Северокавказский фактор в абхазо-грузинском конфликте
Введение
Грузино-абхазская война 1992-93 гг. вполне может быть отнесена к т.н. «конфликтам нового времени» (по определению бывшего генсека ООН Б. Бутроса Гали). Имеется в виду то обстоятельство, что в такие вооруженные конфликты оказываются вовлечены не только армии воюющих сторон, но и гражданские лица. Этот конфликт по сути дела выплеснулся за пределы Южного Кавказа и приобрел региональный характер. В него оказались втянуты граждане не только Абхазии и Грузии, но и других стран – России, Украины, Турции, Сирии и др. И прежде всего речь идет о представителях родственных абхазам этносов - адыгов (адыгейцев, кабардинцев и черкесов), абазин, представителей абхазской и черкесской зарубежных диаспор. Более того, в Абхазии воевали представители почти всех проживающих на Северном Кавказе народов и казачества Юга России. В то же время на стороне Грузии в войне принимали участие граждане Украины – представители праворадикальной партии УНА–УНСО и, по неподтвержденным данным, граждане прибалтийских стран. Такой расклад сил представляется совсем не случайным: если для подавляющего большинства абхазов понятие «кавказское братство» было наполнено реальным содержанием, то Грузия определенно сделала выбор в пользу евро-атлантического вектора развития.
Относительно участия северокавказских добровольцев в грузино-абхазской войне 1992-93 гг. и той роли, которую они сыграли, существуют различные, а зачастую и совершенно противоположные точки зрения. Особенно много споров и противоречивых суждений приходится слышать по поводу того, что двигало теми, кто пришел в Абхазию из-за гор Кавказа. Мнение очевидцев и непосредственных участников событий с абхазской стороны однозначно: это было желание прийти на помощь малочисленному братскому народу, над которым нависла смертельная угроза. В то же время в грузинском обществе и экспертной среде существует убеждение, что это были наемники, воевавшие за вознаграждение. Ниже будет предпринята попытка исследования мотивации тех, кто пришел на помощь народу Абхазии.
Начало войны: роль общественных организаций и лидеров Северного Кавказа
В августе 1992 г. в первые дни после вторжения грузинских вооруженных формирований в Абхазию, повлекшего за собой массовые грабежи, убийства на этнической почве и репрессии сначала против абхазского, а затем и против всего негрузинского населения республики, у многих людей сложилось мнение, что исход войны в пользу Грузии предрешен. И в самом деле, значительно уступавшее грузинским силам и по численности и вооружению абхазское ополчение оказалось заперто на небольшой территории от р. Гумиста до с. Колхида. В осажденном г. Ткуарчал и части сел Очамчирского района развернулось партизанское движение. Невнятная и крайне противоречивая в тот период политика Москвы не давала негрузинскому населению особых оснований для оптимизма, и казалось (кстати, вполне обоснованно), что правители всего мира поддерживают Э. Шеварднадзе. Однако среди руководства и активистов абхазского национального движения и поддерживавших их лидеров армянской, славянской и греческой общин жила надежда, что братские народы Северного Кавказа не дадут поставить на колени Абхазию. И эта надежда имела под собой вполне реальные основания.
С началом политики перестройки и демократизации у абхазов появилась возможность вновь «открыть» для себя этнически и культурно близких им адыгов и других народов, живущих на Северном Кавказе. Конечно, нельзя сказать, что в «эпоху застоя» абхазо-адыгских контактов не было вообще, однако, судя по всему, и Москва, и Тбилиси старались не поощрять чрезмерного сближения, учитывая то обстоятельство, что абхазы и без того время от времени создавали Центру «проблемы»[1].
Взаимные визиты абхазов и адыгов, фестивали искусств, молодежные акции – все это имело огромное политическое и морально-психологическое воздействие как на абхазский народ, так и на народы Северного Кавказа. Заново узнавая друг друга, эти народы все больше осознавали, сколь многое их связывает – происхождение, исторические судьбы, культура – и размышляли над тем, что такое кавказская идентичность. Инициаторами взаимного сближения были национальные движения: в Абхазии - Народный фронт «Айдгылара», в республиках Северного Кавказа - Международная Черкесская Ассоциация, Конгресс кабардинского народа, Адыгэ Хасэ и др. При активном участии этих и других общественных организаций в августе 1989 г. в Сухуме была создана Ассамблея горских народов Кавказа, объявившая себя исторической преемницей Республики Северного Кавказа2. Надо напомнить, что это произошло вскоре после трагических июльских событий 1989 г. в Абхазии – первых грузино-абхазских столкновений, в результате которых пролилась первая кровь. Именно тогда стало очевидно, что дальнейшая эскалация насилия в Абхазии является вполне вероятным сценарием, и это логически подталкивало абхазов к поиску союзников. Уже 1-2 ноября 1991 г. в Сухуме на Третьем съезде горских народов Кавказа была провозглашена Конфедерация горских народов Кавказа (КГНК). В работе съезда приняли участие 211 представителей абхазского, абазинского, аварского, агинского, ауховско-чеченского, адыгейского, балкарского, даргинского, кабардинского, карачаевского, лакского, северо-осетинского, черкесского, шапсугского и юго-осетинского народов. Субъектами КГНК были объявлены не республики, а народы – ее основатели. Штаб-квартирой КГНК был провозглашен г. Сухум, а ее лидерами были избраны кабардинец Мусса (Юрий) Шанибов и чеченец Юсуп Сосламбеков. Съезд принял обращение ко всем «народам и парламентам Кавказа с призывом – «поддержать идею Конфедеративного Союза народов Кавказа – Союза, который только и может стать основой межнационального согласия в регионе и конкретного решения социально-экономических задач» 3.
Если на первом этапе КГНК ставила перед собой задачи в основном национально-культурного характера, то позже стали преобладать политические требования - повышение политического статуса входящих в объединение этносов, возрождение единой Горской республики в составе Российской конфедерации. Нестабильная обстановка на Северном Кавказе и вооруженные конфликты на Южном Кавказе подталкивали КГНК к созданию собственных вооруженных сил, которые, по выражению Ю. Шанибова, могли бы выполнять функцию наподобие «голубых касок» ООН и способствовать поддержанию мира и стабильности на Северном Кавказе.
Вполне объяснимо, что грузинская агрессия в немалой степени способствовала радикализации целей и лозунгов КГНК. В первые же дни грузино-абхазской войны председатель Верховного Совета Республики Абхазия Владислав Ардзинба обратился к руководителям и народам республик Северного Кавказа с просьбой об оказании незамедлительной помощи Абхазии. В воззвании к руководству и народам Кабардино-Балкарии отмечалось: «В час смертельной опасности Президиум Верховного Совета Республики Абхазия просит Президента Кабардино-Балкарской Республики и братские народы Кабардино-Балкарии о помощи всеми имеющимися в его распоряжении средствами» 4.
Призыв Вл. Ардзинба не остался не услышанным. После проведения экстренных заседаний вечером 14 августа, кабардинские общественные организации «Адыгэ Хасэ», «Конгресс кабардинского народа» (ККН) и другие приняли заявления и обращения, в которых осуждалась агрессия Грузии против народа Абхазии, и содержалось требование к Госсовету Грузии немедленно вывести войска из Абхазии. Было также принято обращение к руководству РФ с требованием принятия конкретных мер по урегулированию ситуации в Абхазии. А Международная Черкесская Ассоциация (МЧА) в своем обращении к адыгскому и абазинскому народам и к казачеству Юга России заявила следующее: «Мы не оставим в беде Абхазию! Международная Черкесская Ассоциация объявляет срочный призыв добровольцев для защиты братского абхазского народа». 17 августа 1992 г. в Грозном прошла сессия парламента КГНК, на которой был выдвинут политический лозунг: «Руки прочь от Абхазии!». Многолюдные митинги с аналогичными требованиями проходили в Кабардино-Балкарии, Дагестане, Адыгее.
Таким образом, вступая в войну с Грузией, Абхазия получила серьезного союзника в лице КГНК. Как справедливо указывает А. Крылов, «действия грузинского руководства были в глазах населения бывшего СССР настолько вопиюще несправедливыми, что это привело к приезду в Абхазию большого количества добровольцев, воевавших на стороне абхазов против грузинской армии (осетины, приднестровцы, русские, чеченцы и др.). Добровольцы воевали в составе интернациональных отрядов, однако казаки с юга России воевали в составе собственных воинских подразделений»5. Среди тех, кто первым откликнулся на призыв, был и талантливый 25-летний московский поэт, выпускник абхазской переводческой группы Литературного института Александр Бардодым, воевавший в группе Шамиля Басаева. Сейчас кому-то это может показаться удивительным, но в Абхазии в составе добровольческих отрядов воевали представители самых разных народов, в основном прибывшие с Северного Кавказа и Юга России, как мусульмане, так и христиане. Чеченцы и казаки, кабардинцы и балкарцы, черкесы и карачаевцы, осетины и ингуши защищали Абхазию, и между ними не возникало никаких межэтнических или межконфессиональных конфликтов или трений.