Дар величайших мастеров…
Великолепие ковров
Красой узоров привлекало…
Здесь все искрилось и все сверкало…
Ну, а мягчайшие сиденья
Сидел на них бы целый день я!
А кубки, полные вина!..
…Послеобеденного сна
Час благодатный миновал…
Дам бесконечно волновал
Вопрос: в каком наряде явится
Тот, кто такою отвагой славится?..
Вот распахнулась дверь… Он входит,
Горящим взором дам обводит,
Волшебный излучая свет
(Он в золотой камзол одет)…
Подходит к Итонии прямо
(Уязвлены другие дамы),
Берет ее под локоток
И тихо отводит в уголок,
Молвит ей: «Вы так невинны!
Неужто же в груди мужчины
Успели вы любовь разжечь
И тем его не уберечь?»
…Она хитровато сказала: «Что вы?!
Досель с мужчинами ни слова
Я даже не произнесла.
Сама судьба меня спасла
От с ними всякого общенья.
И, признаюсь, не без смущенья
Я с вами ‑ первым ‑ говорю…»
Гаван кивнул: «Благодарю…
И молвил: ‑ Значит, вам неведом,
Кто благодаря своим победам
Любовь и славу завоевал?!
Он ваше сердце миновал?..»
Итония отвечает:
«Вопрос ваш, стало быть, означает
Люблю иль не люблю я вас,
Пока что рыцарей у нас
Вам не встречали равных,
Столь молодых и славных…»
«А вы знакомы с Грамофланцем?»
…Лицо ее вспыхнуло румянцем,
Затем покрылось все белизной…
Гаван сказал: «Прошу, со мной
Говорите откровенно…
Нас не услышат даже стены…
И он ей посмотрел в лицо.
Я вам привез от него кольцо!..»
…При виде этого подарка
Ей стало холодно и жарко,
Шепчет она, как бы в огне:
«То я ‑ ему, а то он ‑ мне
Колечко это посылаем…
Любовью друг к другу мы пылаем
И ‑ вам известен ли наш секрет?
Друг другу нашу любовь и привет
Передаем с колечком этим…»
(Гаван не гневался, заметим…)
«О господин, ‑ сказала дева,
Я не заслуживаю гнева…
И все же виновна я в одном
В греховных мыслях… Только сном
Все это было… Снилось мне,
Что в заповедной тишине
По дивной воле высших сил
Он получил то, что просил
И что, любя его без предела,
Я только ему отдать хотела…
И стали мы неразлучны отныне…
А Оргелузу‑герцогиню
Я ненавижу всей душой.
Грех совершила я большой…
Вы, появившись в этом зале,
Всем облобызаться с ней приказали…
Так, исполняя ваш приказ,
Я согрешила в первый раз
Сколь мерзок поцелуй иудин!
(О, ваш приказ был безрассуден.)
Сей поцелуй мне губы жжет,
И все во мне бесстыдно лжет:
Лжет рот, лгут губы, лжет все тело!..
Так слушайте! Поправьте дело!
Готова к вашим припасть стопам,
О доблестный рыцарь! Служите нам!
Ваш ум столь гибок, дух столь отважен!
Ваш каждый совет нам будет важен!..»
…Зачем не молвил наш герой:
«Узнайте же! Мы ‑ брат с сестрой!»?
Скрывая это так упорно,
Виновен мой Гаван бесспорно.
За многое его ценю,
А здесь ‑ прощенья нет! Виню!..
..
Но вот и пир!.. Что снег белы,
Покрыли скатерти столы,
Они у левой стены стояли
Для дам, находившихся в этом зале
(Поскольку так повелел Гаван)…
Вот Лишуа… За ним ‑ Флоран
В волшебном зале появился…
(Так Гаван распорядился.)
…Вдоль правой стены сидели чинно
За длинным столом одни мужчины,
А слуги вносили за блюдом блюдо,
И все это было похоже на чудо…
..
Уж к вечеру начал клониться день,
Уже на замок пала тень,
Уже завели в темном небе танцы
Ясные звезды ‑ ночей посланцы,
Уже ‑ едва настала тьма
Гостеприимные дома
Все ‑ от дверей и до объятий
Раскрыли для прибывших ратей…
…Уже вносили свечи в зал
Темный вечер наступал,
И все ж вносили их напрасно!
Бессильна тьма и безопасна,
Поскольку Оргелузы лик,
Сияя, в сумраке возник
И дивных глаз ее сиянье
Тьму сокрушило до основанья…
И это правда: свет очей
Могущественней тьмы ночей!..
…Все было так на самом деле.
И у гостей глаза горели
Желаньем, страстью молодой.
Я думаю, что не водой
Такое гасят пламя,
Изведанное всеми нами…
..
И наш герой Гаван пылал
Горящий взгляд ей посылал…
..
Да, пламя глаз и жар речей
Порой заменят нам свет свечей.
Их свет воистину не нужен!..
…Но вот уже закончен ужин,
Достойный всяческой хвалы,
И вот уже убраны столы,
И герой Гаван, не без улыбки,
Дал знак… И заиграли скрипки
Необычайнейший мотив,
В котором ‑ жизнь, любовь, порыв!.
О, этот сладостный, огненный танец
На лицах зажигал румянец,
В сердцах надежду возбуждал,
Слова высокие рождал…
О, музыки волшебной звуки!
Жаркие в пожатьях руки!
О, ночь любви! О, сердца трепет!
Робких уст невнятный лепет
Клятвы в страсти неземной!..
(Все это было и со мной…)
..
Но что Гаван?.. А он прижался
К своей любимой… Приближался
Тот незабвенный, заветный час,
Который бывал у всех у нас,
Когда рука сжимает руку
И счастье вызывает муку
В огне высокого порыва…
…Тут многомудрая Арнива
Сказала: «Господин Гаван,
Вы не оправились от ран!..
Вам отдохнуть пора в постели
И до утра прервать веселье.
Еще, мой рыцарь, вы больны
И крепко выспаться должны.
Возможно, милая герцогиня,
Исполненная благостыни,
Сиделкой, не смыкая глаз,
Ночь скоротает подле вас?..
Так что ж молчите вы? Спросите?
А коль откажет, попросите
Об этом… ну, хотя бы меня
Ваш сон постеречь до начала дня…»
…«О, не тревожьтесь, королева,
С улыбкою сказала дева,
Уж позабочусь я о том,
Чтоб сон его был добрым сном…
И после моего ухода,
Еще до моего ухода,
Надеюсь, будет он здоров!..
Желаем вам приятных снов!..»
..
И в комнате дворцовой, дальней,
Которая им стала спальней,
Покрывалами белели
Две удивительные постели…
Арнива, перед тем как выйти,
Еще раз сказала: «Помогите
Больному, чтобы здоров он стал
И сладко эту ночь проспал.
И помните, что пламя
Под этими бинтами,
Которыми перевязаны
Раны, что мазью целебной смазаны…»
..
Она ушла, закрывши дверь.
И, к сожалению, теперь
Повествование прерываю,
Хоть искренне подозреваю,
Сколь интересно вам узнать
О том, что непристойно знать!..
Нет, мы достоинства своего не уроним
И не расскажем посторонним
Подробности того, что было,
Когда влюбленных ночь соединила…
Я ничего не расскажу,
Страшась обидеть госпожу,
Открою лишь, что благотворен
Был истинно целебный корень,
Который все недуги снял…
(Кто этот корень принимал,
Сам по себе наверно знает:
Сие лекарство помогает!
Умей лишь пользоваться им!..)
…Итак, скорее поспешим
С героем нашим утро встретить,
Но предварительно заметить
Считаю здесь необходимым:
Ночные бдения с любимым
(Хоть тысячу ночей подряд!..)
Ничуть здоровью не вредят!..
..
Так безо всяких забот пролетели
Две распрекраснейшие недели.
Шла ночь за ночью, шел день за днем,
Мешаясь в празднике одном.
Конца нет играм да гуляньям!..
Но вот однажды, утром ранним,
Когда, влекомые покоем,
Все разбрелись по своим покоям,
Сидели в нише у окна,
В которое была видна
Река в подножии обрыва,
Гаван сидели и Арнива,
И рыцарь королеву‑мать
С почтеньем просит рассказать,
Как замок сей Клингсор построил,
И как он это все подстроил,
И главное, ‑ о том и речь!
Как смог он стольких дев завлечь,
Не дав им выбраться отсюда?
Как совершил он все это чудо?..
Арнива, хоть и была седой,
Дух сохранила весьма молодой
И непосредственность девичью,
Что не пошло во вред величью…
Она промолвила в ответ:
«Ну, чуда тут большого нет
В сравнении с чудесами теми,
Что происходят в наше время,
И что свершал Клингсор не раз,
Как у других, так и у нас…
Во многих землях он известен…
Конечно, твой вопрос уместен:
Как он нас всех завлек сюда?..
Но такое случается иногда:
И сманивают, и уводят,
И до безумия доводят,
И держат хуже чем в плену
Даже законную жену!
Любовь порой приносит горе…
Но расскажу тебе о Клингсоре…
В самом Неаполе рожден,
В Терра де Лабур{268} он сел на трон…
Он ‑ отпрыск вполне знаменитых фамилий.
Дед его ‑ неаполитанец Вергилий{269}
Чуть ли не с детства волшебником слыл,
Да, он великим кудесником был…
Клингсор же в Капуе{270} был князем
Благодаря своим тайным связям…
Но князя юного манила
Не власть, не рыцарская сила,
А лишь объятья баб дурных…
Он сутки проводил у них…
За кем он только не волочился?
У него рассудок помрачился!..
Когда бы видел ты его!
Хотел он только одного,
Считая это высшим благом!
И ради этого стал магом,
Чтоб не было ни разу
Его домогательствам отказа…
Гнев всех мужей Клингсор навлек…
Но тут содержится намек
На некое его отличье.
Однако требует приличье
Нам этот обойти предмет…
А впрочем, почему бы нет?..
Я расскажу тебе все, что знаю…
В Персиде,{271} я припоминаю,
Нет, нет, не в Персиде, а в Калот‑Эмболот{272}
Один король принес ему много хлопот.
Клингсор спал с его женой!
И король, явившись в час ночной,
Застал любовников в постели.
Те и подняться не успели,
Как сталь сверкнула и ‑ долой
То, чем любовник удалой
Пред женщинами похвалялся!..
С тех пор Клингсор скопцом остался
И сделался безмерно зол!
О, сколько он понаделал зол!
Лишь злом душа его дышала,
Все доброе ему мешало.
Став непригодным для любви,
Он, с жаждой мщения в крови,
Употребил свое искусство
На убиенье в людях чувства,
И в заточенье держит он
Тех, кто любим и кто влюблен.
И в этом для него едины
Как женщины, так и мужчины.
Средь наших бедных полонянок
Язычниц ты и христианок
Одновременно встретить мог…
Да, всех он запер на замок,
И мы надеемся отныне
Сказать «навек прощай!» чужбине
И разбежаться по домам…
Отчизна греет сердце нам,
А на чужбине сердце стынет…
Тот, кто родину покинет,
Найти обратный должен путь!..
Прекрасна возвращенья суть!..
О, тот, кто землею и звездами правит,
Пусть нас, идущих домой, не оставит!..
Любимую дочь рожает мать,
Дабы дочери матери матерью стать.
Льды происходят от воды,
И опять водой становятся льды.
Была я в радости взращена
И к радости буду возвращена.
Так плод всегда порождает плод,
К брегам отрады ладья плывет,
И кто понимает мой намек
От брега блаженного недалек…
..
Давно когда‑то выпал мне
Счастливейший жребий… В моей стране
С дочерью моею вместе
Была я большой удостоена чести,
Любви и верности благородной…
Была королевою я народной:
Ко всем справедлива, со всеми добра,
Любому страждущему ‑ сестра…
Одною мыслью теперь я живу,
Добраться до дому наяву,
Навек распрощавшись с чужбиной постылой.,
Лев побежден твоею силой,
Волшебная усмирена кровать,
Тебя по праву называть
Мы можем нашим господином…
Так возвратиться домой разреши нам,
Выпусти на волю нас!..
Ответствуй, близок ли этот час,
Когда вновь сына обниму,
Когда к груди своей прижму
Высокородного Артура?..»
И, как повествует Авентюра,
Великое свершилось диво:
Сын благороднейшей Арнивы,
Король Артур издалека
В Шатель Марвей свои войска
Вел, получив письмо Гавана…
Мой господин Гаван нежданно
Увидел множество флажков
Цвета Артуровых полков.
Под солнцем весело блистали
Кольчуги и мечи из стали.
При каждом рыцаре лихом
Скакала прекрасная дама верхом,
И вскоре, в шахматном порядке,
Были расставлены палатки
И королевские шатры,
А также зажжены костры
И флаги подняты высоко
На левом берегу потока…
..
Гавана радость распирала:
Нет, куртуазия не умирала!
И верность рыцарству жила,
Как бы порой ни тяжела
Бывала рыцарская доля…
…Итак, посередине поля,
На левом берегу реки,
Артуровы расположились полки;
В долину Иофланца
Пришли войска бретанца…
…Тут дорогой господин мой Гаван,
Хоть в гости он пока не зван,
Решает распорядиться
Четырем приближенным своим разрядиться.
Обдумав хорошенько,
Он маршала, затем мундшенка,{273}
Конюшего и камергера берет
И устремляется вперед!..
…С великим множеством даров
Он близ Артуровых шатров
Велит остановиться,
А маршалу велит явиться
К королю Артуру самому,
С почтеньем доложив ему,
Что здесь ‑ пусть не тревожится
Гавана лагерь расположится…
..
Рано утром, лишь проснулись,
Артур увидел: потянулись
Гости дражайшие к нему
(Теперь‑то знал он, что к чему).
О, как они отважны, право!
Им не опасна переправа…
Но отчего так много там
Воистину прекрасных дам?!
Неужто в замке их так много?
Поясните, ради бога!..
…Присматриваясь к каждой даме,
Сравнить их с яркими цветами
В зеленом поле я готов…
Но всех прекраснее цветов,
Поверьте, эти дамы были,
Которых из замка освободили…
Так, вырвавшись из злой неволи,
Они заполонили поле,
Всемерно радуя наш взор,
Былой беде наперекор!..
..
Артур с племянником сошелся.
«Гаван! Ты наконец нашелся!
Мой дорогой племянник жив,
Льва‑людоеда победив!..
Но кто, ответь мне, эти
Прелестнейшие божьи дети?
И кто, скажи, я знать желаю,
Та королева пожилая?..»
..
«Кто эта дама, ты хочешь знать?
Узнай: твоя родная мать,
Мудрейшая королева Арнива.
А это ‑ дочь ее Сангива:
Она мне ‑ мать, тебе ‑ сестра.
Пришла желанных встреч пора!
Вновь обрели мы матерей,
Которые к нам всех добрей,
Которые, хоть в плен попали,
Все ж не погибли и не пропали.
Так что ж на свете превосходней
Безграничной милости господней?!
А вот выходит из шатра
Моя любимая сестра,
Твоя племянница ‑ Итония!..»
…Тут слезы полились сплошные:
Артур сам плакал, как дитя,
Мать, сестру и племянницу обретя!
Кто хотел бы познать хоть отчасти,
Что значит Истинное Счастье,
Того я должен был вовлечь
В сей Праздник Долгожданных Встреч,
Позвать на этот Пир Свиданий
После тревог, разлук, скитаний:
Словами ведь не передашь
Миг Обретения Пропаж!..
Пусть вам поможет воображенье
Увидеть счастья выраженье
На этих лицах, мне дорогих,
Искренне я обожаю их!..
…Король Артур сквозь плач и смех
Спросил: «Но кто ж красивей всех
В кругу твоих красавиц?
Ответь‑ка мне, красавец!
Давно бы мне узнать пора…»
«Оргелуза де Логруа!
Она воистину прекрасна!»
Гаван ответил громогласно,
И кликами со всех сторон
Был в тот же миг поддержан он…
..
..
Так не смолкал веселья хор…
А Гаван вернулся в свой шатер,
Чтоб снаряжение примерить.
Сначала он хотел проверить,
Раны ли не заболят
Под тяжестью железных лат.
Надел он панцирь и забрало,
Тут ретивое в нем взыграло!
Эх, снова меч бы в руки взять,
Эх, вновь себя бы показать
Пред дамами и господами,
Как он служить умеет Даме,
Готовый всех врагов смести!..
…Коня велит он привести,
В седло одним садится махом
И ‑ прочь!.. (С волнением и страхом
Я говорю про сей отъезд
Из этих, нам известных мест…)
..
Он скачет полем, скачет лесом,
Несомый верным Грингульесом,
Которого обрел он вновь…
Вдруг в нем остановилась кровь.
Он видит рыцаря пред собою
Над рекой полноводною, голубою.
Был несравненный рыцарь тот
Отваги рыцарской оплот,
Всех рыцарских доблестей воплощенье.
Он только чувства восхищенья
Своею верностью вызывал.
Он долга рыцарского не забывал.
В нем порывы священные не стихали.
Вы, безусловно, о нем слыхали
И, безусловно, узнаете дальше
Об этом сердце, не знающем фальши.
И, воздав восхищение рыцарю оному,
Наш рассказ возвращается к руслу исконному…
XIV
Коль правда, что, рискнув собой,
Гаван начать решится бой,
То я, признаться, очень
Его судьбою буду озабочен.
Еще ни разу, никогда
Так не грозила ему беда,
Урон достоинству и чести…
Нет, на его оказаться месте
Не пожелаю и врагу!..
Но не отметить не могу,
Что и противнику Гавана
Завидовать пока что рано.
Меня, однако, не страшит
Его судьба… Он сокрушит,
В сраженье равный рати целой,
Кого угодно дланью смелой.
Он войску равен был один!..
На нем, краснее, чем рубин,
Доспехи алые сияли,
Из дальней вывезены дали,
Наверно, из заморских стран…
От многих смертоносных ран
Или от гибели возможной
Щит охранял его надежный,
На коем не сочтете дыр…
По явной видимости, мир
Давно был рыцарю неведом
На тягостном пути к победам,
Которыми себя он тешил…
И вдруг мой герой Гаван опешил,
Узрев на шлеме чужестранца
Цветущую ветку Грамофланца…
И понял рыцарь потрясенный,
Что это ‑ собственной персоной
Король Грамофланц возник пред ним,
Жаждой сражения одержим…
Как быть?.. Увы, придется драться,
Хоть битвою полюбоваться
Не сможет дама ни одна
С балкона или из окна,
Что сожаления достойно…
Турниры, схватки, даже войны
Привыкли дамы наблюдать.{274}
Обычай надо соблюдать!..
А эти, коих рок заставил
Сойтись, не нарушали правил
Военных игр, избави бог!
Здесь каждый сызмальства берег
Святые рыцарские нравы.
При этом, рассуждая здраво,
Меня никто не убедит,
Что, кто в турнире победит,
Не понесет по меньшей мере
Наибольшие потери…
Велик ущерб, я бы сказал,
А выигрыш ничтожно мал.
И часто заслоняют беды
Сияние самой победы…
Слепая ненависть сильней
Приятья, дружбы давних дней…
…Но слушайте! Они столкнулись!..
Сначала кони их взметнулись,
На землю сбросив седоков
С великим множеством синяков…
Поднявшись, принялись они снова
Колошматить один другого,
Орудуя мечами,
Как мужики ‑ цепами…
Смешались в битве той роковой
Обломки щитов с зеленой травой…
Давно б дерущихся разняли,
Но в замке‑то не знали,
Что между ними бой идет,
А также кто здесь бой ведет:
Все в замке сном забылись,
Пока герои бились…
Спохватятся покуда,
Обоим будет худо!..
..
..
К утру Артуровы посланцы
Явились в крепость к Грамофланпу,
И ждет он вести от послов:
Гаван‑де встретиться готов,
Он‑де ваш вызов принимает,
О чем‑де и напоминает…
…В ту пору Грамофланца рать
Большое пространство смогла занять
Меж крепостью и морем,
Что было выгодно, не спорим…
…Пестро у короля во стане!
Здесь рыцари, и горожане,
И лучники, и конники,
И дамы, и их поклонники…
Особенно много ‑ прекрасных жен!
Король ими прямо‑таки окружен
Как бы живым забором…
Меж тем все одержимы сбором
В поход, туда, под Иофланц,
Где достославный Грамофланц
Гавана встретить хочет:
Мечи дружина точит…
…Итак, велит он собираться,
Лежа на пальмовом матраце
В своем роскошнейшем шатре,
Прохладном при такой жаре…
Над ним все дамы колдовали,
На него набедренники надевали,
И наколенники, и наплечники,
Чтоб стрел и копий наконечники
Пронзить монарха не могли…
И тут как раз послы вошли…
На гордеца взглянувши хмуро,
Рек старший: «Короля Артура
Мы паладины и гонцы.
Идет молва во все концы
О славном нашем государе
И о его прекрасном даре
Врагов строптивых побеждать.
Вас, полагаем, убеждать
В его могуществе не стоит…
Тем более нас беспокоит,
Как вы осмелились и отчего
Племяннику его
Свой дерзкий бросить вызов.
Тем самым короля унизив?!
Пусть даже он виновен в чем,
Ваш спор не разрешить мечом,
Напрасно только меч иступится:
Весь Круглый стол за Гавана вступится
Мы все здесь братья его и друзья!..»
…Король ответил: «Нет, нельзя
Наш спор окончить миром.
Сегодняшним турниром,
Который будет весьма кровав,
Сама судьба решит: кто прав,
Покрытый в битве правой
Презреньем или славой!..»
..
И с ложа Грамофланц восстал.
Король доспехами блистал…
Двенадцать дев для господина
Принесли подобие балдахина,
Плат распластав над его главой
Во время скачки верховой…
Две девы, что красой сияли,
С князем рядышком скакали.
Он ласково взирал на них,
На красавиц молодых.
..
..
И продолжает Авентюра:
Посланцы короля Артура
Назад спешили, в лагерь свой.
Вдруг их глазам открылся бой!..
Гаван (как он сюда пробрался?!)
С каким‑то паладином дрался.
Послов безмерный страх объял:
Гаван держался, но сдавал…
Знать, нелегко пришлось герою.
Противник был сильнее втрое.
И, весь в крови от свежих ран,
Был сдаться вынужден Гаван…
Послы, едва его узнали,
Его по имени назвали.
«О господин Гаван!..» И вдруг
Противник выронил из рук
Копье в тоске невероятной
И отшвырнул свой меч булатный.
И, зарыдав, воскликнул он:
«Я проклят! Я приговорен!
Счастье навек от меня отвернулось!..
(Вот ведь как дело‑то обернулось!)
Средь всех грехов моих, средь всех,
Я совершил тягчайший грех!
С себя вины я не снимаю,
Хотя, конечно, понимаю
Вновь на рассудок мой лег туман…
Так, значит, это был ‑ Гаван?!
Я, стало быть, с Гаваном дрался?!
Мой друг Гаван! Не он мне сдался,
А я своей беде сдаюсь
И побежденным остаюсь!..»
Услышав эти зовы,
Гаван воскликнул: «Кто вы?
За что вы так добры ко мне?..
Все происходит как во сне.
Когда б вы сначала все это сказали,
То битву бы я проиграл едва ли…
Однако знать желаю я,
Кем слава отнята моя
И у кого мне ее найти,
Коль наши скрестятся пути.
И я заклинаю вас всеми святыми:
Свое мне назовите имя!..»
«Так знай же, сородич мой дорогой,
Я ‑ Парцифаль, и не кто другой!..»
Гаван сказал: «Поистине,
Кривыми путями пришли мы к истине
Два простодушных сердца злоба
Едва не довела до гроба.
Твоей рукой побеждены,
Мы для любви возрождены,
Для верности блаженной,
Для радости священной.
Так, выиграв со мною бой,
Победу ты одержал над собой!..»
…И тут Гаван, лишившись сил,
К небу очи закатил
И пал на землю бездыханным…
Послы склонились над Гаваном,
Который бледен был и нем…
С него тотчас же сняли шлем
И стали махать над Гаваном
Его павлиньим султаном.
От этого маханья
К нему вернулось дыханье,
А вскоре вернулась и сила…
Так Верность его воскресила!..
…Тем временем под Иофланц
Спешил с дружиной Грамофланц.
(Согласно правилу, любое
Король мог выбрать место боя,
И это было оттого,
Что вызвал он, а ‑ не его…)
..
Но вот уже видна поляна,
Где Грамофланц проткнет Гавана…
Вдруг ‑ что такое?.. Под кустом
Его противник, сняв шелом,
Лежит изранен да измучен…
Ого! Да тут, видать, получен
Удар, при этом ‑ не один!..
Ужель сей юный господин
Опередил своим турниром
Того, кто признан целым миром?!
Кто эта странная особа?!
Но те молчали оба…
…Понятен Грамофланца гнев.
Но, жженье ран преодолев,
Герой Гаван с земли поднялся.
Сражаться он не отказался.
Напротив!.. Без излишних слов
Он рек: «Извольте… Я готов…»
Но Грамофланц был недоволен:
«Гаван, ты ранен или болен,
И мне, признаться, жаль до слез,
Что раны тебе не я нанес…
И все‑таки о бранной встрече
Сейчас не может быть и речи…
Со слабыми я не дерусь,
Скорее с бабами берусь
Сражаться, чем с твоим бессильем.
Победу не возьмешь насильем:
Такой победе ‑ грош цена!..
Приятного желаю сна!
А после отдыха ночного
С тобой мы в битву вступим снова!..»
…Сей речи Парцифаль внимал.
Он не ослаб, он не устал,
Он был собою превосходен
И явно для ристанья годен.
Когда король на него поглядел,
Парцифаль уже снова свой шлем надел
И рек с любезностью отменной:
«Прошу вас не спешить с отменой
Ристанья славного сего.
Я вместо родича моего
Готов под вашим ударом пасть,
Коль того возжелает господня власть,
Или, напротив, вашей кровью
Отмыть Гавана от злословья!..»
Но Грамофланц промолвил: «Нет!
Он должен сам нести ответ!..
Вы, по всему видать, герой,
Но не вам предназначен этот бой!..»
..
Герой Парцифаль, скажу вам без лести,
Не посрамил сословной чести,
И рассуждали знатоки
О доблести его руки:
«Да, равных нет ему, пожалуй!
А этот выпад небывалый!
А этот натиск! А удар!
Здесь ‑ вне сомнений ‑ божий дар!..»
…Теперь сказать необходимо,
Как возвратились побратимы,
Прервавши бранную игру,
Назад, к Артурову двору.
Героев радостно встречали,
Им славу трижды прокричали,
А Парцифаль был столь прелестен,
Столь среди рыцарства известен,
Столь обожаем и любим,
Что все склонились перед ним.
Все только на него глядели…
…Герои на себя надели
Новые наряды,
Чему они были крайне рады…
…Повсюду слух распространился:
«А Парцифаль‑то возвратился!
Тот самый?!» ‑ «Да неужто он?!»
Так слышалось со всех сторон…
…Гаван сказал ему: «Ответь,
Ты не хотел бы посмотреть
На четырех высоких жен,
Обладательниц корон?
При этом все они, вчетвером,
С тобою связаны родством…
Однако и помимо них
Здесь много прелестных дам других.
Их красоту всем сердцем славлю!
Идем же, я тебя представлю!..»
Но отпрыск Гамурета рек:
«Гаван, ты добрый человек
И мне добра желаешь, зная,
Как судьба меня всюду преследует злая.
Но едва ли порадует женский взор
Меня, на коего позор
В долине Плимицоля лег…
И чем, скажи, я их так привлек?..
Спасибо за великодушье,
Но, как от страшного удушья,
Я погибаю от стыда
И перед дамой никогда
Отныне не предстану!..»
Вот что сказал Парцифаль Гавану.