Но, так или иначе, дракон похитил сердце человека. Неожиданно Хердерсон отбросил в сторону свой щит и клинок и крикнул: «Прости меня, о изумрудный, о живое воплощение драгоценностей, пламени и самой истины! Когда я подошел к тебе, я еще не знал, сколь велико твое могущество. Прости меня и позволь вечно служить тебе и прославлять тебя!»
Сказание о слуге дракона.
Мир вокруг меня был ослепительно белым и очень холодным. В конце концов мне удалось встать на ноги, и я даже вспомнил, что нужно делать, чтобы передвигать их. Откуда-то появился Баррич и схватил меня за руку. А потом Дьютифул, Баррич и я, спотыкаясь и скользя, поспешили в первых лучах рассвета к палаткам. Я увидел, что Чейд практически бежит к нам вверх по склону. На приличном расстоянии от него медленно шел Олух. За ним следовали Лонгвик и оставшаяся стража. Обладатели Уита, одетые кое-как, вывалились из своей палатки и теперь стояли на снегу, что-то кричали и показывали на холм, одновременно натягивая плащи и сапоги. Воины Хетгарда остановились поодаль и молча кивали друг другу, словно с самого начала ждали, что им уготована именно такая судьба.
Первая попытка Айсфира вырваться на свободу вызвала небольшое землетрясение, но он продолжал сражаться со льдом, и мы поспешили поскорее убраться подальше от ямы. У нас за спиной дракон изо всех сил старался выбраться из своей ледяной темницы. Лед трещал и жалобно стонал, во все стороны летели осколки, но Айсфир явно терял силы, и каждая новая попытка была слабее предыдущей. Когда мы добрались до середины склона, все стихло. Мое восприятие дракона через Уит оставалось очень четким, но я чувствовал, что он истратил все силы и находится на грани между жизнью и смертью.
– Вот будет забавно, – задыхаясь, сказал я Барричу и Дьютифулу, – если после стольких лет, проведенных в поисках смерти, он умрет, сражаясь за свою жизнь.
– Мы все умираем, сражаясь за свою жизнь, – фыркнул Баррич.
– Что произошло? – потребовал объяснений Дьютифул. – Почему ты разбудил его? Порошок Чейда не сработал? Почему ты передумал его убивать?
Прежде чем я сумел ему ответить, к нам подбежал Чейд. Мой старый наставник бросился ко мне, дрожа от ярости.
– Как ты мог? – Его голос звенел от возмущения. – Как мог предать собственную кровь? Тебя послали убить дракона. Какое право ты имел принимать другое решение? Как мог пойти против интересов своей семьи?
– Я не предавал интересов своей семьи. Я пожертвовал Шутом ради династии Видящих, – сказал я ему. Я произнес эти страшные слова вслух при свете начинающегося утра, и вдруг впервые до конца осознал, что они означают. Мне пришлось перевести дыхание, прежде чем я смог продолжать. Я сказал уже гораздо тише: – Она наблюдала за нами, дергала за веревочки, как марионеток, пока мы не забыли про нее. Да, Бледная Женщина желает дракону смерти. Возможно, если бы мы его убили, она бы вернула нам Шута, но лишь для того, чтобы он увидел, как рушатся его надежды. Чтобы он стал свидетелем конца династии Видящих.
И не обращая внимания на то, что нас могут услышать, я привел Дьютифулу и Чейду свои доводы. В наступившей тишине я чувствовал, что они обдумывают мои слова. Да, они приняли и оценили мою правоту.
– Я помешал тебе сдержать слово, – сказал я Дьютифулу. – И ты лишился невесты. Но я не сожалею об этом. Боюсь, в противном случае ваш брак был бы заключен на крови и не принес бы в мир ничего, кроме крови и смерти. Мы же выбрали жизнь – по крайней мере на некоторое время. Жизнь дракона. И возможно, более надежный мир между Шестью Герцогствами и Внешними островами, чем тот, который мы могли получить после смерти Айсфира.
– Красивые слова! – возмущенно вскричал Чейд. – Но ты сам не понимаешь, что ты выбрал! Как, впрочем, и я. Если это существо вырвется на свободу, выберет ли оно жизнь, наши жизни? Ведь дракон голоден. А если он решит закусить нами? Признаю, я проявил недальновидность. Возможно, ты поступил мудро, когда не убил его. Но зачем было его будить? Кто поблагодарит тебя за это, Фитц Чивэл, когда сегодняшний день подойдет к концу?
– Фитц Чивэл? – услышал я голос Сивила, который подошел к Чейду. – Фитц Чивэл? Я не ослышался? Том Баджерлок – это Фитц Чивэл? Бастард, наделенный Уитом? – Повернувшись к Уэбу, он схватил его за руку, требуя ответа.
Глаза юноши превратились в два огромных блюдца, он задыхался от потрясения. Друг Дьютифула смотрел на меня, словно никогда не видел раньше, но я не заметил в его глазах восхищения. У него отняли легенду и показали обычную землю там, где он ожидал увидеть сияние золота.
– Тише! – вмешался Уэб, стараясь сберечь тайну, которая, похоже, выросла из своих одежек. – Не сейчас. Позже я тебе все объясню. У нас нет времени. Он разбудил Айсфира. А мы должны освободить его.
Уэб оценивающе посмотрел на меня, и мне показалось, что ему понравилось то, что он увидел. Он кивнул мне – или поклонился? – и прошел мимо нас.
Только сейчас я заметил, что все до единого обладатели Уита держат в руках инструменты, лопаты и кирки. Новая цель придала всем силы. Свифт и Кокл прихватили сани, чтобы оттаскивать от ямы куски льда. Проходя мимо нас, Свифт даже не взглянул ни на меня, ни на Баррича. Тем не менее Баррич почувствовал его присутствие и не обратил ни малейшего внимания на его холодное молчание.
– Будь осторожен, сынок, – предупредил он его. – Никто не знает, кого Фитц разбудил и как отнесется к нам дракон. – Затем Баррич повернулся ко мне, и я обнаружил, что даже слепой человек может пронзить тебя взглядом. – Что ты сделал? И почему?
Возможно, пришло время для новых откровений.
– Это не я. Ну, не совсем я. Я знал, что дракон жив, но не мог добраться до него при помощи Скилла, я чувствовал его лишь благодаря своему Уиту. У меня еще очень слабый Скилл. А потом Неттл нашла меня. И…
– И Неттл его разбудила! – радостно объявил Олух, который наконец добрался до нас. – А я спас ее, теперь она в безопасности. Она меня любит.
– Что?! – вскричал Баррич, и я услышал в его голосе боль и возмущение. – Неттл, моя Неттл? Неттл и Уит? Этого просто не может быть!
– Нет. У нее нет Уита. Она обладает Скиллом. – Голос Чейда прозвучал нетерпеливо. – Но она не прошла обучения. И это очень опасно. Вот еще одна забота, за которую мы должны благодарить Фитца и его капризы. Мы чуть не потеряли ее в потоке Скилла, но Олух знает Неттл настолько хорошо, что сумел найти и вытащить оттуда. Сейчас она в безопасности, Баррич. Скорее всего, девочка не понимает, что с ней случилось, но ей больше ничто не угрожает.
– Это уже слишком. Я просто не вынесу всех ваших откровений. – Баррич держал меня за руку, но неожиданно я понял, что это я поддерживаю его, а он тяжело опирается на меня. – Я подозревал, что она обладает магией Чивэла. Давно понял, а когда она рассказала мне, что ей приснился волк… вот тогда-то я и решил, что должен поговорить с Кетриккен и выяснить, почему королева вдруг решила заняться образованием Неттл. – Он улыбнулся мне, и в его улыбке перемешались гордость за девочку и страх за ее будущее. – Она оказалась такой сильной, что смогла разбудить дракона?
И тут в нас ударила магическая волна такой силы, что Чейд не удержался на ногах и плюхнулся на колени. К нам обратилась Тинталья, которая нашла нас:
ИДИТЕ И ПОМОГИТЕ ЕМУ. ВЫКОПАЙТЕ АЙСФИРА И НЕ ВЗДУМАЙТЕ ПРИЧИНИТЬ ЕМУ ВРЕД. Я СПЕШУ К НЕМУ, БЫСТРАЯ, ТОЧНО ЛЕСНОЙ ПОЖАР. ПРИКОСНУВШИСЬ К ВАШИМ РАЗУМАМ, Я ТЕПЕРЬ ЗНАЮ, ГДЕ ОН НАХОДИТСЯ, Я БОЛЬШЕ НЕ НУЖДАЮСЬ В ПТИЦЕ, УКАЗЫВАЮЩЕЙ МНЕ ПУТЬ. ПРЕДУПРЕЖДАЮ ВАС: Я УЖЕ НЕДАЛЕКО, И Я ХОЧУ, ЧТОБЫОН САМ МЕНЯ ВСТРЕТИЛ, КОГДА Я К ВАМ ПРИБУДУ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ПЕНЯЙТЕ НА СЕБЯ!
Это был не Скилл и не Уит, однако ее мысли захлестнули меня, точно могучий поток Скилла. После вмешательства Айсфира в мое сознание я болезненно реагировал на Скилл, а мощь приказа Тинтальи чуть не сбила меня с ног. Подозреваю, что обладатели Скилла оказались более чувствительны к ее мыслям, чем остальные. Вне всякого сомнения, они произвели сильное впечатление на группу Скилла Дьютифула. А члены группы Уита отреагировали на слова Тинтальи по-разному: одни, казалось, поняли все, что она сказала, другие озадаченно оглядывались по сторонам. Кокл, похоже, вообще ничего не уловил.
– Вы ее слышали! – громко крикнул Сивил. – Тинталья приказала нам помочь Айсфиру выбраться из-подо льда. За дело! – И он бросился вверх по склону, словно вел за собой солдат в атаку.
Один островитянин распростерся ниц, решив, что к нему обратился сам бог или демон. Двое других пустыми глазами уставились вдаль, словно пытались понять, что же они услышали. Остальные вообще стояли как ни в чем не бывало. Баррич, которого мой отец, стараясь защитить от постороннего вмешательства, давным-давно закрыл от Скилла, несколько мгновений удивленно смотрел в пространство, как будто что-то вспоминал. Думаю, благодаря своему Уиту он почувствовал призыв Тинтальи, но не смог разобрать слов.
Впрочем, на размышления у меня была всего пара минут, а потом Олух, радостно улыбаясь и вопя, помчался вверх по склону.
– Я иду! – кричал он. – Я иду, чтобы тебя выкопать, Айсфир!
Я отнес его энтузиазм на счет влияния, которое оказал на его простую душу Айсфир в предыдущие дни. Вдобавок Олуху удалось спасти Неттл, и, вероятно, его переполняли необычные переживания. Мы с Дьютифулом направились вслед за ним, Чейд не отставал. Принц вдруг проговорил:
– Мы убрали большую часть льда в том месте, где находится его спина, думаю, именно там он попытается выбраться наружу. Нам почти ничего не придется делать!
И только тут я удивился тому, как радостно он бросился освобождать Айсфира.
– Значит, ты не согласен с Чейдом, который твердит, что мы должны были оставить все как есть и не трогать дракона?
– Да. Согласен. Был согласен. Но это было… раньше. До того, как Неттл его разбудила. Нет. Прежде чем… но нам приказала Тинталья. Тинталья… – Он вдруг замедлил шаги и смущенно посмотрел на меня. – Это… понимаешь, очень похоже… ну, на тот Скилл-приказ, который ты мне дал. Только здесь что-то другое. Я просто не могу не обращать внимания на ее слова. Мне так кажется. – Дьютифул схватил меня за руку и заставил остановиться, на лице у него появилось необычное выражение. – Она высказала свою волю, и на одно короткое мгновение я мог думать только о том, чтобы исполнить ее желание. Странно. Наверное, именно это люди называют чарами дракона?
– В старых легендах говорится о волшебном дыхании дракона, якобы с его помощью он подчиняет себе людей, – вмешался Баррич, о котором я начисто забыл. Оказывается, он умудрился поспевать за нами. – Я что-то пропустил? Вы имеете в виду Скилл?
– Что-то вроде того, – задумчиво проговорил Дьютифул. – По-моему, это похоже на приказ, переданный Скиллом, но я не знаю наверняка. Мне кажется, я хотел помочь Айсфиру и до того, как она вмешалась, что я сам так решил. Но…
И тут нас обогнал Чейд, который бормотал себе под нос:
– Порошок. Нам поможет мой порошок. Взрыв освободит дракона. Нужно только выбрать другое место. Или, может быть, разложить мою смесь в более мелкие сосуды…
Мы с Дьютифулом переглянулись и нагнали Чейда. Я схватил его за рукав, но он стряхнул мою руку. Тогда я схватил его снова, уже сильнее.
– Чейд, ты не можешь его сейчас убить. Слишком поздно. Тинталья уже почти здесь, и слишком многие из наших людей горят желанием помочь Айсфиру выбраться на свободу. У тебя ничего не выйдет.
– Я… убить его? – На лице Чейда появилось искреннее изумление. – Нет, я не собираюсь его убивать. Я хочу устроить взрыв, чтобы он смог выбраться из-подо льда. Ну и болван ты все-таки!
Мы с Дьютифулом снова переглянулись.
– Почему? – тихо спросил я.
У Чейда сделался такой вид, словно он до потери дара речи потрясен моей тупостью. Но уже в следующее мгновение на его лице промелькнуло выражение, которое меня напугало, – Чейд пытался найти ответ на мой вопрос. Впрочем, несмотря на то что Тинталье удалось затуманить его сознание, Чейд слишком много лет изобретал причины, чтобы заставить меня делать то, что ему нужно, и стал настоящим мастером своего дела.
– А тебе не приходило в голову, что сюда летит разъяренная драконица? Кстати, это благодаря тебе она узнала о том, где мы находимся. Ну и что мы теперь можем сделать? Если мы прикончим Айсфира, Тинталья разберется с нами. Она сама так сказала. К сожалению, это означает, что нам придется выполнить ее волю. Если мы выкопаем Айсфира до того, как Тинталья прилетит, она может расценить это как проявление доброй воли с нашей стороны. Ты же сам говорил, что нам следует заручиться ее поддержкой, чтобы укрепить союз с Бингтауном. Пока мы не узнаем, на что она способна, нам придется всеми силами ей угождать. Ты со мной не согласен?
– И ты считаешь, что лучший способ освободить Айсфира – это воспользоваться твоей гремучей смесью?
– Один взрыв может сделать работу за десятерых дюжих мужчин с лопатами. Доверься мне, Фитц, я знаю, что делаю.
Казалось, он так же сильно жаждет освободить Айсфира, как некоторое время назад желал его убить. Я спрашивал себя, до какой степени повлияла на его сознание Тинталья, ведь мощный приказ, переданный при помощи Скилла, невозможно проигнорировать, вне зависимости от твоего собственного к нему отношения.
Неожиданно я подумал про Шута. Что с ним теперь? Стал ли он «перекованным»? Или Бледная Женщина его убила? Эта мысль пронзила меня таким холодом, что я забыл о своих нынешних заботах. Я выполнил то, что хотел Шут, разбудил дракона, и теперь мы стараемся сделать все, что в наших силах, чтобы его освободить и помочь воссоединиться с Тинтальей. В тот миг, когда я принял решение сохранить Айсфиру жизнь, это казалось единственно правильным, но сейчас меня раздирали угрызения совести. Я не мог вернуться и все изменить и знал, что мне будет невыносимо трудно жить дальше, зная, к какой страшной участи я приговорил Шута. Отпечатки его пальцев холодным огнем опалили мое запястье.
Однако я продолжал идти за остальными. Когда мы добрались до ямы, мы обнаружили, что усилия дракона выбраться наружу практически ни к чему не привели. Лед над его спиной потрескался изнутри, и ему удалось обрушить часть туннеля возле шеи и головы. Обладатели Уита уже занялись трещинами, которые они пытались расширить, но им не хватало рук. Подойдя к ним, я увидел, что рядом с ними трудятся представители Хетгарда. Впервые все члены нашего отряда объединились ради общей цели: вытащить Айсфира из-подо льда.
Чейд отругал меня за то, что я оставил взрывчатую смесь в туннеле, и отрядил двоих людей принести кувшин. Затем он сильно озадачил обладателей Уита, когда приказал им выкопать ямки вдоль всего тела дракона.
– Мы разложим небольшие порции порошка вдоль трещины, которую он сделал. Маленькие взрывы не причинят ему никакого вреда, но взломают лед, а мы потом оттащим обломки прочь. Фитц, ты поможешь мне разделить порошок на порции и засыпать его в подходящие сосуды. Дьютифул, ты мне тоже понадобишься. И прихвати с собой Лонгвика. Нам нужна какая-нибудь посуда, чтобы развести в ней огонь. Сделать так, чтобы все заряды взорвались разом, будет непросто, но думаю, достаточно и того, чтобы они взорвались более или менее одновременно.
Чейд был в своей стихии, импровизировал и руководил. Его переполняла ослепительная радость от того, что ему представилась возможность применить свои идеи на практике. Именно в этот момент я понял, что из него получился бы отличный солдат и стратег, похожий на Верити. Таким живым и энергичным я видел Чейда лишь несколько раз в жизни – когда ему удавалось отбросить в сторону все, что его сдерживало, и заняться претворением в жизнь своих изобретений.
Мы вернулись в палатку Чейда, Баррич к нам присоединился, все равно он никак не мог помочь. И я с грустью увидел, что он это прекрасно понимает. Он был похож на старого пса, который знает, что уже не может угнаться за гончими, идущими по следу, и потому держится около стремени хозяина в твердой уверенности, что, когда придет время прикончить добычу, без него не обойдется. Баррич опустился на тюфяк Чейда и старался ничего не упустить.
Чейд же тем временем открыл еще одну маленькую оплетенную бутыль со своим зельем. Я расстелил на полу чистый кусок кожи и, опустившись на колени, отмерял на глаз равные кучки порошка, сравнивая с той, которую для образца насыпал сам Чейд. Внешний вид порошка меня не слишком порадовал. Прежде всего, он был не однородного цвета, к тому же кое-где попадались комочки, но Чейд отмахнулся от моих вопросов:
– Со временем я его улучшу. Для наших целей сойдет и этот, а больше нам ничего не нужно, приятель. Кстати, а где принц? Я попросил его собрать в палатках надежную посуду для смеси. Он уже должен был вернуться. Да и Лонгвик с котелками тоже. Чем раньше мы займемся делом, тем лучше.
– Он скоро придет, – сказал я и повернулся к Барричу. – Что-то ты притих. Это потому, что ты приплыл сюда, чтобы прикончить дракона, а мы стараемся его спасти?
Баррич нахмурился.
– Ты думаешь, я собирался убить дракона? – Он фыркнул и покачал головой. – Я не верил в его существование. Я считал, что он просто приснился моей девочке в кошмаре, и попытался убедить ее в том, что сделаю все, чтобы ее защитить. Я привез ее в Баккип и там узнал, что дракон, возможно, существует на самом деле. Но сюда я приплыл затем, чтобы забрать вас со Свифтом домой. Потому что именно там твое место – и не важно, чего это нам с тобой будет стоить. – Он тяжело вздохнул. – Я всегда был простым человеком, Фитц, и пытался отыскать простой способ справиться со своими бедами. И вот я здесь, стараюсь распутать клубок, который мы с тобой накрутили, и защитить Неттл от дракона, знающего ее имя, а еще вразумить Свифта насчет звериной магии. Знаешь, я думал, что Уит тебя прикончил. Королева рассказала мне о том, что какой-то «перекованный» заполучил твою рубашку с булавкой короля Шрюда, приколотой к воротнику… Когда я вспоминаю, какую боль испытал, когда хоронил того несчастного…
Его перебил Дьютифул, который ворвался в палатку.
– Они пропали! Я нигде не могу их найти!
– Посуду для порошка? – поинтересовался Чейд. – Что, все пропало?
– Нет! Нарческа и Пиоттр! Их нигде нет. Думаю, они даже не ложились после нашего разговора. Кажется, они сразу ушли из лагеря, а если это так…
– Есть только одно место, куда они могли направиться. – Несмотря на заверения, что все это не имеет значения, Чейд принялся хмуро ворошить кучку порошка. – Они пошли к Бледной Женщине и рассказали ей, что Фитц вернулся в лагерь и теперь нам известно, что она задумала на самом деле. – Он еще сильнее нахмурился. – Мы говорили при них про чайку Уэба и про то, что сюда летит Тинталья. Они наверняка сообщили ей и это. Теперь Бледная Женщина знает, что должна действовать без промедления. Нам нужно постараться ее опередить и как можно быстрее вытащить дракона из-подо льда.
– Но почему Эллиана и Пиоттр так поступили? Почему пошли против нас, ведь они знали, что я готов был убить для них дракона? – с болью в голосе спросил Дьютифул.
– Понятия не имею, – безжалостно проговорил Чейд. – Но, думаю, правильнее всего считать, что они нас предали и все, о чем мы говорили ночью, стало известно Бледной Женщине. Теперь мы уязвимы.
– Но с тех пор все изменилось! Ночью мы с Фитцем собирались исполнить ее желание. Зачем же они пошли к Бледной Женщине, почему не дождались, пока мы убьем дракона? – Дьютифул нахмурился. – Когда они уходили, Пиоттр не был похож на человека, который готов отступить перед натиском врага.
– Я не знаю. – Ничто не могло отвлечь Чейда от того, что он делал. – Фитц, из более мелкого порошка делай кучки вот такого размера. – А потом, повернувшись к принцу, продолжал: – Я не знаю, Дьютифул. Но в мои обязанности входит предположить, что они собираются причинить тебе вред, и я должен обдумать наши шаги в связи с этим. – Он подправил одну из кучек тонкой палочкой. – После того, как мы освободим дракона, – добавил он, словно обращаясь к самому себе. – Но нам все равно понадобится посуда для порошка.
– Я ее найду, – тихо ответил Дьютифул.
– Хорошо. А теперь постарайся хотя бы на время забыть про девушку и Пиоттра. Если они ушли ночью, они уже далеко и мы ничего не можем предпринять. Давай займемся решением той задачи, которая стоит перед нами сейчас, а потом перейдем к следующей.
Дьютифул рассеянно кивнул и вышел из палатки. У меня болело за него сердце.
– Ты действительно думаешь, что они отправились к Бледной Женщине, чтобы рассказать ей наши новости? – спросил я Чейда.
– Возможно. Но на самом деле я не уверен. Мы должны предположить худшее и выстроить свою защиту, исходя из этого. Сейчас самая лучшая защита для нас – освободить дракона, которого ты разбудил. – Он задумался ненадолго, но потом решил, что кучки со взрывным порошком все-таки интереснее. – Вот освободим Айсфира и увидим, что нам делать дальше.
Я решил, что приказ Тинтальи слишком глубоко засел у него в мозгу, и мне стало страшно. Хотелось верить, что Чейд рассуждает здраво, но уверенности у меня не было.
Сначала пришел Лонгвик, который принес котелки, а потом появился Дьютифул с сосудами самого разного размера. Чейд тут же отправил их к яме, где велись работы, чтобы проверить, насколько они продвинулись вперед. Я решил, что он специально старается занять принца делом. Мне показалось, что Чейд слишком придирчиво выбирает сосуды для порошка. Сначала он проверял, надежно ли держится пробка или крышка, а затем смотрел, хорошо ли они входят в котелки, где будет разведен огонь. Я предложил свою помощь, но он отказался.
– Рано или поздно я изобрету идеальный сосуд для моей смеси. Он должен гореть в огне, но не слишком быстро, потому что тот, кто будет его разжигать, должен успеть убраться восвояси. А еще необходимо, чтобы он плотно закрывался и туда не проникала влага, если я собираюсь хранить порошок в таком сосуде. Да, и удобное горлышко, чтобы насыпать порошок внутрь, ведь нельзя же допустить, чтобы часть его осталась снаружи. Придется придумать также и другой способ его поджигать…
Чейд полностью сосредоточился на своем занятии: мастер, пытающийся решить очередную задачу и улучшить свое изобретение. И ни в коем случае не желающий доверить его подмастерью. Я отошел от него и уселся на матрас Дьютифула, неподалеку от Баррича, который, как мне показалось, погрузился в собственные мысли. Я же никак не мог избавиться от ощущения, что нам нужно спешить, и желания, чтобы все поскорее закончилось. А еще я пытался понять, откуда взялось это беспокойство – действует ли на меня внушение Тинтальи или во мне говорит страх за Шута. Я никак не мог заставить себя не думать о нем. Прикосновение дракона, похоже, пробудило мой Скилл, но как я ни старался восстановить тончайшую, точно паутинка, связь с Шутом, у меня ничего не получалось, и мне стало очень страшно.
– Я делаю то, что ты хотел, – тихонько прошептал я. – И я попытаюсь освободить дракона.
Чейд, который увлеченно колдовал над сосудами с порошком, похоже, меня не слышал – в отличие от Баррича. Наверное, люди говорят правду, и когда человеку отказывает зрение, у него обостряются другие чувства. Баррич положил руку мне на плечо – возможно, если бы Уэб не заговорил об этом, я бы продолжал ничего не замечать, – и я почувствовал, как меня наполняет его спокойствие. Не мысли, а ощущение связи с ним, не такое сильное, как союз через Уит между человеком и животным, но тем не менее очень острое.
– Ты уже давно так живешь, мой мальчик. Делаешь то, что требуют другие. Чего другие делать не хотят, – тихо сказал он.
– Ты тоже.
Он помолчал немного, а потом проговорил:
– Да, ты прав. Как собака, которая нуждается в хозяине, – так, кажется, мне сказали однажды.
Резкие слова, которые я когда-то бросил в его адрес, вызвали у нас обоих горькие усмешки.
– Наверное, про меня можно сказать то же самое, – признал я.
Мы оба некоторое время ничего не говорили, наслаждаясь минутным покоем среди бушующей вокруг нас бури. Снаружи до нас доносились разговоры людей, занятых делом, слышался звон инструментов, глухой грохот больших кусков льда, падающих на деревянные сани. Рядом что-то бормотал Чейд, который старательно раскладывал порошок на равные кучки. Я ощущал присутствие дракона, но оно было каким-то приглушенным, словно он берег силы и ждал, когда его спасут. Баррич так и не убрал руки с моего плеча, и я вдруг подумал, что он пытается почувствовать дракона.
– Как ты собираешься поступить со Свифтом? – неожиданно для самого себя спросил я его.
– Заберу сына домой, – спокойно ответил Баррич. – И попытаюсь правильно его воспитать.
– Ты хочешь сказать, отучить его пользоваться Уитом.
Баррич что-то невнятно буркнул, это могло означать все, что угодно: согласие или нежелание продолжать разговор на эту тему. Но я не мог молчать.
– Баррич, ты столько лет провел в конюшнях, ты наделен даром лечить и успокаивать животных. Ведь это Уит, верно? У тебя была связь с Виксен?
Он ответил мне не сразу. А затем, в свою очередь, задал мне вопрос:
– Иными словами, ты хочешь меня спросить, делал ли я то, что запрещал тебе?
– Да.
– Фитц, – вздохнув, проговорил он. – Я много пил и не хотел, чтобы ты или мои сыновья пошли по моим стопам. Я занимался и другими делами, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Но я не намерен поощрять пороки в моих детях. А ты? Кетриккен рассказала мне, что у тебя есть приемный сын, и я порадовался, что ты не совсем одинок. Но разве ты не узнал кое-что и о себе, когда растил его? Разве не понял, что твои собственные недостатки кажутся еще ужаснее в твоем ребенке?
Он очень точно сформулировал мои мысли, но я не хотел сдаваться.
– Ты использовал Уит, когда был главным конюшим?
Баррич тяжело вздохнул и ответил:
– Я старался не делать этого. – Я решил, что он больше ничего не скажет, но через некоторое время он откашлялся и добавил: – Но Ночной Волк был прав. Я могу не отвечать, но я не могу не слышать. Я знаю, как называли меня гончие. Я даже слышал это имя от тебя. Сердце Стаи. А еще я чувствовал их… любовь. И я не мог скрыть от них, что понимаю их радость, когда они выходили на охоту, ведь я разделял ее с ними, и они это знали.
Давным-давно ты сказал мне, что Ночной Волк сам тебя выбрал, установил с тобой связь, и тебе просто ничего не оставалось делать. Точно то же самое произошло со мной и Виксен. Она родилась очень слабой. Но в ней было… что-то такое особенное. Упорство. И способность обходить все препятствия. Когда братья прогоняли ее от матери, Виксен жаловалась не ей, а мне. И что я мог сделать? Притвориться, будто я не слышу ее жалоб, отказать ей в праве на жизнь? И я следил за тем, чтобы она получала свою долю молока. Но к тому времени, когда она выросла и стала способна сама за себя постоять, она успела ко мне привязаться. И должен признать, что со временем я тоже стал на нее все больше и больше полагаться.
В глубине души я уже давно знал все, что мне рассказал Баррич, и не мог бы объяснить, почему требовал от него признания.
– Значит, ты запрещал мне делать то, что делал сам?
– Наверное.
– А тебе известно, сколько боли ты мне причинил?
– Не меньше, чем ты мне, когда отказался подчиниться моим требованиям, – совершенно спокойно ответил он. – Правда, скорее всего, ты не понимаешь, что я имею в виду. Вне всякого сомнения, ты никогда не запрещал своему Неду того, что сам делал. И я уверен, что он всегда прислушивается к твоим мудрым советам.
У него здорово получилось скрыть сарказм. Я на мгновение замолчал, но потом вспомнил, что хотел задать ему еще один вопрос:
– Но почему, Баррич? Почему ты тогда и сейчас презираешь Уит? Уэб, человек, которого я очень уважаю, не видит никакого вреда в своей магии. Как может твой собственный дар вызывать у тебя отвращение?
Баррич убрал с лица волосы и потер глаза.
– Это очень длинная и старая история, Фитц, – неохотно проговорил он. – Когда моя бабка обнаружила, что я заражен Уитом, она пришла в ужас. Уитом обладал ее отец. И когда он встал перед выбором, спасти жену и детей от работорговцев или своего партнера из горящей конюшни, он выбрал его. И их забрали. Моя прабабка недолго прожила в рабстве. Бабушка говорила, что она была сказочно красивой женщиной. А что может быть хуже для рабыни… Хозяева пользовались ею, как хотели, а их жены всячески наказывали – из ревности. Моя бабка и две ее сестры все это видели. И выросли рабынями, которых постоянно использовали и наказывали. Потому что человек, который должен был любить и защищать жену и детей, предпочел спасти лошадь.
– Один человек, Баррич. Один человек принял неправильное решение. Кто может знать, о чем он тогда думал? А вдруг он рассчитывал добраться до лошади, чтобы она увезла его жену и детей в безопасное место? Или помогла бы ему сразиться с работорговцами? Мы не знаем. Но все равно это только один человек. Не слишком серьезное основание, чтобы проклинать всю магию.
Баррич выдохнул через нос.
– Фитц, его решение приговорило к жизни в рабстве три поколения семьи. И тем, на чью долю выпало это испытание, оно не показалось пустяковым. Моя бабка боялась, что, если она позволит мне отдаться моему Уиту, я сделаю то же самое. Найду животное, установлю с ним связь и поставлю ее выше всего остального. Так и было некоторое время после ее смерти. Я сделал ровно то, чего она боялась. Как и ты, когда был мальчишкой. Ты никогда не смотрел на свою жизнь и не спрашивал себя: «Что изменится, если у меня заберут Уит?» Подумай хорошенько. Если бы между нами не встал Ноузи, разве мы не были бы ближе? Если бы не твой Уит, разве ты не добился бы больших успехов в изучении Скилла? И если бы не Ночной Волк, получил бы Регал повод приговорить тебя к смерти?