ДАРЫСЕРДЦА
В больнице, примерно половина третьего ночи.
Я достала из багажника повседневную одежду, которую мы сняли, когда облачались в костюмы в доме Эйприл. Пока я возилась со своей рубашкой на заднем сиденье машины, я радовалась своей находчивости. Во‑первых, мы бы не прорвались через пост медсестер в столь поздний час, если бы выглядели как парочка эмо‑бандитов. Кроме того, мне не хотелось, чтобы папа увидел меня в таком наряде – тогда у него наверняка остановилось бы сердце. А я уже по горло сыта больницей.
Увы, мне не помог облик девочки‑паиньки. Посетителей пускали в отделение интенсивной терапии по ночам, но это не меняло того факта, что я была несовершеннолетней и, следовательно, не имела права после наступления темноты приходить сюда без сопровождающих. Вот о чем мне сурово напомнила медсестра из приемного отделения.
– Но моему другу исполнилось восемнадцать, – пробормотала я. – Он может считаться моим сопровождающим, правда? Мы не собираемся оставаться здесь на целую ночь. Дайте нам двадцать минут. Больше и не надо. – Я изобразила на лице величайшую грусть и пожалела о том, что не умею плакать по заказу. – Мне очень нужно увидеть папу. Ну, пожалуйста!
Сестра оставалась твердой как скала.
– К пациентам допускаются только родственники.
– Навестим его утром? – еле слышно прошептал Дэниел.
Я помотала головой. Я опасалась, что позже я растеряю свою храбрость. Значит, откладывать нельзя.
Я схватила Дэниела за локоть.
– Но он – мой жених, – заявила я. – Я читала ваши правила посещения. Такие люди допускаются.
Дэниел молча уставился на меня. Его глаза расширились от удивления. Или от шока. Потом он отвел взгляд.
Мое сердце упало. Значит, он действительно не помнит, что произошло?
Я стиснула его руку, намекая на то, чтобы он подыграл мне. Он ответил на мое пожатие.
– Понимаете, – начал Дэниел, покачиваясь с пятки на носок и обратно, – мы здесь, чтобы сообщить мистеру Дивайну добрую весть. И хотим, чтобы он первым услышал ее, когда очнется. Ну, или вторым, потому что вы уже в курсе.
И он одарил сестру своей самой очаровательной улыбкой, и та, хотя и была лет на двадцать старше, не устояла. Я поняла, что у нее не хватит духу отказать.
– Двадцать минут. И все. Ни секунды дольше, иначе я позову охрану и вам запретят посещать мистера Дивайна на весь срок, пока он находится в больнице.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Медсестра вручила мне две карточки со словами «Посетитель» и глянула на мою руку в поисках кольца, когда я потянулась за ними.
Я потащила Дэниела за собой, пока она не передумала. Я быстро шла по коридору, но старалась не бежать. Когда мы добрались до отцовской палаты, я сделала то же, что и Гэбриел: практически полностью закрыла жалюзи на двери.
– Папа, мы поможем тебе, – произнесла я.
Он до сих пор был без сознания. Дэниел тихо приблизился к койке и встал рядом. Я сообразила, что сейчас он впервые видит его в таком беспомощном состоянии.
– Я не узнаю его, – с дрожью в голосе признался он.
Отек на лице отца спал, но зато синяки полиловели. Казалось, будто его кожа испачкана темной краской.
– Я рад, что ты привела меня к нему, – продолжил Дэниел. – Но я не понимаю, зачем я тебе понадобился.
– Мы будем лечить его.
Это изумило Дэниела сильнее, чем мое объявление о помолвке.
– Как?
Я взяла на себя роль Гэбриела и объяснила Дэниелу, что именно мы собираемся делать. Он сосредоточенно кивал.
– Тебе надо очистить сознание от отрицательных мыслей, – сказала я. – В первый раз, когда мы с Гэбриелом пробовали исцелить папу, я не смогла их прогнать, и в итоге только навредила отцу. Я боялась предпринимать еще одну попытку, но потом я именно таким способом вернула тебя в человеческий облик. Сейчас тебе придется помочь мне. Я верю, что у нас все получится.
– Сомневаюсь, что я наилучшая кандидатура…
– Ты – единственная кандидатура, – заверила я его. – Мне нужно, чтобы ты принял свою истинную сущность. Ты – Небесная Гончая, а не Пес Смерти. Отчасти твое призвание состоит в том, чтобы убивать демонов – исключительно для защиты невинных. Здесь же нам суждено выполнить свое предназначение. Вспомни, с какой целью изначально были созданы Урбат. Мы с тобой способны на многое, потому что мы не утратили свое умение любить. Именно это мы и должны отдать миру.
Я догадалась, что внутри Дэниела идет борьба. Он жаждал принять мои слова, но все еще убеждал себя в том, что он чудовище.
– Ты – не монстр. Ты перестал им быть. Ведь ты изменился. И, по‑моему, в глубине души ты знаешь, кто ты такой.
Ангел.
Я потянулась и нежно поцеловала Дэниела в губы. Когда я отстранилась, он на мгновение зажмурился, и я не смогла определить, продолжается ли эта битва или нет. Спустя секунду он распрямил плечи и открыл глаза.
– Думаю, ты права, – решительно произнес он.
– Ты согласен?
– Да, – и он перевел взгляд на папу. – Ради него.
Дэниел вытянул вперед руки, и я положила их на грудь отцу.
– Сконцентрируйся на положительном настрое. Ты должен направить на папу всю свою энергию добра и любви.
Дэниел опять закрыл глаза. Я последовала его примеру и погрузилась в самые счастливые семейные воспоминания. Спустя несколько мгновений я ощутила прилив силы. Она нарастала и пульсировала. Неожиданно перед моим внутренним взором предстала картина, которую я никогда не видела. Дэниел сидел на стуле напротив папы – по другую сторону письменного стола в кабинете. Они находились в комнате одни, и я поняла, что воспоминание принадлежало Дэниелу. «Ясно, – подумала я, – теперь между всеми нами вновь установилась связь». Видение было нечетким, но я слышала голос отца. Он говорил Дэниелу, что поддержит его и найдет способ преодолеть проклятье вервольфа. А я вдруг почувствовала благодарность, которую Дэниел испытывал в тот момент. А после этого передо мной прокрутился коротенький «ролик» из его жизни. Там была и я. Конечно, я сразу же отругала себя за то, что позволяла себе сомнения насчет Дэниела и его чувств.
Мое сердце переполняла любовь, мощная энергия проникала в каждую клеточку моего тела. Когда я больше не смогла удерживать ее, она огромной волной пронеслась во мне, прокатилась по рукам Дэниела и ворвалась в папу. В следующее мгновение я выпустила руки Дэниела и рухнула на пол рядом с койкой. Дэниел кинулся ко мне.
– Ты как? – обеспокоенно спросил он.
– Нормально, – еле слышно пролепетала я.
По барабанным перепонкам ударил хор каких‑то звуков. В конце концов я осознала, что пищат и надрываются мониторы, установленные в палате. Значит, случилось нечто ужасное.
– Проклятье, – прошептал Дэниел.
А я была уверена, что все сработает. Неужели я ошибалась?
– Проклятье! – закричал Дэниел. – Смотри, Грейс!
Я с трудом открыла глаза. Какой же урон я нанесла отцу, если мониторы одновременно спятили? Однако я отважилась взглянуть на койку. И обомлела.
Папа сидел на кровати и стягивал с лица кислородную маску – оказывается, его действия и привели к тому, что зазвучали сигналы тревоги.
– Грейс? – произнес он. – Что случилось? Где я?
Я не могла в это поверить. Папа бодрствовал. И разговаривал. Фиолетовые синяки исчезли с его лица и рук.
– У нас получилось, – выдавила я и расплакалась. – Правда…
Дэниел усадил меня на койку, и я бросилась к папе на шею.
– Ты жив, – проговорила я между радостными всхлипами.
Отец тоже обнял меня.
– Конечно. Но что случилось? Почему я здесь?
Прежде чем я успела ответить на его вопросы, послышался шорох отодвигаемой двери, и в палату ворвалась целая армия медиков.
– Что здесь творится? – заорала на меня какая‑то медсестра.
– Отойди от него, – потребовала другая и вдруг ошалело уставилась на моего отца, здорового и невредимого.
Она что‑то прошептала и перекрестилась. А затем заговорила по‑испански, однако смысл ее слов я смогла уловить.
– Это чудо, – бормотала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
СТОЛКНОВЕНИЕ МИРОВ
Утро четверга.
Было бы логично предположить, что исцеление вызовет бурную радость в отделении интенсивной терапии. Однако на меня обрушился град вопросов, а на папу – ряд не очень‑то приятных анализов и процедур. Удачно закончившийся процесс передачи энергии полностью лишил меня сил. Следующие несколько часов мы с Дэниелом провели на кушетках в комнате ожидания, дрейфуя между состояниями сна и бодрствования.
Думаю, сестра из приемного покоя учла экстремальные обстоятельства. Она разрешила нам задержаться дольше чем на двадцать минут. В общем, было уже начало восьмого утра, когда мой папа заявил, что хочет уйти домой.
– Я предпочла бы оставить вас для обследования, – заявила врач, которая внимательно изучала результаты лабораторных анализов.
– Пожалуйста, хватит, – застонал отец. – Я чувствую себя подушечкой для булавок.
Врач снова заглянула в карту.
– Мы не можем найти никаких отклонений. Следовательно, мы не вправе задерживать вас, если вы хотите выписаться. Но я бы не советовала…
Папа снял с пальца монитор сердечного ритма.
– Грейс, ты все слышала. Теперь я свободен.
Прежде я бы возмутилась тем, что папа поступает вопреки советам медика, но сейчас я сама прекрасно знала, каково его состояние.
Я встала, и Дэниел поддержал меня. Я до сих пор ощущала слабость в ногах, и у меня подгибались колени.
– Тогда нам пора, – произнесла я, беря отца за руку.
Несколько дней назад я и не предполагала, что можно испытывать такое счастье.
– Я хочу, чтобы сперва ты сделала одну вещь, – заметил папа, когда мы остановились у лифтов.
И он нажал кнопку «вверх» вместо «вниз». Я сразу поняла, что он затеял.
– Папа, – пробормотала я. – Я не уверена…
– Не волнуйся, Грейс. Вы с Дэниелом вылечили меня, так почему вам не попробовать исцелить твою маму?
– Я не знаю, применимы ли мои способности при душевных заболеваниях, – вздохнула я.
Пока что я на собственном опыте проверила, что после моей «практики» исчезают лишь физические раны.
– А вдруг мама впала в подобное состояние потому, что такова Божья воля?
– Тогда будем просто ждать.
Когда папа в церкви молился с прихожанами о чьем‑либо здравии, он всегда предварял ритуал словами «если будет на то воля Твоя». Двери лифта со звоном разъехались, и отец ободряюще улыбнулся мне.
– Иначе зачем же Господь так щедро наделил тебя? Используй свой дар.
– Грейс, попробуй, – тихо сказал Дэниел.
Я переводила взгляд с Дэниела на папу и увидела надежду, горевшую в их глазах. Если у нас получится, это откроет перед нами массу возможностей.
– Ладно, – согласилась я и вместе с ними шагнула в кабину, осознавая, что именно сейчас моя жизнь круто изменилась.
Вечер четверга, спустя примерно десять часов.
Меня разбудили запахи и звуки – знакомые и милые сердцу, но при этом – чуждые моему нынешнему образу жизни. У меня даже закружилась голова. Когда я села, в глазах замелькали искры. Зрение сфокусировалось, и я, погладив коралловую простыню, с облегчением поняла, что нахожусь в своей кровати. Дома. Но как здесь оказалась? Я не могла ничего вспомнить, кроме больничного лифта.
Кстати, а где Дэниел и папа?
Словно в ответ на мой вопрос снизу донесся взрыв хохота.
Я с наслаждением вдохнула в себя ароматы, витавшие в комнате. Бекон. Яйца. Блинчики. И сладковатый запах нагретого кленового сиропа.
Кто‑то готовит еду.
Но на кухне уже давно никто не готовил, с тех пор, как маме стало совсем плохо.
До моих ушей снова донесся смех. Я втянула носом воздух и ощутила уже знакомый запах. К нам пожаловали вервольфы!
Овладевшее мной любопытство пересилило слабость и боль во всем теле. Голодные спазмы тоже раззадорили меня. Кстати, а когда я ела в последний раз? Я заставила себя встать с кровати, медленно оделась, на цыпочках спустилась по лестнице и обнаружила, что в столовой полно народу.
Дэниел, папа, Черити, Бэби‑Джеймс, Брент, Райан, Зак, Слэйд и даже Толбот устроились за столом, плотно заставленным разнообразными блюдами.
– Она проснулась! – громко сказал отец.
Остальные приветствовали меня радостными возгласами.
– Скорей, Грейс, – поманил меня папа.
Дэниел и Толбот встали. Дэниел бросился ко мне, обнял за плечи и чмокнул в щеку.
– Как ты себя чувствуешь? В больнице ты потеряла сознание.
– Уставшей, но жутко голодной.
И у меня в желудке тотчас началось громкое урчание.
– Садись, – произнес Дэниел, указывая на свободный стул между собой и Черити.
Я оглядела присутствующих. Моя сестра передавала кувшин с апельсиновым соком татуированному Слэйду. Бэби‑Джеймс, восторженно визжа, пытался накормить Толбота омлетом, а тот со смехом то и дело смахивал кусочки еды с козырька своей бейсболки.
Я сильно ущипнула себя за руку. А разве не так все делают, когда думают, что грезят наяву? Два моих мира – паранормальный и человеческий, семейный, – столкнулись. Но вместо ожидаемого взрыва случилось взаимное проникновение.
– Что, ради всего святого, тут происходит?
Позади меня прозвучал голос, который я меньше всего рассчитывала услышать:
– Завтракаем в обеденное время.
Я резко повернулась и обнаружила маму с подносом дымящихся французских тостов. У меня отвисла челюсть.
– Твои любимые, – заявила она.
Я заметила, что ее пальцы остались худыми, но на этом сходство с той пустой оболочкой, которую я видела в понедельник, заканчивалось.
– Но… но… – промямлила я и замолчала.
В моем сознании пронеслись обрывки воспоминаний. Мы с Дэниелом стоим над мамой, которая лежит на койке в отделении для душевнобольных. Я чувствую в руках поток энергии. Потом я в изнеможении падаю на линолеумный пол.
– Долго я спала?
– Около десяти часов, – сообщил Дэниел. – Тебя едва хватило на то, чтобы излечить двоих. И не думай, что ты разом вылечишь всех больных в палатах.
У меня вспыхнули щеки. Действительно, я мечтала о чем‑то подобном.
– А ты почему как огурчик? – осведомилась я.
Странно. Ведь Дэниел тоже принимал участие в обоих процессах.
– После возвращения домой я отдохнул. Но дело в другом. Грейс, большая часть силы исходила от тебя. Я лишь помогал. Именно ты спасла своих родителей.
– Ты творишь чудеса, – сказал Толбот с набитым ртом.
Я повернулась к маме и обняла ее, едва не выбив из ее рук поднос с тостами.
– Я слышала, что ты говорила, когда навещала меня, – прошептала она мне, целуя меня в ответ. – Ты звала меня. Я понимаю, что теперь мне не удастся достичь совершенства, но я пытаюсь стать той, которая вам нужна.
Я обратила внимание на то, что ее вымытые волосы никак не уложены. На ней были мятые брюки и блузка, поверх которых она надела подаренный папой фартук с надписью «Поцелуй повариху». Некоторые тосты на подносе оказались зажарены сильнее, чем обычно считалось «приемлемым» для моей мамы. Мне сразу стало легко на сердце.
– Угощайся, – произнесла мама новым для меня заботливым тоном. – Тебе надо набираться сил.
– А где тетя Кэрол? – поинтересовалась я.
Кстати, за вчерашний день я ни разу ей не позвонила и готовилась получить за это нагоняй.
– Уехала, – пояснил папа. – Кэрол была слегка… ошеломлена. Некоторым людям трудно поверить в чудеса.
– Я не удивлюсь, если она станет утверждать, что ты все подстроил, чтобы заполучить несколько выходных, – улыбнулась мама.
Ого! Раньше она бы не осмелилась подшучивать над своей сестрой.
– Бабушка воспримет ее слова за чистую монету, – кивнула я, сев за стол.
Все тут же принялись передавать мне блюда со всевозможными яствами. Я положила себе на тарелку и шоколадные блинчики, и омлет, и бекон, и пару французских тостов. А затем принялась быстро поедать все это, заполняя пустоту, царившую в моем желудке.
Единственным, кто мог похвастаться большим аппетитом, чем у меня, был Слэйд. Он поглощал пищу с пылом обитателя камеры смертников, которому принесли последний ужин.
Черити хихикнула, и я решила, что она смеется над отсутствием у меня изящных манер, но потом догадалась, что она переглядывается с Райаном. На его лице светилась широченная и глупейшая улыбка. Я бросила в него булочкой с бананово‑ореховой начинкой. Она ударила его по лбу и упала на тарелку с беконом. Тем не менее с его лица не исчезло щенячье‑восторженное выражение. Он быстро заморгал и перевел взгляд на меня.
– Даже не думай.
Я взяла очередную булочку и дала понять, что сейчас швырну ее в цель.
– Я не… ну… но… Твоя сестра прикольная… – залепетал Райан и смахнул кусок выпечки, приклеившийся к его лбу, как «бычий глаз».
Черити стала пунцовой, как и малиновое варенье на ее тарелке.
Остальные расхохотались. Я притворилась, будто приготовилась к броску, и Райан отклонился в сторону. Но вместо этого откусила кусок и положила голову Дэниелу на плечо. Он обнял меня. Но внезапно я отвлеклась на остатки его еды. Французские тосты – это мое любимое блюдо, но мой старший брат просто обожал мамины блинчики.
Я почувствовала, как Дэниел замер, а потом наклонился ко мне.
– Он ведь тоже должен быть здесь, верно? – шепнул он.
Наверное, он уловил мои чувства и мысли.
Я кивнула.
– Тогда нам стоит исправить ситуацию с Джудом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
МОМЕНТ ИСТИНЫ
Все еще четверг, примерно половина восьмого вечера.
Мы с Дэниелом медленно ехали к церкви. Между холмами то и дело появлялась почти полная ярко‑желтая луна. Ее призрачный свет отражался от облаков, плавающих в ночном небе. Пейзаж был достоин того, чтобы его запечатлели на холсте, и я прикинула, сколько времени пройдет, прежде чем я смогу оторваться от других дел и взяться за кисть.
Дэниел оставил «Короллу» на пустой парковке. Я сообразила, что Джуд, вероятно, весь день пробыл в одиночестве. Я помедлила, не решаясь взяться за дверную ручку.
– Ты готова? – спросил Дэниел.
– Да, – ответила я. – Нет. Возможно. Не знаю.
– И каков же твой ответ из перечисленных?
– В последний раз, когда я навещала Джуда, у нас ничего не получилось. Я обвинила его в убийстве медсестры. Ну, той, с которой на самом деле расправился Пит.
– И тебе придется нелегко.
– Я не представляю, что ему сказать. Мне даже страшно смотреть ему в глаза.
– А ты – его родная сестра, Грейс…
Меня охватили угрызения совести.
– Точно.
– Как бы то ни было, он сможет измениться. Как и любой другой. Теперь я не сомневаюсь.
– Любой? – переспросила я. – Даже Калеб?
Дэниел заколебался.
– Да, – откашлявшись, произнес он. – Хотя некоторое время назад я бы так не ответил. Но сейчас ты указала мне путь. – Он слабо улыбнулся. – Грейс, ты – моя спасительная благодать.
– Но ведь такие, как Калеб, олицетворяют зло.
– Гелалы и акхи тоже. Но они бездушные демоны. А Калеб – Урбат. У него все еще бьется человеческое сердце, а значит, он не потерял свою душу. Пусть она черная. Я продолжаю верить, что у него внутри есть свет. Крохотная искорка. Если он захочет загладить свою вину, – вполне вероятно, что он сможет исправиться.
– Но Калеба к этому не тянет, – мрачно усмехнулась я.
– Кто знает? – пробормотал Дэниел и перевел взгляд на темное лобовое стекло. – Допускаю, что это прозвучит глупо, но я считаю, что у него есть шанс. Но, конечно, невозможно спасти того, кто не желает быть спасенным.
– А что ты думаешь о Джуде?
– Существует только один способ проверить это.
Я глубоко вздохнула, понимая, что больше откладывать нельзя.
– Я надеюсь, что он хотя бы даст мне высказаться.
– Он выслушает тебя, Грейс. Вот в чем твоя особенность. Твои слова обладают целительной силой. И не забывай: то, что происходит с Джудом – очень опасно для тебя.
– Почему?
– Волк, пытающийся манипулировать проклятым, становится в сотни раз сильнее после того, как ему поддаются. Так бывает всегда. Ему надо постоянно сопротивляться. Я освободился от него с величайшим трудом. Волк выл у меня в голове, что меня никогда не простят. Похоже, Джуда обрабатывают точно так же.
Я поежилась. Вероятно, я не понимала, какую страшную битву он выдержал. А Джуду сейчас не сладко…
– Тебе достаточно напомнить ему, что его любят.
Я ощутила прилив уверенности – ведь я помогла Дэниелю. И маме с папой. Вдруг я почувствовала себя совершенно другой – не той девчонкой, которая ругалась с Джудом два дня назад.
– Давай, Грейс, – произнес Дэниел и вылез из машины. – Ты найдешь правильные слова. Джуд еще не полностью потерян.
В церкви.
Мы спускались в подвал, и наши шаги эхом отдавались от пустых стен. У Джуда, разумеется, был сверхчуткий слух, и он поджидал нас у дверцы клетки.
– Что ты здесь делаешь? – зарычал он на меня, прищурился и перевел взгляд на Дэниела, а потом сделала шаг назад. – И он с тобой? Зачем ты привела его?
– Привет, Джуд, – поздоровался Дэниел.
Мой брат оскалился.
– Значит, блудный сын вернулся? Они устроили пир в твою честь? Забили откормленного теленка? А меня оставили сидеть в застенке!
Джуд ухватился за прутья и задергал створку.
Я посмотрела ему в глаза. Они были яростными, как у готового атаковать волка. Я опустила голову.
«Зря ты заявилась сюда», – злобно процедил мой внутренний демон.
– Ты можешь выйти отсюда, когда тебе угодно, – сказал Дэниел. – Наверное, ты остаешься здесь, потому что хочешь этого. Тебе так проще.
– Заткнись! – рявкнул Джуд.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Я уже побывал в аду. Я тебя прекрасно понимаю.
– Иди ты к черту! – огрызнулся тот и плюнул в Дэниела.
– Джуд, пожалуйста, – произнесла я.
– Грейс, я ведь предупредил, что не желаю тебя видеть!
– Джуд, прости за то, что я обвинила тебя в убийстве медсестры. Мне самой не верится, что я совершила такую подлость. Но я тогда поддалась инстинкту и страшно злилась на тебя. Я сама в тот момент потерялась. – Я приблизилась к клетке и взялась за прутья. – И я прощаю тебя.
Джуд на мгновение прикрыл веки, а затем я увидела, что его взгляд слегка смягчился… и опять стал жестким. Глаза заблестели, и фиолетовый цвет уступил место серебристому. Однако я догадалась, что в моем брате еще сохранилось нечто человеческое. Джуд пока находился здесь и нуждался в поддержке, хотя волк делал его одержимым.
Но я приготовилась к борьбе за брата.
– Ты?! – заорал Джуд. – Ты прощаешь? Меня?
Он ожесточенно затряс дверцу. Если бы он захотел, он бы запросто взломал ее. Меня так и подмывало попятиться, но я заставила себя оставаться на месте.
– Я тоже прощаю, – вымолвил Дэниел.
– Чего? – возмутился Джуд. – Вы виноваты в том, что творится со мной сейчас!
– Я повторю миллион раз: я искренне сожалею, что заразил тебя, – мягко продолжал Дэниел. – Я не контролировал себя. Ты отлично представляешь мое состояние, потому что страдаешь от таких приступов. И если честно, не знаю, смогу ли я сам когда‑нибудь простить себя.
– Еще бы, – саркастически заявил Джуд.
– Ты прав, Джуд, – произнесла я.
Он затих.
– Все верно. Но тебе следует прислушаться ко мне. – Я вплотную подошла к клетке и уткнулась лбом в прутья. – Я прощаю тебя.
– Молчи! Ты не имеешь права! Не я все испортил! Я оказался тут из‑за вас двоих! – Он зарычал и схватил меня за горло мускулистыми руками. – Зря ты вернулась.
– Джуд, отпусти ее, – спокойно сказал Дэниел. – Не причиняй ей боль. Остынь.
– Но ты сам загнал меня в тупик! – Джуд принялся душить меня, и его ногти больно впились мне в шею.
– Я простила тебя, – прохрипела я, судорожно хватая ртом воздух. – А ты… прощаешь меня? И самого себя?
Я чувствовала силу Джуда. Он мог в одну секунду прикончить меня – почему он колеблется? Я посмотрела ему в лицо и оцепенела. Его глаза то блестели серебром, то отливали фиолетовым, и это чередование повторялось ежесекундно. От напряжения его лицо исказилось, под кожей вздулись вены.
– Джуд! – закричал Дэниел.
Он собрался вмешаться, и я предостерегающе подняла руку. Это был момент истины.
Мой брат ослабил хватку, и я закашлялась.
– Пожалуйста, Джуд, – начала я. – Ты – мой брат.
– Мы любим тебя, – произнес Дэниел. – И хотим помочь тебе. Иди к нам.
Он полностью разжал пальцы, но руку с моей шеи не убрал.
– К вам? – осведомился он. – Вы ничегошеньки не понимаете…
– Не сдавайся, Джуд. Ты ведь сидишь в клетке, – проговорил Дэниел. – Прямо как наркоман, которого силой запихнули в реабилитационный центр. А вернуться домой – вот что самое сложное. И я по себе знаю, каково это – жить с волком в голове, постоянно искушающим тебя. И каждую секунду оказываться перед выбором.
Дыхание моего брата участилось, и я ощутила, как задрожали его пальцы.
– Я… – вырвалось у него, и его голос прервался. – У меня не хватит сил…
– Хватит, Джуд, – заверила его я. – И мы оба не бросим тебя. Но у нас ничего не получится, пока ты не дашь нам такую возможность.
Джуд отпустил меня и опустился на койку. Его тело сотрясли рыдания.
– Помогите мне, – сквозь слезы взмолился он. – Я измучился.
Я начала массировать себе шею, а Дэниел побежал за ключом, который висел на стене у входа в подвал. Он отпер замок и открыл клетку. Мы бросились к Джуду и крепко обняли его.
Дэниел снял с себя лунный камень и надел его на шею моего брата.
– Тебе он пригодится.
Мой брат вцепился в амулет, будто он являлся величайшей драгоценностью на свете.
Я запустила пальцы в волосы Джуда, прижала его к себе и укачивала его, как ребенка. Его пальцы случайно легли на шрам, оставшийся от его памятного укуса.
– Прости, – прошептал он. – Я ужасно виноват.
– Я прощаю тебя, – еще раз произнесла я.
Потом я обхватила лицо Джуда своими ладонями и заглянула ему в глаза. Они приобрели фиолетовый оттенок и блестели от слез. Они стали человеческими и родными. Такими же, как и у меня.
– Все будет хорошо, – произнесла я.
И мысленно взмолилась о том, чтобы ничто не помешало мне выполнить обещанное.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ВСТРЕЧИ
Спустя час.
Мы припарковали «Короллу» позади красного хэтчбека Эйприл и голубого пикапа Толбота. Дом был залит светом, и я поняла, что никто не расходился. Наверняка мальчики расползлись по диванам и отдыхают после сытного ужина, как счастливые, наевшиеся щенята.
– Не знаю, смогу ли я, – пробормотал Джуд, когда мы вылезли из машины, и отвернулся.
– Не бойся, – сказала я, подталкивая его вперед.
– А если они откажутся принять меня?
Но я не успела ответить на его вопрос – входная дверь распахнулась, и на террасу выбежала мама.
– Джуд! – закричала она, стискивая его в объятиях.
Вышел папа. При виде сына он остолбенел.
– Грейс, ты в порядке? – поинтересовался он.
– Да, – произнесла я.
– Молодчина, – кивнул папа.
Затем он сглотнул комок в горле и направился к маме и Джуду.
– Пойдем, – обратилась я к Дэниелу.
И мы тихо поднялись на террасу, давая возможность папе, маме и Джуду вдоволь наплакаться и наговориться.
Я оказалась права: Брент, Зак и Слэйд мирно спали в гостиной, положив руки на набитые животы. Эйприл, Черити и Бэби‑Джеймс сидели на кушетке и смотрели диснеевский фильм. Правда, внимание Черити постоянно переключалось на Райана. Она то и дело поглядывала в окно, на заднюю террасу, где Райан с помощью Толбота оттачивал мастерство владения колом.
– Эй! – позвала я девчонок.
Обе мгновенно встрепенулись.
– Вы здесь! – воскликнула Черити.
– Как Джуд? – выпалила Эйприл.
– Он с нами, – ответила я.
Эйприл тут же вскочила.
– Как ты думаешь, мне можно присоединиться к ним?
– А мне? – спросила Черити.
– Можно. Чем радостнее будет встреча, тем лучше.
Я посмотрела вслед Эйприл и Черити, которые пулей вылетели из комнаты. Бэби‑Джеймс продолжал увлеченно грызть плед и смотреть кино. Можно не беспокоиться, что он сбежит с бандой убийц‑экстрасенсов, подумала я.
– Проведаю парней, – сказал Дэниел, указывая на Толбота и Райана. – Мне надо задать Толботу пару вопросов по поводу Королей Тени.
– Ладно, – кивнула я и выпустила его руку.
Мне тоже хотелось послушать Нэйтана, однако сейчас для меня важнее всего был Джуд. Я направилась в столовую и положила в тарелку всяких вкусностей, оставшихся от обеда.
Я уже собиралась заглянуть на кухню, чтобы подогреть еду, как вдруг обнаружила в дверном проеме Слэйда. От неожиданности я едва не выронила тарелку.
– Мне нужно поговорить с тобой, – решительно заявил он.
– О чем? – спросила я, попятилась и наткнулась на стол.
– Зачем ты это сделала? – возмутился Слэйд и сжал мое предплечье.
Я дернулась. Узоры на его кисти выглядели вызывающе яркими.
– Я должен знать. Я больше не могу гадать, – продолжал он.
– Что ты имеешь в виду? – выдохнула я и вывернулась из его цепких пальцев.
– Ты ведь спасла меня от акха на транс‑вечеринке! Почему ты не позволила ему убить меня?
Я умудрилась поставить тарелку на стол.
– А зачем, сам посуди? Я не хотела, чтобы ты умер.
Мы уже потеряли Маркуса, и я не желала жертвовать жизнями потерянных мальчиков.
Слэйд судорожно сглотнул.
– Но я заслужил смерть, – озадаченно пробормотал он. – Я не выполнил твой прямой приказ. Не помог спасти твоего отца. Тебе следовало наказать меня за ослушание. Так поступил бы Калеб. И что ты припасла для меня? Какая кара может быть хуже, чем гибель от руки Акха? Я устал от неопределенности. Скажи мне, когда лезвие гильотины упадет. И давай‑ка побыстрее.
Я жестом заставила его замолчать.
– Стоп‑стоп. Никто не собирается убивать тебя. Если ты еще не заметил, я не такая, как Калеб. И Дэниел тоже. И я тебя понимаю. Тогда на складе ты просто испугался. Но это нормально. Вервольфы действительно боятся огня.
– Я не могу полностью изгнать из себя волка, – произнес Слэйд. – Даже частично. Но другие‑то – перебороли себя и поддержали тебя, Грейс. А я – нет. Я будто прирос к месту. Но клянусь, я не всегда являюсь трусом. – Он облизал губы. – Ты знаешь, что меня взяли в школу пожарных десантников – это ребята, которых сбрасывают с самолета, чтобы тушить лесные пожары? – Я помотала головой. – Я мечтал об этом с детства. Но Короли Тени превратили меня в оборотня. Они отобрали у меня всю жизнь. – Слэйд взглянул на разноцветные языки пламени у себя на руке. – Я покрываю себя татуировками и словно поджигаю себя зажигалкой, но получилось, что я спасовал. Я подвел тебя.
– Нет, Слэйд. Тебе ничего не будет за это.
Мой внутренний демон едва не помешал мне спасти моего отца. И я догадывалась, какой стыд и душевные мучения испытывал Слэйд.
– Спасибо, – горячо сказал он. – Спасибо.
– Пожалуйста.
А что еще можно ответить тому, кто благодарит за то, что его не убили? Подобные ситуации бывают нечасто – во всяком случае, у нормальных людей.
Глаза Слэйда наполнились слезами, и они засияли ярче, чем стальной штырек в его брови. Я меньше всего ожидала увидеть его плачущим. А Калеб мастерски обработал мальчишек.
– Послушай, Слэйд… Чем же Калебу удалось зацепить тебя?
Он напрягся.
– Девушкой. Ее звали Лейла, я в жизни не видел такой красавицы, – признался Слэйд.
При воспоминании на его лице промелькнула слабая улыбка, но в следующее мгновение у него задрожал подбородок.
– Она попала в беду. Ей понадобились деньги. Я после окончания школы занимался уличными гонками, был лучшим пилотом, но выигрыша не хватало. Однажды ночью ко мне подвалил один парень. Он заявил, что его команде для одной работы требуется водитель…
Слэйд резко замолчал и уставился в пол.
– То есть для грабежа?
– Верно. Обычно я отказывался от такого. Но он предложил огромную сумму. Я мог бы расплатиться с долгами и увезти Лейлу из Монтаны. Но тут было одно «но». Когда я выполнил задание, мне запретили покидать банду. Якобы та работа стала моим испытанием, и теперь я принадлежу им. Когда я начал отпираться… В общем, я очнулся на складе вот с этим… – Он поднял рукав футболки и продемонстрировал неровный шрам в виде полумесяца на трицепсе.
Я знала, что он означает. У меня имелся абсолютно такой же.
– Укус вервольфа.
– И они забрали Лейлу. Как выяснилось, она задолжала деньги именно Калебу. Они использовали ее. А потом – еще раз, чтобы обратить меня – заставить поддаться проклятью после того, как они заразили меня.
Я представила, какая сцена разворачивалась на складе. Слэйд приходит в себя, он растерян и озадачен. Метка вервольфа горит. Калеб угрожает Лейле и тем самым вынуждает Слэйда уступить беснующемуся волку в его сознании.
– А что случилось с Лейлой? – прошептала я.
Слэйд зажмурился.
– Она была первой, кого я убил. Я плохо все помню. Я находился в каком‑то безумии. А я‑то думал, что атакую типа, который угрожал ей ножом…
– Волк хочет, чтобы ты уничтожал тех, кого любишь сильнее всего. У нее практически не было шансов после того, как Калеб надавил на тебя.
– Это был не Калеб.
– Что?
– Калеб присутствовал там, но смотрел на все со стороны. Меня завербовал Толбот.
Мне показалось, что у меня из легких вышибли воздух. Почему меня шокировало это открытие? Ведь я знала, что, работая на Калеба, Толбот отвечал за новичков. Именно Толбот обладал даром убеждения. Ведь ему дали поручение изменить меня, только у него ничего не получилось.
Будем надеяться, что сейчас в нем ничего не осталось от прежнего Толбота.
– Почему ты не сбежал после всего?
– После убийства ты чувствуешь себя полнейшим дерьмом. Ты не можешь просто взять и вернуться в нормальную жизнь. У тебя в голове сидит вопящая эгоистичная зверюга, которая постоянно чего‑то требует. Толбот и Калеб наседали на меня. Они говорили, что теперь я буду везде чужим. А если я сделаю то, что им нужно, у меня будет дом, и высокое положение, и цель. Поэтому я превратился в рядового в страшной армии Калеба.
В глубине души я начала подозревать, что потерянные мальчики, которых мы переманили из стаи Калеба, прошли через нечто подобное. Даже Брент и юный Райан. Значит, в какой‑то момент каждый из них убил кого‑то или, как минимум, захотел этого… Иначе они не стали бы полноценными вервольфами.
Однако они предпочли покинуть логово. Похоже, они ищут второй шанс.
И мы можем дать им его, как и Джуду.
– Пусть Калеб и обращался с вами, ребята, как с пушечным мясом, а вот я хочу, чтобы наша стая стала настоящей семьей, – произнесла я успокаивающим тоном. – Ты колебался, не желая признавать Дэниела своим альфой. Но мы будет рады, если ты примешь нас. С нашей стороны ты не увидишь ничего плохого.
– Точно, – проговорил он.
– Я искренне верю, что мы научимся применять наши способности во благо. Возможно, судьбой тебе предписано стать лучшим пожарным всех времен. Ты обладаешь удивительной быстротой и силой. Представь, сколько добра ты смог бы совершить с такими качествами.
– Но я до сих пор боюсь огня.
– Толбот и другие уже справились. Думаю, в тебе зреет желание изменить мир через работу пожарного. И я хочу помочь тебе. Если ты позволишь.
Слэйд задумался.
– Вполне вероятно, – нарушил он паузу. – Но есть кое‑что еще.
– Можешь говорить о чем угодно.
– Я глупец. Я совершил ошибку. Я не должен был позволять акху смотреть мне в глаза. Он прочитал мои мысли. И он догадался, где нас искать. Ему удалось скрыться, и, конечно, он все доложит Калебу. Я бы раньше сообщил тебе, но я…
– Ты считал, что я перегрызу тебе глотку.
Он едва заметно кивнул. Я похолодела.
– Спасибо, Слэйд. У тебя с ребятами будет другое убежище. Ну, а Калеб… Раньше он сам жил в соседнем доме.
Слэйд обомлел.
– Но тогда получается полная бессмыслица! Калеб никому не разрешает уходить из банды. Он и Толбот придумывали жуткие казни для тех, кто хотел улизнуть, а нас заставляли быть палачами…
Вообще‑то я была в курсе. Первым демоном, с кото<