршрута, что всё это время он взбирался на высокий фьорд, отвесно падающий с востока в бурлящую широкую реку Лун. С севера обрыв является всего лишь стенкой огромной каменной чаши, также подступающей к реке. По длинному серпантину на её дно петляет та же самая дорога, прекрасно обозреваемая с высоты. Хранители назвали укромную лощину Долиной Знания, на эльфийском – Дол-Маур. Её покой стерегут две невысокие башни, стоящие у самого начала серпантина, опасно нависающие над пропастью. Сначала их трудно заметить за скалистым возвышением и мощными старыми деревьями, но миновать пристальный взор с их бойниц не удастся никому из проезжающих.
Именно с этого места, с ворот Дол-Маура, открывается лучший вид на главное сокровище Фалатлорна, тщательно оберегаемое на протяжении веков - на поднявшую ввысь свои золотые шпили крепость, расположенную в северной части лощины. Во все времена могучий замок, ставший Обителью Ордена Тайного Пламени в Третью Эпоху, называли Ост-Маур – Твердыня Знания. Тщательно спрятанная в глуши эльфийского леса, крепость была недоступна для чужого взора. Её оберегали не только холмы, высокие деревья и непроходимые заросли, делающие практически невозможным обнаружение цитадели случайным странником, но также на страже замка стояли мощные защитные чары, наложенные ещё в древние времена с одной единственной целью – сберечь таящиеся внутри драгоценности, важность и ценность которых несоизмеримо больше, чем все гномьи сокровищницы разом. В залах Обители Ордена покоятся вещи дороже злата, платины и серебра – это артефакты, оружие и книги, способные перевернуть положение вещей в хрупком мире, попади они не в те руки.
Однажды увидевший Обитель Ордена, никогда не забудет её. Настолько сильна чарующая сила, заключенная в ровных кладках, линиях башен и изгибах затейливых крыш. Выстроенный на заре Эпохе, Ост-Маур соединил в себе два архитектурных начала, никогда доселе не видевших союза.
Утонченность форм, изящность переходов и легкость эльфийских дворцов и нерушимость, фундаментальность, неприступность гномьих крепостей. Эльфийское мастертво позволило Ост-Мауру скрываться от нежелательных глаз, а искусство гномов – выстоять против врага, осмеливающегося ломиться в двери Ордена.
Чудовища, встававшие на пути Хранителей, не раз ломали себе зубы о толстый камень крепостных стен и ещё долго бежали прочь, скуля от ожогов и боли эльфийских наговоров, нанесенных на плиты цитадели.
От самого серпантина к вратам Обители по прямой не виляя разворачивается широкий каменный путь, совершенной иной, нежели проложенный сквозь фалатлорнскую пущу. Здесь он выложен светлыми каменьями, блестящими на Солнце, которым не страшно время и подступающая со стороны реки Лун вода. В Дол-Мауре будто все застыло и перестало меняться давным-давно, и даже деревья отличны от исполинов, окружающих чашу долины.
Они покрыты вечной янтарно-изумрудной листвой, не спадающей даже зимними холодами. Их кора цвета белого мрамора с неглубокими трещинами и благородными черными прожилками. Открытые пространства, выныривая из-под крон, заняли рододендроны. Эти кустарники не редкость в окрестностях Эред-Луин, однако только в Дол-Мауре они цветут неимоверно долго, радуя глаз.
Подступая ближе к стенам Ост-Маура, невозможно пройти мимо великого дуба, вымахавшего до таких размеров, что его обхватить в ширину могут лишь несколько человек. Могучие непокорные ветви поднялись ввысь, словно соревнуясь с башнями замка. Однако по неведомым причинам гордый раскидистый дуб все же сторонится крепостной кладки, предпочитая разрастаться прочь от неё, отвернувшись всей своей кроной.
Это огромное дерево - странный обитатель эльфийской долины, где все прочие растения хрупки и сказочны на вид. Грубый великан, дуб-изгнанник, занесенный ветром в волшебную страну. Он был здесь ещё во времена, когда первые из строителей принялись вгрызаться в скалу и рыть землю для основания замка. Он видел, как камень за камнем росли его этажи, как поднимались золоченые шпили, как вставали на места цветные стекла залов. Его волнистые листья помнят голоса ушедших в небытие героев прошлого, помнят приветствия и прощания, помнят любовь и ненависть. На его коре остались отпечатки тех, кто с болью в душе столетия назад тяжелой рукой запирал врата Обители, чтобы потом они вновь открылись. Дуб слышал историй больше, чем любой из человеческих бардов. Он – живое воплощение времени, которое не властно над Орденом. Восходы и закаты будут сменять друг друга, но Ост-Маур будет стоять на положенном месте, а прислонившийся к нему древний спутник молчаливо внимать. Так должно быть. Таков ход вещей.
Белый конь проследовал по выложенной камнями дороге, стуча стершимися за долгие странствия подковами. Его грива колыхалась от налетающих со стороны реки потоков прохладного воздуха, словно приветствующего вернувшихся друзей. Измотанный дальней дорогой, он сделал последний рывок и остановился, вторгнувшись в покойную тень старого дуба.
Эльфийка опустилась на землю, несколько раз встряхнула затекшими ногами и обвела сад добрым взглядом.
Было тихо, как и всегда. В этой тишине можно было уловить лишь шелест крыльев бабочек и прочих букашек, шорох листьев и звуки скользящего по фасаду замка ветра.
Норталия освободила коня от шлеи, стащила на землю седельные сумки и потрепала Ланталоса за холку, вглядевшись в большие искристые глаза скакуна. Как и его хозяйка, он пытался сдерживать свои чувства, однако радость от возвращения в родные земли было сложно прикрыть за деланным спокойствием.
Перворожденная сняла перчатки, стянув их за пальцы, и заправила за ремень, дав покрасневшим рукам отдохнуть. Раньше не было времени для мыслей, которые не к чему не обязывают и не тянут на дно. Но теперь… Теперь она наконец почувствовала, что тяжесть проблем и гнетущие переживания наконец отступают. И у неё в голове царила блаженная пустота.
В глубине замка что-то зашевелилось и с глухим звуком упало, отвлекая эльфийку от привлекших её незабудок посреди поляны перед крепостью.
Створки врат цитадели издали короткий скрежет, а затем начали быстро расходиться, обнажая темноту внутри, из которой немедленно и решительно вынырнула высокая серая фигура, заслоняя рукой падающие на лицо косые лучи Солнца.
- Этот день с самого начала был многообещающим! Но чтобы такое… Корабелова борода, даже я не мог этого предвидеть! – прокричал слегка дребезжащим голосом быстро приближающийся силуэт.
Норталия посмотрела ему в глаза — серые, всегда прищуренные, с серебристым отливом. Она знала, что он хотел сказать, но ему редко удавалось. Эльфийка широко улыбнулась и шагнула навстречу, заключив старика в объятия.
- Много лун минуло с тех пор, как мы виделись в последний раз, Алагулост. Но ты не изменился ни на один день, - произнесла она, похлопав его по спине и зажмурившись на секунду. От Стэнула, как и всегда, веяло воском, книгами и замковой пылью.
- Не могу сказать то же про вас, госпожа Норталия. С каждым днем вы становитесь всё краше.
- Брось, не вгоняй меня в краску, - махнула рукой эльфийка, скрестив взгляды со старым другом.
Он ничуть не изменился. Всё так же: серый поношеный балахон, изошедший катушками, помятый капюшон на голове с едва заметной тесьмой, сизый плащ, волнами спадающий с плеч и изредка поблескивающий звездой на спине, карие сморщенные сапоги на ногах. Хмурые густые брови, морщины на лбу, чуть впалые щеки, грозный взгляд и конечно же длинная борода. Пожалуй, только ей волшебник уделял внимание, тщательно расчесывал и приводил в порядок каждый день.
Но сейчас Норталии все это было не важно. Она была так рада видеть его, ведь это значило, что всё хорошо. Если Алагулост здесь, значит Орден в безопасности, а все проблемы и задачи решаемы.
- О, Валар! Ты не представляешь, какого это – вновь вернуться домой! – покачала головой перворожденная, сверкающим взором косясь на старого мага.
- Прошу вас. Многие жаждут увидеть возвращение Владычицы в замок, - смутившись, опустил глаза Стэнул и указал на распахнутые ворота.
Свод первого крепостного зала уходил в темноту, до которой не добивал даже свет факелов и жаровен. Не все они были зажжены, но многого и не требовалось в этот ранний час. По правую и левую руку вставали гигантские колонны, обхватить которые попросту невозможно не одному, ни даже двум людям. Словно каменная аллея, они выводили гостя к центральной лестнице, уводящей дальше в глубину замка. Однако спешить Норталия не желала. Вместе с Алагулостом они взяли левее, проследовав меж ряда колонн к массивным дверям Главного Зала, мало чем уступающим главным воротам Ост-Маура.
Сейчас они были раскрыты и удерживались на месте вставленными в пазы металлическими кольями.
- Мы не успели подготовить торжественную программу, но зато никто не будет действовать вам на нервы, - усмехнулся Алагулост, пропуская Владычицу вперёд.
- Пустое, друг мой. Надеюсь, ты не разбудил половину замка в связи с моим прибытием, - она улыбнулась в ответ, на мгновение остановившись у порога самого торжественного зала из всех, что есть в этом замке.
- Знаешь, я много думала над тем, как трудно будет идти посреди восхваляющих тебя Хранителей. Как будет трудно не споткнуться… И какое облегчение видеть, что мне не придется столкнуться с этой непростой задачей.
Главный Зал был пуст. Ряды столов стояли ровно, свободные от скатертей и посуды. Скамьи, табуретки и кресла Магистров выровнены и задвинуты. Праздничные стяги затянуты и пришпилены к стенам. Факелы и жаровни погашены, ожидая нового дня, который только-только наступал.
От высоты свода и его удивительных форм и полуарок легко кружилась голова, каждый раз, когда обращаешь взгляд. Норталия не могла пропустить возможность испытать это чувство ещё раз.
С южной стороны во всю стену поднимались стрельчатые широкие окна, переходящие друг в друга и создающие удивительные витражные рисунки многообразием цветных стекол.
- Пора, госпожа Норталия, - твердо проговорил Алагулост.
Она с тенью замешательства посмотрела на него, а затем робко перевела взгляд в западную часть зала, куда вела прямая дорожка от самых дверей. Она словно пыталась отсрочить этот момент, но откладывать более было больше нельзя.
Во всю высокую стену западного конца зала вздымались замершие в камне языки пламени, основанием которых был выточенный в мраморе и граните трон, стоявший выше пола на уровень, будто вышедший из самого пекла.
Больше не в силах выдержать тяжесть зависшего ожидания, Норталия двинулась вперёд, стуча сбитыми каблуками дорожных сапог по полированному мрамору. Она тряхнула головой, откинув выбившиеся пряди назад и молча прошла между застывшими столами, обогнула стулья и подошла к ступеням возвышения. Эльфийка напряженно взглянула наверх и, собравшись с духом, поднялась к трону, так долго ждавшего её возвращения.
Она провела пальцами по холодным черным подлокотникам, обойдя его полукругом, точно играясь с неизбежным.
- Итак… Здесь мы начинаем снова?
На мгновение она забылась, потеряла то, от чего убегала, и подумала о том, к чему стремилась. И в этот момент объятия камня сомкнулись, обдав все тело волной трепетной прохлады.
Четвертый Правитель Ордена Тайного Пламени взошёл на свой трон.
- В последний раз вы отдали мне кое-что на сохранение, Владычица Норталия. И я исполнил данное вам обещание. Полагаю, пришло время вам его вернуть.
Алагулост подступил ближе с плохо скрываемой улыбкой, держа в руках играющий светом полированный металлический посох с крупным камнем в навершии. Старец попытался встать на колени, но Норталия опередила его, неодобрительно поведя головой.
- Кто кому ещё должен кланяться, друг мой? – хитро прищурилась эльфийка, принимая старый инструмент, ставший знаком её власти и силы. Она оставила жезл в Ост-Мауре, отправившись в Ривенделл, потому как он значил для неё слишком многое, с чем она не могла примириться в тот час.
- Прошло время и новые горизонты открываются мне. В будущих странствиях мне нужна будет твердая опора. Благодарю, Алагулост. Ты даже не можешь представить, как это важно...
Владычица подняла посох выше к свету, и рубин заиграл огненными искрами в лучах молодого Солнца, отбрасывая цветные блики на её белое лицо.
- И всё же не стоит скрывать от меня тревогу. Я чувствую её, вижу сквозь твою улыбку. Ты обеспокоен чем-то. Что-то в твоих мыслях не дает тебе покоя даже сейчас, когда ты смотришь на меня. Как бы мне не хотелось видеть Ост-Маур чистым и свободным от зла, что-то оставило на этих залах печать. Вам почти удалось смыть её, но мне нужно знать.
Волшебник хранил молчание.
- Вы нуждаетесь во мне не без весомой причины, но это сущая мелочь в сравнении с тем, что ты хочешь защитить меня от знания настоящих проблем, - голос Владычицы преобразился, став жестче и холоднее. – Когда Хранители узнают обо мне, будут вскрыты бочонки с вином и элем. Но пока не полились хмельные реки, я хочу понимать, что произошло в Ордене.
- Владыка Инголуин завещал нам вернуть вас назад, потому что только вы будете способны справиться со злом, постучавшимся в наши двери вновь… - тяжело вздохнув, начал Алагулост.
- Вновь?
- Хранители рассказывают много историй за чашкой чая, прижавшись к камину. Большинство из них, мы с вами знаем - сущий вымысел. Но есть легенды и слухи, которые имеют смысл, взывают к черным страницам истории, к которой редко обращают свой взгляд Магистры сейчас.
- Не темни, Алагулост.
- Мне сложно это говорить, но настал час, когда худший из наших кошмаров воплотился в жизнь. – развел руками волшебник. - Некромант, которого мы считали уничтоженным, восстал из мертвых, сошёл со страниц злых сказок и теперь грозит Ордену.
Норталия откинулась на спинку трона, почувствовав как по рукам пробежали мурашки.
- Некромант? Чародей времен Старого Ордена? Но ведь Инголуин победил его, насколько я помню…
- Произошедшее тогда останется неизвестным нам до конца. Теперь же очевидно, что темный колдун оказался более живучим, чем мы думали.
- Пусть даже и так, но что может учинить пережиток прошлого в новом, чуждом ему мире? Он один, а нас больше, - водная гладь в глубине её глаз плескалась чистейшей голубизной.
- Не стоит недооценивать Некроманта, моя госпожа. Вы правы, он оказался в чужом времени. Ушла эпоха, которая лелеяла силы, подобные ему. Теперь же ему ничего не остается, кроме мести Ордену. В этом будет состоять его главная цель.
- Месть Ордену? Видимо он недостаточно умён. Прежде я думала о нём как о хитром и коварном игроке. Теперь же он кажется мне всего лишь упрямым воякой, - усмехнулась эльфийка, закинув ногу на ногу. На носу её сапога блеснула полированная набойка.
- Если кто-то бросает нам вызов, мы ответим на него, Алагулост. Разбойники, наемники, шарлатаны и кочевники с Юга, орочьи вожди – многие зарились на сокровища Ордена. Многие желали загнать его в угол. Но немногие пережили свои мечты…
- Вы думаете, что столкнулись с уличным фокусником, моя госпожа, но это совсем не так. В нашем мире осталось не так много тех, кто мог бы выступать с чародеем на равных. Он один из древних, из тех кого называют великими духами Арды. Он существо огромной силы, заключенное в, с виду хрупкую телесную оболочку. Многие из ходящих по земле уже обманывались этой иллюзией и отдали свою жизнь, делая неосмотрительные выводы. – подняв палец вверх, проговорил старый маг и мотнул головой.
- Видимо, дело совсем плохо, раз даже тебя… - Норталия опустила глаза. – Тебя - Стэнула, приводит в ужас выходец из могилы. Я слышала много историй о твоих собратьях. Одна краше другой, Алагулост. Вы побеждали самых жутких монстров, обхитряли легендарных обманщиков, сотворяли великие вещи…
- Некромант один из числа Майар, Владычица, - голос волшебника прозвучал раскатистее. – Здесь не нужно заслуг и глубоких знаний, чтобы сказать наверняка – этот враг не из тех, кого просто скинуть со стола.
Фигура Норталии выросла над троном, а её черные локоны дрогнули, словно крона гигантского ночного древа в грозу.
- Не держи меня за глупца, Стэнул. Для меня достаточно твоих слов, чтобы оценить и взвесить риски..
Она спустилась на ступень ниже, глядя ему прямо в глаза.
- Орден в опасности, Алагулост. Ты видимо забываешь это, вспоминая картины прошлого. Некромант вернулся из небытия. Он здесь и сейчас.
Её губы дрогнули и изогнулись в царственной улыбке победителя.
- Как и он, я вернулась обратно не для того, чтобы отсиживаться в тени. Он сделал первый ход в нашей партии. Я принимаю его вызов. И если он надеялся, что не получит сопротивления, мне придется расстроить его планы.
Алагулост отступил на шаг назад, укрощая вспыхнувшее где-то внутри негодование.
- Орден ответит на его дерзость сполна, - произнесла Норталия, подавшись вперед и переходя на зловещий шепот. На мгновение магу показалось, что волосы перворожденной зашевелились, подобно змеям.
- Созовите Магистров, мастер Алагулост, - с укором объявила Владычица. - Нам пора о многом поговорить!
Наконец самомнение взяло верх над чувством такта и захлестнуло старого мага целиком. Он прищурился и, вздернув подбородок, открыл рот, чтобы выпалить ей в лицо все, что он думает, но осекся.
Удар жезла по мраморному полу выбил сноп ярких искр, отразившихся звездами в глубине глаз перворожденной. Над её головой, словно по приказу, сбросив оковы, слетело, сверкая атласом и драгоценной бахромой, свернутое алое знамя с пылающим золотым огнем, ослепившим волшебника.
- Я намереваюсь вернуть в эти залы былое величие, мой друг, - быстро смягчившись, протянула Норталия, протянув ошеломленному старику руку. – И мне понадобится твоя помощь.
Её черты вновь стали обтекаемыми, потеряв зловещую строгость, а в черном одеянии заиграли отблески серебристых нитей.
Алагулост некоторое время размышлял над этим, а затем ответил:
- Корона – тяжелая ноша, моя госпожа. Она заставляет совершать порой жестокие вещи. Но я помогу вам поступать правильно в этот темный час. Вы всегда можете рассчитывать на меня. Я буду служить вам столько, сколько потребуется.
Норталия заглянула под его хмурые брови и улыбнулась шире, отчего её лицо засветилось волшебным светом.
Затем она подняла взгляд, положив его на что-то за спиной волшебника и чуть склонив голову. Норталия была эльфом, кое в чем совершенно похожим на людей, но от обычных смертных её, среди прочего, также отличал и невероятно острый слух, различивший мягкую поступь…
- Ируилас!
Она аккуратно собрала затейливую прическу, закрепив её платиновым гребешком с самоцветами.
- Не говори, что держишь обиду, прошу. Не молчи, столько моих дней пролетело в молчании, в отрыве от нашего братства, - Норталия тронула эльфийку за плечо. – И сейчас мы снова все вместе! Разве ты не рада этому? Ну же, ответь!
- В твоё отсутствие многое успело произойти. И сейчас я размышляю совсем не над этим… Время для обид давно прошло, Владычица. Оно осталось там, позади, в царстве хаоса, принесенного Прокуратором, а после - с ним же сожженном, - присев на мраморную скамью под ветвями чудных фалатлорнских вишен, задумчиво произнесла Верховный Магистр. – Ты пыталась построить лучший мир. Ради него ты разрушила старый. А теперь я имею наглость вернуть тебе твой меч, которым я пролила так много крови. Инголуин говорил, что мне выпала честь вершить судьбу Ордена, но почему-то он ни обмолвился словом, каково это - после всего произошедшего смотреть в глаза тебе.
Ируилас опустила руки на колени. Её благородный буро-золотой наряд с мотивами осенних листьев и богатыми клешеными воздушными рукавами теперь походил больше на саван, чем на изящное платье. И даже Солнце на миг зашло за облака, погрузив сад в гнетущую атмосферу.
- Наш мир хрупок. И чтобы сохранить его, мы готовы отдать больше, чем жизнь. Я верю, что ты распорядилась всем правильно. Пережить Брийскую Резню, принять первый удар Некроманта, сохранив дух… Не каждый способен на это.
- Мы убили его, Норталия, - горько посмотрела в глаза Владычицы Верховный Магистр. - Мы убили его… Слышишь?
Спокойствие на лице Ируилас покрылось трещинами и было готово вот-вот разбиться.
- Дуруин Кобра. Мы встретились с ним лицом к лицу на брийских холмах. И нами двигала тупая жажда мести, отнюдь не справедливость. Во имя Ордена, во имя тебя… Мы казнили твоего пленителя, вместо того, чтобы спасти от той тьмы, в которую от погрузился.
В глазах Владычицы стал медленно проясняться туман, нагнанный словами Магистра.
- Это была удивительная история. И её конец мог быть прекрасным…
Ируилас встряхнула головой, пытаясь преодолеть распирающее чувство, растущее внутри.
- Но мне не хватило твоего здравомыслия. И, Валар, Инголуин мог всё изменить, но ничего не сделал ради этого! Он мог! Он был там! Кобра бы внял его словам, я клянусь, но он свалил это бремя на меня… И я проиграла схватку, победив в ней, - досадно потупив взор проговорила перворожденная. – Но ты… Ты бы разыграла финал иначе.
- Кобра вряд ли бы отступился от своих принципов, - мысли Владычицы заполнились картинами недалекого прошлого, сквозь которые алчно глядели ядовитые змеиные глаза. – Кто знает, что стало бы, сохрани вы ему жизнь.
- У нас было подспорье. Но я его упустила., - вздохнула Ируилас, а в голове её промелькнула багряная фигура Вирнис.
- Не вини себя. Кобра был бы не лучшим союзником. Он слишком сроднился со своим образом. И было под конец так легко спутать, кем же он, в сущности, являлся изначально. Рано или поздно это бы произошло. Змея бы показала свои зубы.
- А может и нет. – хмыкнула эльфийка. – Сейчас это уже не важно. Сделанного не вернуть назад.
- Коршун и Кобра – дело уже минувших дней. Теперь нам надо обратиться к новому. Алагулост считает, что Некромант для нас сейчас недостижим, что я недооцениваю его возможностей. И, тем не менее, мы не должны дать этой скверне из прошлого разрастись. С каждым днем он копит силы, становится могущественнее.
- Каждая новая битва обернется нам не только возможностью достигнуть желаемого. Мы можем потерять очень многое. Насколько многим мы можем пожертвовать в этот раз, пусть решает Совет.
Взгляд Владычицы был прикован к проявившейся на лице Ируилас мине глубокой усталости. Даже страдания. Она так надеялась, что её слова не принесут ей боли, но иного выбора не было, ей было важно узнать её мнение. Всегда было. И всегда будет. Перворожденная поднялась со скамьи и прошлась по зеленой шелковистой лужайке, освещенной мягкими лучами Солнца, задумчиво устремив глаза вперёд.
Изумрудно-багряные листья трепетали от ветра, кружащегося в кронах эльфийских широколистов.
Подолы длинного белого платья изредка трогали его своевольные порывы. Они игриво вздымали тяжелую благородную ткань, лизали кожаные начищенные сапоги, соскальзывали с отделанного элегантной вышивкой ворота, завихрялись у неё под ногами.
- Владычица Норталия! Владычица!
Эльфийка повернулась на зазвеневший в воздухе голос, его обладатель, затерявшийся среди стволов, трав и корней окруживших поляну деревьев, не требовал представления. Собрав плащом всевозможные шишки репейника, сухие ветки, листву и чешуйки коры, из подлеска вылетел завернутый в синее хоббит, резко затормозивший прямо перед фигурой эльфийки.
Он широко раскрыл глаза, глядя на её стан, будто на сказочный мираж. От бега и спешки его грудь вздымалась и опадала, а сердце готово было выпрыгнуть.
- Приветствую тебя, Ронодор Каноквэн. Долгим было наше расставание, но ты в полном здравии, как я погляжу, - Норталия коснулась рукой его лица и нежно провела ладонью по пылающей щеке менестреля.
- Столько всего… Я должен рассказать вам! Но! Вы здесь… Я же, - задыхаясь торопился полурослик, забавно размахивая руками.
- Я больше не заставлю тебя ждать, мой добрый друг. Мы расстанемся впредь лишь тогда, когда ты сам того пожелаешь, - её лицо озарилось светлой улыбкой. – Полагаю, ты уже разбудил весь замок. И похоже моим тихим размышлениям приходит конец.
Норталия усмехнулась и потрепала Ронодора за волосы, отметив проблеснувшую в прядках седину.
***
- Аккуратнее, оболтусы! Не разбейте бочку. Поворачивайте! Поворачивайте, кому говорю!
Главный Зал, который буквально несколько часов назад был обителью покоя и медитативной тишины, преобразился до неузнаваемости. Зажглись факелы, запылали в четырех очагах свежие трескучие дровишки. Столы, всегда представляющие собой нечто среднее между гоблинской дубиной и битым стволом хуорна, теперь выглядели чистыми и были убраны белыми скатертями со скромной золотистой тесьмой.
- Куда вы её несёте?! Ставьте здесь… Да не туда! Тупицы, сюда несите!
Пиршество в Ордене было редким случаем. Нет-нет. Хранители любили посидеть вечерами и отведывать редкие блюда, но настоящее празднество – было делом необычным, а оттого ещё более желанным. К тому же, причина, по которой Ост-Маур грозился развалиться на части от разгула веселья, не нуждалась в особом представлении. К счастью, последней сдерживающей силой среди царствующей эйфории был Алагулост, который обладал удивительным свойством спускать с небес на землю всякого встретившегося у него на пути.
Так по его указанию на протяжении получаса отважная группа хоббитов во главе с Канцлером носила из винного амбара бочки с элем и вином. Между Ронодором и Алагулостом всегда была особая связь, но тогда Каноквэн признал, что Стэнул воистину жестокий человек, обрекший его посреди гулянки на сухое горло и трезвую голову.
- Господин Каноквэн, по вашему кислому лицу мне кажется, что вас что-то не устраивает, - прищурившись, вгляделся в лицо хоббиту волшебник. Подавленная мина Ронодора представляла собой что-то напоминающее простоквашу.
Алагулост управлялся со всеми в Ордене без зазрения совести. Магистры, новобранцы, ученики – не имело никакого значения. Его распоряжения считались приоритетными и не обсуждались ни при каких обстоятельствах, так как перемывать полы в Обители в качестве наказания никому не хотелось в лишний раз.
Проводив процессию из четырех хоббитов, переваливающихся по залу с огромной бочкой, взглядом, Алагулост удовлетворительно сложил руки на груди, зажав в кулаке посох. Не совладавшие со своим чревом Хранители, налетели на угощен<