— Здравствуйте. Старшина Войтюк, ДПС. Будьте добры, ваши документы. Ох, а что ж у вас в салоне так коньяком пахнет? Выпиваете за рулём?! Нехорошо. Выходим из машины, граждане. Ну что, будем составлять протокол или?..
Будь моя воля, я бы его тут же и придушил. Но Альберт, лишний раз убедившись в кратковременности людской благодарности, безропотно полез за кошельком. Кстати, в знак признательности за недавнее спасение с него содрали только тысячу и обещание «больше не нарушать».
Последующие три дня мы оба, строя планы справедливого возмездия, пытались перевоспитать ретивого мента или понта. Уверен, он сам ещё толком не определился со своим прозвищем, но суть не в этом. Альберт за свой счёт сводил его на экскурсию в Рай и показал, чего он может лишиться столь безнравственным поведением, стяжательством и сребролюбием. На следующий день старшина «покарал» его на три штуки.
Потом я таскал этого мерзавца в Ад, вернул мокрого, полуседого, кроткого как овечка, но через день моего крылатого друга штрафанули аж на шесть тысяч! Видимо, для искреннего уверования в неотвратимость загробного наказания этому типу просто не хватало воображения. После каждой «прогулки» наверх или вниз он просто напивался как скотина, а наутро честно шел исполнять свои обязанности, вылавливая белую «ауди» моего друга с прямо-таки нереальным чутьём! Стыдить его было поздно, угрожать мне не позволял сам Альберт, и в результате ещё целую неделю старшина пил из нас кровь литрами, пока в один прекрасный день…
— Братан, ты не поверишь, на кого мне сегодня выдали разнарядку! — счастливо орал я в сотовый, выруливая на своей битой тачке к указанному адресу. — Оказывается, товарищ Войтюк А. Н. продал свою бессмертную душу по причине полного атеистического неверия ещё двадцать лет назад. И угадай за что? За получение хлебной должности и службы в ГАИ! На большее у него не хватило ни ума, ни фантазии. Короче, через полчаса я его беру…
|
|
— Знаю, — грустно откликнулся Альберт. — Через полчаса я тоже буду там.
— Что?!!
— Увы… у меня приказ.
От бессильной ярости я вдарил по газам. Если этот подонок ускользнёт от меня с помощью высшей воли Провидения, я пойду на должностное преступление и просто загрызу его на рабочем месте! Кто бы знал, каких сил мне стоило прибыть куда надо раньше Альберта…
P.S.
— Ты опоздал на полторы минуты, он уже в Аду, — хищно усмехнулся я.
— Какая жалость… Никогда себя не прощу!
— Угу, уж мне-то не надо спектакли разыгрывать. У тебя морда сияет, как задница у светлячка! Мы всё-таки его сделали…
— Я не смею радоваться падению грешника.
— Да-да, помню, конечно. — Мне стоило больших трудов не съехидничать. — А кстати, что случилось-то, почему ты реально опоздал?
— Был задержан за превышение скорости, езды без прав, отсутствие документов на машину и удостоверения личности…
— Опять?!!
— Нет, — впервые улыбнулся мой друг, — этот молодой сержант поверил мне на слово. Люди любят ангелов.
— Кто бы спорил! Но ты опоздал не поэтому, а потому что… не так уж и спешил!
— Как ты можешь так думать? — В его ответе сквозило скорее осуждение, но не оправдание.
Ангелы не врут. Просто могут не говорить всей правды…
Глава 11
Коврик
— Он толкается! Абифасдон, ты только посмотри, он толкается ножкой и… Вот! Ну смотри же, это прямо видно! Сейчас… притих. А толкался. Честное слово! Я сама видела, как вот с этой стороны пузо аж натянулось. Так трогательно и умилительно… Ну почему ты не смотришь? Ты даже не слушаешь меня…
|
|
— Слушаю, дорогая. — Я выглянул из-за газеты.
— Нет, не слушаешь! И не смотришь! Тебе всё равно! Ты тупой, бесчувственный чурбан, дурак, мерзавец, и права была мама, когда говорила, что ты… Ой!
— Да, милая? — Я опять вынужденно оторвался от чтения.
— Ничего… толкнулся! И главное, сильно так… Абифасдон, ты опять не смотришь! Как можно быть таким равнодушным негодяем, таким… ой!
Я меланхолично смял газету в один неприглядный комок и проглотил.
— Мне кажется, — осторожно продолжила Азриэлла, — что ему не нравится, когда мы ругаемся. То есть когда я на тебя ругаюсь… Такое бывает у многих, мне девочки на работе рассказывали.
Да уж, впоследствии я наслушался таких рассказов, что все медвежути Пекла меркли бледной свечкою, так потом неделю снились кошмары — прыгающие с шестом беременные пионервожатые и волны пенящегося карбида… Брр! Потом поделюсь, если смогу…
Однако разговоры на эту тему начинали становиться в нашем доме обыденной реальностью. Поэтому я, как мог часто, просто-напросто сбегал из квартиры, лишь бы в очередной раз не участвовать в этом дивном женском моноспектакле под названием «Дорогой, приложи ухо к моему пузу, там малыш!». Я лично долго этого не выдерживал.
Но именно сегодня шеф пытался припахать всех незанятых демонов к организации флеш-мобов наверху. Выбор оказался невелик: либо страдать фигнёй, убеждая молодёжь, что толпой замереть в разных позах на вокзале — это круто, либо — сидеть дома и слушать сюсюкающее воркование Азриэллы с собственным животом. По зрелом размышлении я предпочёл второе. Хотя, возможно, и зря…
|
|
— А ещё жена Альберта прислала мне кучу полезной литературы. Так познавательно, я столько узнала. Тебе тоже было бы интересно. Представляешь, там такое написано о беременных…
Я тяжело вздохнул, изо всех сил изображая искреннее внимание. Я же демон, взыскующий души, двуличие для меня привычно…
— Так вот, все врачи единодушно утверждают, как важно беременной женщине заниматься спортом. Например, при моём сроке рекомендуется парный теннис и катание на горных лыжах на высоте три тысячи метров над уровнем моря!
Я тихо матюгнулся про себя, представляя свою Азриэллу с большим пузом, в бандаже, прыгающую с ракеткой по теннисному корту или с визгом летящую вниз с горы на длинных лыжах. Первой мыслью было поймать этого самого врача, сделать его беременным (даже если гад — мужчина!) и спустить со склона по снежной трассе на одной лыже с теннисным мячиком в зубах…
— Ещё рекомендуют тайскую гимнастику, фитнес, пилатес, калланетику и йогу. Купи мне спортивный коврик для занятий, на битом стекле не так удобно.
— Почему? Ты же сама всегда настаивала, чтобы полы в доме были им усыпаны? Причём не абы каким, а битыми пивными бутылками…
— Ну говорила, потому что меня это возбуждало. Но малышу сейчас нужно совсем другое. Купи коврик! Купи-и! А я обещаю больше не заниматься йогой.
Я пожал плечами и кивнул. В последний раз, когда моя жена попыталась завязаться в сложносоставную позу, дабы «расслабиться», погасить стресс и проветрить нижние чакры, то забыла принять для этого человеческий облик. А в результате я по возвращении с работы не менее часа методично распутывал её руки, ноги, щупальца, волосы и хвост! Как вы понимаете, настроения это не улучшило ни ей, ни мне…
— Ой, вспомнила ещё одну интересную вещь. Насчёт родов! Помнишь, в древних правилах русских селян было привязывать верёвку одним концом к ноге роженицы, а другим прямо за… Ну, в общем, чтоб мужчина по её судорогам тоже чувствовал, как ей больно, и орали уже оба. Так вот, сейчас местные неоязычники возрождают этот красивый обычай!
Мне на секунду представился один рывок могучего бедра Азриэллы, и в желудке сразу стало дурно. Оторвёт же все с ботвой, так что ни один израильский хирург не восстановит. Чёрт бы побрал этих возродителей старины! Я начал лихорадочно придумывать повод быстренько удрать на работу…
— И вот ещё, милый, мне тут многое удалось прочесть о родах в воде. Как ты считаешь, если нашу ванну отмыть от серной кислоты, я там умещусь? В женских журналах предлагается заранее договориться с каким-нибудь плавательным бассейном или сауной, но дома, наверное, всё-таки гигиеничней, да? Насыплем в ванну ракушек, пустим золотых рыбок, малышу будет интересно…
Вот это и было последней каплей. Ванна у нас узкая, чугунная, в потёках от разного вида кислот, желчи и щёлочей, которые мы традиционно используем для купания. В своём теперешнем объёме моя жена могла уместиться там только стоя, и ребёнку при рождении пришлось бы практически нырять с высоты, как с трамплина, а глубина не то чтоб соответствовала задаче…
Нет, представлять эту картинку в красках у меня не было уже ни сил, ни желания. Я усилием воли задушил своё богатое воображение и, пользуясь тем, что Азриэлла на минутку вышла в туалет, быстро набрал телефон шефа, шёпотом умоляя его отправить меня на ближайший флеш-моб. Увы, моё зловредное начальство бесцеремонно отфутболило все мои порывы, заявив, что бригады сформированы, все давно наверху, кое-кого уже посадили и моё участие в облавах теперь не просто бессмысленно, а даже нежелательно. Вслед за этим шеф демонстративно поинтересовался здоровьем моей жены, пожелал ей всяческих благ и отечески посоветовал уделять больше времени дому. То есть, по сути, проклял на корню…
— Ты опять меня не слушаешь!
— Слушаю, дорогая, как ты могла подумать…
— Да?! Ну повтори, повтори, что я сейчас сказала!
— Э-э-э… я согласен с тобой.
Азриэлла громко засопела, недоверчиво хлестнула себя хвостом по рёбрам и смягчилась. Задница Вельзевулова, получается, я ответил в тему. Знать бы ещё, с чем мне пришлось так скоропалительно согласиться…
— Тогда чего ты ждёшь? Бегом наверх, и без коврика не возвращайся!
Я едва удержался, чтоб не расцеловать её на месте. Спортивный коврик для занятий и только? Да я их десяток притащу, всех цветов и фасонов! Прямо сейчас можно бежать?! Правда?!! Моя жена не успела перевести дух, как я уже пулей нёсся на свободу.
Мне требовался всего один глоток свежего воздуха, чтобы вновь почувствовать себя полноценным демоном! Машина едва ли не с визгом сорвалась с места, словно боевой конь под рёв рыцарских труб. Да я и сам, признаться, ощущал себя на тот момент рыцарем Круглого стола, сэром Ланцелотом или Персивалем, спешащим вершить великие подвиги в честь прекрасной дамы! Той самой, что сидела сейчас дома, попивала вулканический чай с печенюшками, покрытыми полезной белой плесенью, читала всякий бред и ждала своего героя с вожделенным золотым руном. Согласитесь, очень похоже, правда?
Ну с минимальной поправкой на то, что моя Азриэлла долготерпением не отличалась никогда и ей требовался всего лишь спортивный коврик. Для добычи которого вполне достаточно заглянуть в ближайший магазин, а не пилить на гребном судне в суверенную Колхиду или «граалить» по всей Европе. Дело плёвое, но дающее мне возможность проволынить пять-шесть часов вне дома, дабы в пиковый момент заявиться победителем с трофеем под мышкой. По крайней мере, мне так казалось…
Так вот, в «Спортмастере» ковриков не было вообще, в «Спортландии» они кончились только вчера, в ЦУМ просто давно не завозили, в «Детском мире» — ожидают в конце недели, в трёх маленьких, ещё советских времён, случайно уцелевших «Спорттоварах» — даже под специальный заказ не привозили и… и всё!
Нет ковриков. Нигде нет. Никак нет. Ни почему нет. И через пять минут не будет. Даже если я всё здесь взорву, растопчу, сожгу и развею пепел, они не появятся…
— Альберт, — тихо решил я, когда чувство ледяной безысходности начало уступать место всё нарастающему отчаянию. Слава тебе на лысину, он оказался не занят и быстро взял трубку.
— Мир тебе, злобный демон!
— Чтоб ты провалился, качок с крыльями, — так же тепло поприветствовал я своего старого друга и сразу взял быка за рога: — Мне нужен коврик!
— На стену или в прихожую?
— Спортивный коврик, дубина! Для фитнеса, пилатеса и калланетики.
— Тебе?!! — смиренно уточнил он.
— Азриэлле!
— Понятно, а при чём здесь я?
— Ну ты ж у нас спортсмен-культурист! Где вы берёте коврики в вашу ангельскую качалку?!
— Вообще-то в нашем тренажёрном зале занимаются с железом. Гантели, штанга, свободные веса для массы и ряд основных тренажёров на проработку рельефа. Как ты себе представляешь того Шварценеггера или Рони Колемана в слитном купальнике и лосинах, занимающихся пилатесом на коврике?!
— Альберт, не издевайся! Мне и без твоих лекций тошно! — воя, взмолился я. — Твоя дражайшая жена, чтоб ей…
— Не смей говорить о ней плохо. Она почти святая.
— О, прости, извини, виноват, не буду! Но только какого лешего она прислала моей дуре кучу полезных журналов для беременных? Теперь Азриэлле, нож к горлу, дался этот проклятый спортивный коврик, а в магазине его нет! И что прикажешь мне делать?!
— Могу спросить у друзей…
— Ей не подойдёт использованный. Она же демонесса и запахи чужого пота чует, как пограничная овчарка наркотики в плацкартном вагоне Москва — Алма-Ата!
— Ну тогда, право, не знаю…
— Так вот, думай, ипохондрик, думай! У тебя есть знакомства на базах, входы-выходы, полезные связи. Вам, ангелам, люди никогда ни в чём не отказывают!
— Потому что мы не просим у них всякую ерунду, — строго напомнил он. — Ладно, дай сообразить. Ты заглядывал в…
— Я объездил все магазины этого города!
— Не ори.
— А ты не доводи меня!
— Знаешь, пожалуй, я попробую кое с кем связаться. Можешь потерпеть час-полтора?
— Максимум тридцать минут! Потом Азриэлла с меня живого не слезет, — горько всхлипнул я.
Через двадцать минут всё было устроено. Не знаю и знать не хочу, кого он соблазнил, обманул, ограбил или убил, но маленький синий спортивный коврик из пористой резины был доставлен ко мне в подарочной упаковке, перевязанный шёлковой лентой с жёлтым бантом. Я едва ли не благоговейно поцеловал его и, рассчитавшись с курьером, прыгнул за руль своего авто, дав по газам. Хвала Всевышнему, ангелы могут всё!
P.S.
Моя жена прыгала на одной ножке и верещала на всю квартиру, как пятилетняя девочка, получившая на Новый год заветного розового медведя с неё ростом!
— Милый, ты у меня самый-самый-самый! Я мечтала именно о таком коврике, я так его хотела, я так ждала, я… а ты его купил! Мой рыцарь, ты не представляешь, что это для меня значит…
Я с трудом вырвался из её волнительных объятий, позволив ей предварительно вылизать мне обе щеки, и, удрав в туалет под защиту железных решёток, оставил Азриэллу наедине с вожделенным ковриком.
— Альберт? Здорово, виделись. Короче, моя в полном отпаде! Ну, типа я у тебя в долгу. Давно не видел её такой счастливой… Спасибо, старик!
Когда я вернулся в комнату, моя супруга меланхолично доедала ленту с бантиком. От спортивного коврика для калланетики не осталось даже крошек…
— Он был такой свежий, ни разу не использованный и так аппетитно пах, — искренне вздохнула Азриэлла, сыто щуря на меня влюблённые глаза. — Ты лучший муж на свете! Я тебя так… ой! Толкается. Смотри, он толкается! Ты видишь, видишь? Ему тоже понравился вкус коврика.
Наутро я тихо выбросил все журналы в мусоропровод. Моя жена этого даже не заметила…
Глава 12
Грешница
— Сегодня я угощаю. — Альберт жестом подозвал молоденького официанта, и без того ловившего каждый его взгляд. — Пожалуйста, прошу вас, ещё двести граммов текилы «Ольмека» для моего друга.
— Сию секунду. А для вас?
— Повторите грейпфрутовый фреш.
— Разумеется. — Парнишка кивнул и с радостью умчался исполнять.
Люди вообще радостно исполняют любые желания ангелов. Чем и пользуется Альберт, причём даже не задумываясь об этичности или неэтичности данного аспекта. Для него он естественен, как утренняя укладка волос гелем. В последнее время мой друг взял моду делать из своей короткой стрижки ещё и некое подобие мелких «ежовых игл», насмотрелся в подростковом американском кино…
А вот когда я сижу в том же кафе один, то мне порой приходится и стукнуть кулаком по столу, чтоб официант наконец-то соизволил подойти. Всё потому, что я — демон, а у демонов другие манеры. Соответственно и отношение к нашему брату не самое сахарное. Всё заслуженно, аукнулось — откликнулось…
Как раз сегодня я отправил в Ад одного зарвавшегося подонка, умудрившегося просрочить аж два договора и окончательно погоревшего на попытке списать это дело на ошибку самого Князя Тьмы. Но с нами такие детские финты не проходят, я получил разнарядку и взял этого умника прямо на выходе из храма, где он поспешно каялся во всех грехах, но утаил сделку с дьяволом…
— Всё равно я буду молиться за его душу, — печально вздохнул Альберт. — Мы должны ненавидеть грех, но жалеть грешника. А это не так просто, как кажется…
— О, у тебя появились намёки на претензии к Создателю? — подковырнул я.
Ангел улыбнулся, но погрозил пальцем:
— Не богохульствуй. Лучше скажи, как там твоя Азриэлла, беременность проходит без эксцессов?
— Ха, куда уж нам без них… Я имел глупость притащить домой с десяток женских журналов по этой теме. Представляешь, что теперь у нас творится? Молчи, всё равно не представляешь. Сейчас расскажу…
Последующие полчаса Альберт сидел с вытаращенными глазами, и веря и не веря каждому моему слову. Конечно, ему трудно было такое представить — моя жена четыре часа ходит взад-вперёд по комнате, баюкая мокрый пятикилограммовый свёрток. Варит детскую кашу, одновременно стирает пелёнки и развешивает их на длинных верёвках по всей квартире, сопровождая всё это однообразным пением колыбельных. Она же ставит будильник на четыре часа утра, потом будит меня и заставляет полчаса однообразно качать кровать, пока не…
В этот момент в кафе вбежала растрёпанная рыжеволосая девушка лет семнадцати-восемнадцати, в облегающих джинсах и футболке с надписью КАRANTIN. Её глаза были припухшими от слёз, руки тряслись, она забилась в угол, к стене, и закрыла лицо руками. Мне хватило лишь одного взгляда, чтобы понять и правильно оценить ситуацию…
— Грешница!
— Заблудшая душа, — нервно поправил Альберт.
— Грешница, — ещё более уверенно оскалился я, втянув ноздрями воздух.
— Хочешь драки? — Под ресницами моего друга на миг блеснул холод Ледовитого океана. — Она совершила грех, но она ещё не твоя.
— Грех?! Подумаешь, переспала пару-тройку раз с мальчиком, а он её бросил… Тьфу! Да если бы всех таких грешниц в Ад забирали, у нас бы давно перенаселение зашкаливало, и так уплотнять больше некуда. Нет, дорогой мой товарищ, настоящий грех — это то, что она только собирается совершить!
— И что с того? — Он начал приподниматься из-за стола.
— А ничего, сядь! — Я тоже повысил голос. — Не заводись, Альберт, ты прекрасно знаешь, что я тебя не боюсь. Как знаешь и то, кем мне приходится работать. Я и пальцем к ней не прикоснусь, пока она не заключит договор и не истечёт срок контракта…
Ангел вздохнул, с хрустом размял кулаки и, ничего не ответив мне, подсел за столик к рыжей девице:
— Не делай этого…
Она подняла на него изумлённые глаза.
— Девочка моя, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и больно, и страшно. Ты не ожидала, что твой парень поведёт себя как последний мерзавец, ты не знаешь, что сказать родителям, не можешь бросить учёбу… Но поверь мне, если ты сделаешь аборт, всё станет ещё хуже.
— Вы… кто?!
— Ангел, — честно представился Альберт.
И зря! Откровенность не всегда лучший способ завязать знакомство, назовись он хоть психологом или экстрасенсом, всё могло быть куда проще…
— Ах, ангел?! — едва не завизжала девушка. — Значит, добренький Боженька с небес послал ангела меня утешить! Знаем, было, проехали! И куда вы меня повезёте «утешаться» — в сауну, в отель, на дачу?! Все вы, все…
Щёки моего друга заполыхали. Не то чтобы он не привык к человеческой несдержанности, просто любая агрессия сразу относит душу к нашему берегу. Ангелам элементарно больно это видеть…
— Простите, что вмешиваюсь. — Я встал, с грохотом переставил свой стул к их столику, перекрывая девушке последнюю возможность смыться, и продолжил: — Ты бы заткнула фонтан, детка, орёшь почём зря в общественном месте. Никто тебя никуда тащить не намерен — ему нельзя, а мне неинтересно. Но пока наше ведомство не пронюхало о твоей истерии, прими совет: выслушай моего друга и дуй в церковь!
— Не надо так грубо, Абифасдон…
— Только так и надо, Альберт, — отрезал я. — Девчонка на грани, человеческих слов не понимает. Знаешь, как быстро бесы чуют такие вот неуравновешенные души?
Рыжая всхлипнула, но замолчала. Бармен сделал вид, что его всё это не касается, отвернувшись к стойке и протирая фужеры.
— Вы из милиции, да?
— Хуже, — ответил я, поскольку вопрос относился исключительно ко мне. — Я оттуда, где тебе, рыбка, делать нечего, и я очень бы не рекомендовал интересоваться, где конкретно. Короче!
Она вздрогнула.
— Об аборте и не думай! Это тяжкий грех, приравнивается к убийству!
— А если только на четвёртой неделе? — слабо пискнула она.
— Уже с третьей Господь дарует плоду чудо ощущения матери, — поправил Альберт, — а через неделю твой малыш уже может чувствовать боль и страх, ему передаются малейшие колебания твоего настроения. Абифасдон прав, аборт — это убийство ещё зарождающейся жизни…
— Но я… я… а я как же?! — В её глазах вновь показались слёзы.
Ангел утешающе достал из кармана чистейший носовой платок и замер…
Моих ноздрей не сразу коснулся знакомый запашок серы, а может, я к нему просто давно принюхался и не замечаю. Бесы! К нам вальяжной походкой подошли двое «новорусских» типажей, с сальными ухмылочками, цепями на шее, в костюмах от Кардена (made in China) и крутыми болтами на гнутых пальцах.
— У девочки проблемы? — вежливо поклонился один. — Только кивните, и мы мигом вышвырнем отсюда этих клоунов-педофилов.
Впрочем, второй оказался поумнее, резко отшатнувшись от Альберта:
— Ангел!
Мой друг даже не повернул головы, разговаривать с этой шушерой ниже его достоинства, как ниже моего — терпеливо выслушивать однообразные сопливые объяснения должников-священников.
— Но второй-то наш, демон! — радостно опознали бесы, заискивающе кивая мне. — Брат, ты ведь поможешь нам?
— С чего бы это? — даже удивился я.
— Не поняли… Ты же демон, в натуре! Загасим ангела, нас трое — он один, ну?!
— Вот что, пацаны, — я устало помассировал ладонями виски, — шли бы вы отсюда… своими ногами. Я вам не мелкая чиновничья шелупонь, я — пристав, взыскивающий души по долговым обязательствам! Пока девочка ничего не подписала, я ей и зубы не покажу, ясно?
— Ясненько-о, — ядовито протянул самый болтливый. — И ангела конечно же тоже не тронем? Типа пусть себе сидит, спасает её душу, лишает нас законной добычи, да? Ну-ну, предатель…
Альберт уставился на меня самым умоляющим взглядом. Я пожал плечами, почему нет, ангелам тоже нужна разрядка. Ох как он их отделал… Любо-дорого посмотреть!
Девица сидела, словно перепуганная белка в дупле, вцепившись обеими руками в стул и вжавшись вместе с ним в стену. Мой белокурый друг честно метелил обоих идиотов, стараясь не крушить мебель, не бить посуду и не слишком пугать посетителей. Впрочем, ему бы простили. Люди многое прощают ангелам, куда большее, чем нам или даже себе…
А пока он отводил душу, мне в голову пришла неплохая идея, я достал сотовый телефон и быстро очертил проблему Азриэлле. Хвала Люциферу, она была свободна, и спустя буквально минуту моя жена, с чарующей улыбкой перешагнув две «свиные отбивные», процокала каблучками к нашему столику.
— Альбертик! — Воздушный поцелуй. — Любимый! — Это уже мне, чмок в щёку. — А вот и я! — Она опустилась на стул, нежно погладила круглый живот и обернулась к рыженькой. — Девочка моя, тут мне передали, что ты хочешь избавиться от ребёнка? О, так я тебе кое-что покажу… — Азриэлла ещё раз улыбнулась всем присутствующим, крепко взяла девушку за руку и, невзирая на её слабый протест, уверенно промурлыкала: — Ну что, мальчики, мы покинем вас на какие-нибудь полчасика. Считайте, что мы в дамской комнате пудрим носики. И не скучайте без нас, чао-чао!
Они ушли в туалет и не вернулись…
— Куда она её? — тихо уточнил Альберт.
— К нам в Ад, на экскурсию.
— Что ж, иногда кнут бывает более действенным средством воспитания, чем пряник, — подумав, согласился он. — Надеюсь, всё обойдётся без шоковых последствий?
— О чём ты говоришь?! — искренне возмутился я. — Какие последствия, им обеим ещё рожать!
— Официант, двести граммов текилы по третьему разу! А знаете, пожалуй, и мне. Да, выкиньте этих уродов и налейте себе тоже. Такой повод грех не отметить…
P.S.
— Всё хорошо, милый, я высадила её прямо у храма Благовещения. Несчастная бросилась туда со всех ног, рыдая, спотыкаясь и моля о прощении! После всего того, что она у нас насмотрелась… Ну муки тех, кто пошёл на аборт, матери-убийцы, отказницы от младенцев и прочее — девушке мигом вправило мозги. Я, конечно, тоже кое-что добавила лично от себя, приняв истинный облик и дав клятву проведывать её время от времени. Но и ты должен мне обещать…
— Что именно, дорогая? — Я вольготно потянулся на кровати, на всякий случай опуская между нами стальную решётку, мало ли…
— Найди этого шустрого юношу, она всё ещё любит его, и, мне кажется, ты тоже мог бы провентилировать ему кое-какие моменты.
— Как пожелаешь, родная!
Значит, завтра проводить обзорно-познавательную экскурсию по Аду придётся уже мне.
— А как наш малыш?
— Ещё сильней толкается ножкой…
Глава 13
Женская консультация
— Дорогой, мне надо, — настырно ныла Азриэлла, с лязгом расшатывая стальную решётку ко мне в туалет.
— А чего ты туда собралась? — хрипло, с недосыпу, отмахивался я. Решётка была надёжной, вчерашняя ночь ужасной, спать пришлось прямо тут, свернувшись калачиком на бетонном полу и положив голову на бачок унитаза.
— Мне надо, дебил! Всем беременным туда надо! И я тоже туда хочу!
— Мы были у Веры Константиновны не так давно… — зевнул я, но сон уже пропал.
— Это частный врач, а мне надо пойти в нормальную районную женскую консультацию! Открывай и веди меня, а то хуже будет!
Вообще-то она права, не поведу — будет хуже. Но и вот так просто поднять решётку, отомкнуть запоры, снять электрошоковую систему защиты — моя любимая в неуправляемом порыве страсти просто загрызёт меня на пороге! Я даже по зубам ей толком дать не успею, в туалете особо не размахнёшься, а она сейчас почти вдвое тяжелей, чем я, навалится и… Жить-то как хочется, братцы! Ох, что-то понесло меня…
— Дорогой, выходи, я посадила себя на цепь, честно-честно! — Азриэлла призывно позвенела чугунными звеньями. — Чего ты боишься, я тебя не съем. По крайней мере, не сегодня и не сейчас…
Я очень осторожно высунул нос наружу. Моя жена действительно покорно сидела в уголке, прикованная короткой цепью к тяжёлой батарее.
— Ты уверена? — на всякий случай уточнил я. — В конце концов, всегда можно обратиться к нашему знакомому врачу. Зачем тебе эта общая очередь, какая-то районная консультация, толпа народу, жуткая антисанитария, не понимаю…
— Хочу быть как все, — гордо вскинула подбородок Азриэлла.
— Но они люди, а ты демонесса!
— И что? Где в законе Российской Федерации о медицинском обслуживании сказано, что демонесса с пузом не имеет права посещать медицинскую консультацию?!
— У тебя даже полиса нет.
— А зато у меня есть любящий муж, — резонно парировала она, и я понял, что проиграл. Хотя, по совести говоря, и не так много от меня требовалось. Сотворить медицинский полис и сопроводить супругу в поликлинику. Делов-то…
Час спустя я, поддерживая её под руку, помогал любимой подняться по скользким ступенькам женской консультации, расположенной на первом этаже обычной панельной пятиэтажки. Мужчин нигде видно не было, по коридору чинно проходили беременные девицы с разными сроками, разного возраста, но все как одна с таинственным и непостижимым блеском в глазах. Такой бывает у человеческих женщин только в этот период, когда они становятся носительницами ещё одной жизни…
Моя супруга что-то быстро уточнила в регистратуре, забрала из окошка кипу бумажек, чмокнула меня в нос и сделала ручкой:
— Свободен, милый!
— А-а, как же ты?
— Что я? Я в очередь, как все, посижу, потусуюсь с девочками.
— А мне можно с вами?
— Не мозоль глаза, милый! Иди, иди, иди уже…
Я бы послушался и ушёл, всё-таки место такое, где добровольно ни один нормальный мужчина задерживаться не станет. Но, во-первых, я демон, во-вторых, явно ненормальный (в принципе можно даже поменять местами — сначала ненормальный, потом демон, неважно!), то есть в обоих случаях мне было слишком интересно…
Я помахал Азриэлле ручкой, послал воздушный поцелуй, отступил, вернулся бегом, порывисто обнял и ушёл уже с концами. Для всех. Моя жена, конечно, могла бы заметить, как я прислонился к стене, растворяясь в ней, словно добровольно замуровываясь, так что наружу торчали лишь глаза, рот и нос в побелке. Но Азриэлле было не до меня, сидя в очереди, она шумно вливалась в коллектив. Я наблюдал и слушал, быстро пожалев, что остался…
— В первый раз? — покосившись на мою жену, спросили её соседки. — Значит, старая первородна.
— Старая?!
— Не комплексуй, врачи пишут туда всех, кто после двадцати пяти. А тебе сколько?
— Точной даты не помню, но, думаю, больше двенадцати тысяч лет до Рождества Христова, — смутилась моя умничка.
Даты в паспортах у нас действительно редкость, но очередь заулыбалась, беременные смешливы любой шутке. Разговор перескакивал с темы на тему, так что я едва успевал фиксировать в уме самые интересные моменты.