Зимняя спячка поездов
Зимний вечер. По старой привычке,
Над вокзалом мерцает звезда.
У перрона – дрожат электрички,
И зубами стучат поезда.
Замерзают пустые составы –
Нет ни шубок у них, ни мехов.
Сцепок зябкие прячут суставы
Под пушистые шапки снегов.
Засыпает в ночи перегоны
Белым сахаром ветреных вьюг.
Засыпают устало вагоны,
Но во сне – убегают на юг.
Им приснятся дорожные песни,
Добрый смех и друзей голоса.
Горный воздух, микстуры полезней,
И блестящей реки полоса.
Тепловозу не многое надо –
Путь-дорожка денёчка на три.
А вагоны и меньшему рады –
Лишь бы люди сидели внутри.
Только люди – укрылись под крышей:
Не в почете сейчас марш-броски.
Чтоб не мёрзнуть, в ладошки всё дышат,
Шерстяные готовят носки.
Не хотят покидать свои норки,
Не желают морозить носы,
И не верят, что где-то, за горкой,
Пляшет солнце на каплях росы.
Оттого и грустят электрички.
Оттого и грустят поезда…
Зимний вечер. По старой привычке,
Над вокзалом погасла звезда.
***
Озябшая луна вцепилась в небо,
А ночь черна как бархат, как смола.
Пурга все звёзды начисто смела,
Лохмотья туч кривляются нелепо,
И скрюченные ветви говорят
О том, что мир морозами объят.
Не дай вам бог остаться без приюта
В такую ночь, когда зима, ворча,
Колючек снежных достаёт колчан
И метко целит в шею ветром лютым,
Дерёт за уши и вгоняет в дрожь,
А на усах и бороде – ледышек брошь.
Становится понятно: счастье – это
Не звон монет, не почести, не власть,
Не слава, не могущество, не страсть,
Которая ведёт к плодам запретным.
Нет! Счастье – это тёплая постель,
Когда за окнами свирепствует метель.
Чего боятся черти. Святочный мотив
Ударит вьюга. Двор заледенеет.
Снежинки в поле бросят якоря.
Покажется, что в мире нет длиннее
Ночных минут в начале января.
В избе темно. Лишь свет луны из окон
Квадратом тусклым стены серебрит.
И Млечного Пути межзвёздный локон,
Рассыпавшись, над сёлами парит.
Трещат дрова. Собака где-то лает.
Сельчане захмелевшие галдят.
В такое время девушки гадают,
А ведьмы – на метле летать хотят.
Лишь в этот час вся сказочная нечисть
Слетается на праздник в центр села.
Ведь человек, от лютой стужи прячась,
Не совершит сегодня много зла…
Снежные войны
Лучом прожектор небо сшил,
Опять бомбёжки вой…
А не пора ли нам решить
Проблему вечных войн?
Настроить снежных крепостей
И налепить снежков –
Кипят сраженья всех мастей!
Всем жарко и смешно.
Не слышно плача матерей
Над прахом сыновей.
Никто не гибнет, но, поверь,
Бывает здоровей.
Метнул снежок иной храбрец
В противника… Бог мой!
Но снегом раненный боец
Живым пришёл домой.
Вернулся с битвы «ветеран»,
Пальтишко снял с плеча.
Стряхнул следы от снежных ран,
Горячий выпил чай.
Кто был сражён – тот будет жить
И род продолжит свой…
Я думаю, пора решить
Проблему страшных войн.
Ледниковый период
А если весна не придёт?
А если зима станет вечной?
И вместо цветения – лёд
Нам всем до конца обеспечен?
Не будет клубиться парок
Из брюха уставшей котельной.
Друзья не зайдут на порог.
Покроется мехом всё тело.
Голодный, замёрзший сатир
Забудет про спорт и концерты.
Лишь печка в пещерах квартир
Культурным останется центром.
Не нужен ни банк, ни спортзал –
От голода станешь ты стройным.
Ничья не прольётся слеза –
Забудутся тяжбы и войны.
Последняя мебель сгорит.
И, кутаясь в клочья одежды,
Ты скажешь, что «жизнь – победит!»
Ведь как же прожить без надежды?
***
Замёрзли в часах даже стрелки.
Оконное зябнет стекло.
Ни шуба, ни баня, ни грелка
Твоё не заменят тепло.
Сердечко твоё, как лампадка,
Мерцает во мраке ночей.
И греет меня – вот загадка! –
Не хуже полсотни печей.
Прошу тебя, только не гасни.
Как звёздочка в небе, гори.
А утром – расскажет нам басни
Морозный румянец зари…
***
Звонкое солнце слепит снежной крошкой,
Шагом хрустит хрупкий наст.
Поземь над полем дрожит белой мошкой,
Скачет, скользит по зиме дикой кошкой
Лыжник – румян и вихраст.
Тонут в бездонных сугробах мальчишки,
Девочки – в шапочках с мехом.
Смяты тетрадки, заброшены книжки;
Дней беззаботных шальные излишки
Льются подстуженным смехом.
Воткнуты в шею мороза колючки,
Словно сосулька – стал нос.
Вьюга – метели послушная внучка,
Тянет ко мне ледянющие ручки...
Ух! Еле ноги унёс!
История лыжника
Я лыжи полюбил,
признаюсь вам, не сразу.
Не сразу полюбил
скольжения полёт.
Никак понять не мог
невинный детский разум
Зачем к ноге доска,
когда бежишь вперёд?
Мне тренер говорил:
«Отталкивайся резче!»
«Здоровье укрепляй!» –
твердила мне родня.
А я всем возражал:
«Ходить ногами – легче!»
Но бегу посвящал
всё утро и полдня.
Я падал. Я вставал.
Вставал и падал снова.
Я с горки прямиком
летел в колючий куст.
Но тело закалял
такой режим суровый.
Я бегал. Я взрослел.
И стал входить во вкус.
А что, дорогу в жизни
мне выбирать не надо:
Дорогу мне укажет
двуствольная лыжня.
Вокруг меня картины
заснеженного сада.
Красивый и здоровый
бегу куда-то я.
А надо мною – солнце!
И розовое небо!
И розовые дали
алмазами горят.
Ногой – туда-сюда –
скольжу, подобен Фебу,
И лыжницы румяные
горячий дарят взгляд.
Я радовался долго.
Но время – тоже лыжник:
Всё чаще обгоняет,
мой пьедестал круша.
И вот уже другой
в костюме ярко-рыжем
На пластике скользит,
держа коньковый шаг.
И вот уже ему
горит закатом небо,
И для него теперь –
алмазов яркий свет.
Теперь, увы, не я,
а он подобен Фебу,
И лыжницы не мне –
ему глядят вослед.
Я бегать перестал.
Читаю каждый вечер.
Порою зимним лесом
любуюсь из окон.
«Ни торжество побед,
ни боль утрат – не вечны» –
Сказал Екклесиаст.
Такой вот, блин, закон!
Правосудие летающего лыжника,
чудесным образом ставшего
ещё одним спутником Земли
Любое падение – безнравственно!!!
цитата философа
Строение леса выше
И спуск нескончаемо длинный.
Промчался ракетою лыжник –
Он прыгает смело с трамплина.
Он ввысь воспаряет, как птица,
Носки своих лыж в небо вперив.
Ему бы пора приземлиться,
Но тренер сказал ему перед:
– Безнравственно, слышишь, паденье!
Не смей возвращаться на землю,
Когда в голове твоей – деньги,
И прочие страсти не дремлют.
И внемлет напутствию лыжник,
Забыв про интриги и плутни.
Взмывает всё выше и выше.
Теперь он – ещё один спутник.
А если где грех происходит,
То лыжник уходит с орбиты,
И палками суд производит,
И грешник лежит, весь побитый…
Коньки
По жизни – словно на коньках:
Чуть перевесит что – и... Ах!
Всех восхищает наш полёт
Вниз головой на скользкий лёд.
Ушиблись больно – поднялись
И мыслью устремились ввысь.
Летим, от радости визжим...
Хлоп! Снова на спине лежим.
Так и проходят наши дни:
Кругом – падения одни
С вершин успехов и побед
На тонкий лёд житейских бед.
Чего же ты хотел, браток?
По сути, жизнь – сплошной каток:
Изведал над коньками власть,
Так будь готов теперь упасть.
О пользе бани
Жизнь, что зебра – вся в полоску:
Чёрный – бездна, белый – рай.
То прибавит будням лоска,
То толкнёт на самый край.
Утром – прыгаем от счастья,
Вечером – желаем выть.
Всё сменилось в одночасье!
Что же делать? Как же быть?
Если хочешь отрешиться
От житейской суеты,
Должен в бане ты закрыться –
В царстве пара и воды.
Там, как в жизни: чуть пригреет
Сразу же бросает в лёд.
То душа от зноя млеет,
То её морозцем бьёт.
Веник с кожи выбьет искры,
Капли пота, что хрусталь!
Зазвенит спина, вся в брызгах,
Закалится дух, как сталь.
Пусть судьба, как поле брани,
Чистый дух – не сокрушить!
Люди, приходите в баню,
С «лёгким паром» легче жить.
Как я нырял в прорубь
Пришлось мне прыгнуть в прорубь как-то раз…
Сподвиг меня к тому «духовный гуру» –
Работник бани с крестиком нательным,
Поющий мантры Васудеве Кришне
И льющий в печь березовый настой –
Языческому божеству подарок.
«Ныряй! Да с головой» – сказал он мне:
«Представь, что погружаешься ты в Бога.
Не важно, как его зовут – имен не счесть! –
Ты просто верь и ничего не бойся»
Не бойся!? Я, простите, не пингвин
И мне в обычной жизни ни к чему
Ожоги тела минус третьей степени!
Пытался я сбежать, но… не успел –
Меня столкнули в ледяную воду…
Дыхание… Вы жили без дыхания?
Оно исчезло. Тело растворилось
В квадрате черном Вечного Малевича.
Взорвалось «Я». Бессмертный наблюдатель –
Моя душа – испуганно взирала
На дивный мир, где быть еще мне рано,
И где меня, пока, никто не ждет.
И – слава Богу! Красные насосы
В животное мое всосали воздух.
С дыханием в меня вернулась жизнь,
И я воскрес. Но тело – не вернулось:
Оно знакомилось с промерзшею землею,
Лопаткой пятки разгребая снег
И стеклами зрачков вбирая дали.
А мозг спинной скомандовал: «В парилку!»
И там, калачиком свернувшись поудобней,
Как в материнском теплом животе,
Я грелся, обрастая новой плотью,
Чтоб снова в жизнь войти. И выпить квасу…
А кто сказал, что дважды не рождаются?
– А может быть и трижды?
– Может быть…
***
Что чувствует снег,
раздавленный пасмурным небом?
Расстрелянный вьюгой,
раскатанный валиком ветра
по мёртвой шершавой земле,
называемой «полем»,
но больше похожей
на брошенный с облака торт
с испорченным кремом,
засохшим цукатом,
и птичкой, свалившейся на бок
в застывший сироп
из грязи столетней,
покрывшейся корочкой льда.
Что чувствует снег,
увязший в морщинах проталин?
Что снится ему в этой белой забытой пустыне?
Какими мечтами бесплодную вечность заполнить?
А после, проснувшись, какое занятье найти?
Молиться морозам? Бояться, как смерти, весны?
И тело терять, растекаясь по чёрным канавам?
Что чувствует раненный снег
на исходе зимы?
Рассеются серые тучи, и ягода солнца
станцует, себя распаляя, на самом высоком,
на самом засыпанном сахарной пудрой сугробе,
и каждый зародыш зелёною ножкой забьётся
в скорлупки семян,
согретых в утробе планеты…
Да так уж ли важно теперь,
что чувствовал тающий снег,
когда напоил он собою цветущую Землю?
***
Весна… Снега раскисли.
Повсюду грязь и лужи.
Но Март теплом разбужен.
Порхают в небе мысли,
И стал неровен почерк,
И грусть куда-то делась,
А на ветвях пригрелась
Ватага липких почек.
Дрожит листок проросший
В предчувствии цветенья.
А рядом, мрачной тенью,
Свисает лист засохший.
Он помнит осень, зиму,
Грачей, летящих к югу,
Дожди, и злую вьюгу,
Мороз невыносимый.
Он знал, что не сорвётся
В порывах ветра резких,
Он жил мечтою дерзкой –
Увидеть снова солнце!
И вот – весна… Дождался!
Послушен вновь закону,
Слетел бедняга с кроны,
Лицом к земле прижался.
А солнце выше, выше.
А солнце всё теплее.
И плачут, и болеют
Серёжки льда под крышей…
Оптимист. Пессимист. Девушка
Оптимист:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Блеск твоей любви увидеть можно
И согреться под лучами счастья!
Если же на небе злые тучи
Омрачить посмеют вешний праздник,
Вспомню твою светлую улыбку
И взлечу на крыльях песни
к звёздам!
Ослеплён твоей красой небесной!
Ослеплён звенящим взрывом страсти!
Ослеплён, отдам тебе я сердце
И верну заветный Рай… на время.
Пессимист:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Блеск твоей любви увидеть можно
И ослепнуть… А оно мне надо?
Лучше прыгну в батискаф бутылки,
Погружусь в пучину пьяной ночи.
Но и здесь – ты! Блеск твоей помады
Ослепит меня сильнее солнца.
Ослеплён твоей красой небесной,
Ослеплён твоею дьявольской улыбкой,
Ослеплён, продам тебе я душу
И прозрею… где-то через год.
Девушка:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Мысли лезут: «Сбейте, ведь убьёт же!»
Не осталось мужиков нормальных.
Ах, зачем мне оптимист безумный!
Ах, зачем мне пессимист унылый!
Не нужны мне ваши дифирамбы,
Лучше дом постройте мне просторный.
Эй, куда вы, парни?! Разбежались,
Позабыв любовь, весну, сосульки…
Да, словами дома не построишь,
Буковками счастье не прокормишь.
Весна в тренажерном зале
Да не в кузнице
Наковален звон:
То не молот бьёт,
Не кувалдушка,
То могучие
Парни-соколы
День и ночь растят
Свою силушку.
Разошлися вширь
Богатырские
Спины мощные
Да рельефные.
Рядом девицы,
Раскрасавицы,
Пальцем штангу гнут,
Улыбаются.
От улыбок тех
Парни бедные
Ещё яростней
Себя мучают
И, как львы, рычат
Когда гирею
Вертят над плечом
Стопудовою.
На Земле – потоп!
Не спасёт ковчег:
Залил всё вокруг
Молодецкий пот.
Налились тела,
Словно яблочки.
Виновата в том,
Как всегда – любовь.
***
Легко найти очарованье
В цветущей прелести весны,
Когда все дни, как по желанью,
Теплы, безоблачны, ясны.
Когда приветливые лица
Сияют солнцем тут и там.
И не возможно не влюбиться
В глаза, подобные цветам…
Глаза весны
Солнечные глаза весны
смотрят на чёрную,
обнажённую землю,
и та, вся в смущении,
зеленеет от стыда,
прикрывая себя
молодою травой.
Я же ловлю себя на мысли,
что эти безумно прекрасные глаза –
глаза вечно юной весны –
невыносимо похожи на твои,
любимая.
Пожалуйста, не закрывай их,
потому что именно сейчас
я распахну для тебя
своё сердце.
Смотри!
Просто смотри.
И пусть как можно дольше
продлится это счастье!
Риторический вопрос
Нужны ли нам стихи, когда весна
Дарует океан любви без дна?
Когда к плечу – любимое плечо,
Когда от поцелуев – горячо,
Когда цветущей жизни каждый миг
Поинтересней будет всяких книг,
И впечатлений – полная казна…
Зачем стихи, когда в душе – весна!
Вечер
Мы сидели с тобой на скамейке.
Перед нами пылал небосвод.
Ты следила за солнцем сквозь веки,
Отдыхая от мелких забот.
Соловей звонко счастье пророчил,
Где-то тихо плеснуло весло.
Мы умели беседовать молча,
Понимая друг друга без слов.
Над Онегой заря заалела
Яркой лампочкой в сотню свечей.
Майский вечер гулял по аллеям
В ожидании белых ночей…
Мы расстались с тобой. Так бывает.
Растерял я с годами свой пыл.
Только вечер тот – не забываю.
Был я счастлив. Недолго, но был.
Советы офтальмолога
Как же часто мы, весной томимы,
Падаем в глаза своим любимым!
В них, бездонных, проплывают мимо
Брызги звезд над проседью лугов.
И душа крылатая, незримо,
Словно тень святого Серафима,
Сбросив масок фальшь, почти без грима,
В рай летит, не ведая оков.
И тогда, хмельные, что есть мочи,
Мы впиваемся любовью в эти очи –
Счастье пьем из них, сжигая ночи,
Ненасытностью опустошая взор.
Жадность наша постоянно хочет
Близких глаз вкусить, как яблок сочных.
Только страсть уходит, между прочим.
И в зрачках – мерещится лишь сор.
Покидая старые поместья,
Снова ищем чьих-то глаз созвездья.
Воспарить мечтаем в поднебесья
И в объятьях новых утонуть.
Но приходят скверные известия:
Тонем не в любви – в болотах мести …
Берегите милых глаз полесья!
Потеряете – обратно не вернуть.
Соловей
Вечерок багряный
Над землёй плывёт.
Соловей упрямый
О любви поёт.
Хорошо петь песни
Ночью над прудом.
Хорошо жить если
Есть жена и дом.
Если же несчастье:
В доме – ни гроша,
Песня в дни ненастья
Так же хороша.
Вьётся горе змейкой,
Встретит у крыльца.
Ах, судьба-злодейка,
Пожалей певца!
Вишня
Играет солнце в кроне пышной,
Роса похожа на слезу:
В моём саду созрела вишня –
Срываю и кладу на зуб.
«Кисла, как Русь, – пишу в тетрадке, –
Но витаминов – ряд сплошной…»
Я так привык к бананам сладким,
Что позабыл про вкус родной,
Что стал необъяснимо падким
На всякий иноземный плод.
«Сладка, как Русь, – пишу в тетрадке, –
Хоть иногда и вяжет рот…»
***
Луна на Землю с завистью смотрела.
Ей не понятно было, почему
Она всю жизнь светила, но не грела,
Качаясь в облаке, похожем на тюрьму?
И почему она пустынна и бесплодна,
Тогда как на Земле – цветут сады?
И сколько зим, дворнягою голодной,
Должна глядеть на счастье с высоты?
А на Земле – весна! Не спится ночью.
Звучит в тиши гитарная струна…
Истлеет всё, цветущее так сочно –
Останется лишь грустная луна.
Облака
На траве, летним солнцем согретой,
Стан любимой рукою обвив,
Он лежал и мечтал стать поэтом,
Чтобы песни слагать о любви.
– Облака, – говорил он, – как невод,
Ловят мысли и дарят покой.
– На меня посмотри, а не в небо, –
Отвечала подруга с тоской.
– Небосвод, что за облаком спрятан,
Как глаза твои – свет голубой!
– Вот глаза мои, здесь они, рядом,
На тебя они смотрят с мольбой.
Так лежал он, задумчив и весел,
Продолжая душою гореть.
Про любовь сочинил много песен,
Только… некому было их петь.
Космический футбол
Июльский день горяч.
Мне думается вволю:
Земля – футбольный мяч,
А небо – это поле.
И катится Земля
По полю, день встречая.
С Землёй качусь и я,
Того не замечая.
А кто-то бьёт и бьёт,
Весь мячик сотрясая.
И мы летим вперёд.
Куда? Зачем? Не знаю.
Превозмогая боль,
Скользим по полю в кедах.
Со счётом «вечность – ноль»
Одержим мы победу.
Отпуск
Работа, работа, работа…
Работаработаработа…
Проснулся – бегом на работу!
Работайработайработай!
И в час, когда ты «на пределе»,
Когда, как труба, можешь лопнуть –
О чудо! – ты слышишь в отделе:
– Пора тебе в море отмокнуть.
И слово прекрасное – «Отпуск»
(как много в нём счастья и света!)
Звучит, словно Моцарта опус…
Скорей на вокзал – за билетом!
Из путевых записок. Феодосия
1. Призраки Кафы
Воскресшие тени царей в одеяниях скифских,
В доспехах, с блестящими в солнце закатном мечами,
Минуя столетья, ко мне подплывают так близко,
Что сквозь их глаза я траву на горе различаю.
Один говорит: «Разрушаются стены, союзы,
А есть времена, где и вовсе становится жутко,
Поэтому, друг мой, купи у меня кукурузу,
А так же дворец мой сними на полдня или сутки»
А я отвечаю: «Осмелюсь ли спорить с царями!»
И я покупаю желтеющий в соли початок,
А также магнитик и кепку с двумя якорями,
Экскурсию в море, монетку и чачу в придачу.
– Доволен ли ты? – я прозрачную тень вопрошаю.
Но царь исчезает, мне ветром шепнув: «Как же пошло!»
Лишь диск золотой небеса над волной украшает.
Тот свет воссияет над миром и завтра, как в прошлом…
2. Монетка и волна
Выводит море волны, словно мелом,
По ветром вздыбленной синеющей доске.
Из рук моих в песок скользнула мелочь,
Вертясь, как балерина, на носке.
А через три столетия учёный
Отполированный на берегу заметит круг.
Другой учёный вскрикнет удивлённо:
– А что же это может быть, мой друг?
И будут спорить над моей загадкой,
В монете стёртой видя мир другой.
А я из прошлого им улыбнусь украдкой,
Сидя невидимо на радуге тугой.
3. Ресторан у дома Грина
В ресторане на стене картина,
Атмосфера в ресторане хороша…
Я сижу напротив дома Грина,
Ужин поглощая не спеша.
И к писателю ментально обращаюсь:
– Научи меня, как ты, писать про жизнь.
Грин мне отвечает, раздражаясь:
– Ты, сперва, котлету отложи!
И поголодай хотя б неделю,
И устройся грузчиком в порту,
Поработай так, чтоб ныло тело,
Покупайся в собственном поту.
Поумнел? Уволься. Стань матросом,
Побывай в десятках разных стран.
Повстречай людей, задай вопросы,
Боль почувствуй их душевных ран.
Преврати их образ в персонажи,
Нитью чувства фабулу прошив.
И опять забудь про щи да кашу…
Понял, надо как писать про жизнь?
– Понял, – я стыдливо отвечаю,
Мясо заедая алычой.
Я доволен, сыт, но замечаю –
Слов пишу я много. Но о чём!?
4. Холодное море
Короткий отпуск на кону,
И мы спешим на юг погреться.
Бежим на пляж, чтоб там раздеться
И прыгнуть в тёплую волну.
Но волны обжигают льдом,
Ведь здесь холодное течение.
И мы уходим в огорчении,
Заплыв оставив на потом.
Мы говорим, чтоб не страдать,
Что жизнь, порой, как это море:
Ждём счастья, а приходит горе.
А почему так – не понять.
Нам остаётся лишь сидеть
И наблюдать среди растений
За теми, кто нырнул. За теми
Кто не боится заболеть.
Айвазовский
Один человек
Так долго смотрел на море
Что не заметил
Как сам
Стал морем
Его руки
Превратились
В крылья чаек
А кончики крыльев
В острые кисточки
Скользящие
По лазурному
Холсту
Воображения
Тот человек
Ставший морем
Пережил
Восемь валов
Своей жизни
Но девятый
Опрокинул художника в мир
Где вечно сияет
Утреннее солнце
Над мирной
Чистой
Спокойной гаванью
Курортная песня
Море рубцуя,
кричат гидроциклы:
– Дайте нам денег!
– Дайте нам денег!
Шепчут волною
с прилавка ракушки:
– Дайте нам денег!
– Дайте нам денег!
Всё побережье
требует властно:
– Дайте нам денег!
– Дайте нам денег!
– Что ж, забирайте!
Всё до копейки.
Траты забудутся.
Море – навряд ли…
Нудистский пляж в Коктебеле
Разлито солнце в море, как в бокал.
Скала над пляжем безмятежно дремлет.
Поклонный крест взирает свысока
На грешников, вернувших рай на землю.
Природа о расплате промолчит,
Природа обнажённых счастью учит…
А мимо бабушка проходит и ворчит,
Глаза ладонью прикрывая внучке.
***
Пляж – это зрительный зал.
Сцена – закатное море.
Сколько сюжетов, историй
Могут увидеть глаза.
Зритель на гальке сидит.
Рано ему расходиться.
Каждый спешит насладиться
Видом, как море горит.
Солнце парит над водой.
С ним соревнуются тучи.
Кто же актёр из них лучший?
Это – вопрос непростой.
Словно в театре – точь-в-точь! –
Мыслей и чувств многоточье.
Вечер закат обесточил.
Занавес – южная ночь…
Время
Я
шёл
с пляжа.
К моей руке
прилипла
песчинка.
Я захотел
смахнуть её
на землю.
– Как ты смеешь! –
услышал я голос, –
Я требую почтения!
Когда-то я была горой,
с которой был виден
весь мир!
– Да, всё меняется, – подумал я,
и почтительно
сдунул
песчинку
с руки.
Из цикла «В Карелию»
В поезде
Забиться между полок, словно в норку.
Забыться, задремать под стук колёс,
Не замечая хоровод берёз
На золотом от зарева пригорке.
В окне блестит застывших речек ртуть.
В окне – туманные белеют дали…
Назавтра быть в местах, где нас не ждали –
Такой мы выбираем трудный путь.
Диск солнца, как начищенный пятак,
Пытается догнать наш скорый поезд.
Куда там! Мы заткнём его за пояс!
Вот так меняем мы судьбу. Вот так!
2.Песенка про чай
Когда кочуешь ты в вагоне
в роли странника,
Есть ритуал такой –
пить чай из подстаканника.
Ведь тёплый чай
в холодном подстаканнике –
Как жар души
в уставшем теле странника.
А если в сердце вдруг
сомнение и паника –
Долей к заварке
кипяток из краника.
И не постигнет никого
судьба «Титаника»,
Когда стакан
в железном подстаканнике.
3. Рассвет
Словно пламенным дыханием дракона
На востоке небо разогрето.
Сквозь окно плацкартного вагона
Просочился сонный луч рассвета.
Он раскрасил спящих алым цветом,
Безнаказанно смеясь при этом.
С верхней полки я любуюсь утром.
В голове и на полях – туманы.
Спал бы дольше, если был бы мудрым.
Но в дороге – пробуждаюсь рано.
И смотрю на дивный мир в окошко…
Насмотрелся. Подремлю немножко.
4. По Онежскому озеру на ладье викингов
Паруса – лепестки над водой.
Корпус лодки – стручок, мы – горох…
Нет! Мы – воины! Каждый – герой!
Нами правит воинственный бог.
Нам бы в руки топор да мечи,
А на буйную голову – шлем;
Мы б согнули врагов в калачи!
Мы удачу забрали бы в плен!
Пробуждает крутая волна
В сердце храбрость далеких времён.
Для мужчины призванье – война:
Дарит славу, богатство и жён…
Помечтали – и хватит. Домой.
Ждёт нас берег, спокоен и чист.
Каждый снова не только герой,
А бухгалтер, маляр, тракторист.
Дома встретит жена. Сварит суп.
Если хочешь стрелять – топай в тир.
Кто мечтает о бурях, тот глуп.
Для мужчины призвание – мир.