– Имеется некое оптимальное качество для всего. Будь это звезда или атом, и это применимо и к живым существам и к живым обществам. Я не говорю, что древняя Галактическая Империя была идеалом, так же как вижу недостатки Федерации Основания, но я не могу сказать, что всеобщая изоляция это плохо, а всеобщее объединение – хорошо. Эти крайности могут быть одинаково ужасны, и древняя Галактическая Империя, хоть и несовершенная, может оказаться лучшим из того, что мы можем создать.
Блисс покачала головой.
– Сомневаюсь, что вы сами верите в это, Тревиз. Вы хотите доказать, что вирус и человек одинаково плохи и высказываетесь за что-то промежуточное – скажем, влажную плесень?
– Нет. Но я могу поспорить, что и вирус и сверхчеловек одинаково плохи и высказываюсь за нечто промежуточное – скажем, простую личность… Впрочем, этот спор не имеет смысла. Я решу эту задачу, когда найду Землю. На Мельпомении мы нашли координаты остальных сорока семи миров космонитов.
– И вы хотите посетить их все?
– Да, если это будет необходимо. Рискуя на каждом из них.
– Да, если это поможет мне найти Землю.
Из комнаты, где осталась Фоллом, вышел Пилорат, который, казалось, хотел что-то сказать, но был остановлен разговором между Блисс и Тревизом. Они говорили, а он смотрел то на одного, то на другого.
– И сколько это может продолжаться? – спросила Блисс.
– Довольно долго, – сказал Тревиз. – Но мы можем найти искомое и с первой попытки.
– Или не найти вообще.
– Это можно узнать только закончив поиски.
И тут Пилорат, наконец, ухитрился вставить слово.
– А зачем искать, Голан? У нас же есть ответ.
Тревиз нетерпеливо махнул на него рукой, но на середине движения замер, повернул голову и тупо спросил:
– Что?
– Я сказал, что у нас есть ответ. Я пытался сказать это вам на Мельпомении по крайней мере пять раз, но вы были так заняты своими делами…
– Какой ответ у нас есть? О чем вы говорите?
– О ЗЕМЛЕ. Я думаю, нам известно, где находится Земля.
Часть шестая.
Альфа
XVI. Центр миров
Тревиз долго смотрел на Пилората, и лицо его выражало явное неудовольствие. Потом он сказал:
– Там было что-то, что я пропустил, а вы увидели и не сказали мне?
– Нет, – мягко ответил Пилорат. – Вы видели это, а я, как только что сказал, пытался объяснить, но вы были не в настроении, чтобы слушать меня.
– Что ж, попробуйте еще раз.
– Не запугивайте его, Тревиз, – сказала Блисс.
– И не думаю. Я только прошу информацию. И не считайте его ребенком.
– Пожалуйста, – сказал Пилорат, – послушайте меня, а не друг друга… Вы помните, Голан, как мы обсуждали ранние попытки обнаружить первичную планету? Проект Яриффа? Помните: попытки установить время заселения различных планет и предположение, что они заселялись с первичного мира во всех направлениях одинаково. Таким образом, двигаясь от молодых планет к более старым, можно было бы достичь исходной планеты с любого направления.
Тревиз нетерпеливо кивнул.
– Я помню и то, что это не сработало, потому что данные о времени заселения планет были нереальными.
– Верно, старина. Но эти миры, с которыми работал Ярифф, были часть второй экспансии человеческой расы. К тому времени гиперпространственные путешествия гораздо упростились, и число колоний стало быстро расти. Прыжки на дальние расстояния стали очень просты и необходимость в радиальном распространении отпала. Это наложилось на проблему нереальных данных о времени заселения.
А сейчас, Голан, подумайте о мирах космонитов. Гиперпространственные путешествия были развиты меньше и, вероятно, прыжков было мало или не было вообще. Если миллионы миров второй волны заселялись по-видимому хаотически, пятьдесят первых возникали по плану. Если миллионы миров второй волны заселялись в течение двадцати тысяч лет, первые пятьдесят возникли за несколько веков, можно сказать, почти мгновенно. Эти пятьдесят, взятые вместе, должны образовывать сферу вокруг исходной планеты.
У нас есть координаты этих пятидесяти миров. Вы сфотографировали их, помните, со статуи. Что бы или кто бы ни уничтожал информацию, касающуюся Земли, он проглядел эти координаты или не подумал, что они дадут нам нужные сведения. Все, что нужно сделать, Голан, это исправить координаты с учетом прошедших двадцати тысяч лет и найти центр полученной сферы. При этом вы должны оказаться совсем рядом с солнцем Земли или по крайней мере там, где оно было двадцать тысяч лет назад.
Рот Тревиза слегка открылся во время этой речи, а когда Пилорат кончил, прошло некоторое время, прежде чем он опомнился и закрыл его. Затем он сказал:
– Ну почему я сам не подумал об этом?
– Я пытался сказать вам это еще на Мельпомении.
– Не сомневаюсь. Простите, Яков, что отказался слушать. Мне и в голову не приходило… – Он смущенно замолчал.
Пилорат тихо хихикнул.
– Что я могу сказать что-то важное. Обычно так оно и бывает, но понимаете, это было нечто из моей области. Я уверен, что как правило, вы бываете совершенно справедливы, не слушая меня.
– Нет, это не так, Яков, – сказал Тревиз. – Я чувствую себя глупцом, но я заслужил это чувство. Еще раз простите.., а сейчас я должен связаться с компьютером.
Вместе с Пилоратом они направились в пилотскую рубку, и Пилорат как всегда с изумлением и недоверием стал смотреть, как Тревиз положил руки на панель, превратившись в единый организм – человек-компьютер.
– Мне придется сделать некоторые предположения, Яков, – сказал Тревиз. – Лицо его было бесстрастно. – Полагаю, первая цифра, это расстояние в парсеках, а вторые две – углы в радианах: первая, так сказать вверх или вниз, а вторая – влево или вправо. Я также предполагаю, что плюс и минус используются в соответствии с Галактическим Стандартом, и что ноль-ноль-ноль обозначает солнце Мельпомении.
– Это вполне справедливо, – сказал Пилорат.
– В самом деле? Есть шесть возможных способов объяснения цифр, четыре возможных способа объяснения знаков, расстояния могут быть в световых годах, а не парсеках, а углы – в градусах вместо радианов. Уже это дает девяносто шесть различных вариантов прямо сейчас. К этому нужно добавить, что если расстояния даны в световых годах, мне неизвестно, какой длины световой год они использовали. Кроме того, я не знаю, каким образом они измеряли углы. Полагаю, что от экватора Мельпомении. А если от начального меридиана?
Пилорат нахмурился.
– Теперь вы рисуете картину нашей беспомощности.
– Вовсе нет. Аврора и Солярия входят в этот список, и я знаю, где они находятся в пространстве. Я использую их координаты и посмотрю, смогу ли найти их по ним. Попав не туда, я буду подгонять координаты, пока они не дадут мне нужное место, и это укажет на допущенные ошибки. Уточнив свои предположения, я смогу найти центр сферы.
– Не слишком ли тяжело будет проверить все эти возможности?
– Что? – переспросил Тревиз, погруженный в общение с компьютером и, только когда Пилорат повторил вопрос, ответил: – О, нет, подгонка координат к Галактическому Стандарту и к неизвестному начальному меридиану не так уж и трудна. Эти системы определения положения точек в пространстве разработаны очень давно, и большинство астрономов убеждены, что они даже предвосхитили межзвездные путешествия. Люди очень консервативны в некоторых вопросах и почти никогда не меняют цифровые обозначения, а растут, продолжая использовать их. Мне кажется, они даже ошибочно принимают их за законы природы… Если бы каждый мир имел собственные способы измерений, которые изменялись бы каждый век, стремления ученых становились бы все меньше и, наконец, совсем исчезли бы.
Разговаривая, он продолжал работать, и слова его становились все тише и тише. Наконец, он буркнул:
– А теперь помолчим.
Лицо его сморщилось от сосредоточенности, но через несколько минут он откинулся назад и глубоко вздохнул. Потом тихо сказал:
– Все в порядке: я обнаружил Аврору. Сомнений быть не может. Видите?
Пилорат уставился на звезды и самую яркую из них в центре экрана, и спросил:
– Вы уверены?
– Мое мнение не играет роли, – ответил Тревиз. – Это КОМПЬЮТЕР уверен. Мы посещали Аврору и имеем все ее характеристики: диаметр, массу, светимость, температуру, спектр, не говоря уже о рисунке окружающих звезд. Компьютер говорит, что это Аврора.
– Полагаю, мы должны поверить ему на слово.
– Можете не сомневаться. А теперь я подготовлю экран, и компьютер сможет начать работу. У нас есть пятьдесят координат, и он будет использовать по одному комплекту за раз.
Говоря это, Тревиз продолжал работать с экраном. Компьютер обычно использовал четыре измерения пространства-времени, но для человека редко были нужны более двух сразу. Сейчас экран казалось развернулся в темный объем такой же глубокий, как высокий и широкий. Тревиз почти полностью приглушил свет в комнате, чтобы лучше видеть изображения звезд.
– Сейчас начнется, – прошептал он.
Мгновением позже появилась звезда… за ней другая… третья. Изображение на экране изменялось с каждой новой точкой для того, чтобы все они смогли поместиться на нем. Это было так, словно пространство удалялось от наблюдателя, открывая все более широкую панораму. Это сочеталось с колебаниями вверх и вниз, вправо и влево.
Наконец, появились все пятьдесят световых точек, висящие в трехмерном пространстве.
– Я хотел оценить красоту сферического узора, но это больше похоже на снежок, который торопливо лепили из жесткого рассыпчатого снега.
– Это может все разрушить?
– Это вносит некоторые трудности, но, полагаю, тут уж ничего не поделаешь. Сами звезды распределены неоднородно так же, как и обитаемые планеты, а это ведет к неравномерности возникновения новых миров. Компьютер определит нынешнее положение каждой из этих точек, используя их возможное движение за прошедшие двадцать тысяч лет, а затем объединит их в сферу, определив сферическую поверхность, расстояние от которой до всех точек минимально. Затем мы найдем центр этой сферы, и Земля должна быть близка к этому центру. Во всяком случае, мы на это надеемся… Это не займет много времени.
Так оно и получилось. Даже Тревиз, не впервые пользовавшийся чудесным компьютером, изумился, как мало времени на это потребовалось.
Он проинструктировал компьютер издать мягкий протяжный звук, когда все будет кончено. Особой причины для этого не было, просто удовлетворение от сознания, что, возможно, поиски закончились.
Звук длился около минуты и был похож на мягкий удар гонга. Он усиливался, пока они не почувствовали психическую вибрацию, а затем постепенно утих.
Почти сразу же из двери выглянула Блисс.
– Что случилось? – спросила она, широко раскрыв глаза. – Опасность?
– Нет, – сказал Тревиз, а Пилорат добавил:
– Возможно, мы нашли Землю, Блисс. Этим звуком компьютер сказал нам об этом.
Девушка вошла в комнату.
– Могли бы хоть предупредить.
– Извините, Блисс, – сказал Тревиз. – Я не думал, что он будет таким громким.
Следом за Блисс в комнату вошла Фоллом и спросила:
– Почему был этот звук, Блисс?
– Я вижу, ей тоже интересно, – сказал Тревиз. Он сидел откинувшись на спинку кресла и чувствовал себя совершенно вымотанным. Следующим шагом была попытка выхода в реальную Галактику, определение координат центра миров космонитов, и проверка, находится ли там звезда K-типа. Однако, ему не хотелось делать этот очевидный шаг.
– Да, – сказала Блисс. – А почему бы и нет? Она такой же человек, как и мы.
– Ее родитель так не думал, – рассеянно сказал Тревиз. – Меня беспокоит этот ребенок. С ней связаны плохие новости.
– Интересно, каким образом? – спросила Блисс.
Тревиз потянулся.
– Это просто предчувствие.
Блисс окинула его пренебрежительным взглядом и повернулась с Фоллом.
– Мы пытаемся определить положение Земли, Фоллом.
– А что такое Земля?
– Это другой мир, но особый. Это мир, с которого пришли наши прародители. Ты знаешь, что означает слово «прародители»?
– Это значит …….? – Последнее слово было не на Галактическом.
– Это древнее слово для «прародителей», Блисс, – заметил Пилорат. – Ближе всего к нему наше «предки».
– Очень хорошо, – сказала Блисс с улыбкой. – Земля – это мир, откуда пришли наши предки, Фоллом. Твои, мои, Пила и Тревиза.
– Твои, Блисс… и мои тоже. – Фоллом казалась удивленной. – Оба?
– Есть только одни предки, – сказала Блисс. – Одни и те же у всех нас.
– А мне кажется, что ребенок очень хорошо знает, что отличается от нас, – сказал Тревиз.
Понизив голос, Блисс обратилась к нему:
– Не говорите так. Она должна понять, что это не так, что в главном мы едины.
– По-моему, гермафродитизм и есть главное.
– Я говорю о разуме.
– Преобразовательные доли тоже главное.
– Не будьте занудой, Тревиз. Она мыслящий человек, независимо от деталей.
Она повернулась к Фоллом, и голос ее поднялся до прежнего уровня.
– Подумай об этом, Фоллом, и поймешь, что это значит для тебя. У нас с тобой были одни предки. Все люди на всех мирах – многих, многих мирах – имели одних предков, которые жили на планете под названием Земля. Это значит, что все мы родственники, не так ли?.. А теперь иди в нашу комнату и подумай об этом.
Окинув Тревиза задумчивым взглядом, Фоллом повернулась и выбежала, а Блисс напутствовала ее ласковым шлепком.
Затем девушка повернулась к Тревизу и сказала:
– Пожалуйста, Тревиз, обещайте мне, что не будете делать в ее присутствии никаких комментариев, которые могут навести ее на мысль об отличии от нас.
– Обещаю, – сказал Тревиз. – Я не хочу задерживать или нарушать процесс воспитания, но вы же знаете, что она отличается от нас.
– Так же, как я отличаюсь от вас. И Пилорат.
– Не будьте наивной, Блисс. Отличия Фоллом гораздо значительнее.
– Однако, гораздо важнее сходство. Она и ее народ однажды станут частью Галаксии, и я уверена, очень полезной частью.
– Хорошо. Не будем спорить. – Он с явной неохотой повернулся к компьютеру. – А между тем я боюсь проверить предполагаемое положение Земли в реальном пространстве.
– Боитесь?
– Да. – Тревиз развел руками. – Что если возле этого места не окажется ни одной подходящей звезды?
– Значит, ее и нет, – сказала Блисс.
– Не думаю, чтобы был смысл проверять это сейчас. Мы не сможем совершить Прыжок еще несколько дней.
– И вы проведете их, мучаясь неизвестностью. Делайте это сейчас. Ожидание ничего не изменит.
Губы Тревиза на мгновение сжались, потом он сказал:
– Вы правы. Итак… начнем.
Он повернулся к компьютеру, положил руки на контуры на панели, и экран погас.
– Я лучше уйду, – сказала Блисс. – Я буду только нервировать вас. – Махнув рукой, она вышла.
– Сначала, – буркнул Тревиз, – мы проверим карту Галактики из памяти компьютера и, даже если солнце Земли находится в рассчитанном положении, карта может не содержать его. Тогда мы…
Он вдруг замолчал, изумленно глядя на экран, где вспыхнули звезды. Они были довольно многочисленны и тусклы, с редкими более яркими точками тут и там. Но возле самого центра находилась звезда, более яркая, чем все остальные.
– Мы сделали это, – торжествующе сказала Пилорат. – Мы нашли ее, старина. Смотрите, какая она яркая.
– Любая звезда в центре координат будет выглядеть яркой, – сказал Тревиз, явно борясь с торжеством, которое могло оказаться преждевременным.
– Это картина, видимая с расстояния в парсек от центра координат. Однако, центральная звезда явно не красный карлик и не красный или бело-голубой гигант. Подождем информацию – компьютер проверяет банки данных.
Несколько секунд длилось молчание, а затем Тревиз сказал:
– Спектральный класс G-2. – Снова пауза, затем: – Диаметр – 1400000 километров… масса 1.02 массы солнца Терминуса… температура поверхности – 6000 абсолютных градусов… период вращения около 30 дней… никакой необычной активности или неравномерности.
– Разве это не типично для звезды, вокруг которой вращаются обитаемые планеты? – спросил Пилорат.
– Типично, – слабо кивнул Тревиз. – Следовательно, можно надеяться, что солнце Земли подобно этому. Если жизнь зародилась на Земле, ее солнце послужило источником всех стандартов.
– Значит, есть возможность, что вокруг нее вращается обитаемая планета.
– Не будем строить домыслы насчет этого, – сказал Тревиз. – Галактическая карта указывает на нее, как на имеющую планету с человеческой жизнью… правда, со знаком вопроса.
Энтузиазм Пилората еще более возрос.
– Голан, это именно то, чего мы могли ждать. Планета-прародительница находится там, но попытка скрыть этот факт, заставила составителей поставить этот знак.
– Нет, – сказал Тревиз, – это не то, чего мы могли ждать. Мы могли ждать гораздо большего. Вспомните об эффективности, с которой были уничтожены данные, касающиеся Земли. Составители карты не должны были знать, что в этой системе существует жизнь, не говоря уже о людях. Они вообще не должны знать о существовании солнца Земли. Миров космонитов на карте нет, так почему же должно быть солнце Земли?
– И все же оно там есть. Что можно использовать для доказательства этого факта? Какую еще информацию об этой звезде вы получили?
– Ее название.
– О! И какое же оно?
– Альфа.
Последовала короткая пауза, затем Пилорат с нетерпением сказал:
– Это она, старина. Это последнее доказательство. Название выбрано со смыслом.
– Но что оно значит? – спросил Тревиз. – Для меня это просто название, к тому же странное. Оно не похоже на Галактический.
– Потому что это и есть НЕ Галактический. Это на древнем языке Земли, том же самом, откуда взято название планеты Блисс – Гея.
– В таком случае, что значит это слово?
– Альфа – это первая буква алфавита этого древнего языка. Это одно из наиболее достоверных сведений, которые мы имеем. В древности слово «альфа» использовалось для обозначения самого первого. Называя солнце «Альфа», подразумевали, что это первое солнце. А разве первое солнце это не то, вокруг которого вращалась первая планета с человеческой жизнью – Земля?
– Вы уверены в этом?
– Абсолютно.
– А есть в древних легендах упоминание о каких-то необычных свойствах солнца Земли?
– Нет. Да и откуда им быть? Оно являлось нам образцом, и характеристики, данные нам компьютером, стандартны, насколько это вообще возможно. Разве не так?
– Полагаю, солнце Земли было одиночной звездой?
– Ну конечно! – воскликнул Пилорат. – Насколько я знаю, все обитаемые миры вращаются вокруг одиночных звезд.
– Так я и думал, – сказал Тревиз. – Дело в том, что звезда в центре экрана не одиночная, а двойная. Более яркая из двух звезд, образующих пару, действительно стандартна и это именно та, о которой компьютер сообщал нам сведения. Однако, вокруг этой звезды с периодом около восьми лет вращается другая, с массой в четыре пятых от основной. Невооруженным взглядом невозможно увидеть их как отдельные звезды, но если я усилю увеличение, это будет заметно.
– Вы уверены в этом, Голан? – спросил теперь уже Пилорат.
– Об этом сообщил мне компьютер. Если же мы смотрим на двойную звезду, значит, это не солнце Земли. Она не может быть им.
Тревиз разорвал контакт с компьютером, и свет стал ярче.
По-видимому, это явилось сигналом, потому что тут же появилась Блисс, за которой вошла Фоллом.
– Ну, и какой результат? – спросила она.
Тревиз бесстрастно ответил:
– Нечто неожиданное. Вместо солнца Земли я нашел двойную звезду. Солнце Земли должно быть одиночной звездой, поэтому то, что находится в центре, не оно.
– И что теперь, Голан? – спросил Пилорат.
Тревиз пожал плечами.
– Вообще-то я и не надеялся увидеть солнце Земли в центре. Даже космониты основывали поселения не так, что в результате образовалась сфера. Старейший из их миров – Аврора – мог отправлять своих поселенцев, и это тоже нарушало сферу. Кроме того, солнце Земли могло двигаться со скоростью, отличающейся от средней скорости миров космонитов.
– Поэтому Земля может быть где угодно, – сказал Пилорат. – Это вы хотите сказать?
– Нет. Не где угодно. Все эти возможные источники ошибок не так уж велики. Солнце Земли должно быть поблизости от этих координат. Эта звезда, которую мы видим почти точно в центре, должна быть соседкой солнца Земли. Удивительно, что по соседству оказалась звезда, настолько похожая на солнце Земли – если исключить то, что она двойная – но это так.
– В таком случае, мы должны увидеть солнце Земли на карте, верно? Где-то рядом с Альфой.
– Нет, я уверен, что его вообще нет на карте. Именно это поколебало мою уверенность, когда мы впервые увидели Альфу. Независимо от того, насколько она похожа на солнце Земли, сам факт, что она имеется на карте, заставил меня заподозрить, что что-то здесь не так.
– А почему бы нам не переключиться на те же координаты в реальном пространстве? – спросила Блисс. – Если рядом с центром есть какая-нибудь яркая звезда, которой нет на звездной карте, и если она очень похожа на Альфу по всем своим свойствам, но одиночная, разве это не будет солнце Земли?
Тревиз вздохнул.
– Если бы все было так, я поставил бы половину своего состояния за то, что планета, вращающаяся вокруг этой звезды – Земля… Однако, я снова колеблюсь.
– Потому что возможна ошибка?
Тревиз кивнул.
– Впрочем, – сказал он, – дайте мне время успокоиться, и я заставлю себя сделать это.
Пока трое взрослых смотрели друг на друга, Фоллом подошла к панели компьютера и с любопытством разглядывала силуэты рук, изображенных на ней. Потом она протянула свою руку к одному из них, но Тревиз успел перехватить ее и резко оттолкнуть.
– Не трогай этого, Фоллом!
Испуганная юная солярианка вернулась под защиту надежных рук Блисс.
– Голан, мы должны быть готовы к тому, что в реальном пространстве ничего не окажется, – сказал Пилорат.
– Тогда мы будем вынуждены вернуться к прежнему плану, – сказал Тревиз, – и по очереди посетить каждый из оставшихся сорока семи миров космонитов.
– А если и это ничего не даст?
Тревиз раздраженно покачал головой, словно стараясь избавиться от глубоко укоренившейся мысли. Глядя вниз, на свои колени, он отрывисто бросил:
– Тогда я придумаю что-нибудь еще.
– А что если мира предков вообще не было?
Тревиз резко поднял голову и спросил:
– Кто сказал это?
Впрочем, вопрос был лишним. Мгновенное сомнение прошло, и он отлично понял, кто задал этот вопрос.
– Я, – сказала Фоллом.
Тревиз, слегка нахмурясь, посмотрел на нее.
– Ты понимаешь наш разговор?
– Вы ищете мир предков, – ответила Фоллом, – но еще не нашли. Может, такого мира вообще нет.
– Но, Фоллом, – серьезно сказал Тревиз, – требуется слишком большое усилие, чтобы спрятать планету. Настойчивые попытки скрыть ее говорят о том, что есть что скрывать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, – сказала Фоллом. – Вы не позволил мне коснуться стола, и это значит, что прикосновение к нему должно быть интересным.
– Но не для тебя, Фоллом… Блисс, вы создали чудовище, которое уничтожит нас всех. Не позволяйте ей входить сюда, если я здесь, дважды подумайте. Хорошо?
Однако этот маленький эпизод, казалось, разрушил его нерешительность.
– Мне, пожалуй, лучше начать работу. Если я буду сидеть здесь, не зная как и что делать, это маленькое страшилище захватит корабль.
Свет стал тусклым, а Блисс сказала, понизив голос:
– Вы обещали, Тревиз. Не называйте ее чудовищем и страшилищем в ее присутствие.
– Тогда следите за ней и научите ее хорошим манерам. Скажите своему ребенку, чтобы ее не было слышно и редко видно.
Блисс нахмурилась.
– Ваша позиция по отношению к детям просто пугает.
– Возможно, но сейчас не время обсуждать этот вопрос.
А затем он сказал голосом, в котором звучали облегчение и радость:
– Это Альфа в реальном пространстве… А слева и немного выше находится почти такая же яркая звезда, которой нет на компьютерной карте Галактики. ЭТО солнце Земли. Готов поставить ВСЕ свое состояние, что это оно.
– Если вы проиграете, – сказала Блисс, – мы не возьмем никакой части вашего состояния, но почему бы нам решительно не покончить с этим вопросом? Посетим эту звезду, как только сможем совершить Прыжок.
Тревиз покачал головой.
– Нет. На этот раз это не вопрос нерешительности или страха. Это вопрос осторожности. Трижды мы посещали неизвестные миры и трижды натыкались на нечто неожиданно опасное. Трижды нам приходилось в спешке покидать эти миры. На этот раз вопрос приобрел критическую остроту, и я не хочу разыгрывать свои карты вслепую. Вспомните все эти смутные истории о радиоактивности. По странному совпадению, которое невозможно предвидеть, в парсеке от Земли находится планета с человеческой жизнью…
– Вы действительно считаете, что у Альфы есть планета с человеческой жизнью? – спросил Пилорат. – Вы же сказали, что компьютер поставил рядом с нею вопросительный знак.
– И все-таки стоит попробовать, – сказал Тревиз. – Почему бы не взглянуть на нее? Если там действительно есть люди, мы можем узнать, что им известно о Земле. В конце концов, для них Земля это не далекий предмет из легенды, а соседний мир, яркий и знакомый на их небе.
Блисс задумчиво произнесла:
– Неплохая идея. Если у Альфы есть обитаемая планета и если она не типично изолянтская, ее обитатели могут оказаться дружелюбными, и мы сможем заменить часть своих запасов продуктов.
– И встретить приятных людей, – дополнил Тревиз. – Не забывайте об этом. А как по-вашему, Яков?
– Вы приняли это решение, старина, – сказал Пилорат. – Куда бы вы ни пошли, я пойду с вами.
– А мы найдем Джемби? – спросила вдруг Фоллом.
Блисс торопливо сказала, чтобы опередить Тревиза:
– Мы будем искать его, Фоллом.
– Итак, решено, – подвел итог Тревиз. – Летим на Альфу.
– Две большие звезды, – сказала Фоллом, указывая на экран.
– Верно, – подтвердил Тревиз. – Две звезды… Блисс, смотрите за ней. Я не хочу, чтобы она попусту теряла время.
– Ее зачаровывают машины, – сказала Блисс.
– Да, я вижу, – откликнулся Тревиз. – Однако меня это не очаровывает… Впрочем, честно говоря, я очарован как и она, видя на экране две такие яркие звезды одновременно.
Эти звезды были достаточно ярки, чтобы казаться маленькими дисками – каждая из них. Экран автоматически усиливал фильтрацию, чтобы отсечь местное излучение, и приглушал свет ярких звезд, чтобы избежать повреждения сетчатки. В результате несколько других звезд были едва заметны, и эти две надменно красовались в почти полной изоляции.
– Дело в том, – сказал Тревиз, – что я никогда прежде не был так близко от двойной системы.
– Не были? – спросил Пилорат, и в его голосе звучало удивление. – Но разве это возможно?
Тревиз рассмеялся.
– Я много путешествовал, Яков, но я не галактический скиталец, каким вы меня считаете.
– До встречи с вами, Голан, я никогда не был в космосе, – сказал Пилорат, – но всегда думал, что каждый, кто выходит в пространство…
– Должен побывать везде. Это я знаю. И это вполне естественно. Плохо, что привязанные к планете люди не могут представить себе истинного размера Галактики. Можно путешествовать всю свою жизнь, и большая часть Галактики останется неизученной и нетронутой. Кроме того, никто не заглядывает к двойным звездам.
– А почему? – нахмурясь, спросила Блисс. – Мы на Гее знаем астрономию мало по сравнению с путешествующими изолянтами из Галактики, но по-моему, двойные звезды не редкость.
– Это так, – согласился Тревиз. – Двойных звезд существенно больше, нежели одиночных, однако формирование двух звезд по соседству нарушает обычные процессы формирования планет. У двойных звезд меньше планетного материала, чем у одиночных. Планеты, сформировавшиеся вокруг них, часто имеют нестабильные орбиты и очень редко бывают пригодны для обитания.
– Ранние исследователи изучили много двойных звезд, расположенных в пределах досягаемости, но для заселения выбирали только одиночные. И, конечно, сейчас, когда Галактика заселена, фактически все путешествия, включая торговые перевозки, ведутся между мирами, вращающимися вокруг одиночных звезд. В периоды военной активности основывались базы на маленьких, в основном необитаемых мирах, вращающихся вокруг одной из звезд пары, которая занимала стратегическое положение, но с развитием техники гиперпространственных путешествий надобность в таких базах отпала.
– Поразительно, как много я не знаю, – смиренно сказал Пилорат.
Тревиз усмехнулся.
– Не верьте этому, Яков. Когда я был в Военном Флоте, мы слушали невероятное количество лекций по старомодным военным тактикам, которые никто не собирался использовать, и которые читали нам только по инерции. Я и сам отбарабанил одну из них… Вспомните о своих знаниях мифологии, фольклора и древних языков, о которых я ничего не знаю. О них знают очень немногие, и вы в том числе.