А как насчет жизни после смерти? Может, душа и тело на самом деле представляют собой две онтологически автономные сущности, способные существовать независимо друг от друга? Современные теории самообмана и эволюции религии не отвечают прямо на вопрос о существовании Бога, поскольку, даже если они истинны, Бог может, тем не менее, существовать, — эти теории не затрагивают основной метафизический вопрос. В таком случае возникает аналогичный вопрос: какова, в данном контексте, верная концептуальная интерпретация научных данных об отношении мозга и сознания? Какова, учитывая результаты современных исследований мозга, самая рациональная и интеллектуально честная модель отношений сознания и тела? Какая концептуальная интерпретация всех доступных фактов является наилучшей? На концептуальном уровне, в современной философии сознания позиция дуализма уже давно имеет чрезвычайно мало защитников26. Дебаты, возникавшие после окончания Второй мировой войны, выработали девять различных моделей, разрешающих проблему души и тела. Но ни одна из них не допускает ничего подобного выживанию личности после смерти. В современной философии сознания даже антиредукционисты, антинатуралисты и дуалисты свойств очень редко отстаивают возможность сохранения личности после смерти.
А каково состояние дел в современной нейронауке сознания? На сегодняшний день лишь очень редкие ученые, занимающиеся экспериментальным изучением сознания, верят в жизнь после смерти27. Для человека функционирующий мозг представляет собой необходимое условие появления сознания. Даже если и невозможно концептуально свести субъективную внутреннюю перспективу, с которой связаны наши внутренние переживания, к сложной форме обработки информации28, то уже вполне ясно, что содержание нашего сознания определяется «снизу верх» локальными и одновременными событиями, происходящими на уровне мозга. Эти серьезные современные исследования заняты поисками нейронных коррелятов сознания (сокращенно НКС)29, то есть минимального набора характеристик мозга, достаточных для возникновения того или иного субъективного переживания. Наука стремится как можно точнее определить эти характеристики и достигает в этом прогресса. Почти никто из занятых в этой области не думает, что сенсорное восприятие, память, мышление, внимание способны существовать без НКС, то есть после смерти тела. Наиболее рационально предположить, что высшие медитативные состояния человека тоже имеют необходимые нейронные корреляты, без которых они не могут возникать. Измененные состояния сознания, культивируемые в духовной практике ради познания, вероятно, просто-напросто идентичны физическим состояниям нашего мозга. Поскольку мозг — это часть человеческого тела, то даже объекты медитативных переживаний — эпизоды воспоминаний, фантазии, направленные в будущее, спонтанно возникающие чувства и мысли — это, в конечном счете, телесные процессы, хотя они обычно не переживаются субъективно как таковые.
Что все это означает для нашего вопроса об интеллектуальной честности и возможности секулярной духовности? Для начала, никто не обязан верить в истинность всех этих гипотез и теорий. Все они могут оказаться ложными. И действительно, почти все теории, выдвигавшиеся за историю человечества, ныне опровергнуты. Однако очевидно, что не следует скатываться к argumentum ad ignorantiam, заявляя, что «никто не доказал окончательно отсутствие бессмертной души, а значит, она, вероятно, существует».
Интеллектуальная честность куда более проста и скромна. Она состоит в том, чтобы быть по отношению к себе честным и признать, каковым является нынешний статус вещей в науке и философии. И, присмотревшись, у нас есть только текущий момент, Сейчас, если мы желаем действовать рационально и «внутренне порядочно», а этот момент включает текущее состояние эмпирических исследований сознания, или Сейчас науки.
Однако из этого можно извлечь и второе следствие для идеи светской духовности. Речь идет об обсуждавшемся мной в начале идеале спасения: на данный момент все выглядит так, будто освобождение и спасение могут быть только в пределах этого мира, в этой самой жизни. А значит, духовность не имеет отношения к иному миру или возможным будущим вознаграждениям, а только к проживаемому моменту внимательности, моменту сочувствия, к присущему Сейчас. Если все же существует некое святое пространство, то оно находится в осознаваемо переживаемом Сейчас.
Просветление
А как насчет идеи просветления? Для многих, занятых духовными практиками, оно представляется конечной целью, глубочайшим прозрением, концом всякого страдания. И, разумеется, в разных культурах и временах существуют сотни описаний такого «пережитого просветления». Но, во-первых, при ближайшем рассмотрении, такие отчеты сходятся только по некоторым признакам, но не целиком: переживания, описанные христианскими мистиками, сами по себе различны, и они далеко не идентичны описаниям великих йогов или японских монахов дзен. С философской точки зрения отсутствуют веские доказательства существования единого, определенного, независимого от культурной среды, теорий и описаний состояния сознания, называемого «просветлением». Например, в буддистской философии никогда не было полного согласия в том, что такое просветление, или чем оно могло бы быть. Только несколько миллионов человек из богатых западных стран точно знают, что такое просветление, потому что удовлетворяют свои эмоциональные потребности в книжных лавках, специализирующихся по нью-эйдж-литературе, и эксплуатируют духовные традиции чужих культур. Большей частью эти обсуждавшиеся выше «духовные альтернативные культуры» развивались во второй половине двадцатого века, а теперь стали интеллектуально бесчестными и реакционными. Это проблема и факт, с которым нам приходится иметь дело.
Во-вторых, существует логическая проблема, о которой важно снова и снова себе напоминать. Если обратить внимание только на главную феноменологическую характеристику, обнаруживающуюся во многих описаниях опытов просвещения, — а именно на растворение «я», на полное исчезновение чувства самости, — то верить таким описаниям нет причин, потому что они внутренне противоречивы. Если «я» больше не существует, кто же описывает такой опыт? Если переживающий субъект действительно исчезал, как могут существовать автобиографические воспоминания подобного эпизода? Как «я» могло запомнить состояние, в котором «я» вовсе не существовало как сознающая самость? Это вторая причина, по которой сообщения о состояниях просветления не столь интересны, как можно подумать. Но именно это и связывает тех, кто серьезно занимается духовными практиками, с научным мировоззрением.
В настоящее время мы переживаем возрождение академических и строго эмпирических исследований медитации30. Однако до сих пор эти эмпирические исследования никоим образом не указывают на существование единого, точно определенного состояния сознания, одинакового во всех обществах и культурах, которое можно было бы охарактеризовать как «то самое» просветление, независимо от конкретных теорий или описательных систем. Можно считать, что это изменится с прогрессом исследований мозга, с улучшением статистического и математического моделирования мистических переживаний. Однако есть более глубокий вопрос: способны ли эмпирические исследования вообще доказывать подобные вещи? Например, лингвистические описания неизбежно «заражены теорией», они отражают мировоззрение и описательную систему соответствующего субъекта.
Но, прежде всего, похоже, что компонент экзистенциального «освобождения» — то, что я вначале обозначил как идеал спасения, объединяющий разные духовные традиции, — нельзя операционализировать и научно исследовать, потому что его не выразишь словами. С научной точки зрения этот аспект может постигаться лишь как кратковременная форма переживания, зависящая от физических процессов в мозге, а не как трансцендентная форма знания. В свете нашего вопроса о существовании светской духовности это означает, что не только традиционный идеал спасения, но и возможные претензии на знание следует заново интерпретировать и доказывать. Всякий, кто публично претендует на какое-либо знание, должен объяснить, какое именно существенное прозрение или знание стоит за его духовным «опытом», что именно значит его утверждение о том, что некое измененное состояние сознания ведет к иной форме прозрения, непередаваемой речью, теорией или рациональными аргументами. Чрезвычайно интересно обнаружить, что это оказывается проблематичным только для последователей религиозной системы, верований и традиций, уже увязших в жесткой организации. Истинно просвещенной и светской духовности — это уже можно утверждать — не угрожает ни развитие современной философии, ни естественные науки. Напротив, она содержит потенциальную возможность к их интеграции.
Духовность и интеллектуальная честность
Теперь мы готовы вернуться к трем вопросам, заданным в начале этого очерка. Я вкратце набросал, чем может быть духовность и что можно понимать под интеллектуальной честностью. Прежде всего, проявляется общий образ нашей интеллектуальной истории. Исторически, первой, несомненно, возникла религия: системы верований, разделявшиеся все большими группами людей, устранявшие страх смерти и значительно увеличивавшие сплоченность группы. Эти системы верований усиливали не только внешнее, но и внутреннее единение, поскольку стабилизировали самоуважение индивидуума, эффективно усиливали существующую иерархию, систематически отрицали смертность и, конечно, помогали в бою против других групп. Исторически эти фидеистско-догматические модели реальности происходят от похоронных обрядов, культа предков и шаманизма. Позднее всего в истории появляются идеалы интеллектуальной честности, просвещения и самокритичного рационализма. В этом смысле идеал интеллектуальной честности совершенно нов, он только начинает реализовываться в некоторых частях планеты, в очень немногих обществах и только в виде самых первых подходов к нему. Однако первоначально именно религиозные идеалы безусловной правдивости и искренности перед Богом открыли возможность для проявления интеллектуальной честности. Во время рефлексивного поворота к самому человеку из них возникли этические идеалы безусловной правдивости и искренности перед собой, неограниченной открытости, безусловной преданности накоплению знаний. Однако центральная идея, которая лежит в основании духовной позиции, состоит в том, что существует не одна форма знания и не одна форма эпистемического прогресса.
Начнем с краткого сравнения религии и духовности. Религия теперь — на основе сказанного выше — во многом состоит из преднамеренной культивации системы самообмана, позиции чистой веры, то есть догматического или фидеистического отказа от этики внутренней деятельности. Духовность, напротив, оказывается эпистемической установкой, сосредоточенной на приобретении знаний. Религия максимизирует эмоциональную выгоду — она стабилизирует чувство самоуважения, служит источником утешения и дает индвидууму чувство принадлежности к большому сообществу, чувство безопасности и удовольствия. Духовные практики нацелены на прямое переживание. Религия приносит собственную рациональность в жертву эмоциональной согласованности я-модели. Духовность растворяет феноменальное Я. Религия догматична из-за своей фундаментальной структуры и, следовательно, интеллектуально бесчестна. Духовная личность всегда будет открыта рациональным аргументам, потому что не имеет причин от них прятаться. Религия организует и проповедует. Духовность, в первую очередь, индивидуальна и обычно довольно молчалива.
В этом отношении сейчас уже можно понять смысл утверждения, что религия представляет собой противоположность духовности. Помните две эпистемологические концепции, которые характеризуют то, что я называю религией? Догматизм — это тезис о том, что правомерно держаться своей веры только потому, что она у вас есть, — чистая традиция, не основанная на фактах и не требующая причин. Фидеизмом в философии называют тезис о том, что вполне оправданно держаться своего мнения не только при отсутствии фактов или доказательств, но и тогда, когда множество фактов и доводов разума говорят против него. Сразу видно, как многое из того, что выступает сейчас под маской духовности, в действительности не что иное, как религия в этом, признаться, упрощенном понимании слова. С другой стороны, в больших и закоснелых религиозных системах тоже иногда, но в очень редких случаях можно распознать робкие попытки нащупать путь к тому, что я назвал противоположностью религии, — к духовности.
А что сказать об этическом принципе интеллектуальной честности как о частном случае духовной установки? Духовность — это эпистемическая установка, безусловное стремление к знанию, к экзистенциальной форме самопознания вне любых теорий и догм. В науке также имеется рациональная методика систематически наращивать приобретение новых знаний. Со стороны духовности присутствует поиск прямого опыта, например в систематической практике медитации. Со стороны науки мы находим сбор данных, принцип исходить исключительно из фактов. В духовности мы имеем растворение феноменального Я, а в науке — идеал того, что собственную теорию следует вновь и вновь опровергать, сталкивая с реальностью. На уровне духовности особенно развит идеал правдивости, а в науке действует «принцип экономии», то есть неустанное стремление сделать онтологическую основу наблюдаемых явлений как можно слабее и минимизировать структурные допущения. Духовность категорически индивидуальна и не проповедует, в то время как современная наука — глобальное, высоко и профессионально организованное предприятие с обменом новыми знаниями и результатами, то есть она постоянно сеет знания, в частности через средства массовой информации. Однако все читатели, знакомые с серьезными, уважаемыми учеными, могут подтвердить, как часто они являются людьми высокой духовности, хотя сами никогда не назовут себя таковыми. Многие ученые даже решительно отметут такое название. Тем не менее серьезность и искренность ученых, их полная открытость критике и основанный строго на опыте поиск формального изящества и простоты, по сути, те же, что и в серьезных духовных практиках.
Сэр Карл Р. Поппер (1902-1994)
Мы должны запомнить, что интеллектуальная честность является фундаментом всего, чем мы дорожим.
В современной философии науки тоже есть примеры духовной установки. Величайший философ науки Карл Поппер исходил из следующей идеи: мы всегда находимся в контакте с реальностью именно в тот самый момент, когда доказываем ошибочность теории; момент поражения — это тот самый миг, когда мы соприкасаемся с миром. А вот что он говорил о фундаментальном принципе любой идеологизированной формы рационализма, превратившегося в мировоззрение: «Некритический, или всеобъемлющий, рационализм описан как подход, которого придерживается человек, говорящий: „Я не намерен признавать что бы то ни было, если оно не обосновано доказательствами и опытом“. <...> Нетрудно заметить, что названный принцип некритического рационализма является противоречивым, поскольку он сам не может быть обоснован ни доказательствами, ни опытом. Следовательно, этот принцип должен быть отвергнут»[10]. Эта идея критического рационализма была высказана в 1958 году и, конечно, являет собой прекрасный пример философского принципа интеллектуальной честности.
Критический рационализм — это слабая и скромная форма рационализма, которая — в особенности на уровне политической деятельности — поддерживает преимущества разумных аргументов и преданность пошаговой, основанной строго на фактах процедуре, с отчетливым пониманием того, что собственное решение придерживаться рациональных методов лишено неопровержимых, решающих оснований. Если наука отказывается от идеала интеллектуальной честности, она тем самым становится уже не наукой, а новым видом религии. Я хочу вкратце напомнить читателям уже высказанную выше идею: существует подспудная опасность того, что сам принцип интеллектуальной честности может превратиться в идеологию. От поиска эмоциональной безопасности и несомненной уверенности следует отказываться постоянно, на каждом уровне и в каждый момент заново. Процесс отказа постоянен и бесконечен.
В этом понимании интеллектуальная честность тоже является частным случаем духовности. Она, вероятно, возникла задолго до науки, но позже религии: это самокритичная практика эпистемических действий, не привязанных к адаптивной системе самообмана. Эта практика включает в себя установку философского скептика.
Сократ, обвиненный в богохульстве и развращении афинского юношества, в своей знаменитой апологии перед 501 афинянином сказал: «Коли уж я не знаю, то и не думаю, что знаю»31. Философское достоинство скептицизма — в способности постоянно сомневаться в существовании надежного, доказуемого знания истины, причем сомневаться продуктивно. Он представляет собой противоположность догматизму. Скептики опасны, поскольку они неподкупны ни перед другими, ни перед собой.
Сократ(469-399 гг. до н. э.)
Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым[11].
Теперь мы можем четко сформулировать внутреннюю концептуальную связь между духовностью и наукой. Как понимать утверждение, что духовная позиция и наука развились из одной и той же нормативной идеи, из общих ценностей? Это третий из тезисов, выдвинутых мной в начале данного очерка. Теперь мы видим, что существуют два аспекта этой объединяющей нормативной позиции: первый — безусловное стремление к правде, к пониманию, а не к вере, а второй — нормативный идеал абсолютной правдивости перед собой. Последний аспект ведет происхождение от религии, от идеала безусловной правдивости перед Богом, позднее рефлексивно обращенном на себя, в стремление к правдивости перед собой. Вы помните прекрасную классическую концепцию conscientia как внутреннего знания высшего порядка, от которой в западной философии берет начало понятие как сознания, так и совести?32 Осознание — это момент, когда процесс постижения обращается на себя. Из этого внутреннего поворота воли к знанию и поисков истины на себя возникают духовность и духовная установка, а из них — интеллектуальная честность, которая является основной составляющей научного метода, самокритичного рационализма. Однако связь между духовностью и наукой не только концептуальная, но и психологическая. Интересно, что ее невозможно подделать, вынудить или заключить в рамки организации. Она представляет собой то, что Иммануил Кант в работе «Религия в границах только разума» назвал искренностью в намерении быть честным перед собой, а также «идеей морального блага в его абсолютной чистоте».
И все же, если все это верно и не существует рациональных доказательств и эмпирических свидетельств существования Бога или жизни после смерти, и если мы, будучи действительно честными перед собой, признаем, что никто из нас не знает, существует ли нечто подобное просветлению, то что остается? Может ли идеал спасения, связывающий различные духовные традиции, быть действительно секуляризован на второй стадии просветления? Или этот проект «Просвещение 2.0» — лишь романтическая иллюзия, в конечном итоге новая форма отрицания смерти? Мы можем откровенно и уверенно признать: при нынешнем состоянии дел в истории естественных наук и философии, в век нейронауки и эволюционной психологии, и в особенности — перед лицом климатических изменений, на эмоциональном уровне вовсе не просто взглянуть в лицо фактам. Очевидно, что интеллектуальная честность не дается даром, ее нелегко достичь. Что же мы можем сделать в такой ситуации? Я думаю, ответ очевиден: в том, что касается самопознания, будущее наше не определено — этот факт тоже не следует игнорировать — и мы просто не знаем, куда заведут нас внешние и внутренние процессы приобретения знаний. Этическая позиция не строго зависит от обещания успешности тех или иных действий. Даже если развитие внешнего мира все больше будет выходить из-под нашего контроля, нам следует держаться того, что я назвал «принципом самоуважения». Стремление увеличить знания — это для нас единственный вариант, если мы не желаем отказаться от достоинства и уважения друг к другу, а в особенности к себе. Самоуважение означает не только уважать нас самих как уязвимых субъектов, способных страдать, принимать на себя внутренние обязательства и брать моральную ответственность. Отказ отбросить принцип самоуважения в этот опасный переходный период истории означает еще и ценить тот факт, что мы — познающие создания, что мы способны все глубже постигать мир и себя. Вот почему следует упорствовать в эпистемической деятельности, но на обоих уровнях, а не на одном из них.
Наконец я хотел бы спросить: что остается, если картина, обрисованная мною выше, верна? Возможно ли в наше время духовное понимание себя, уважающее изменяющиеся условия и совместимое с желанием интеллектуальной честности? У меня нет заявлений, нет готовых ответов, которые можно упаковать и унести с собой. Но теперь мы, возможно, лучше понимаем исторические процессы, в которые вступили, и тот актуальный, глубинный вызов, который принес многогранный поворот в образе человека. Уже ясно, что существует несколько мостов, связывающих духовность с наукой. Большую часть их можно перейти в обе стороны. Поэтому я не исключаю, что в будущем мы откроем совершенно новые пути, ведущие от научного исследования человеческого разума к более тонким, эффективным и даже глубоким формам духовной практики. В прошлом второе развилось из первого, потому что и то и другое является видами эпистемической деятельности, направленной на получение знаний. Их общая цель — это просветление, систематическое увеличение собственной психической автономии. Существуют две основные формы эпистемической деятельности: субсимволическая и когнитивная, в тишине и в мыслях — а именно с помощью внимательности (возможно, представленной в классических традициях медитации внимательности) и на уровне критического, рационального мышления, в научной рациональности. Но следует ли вообще выбирать между этими двумя формами познания? Я думаю, что верно обратное: они могут реализоваться лишь вместе. Существует единая этика внутренней деятельности, одна нормативная идея, лежащая в основе как светских духовных практик, так и научного идеала интеллектуальной честности. Мы уже видели, что медитация развивает внутренние условия, необходимые для критического, рационального мышления. Особенно интересно отметить, что обе позиции нацелены, в конечном счете, на повышение уровня цивилизованности как социальной практики, улучшенной подходящими видами внутренних действий. Сегодня их внутреннюю связь можно намного точнее исследовать средствами современных нейро- и когнитивных наук и таким образом реализовать философский идеал самопознания в новой форме, на совершено новом уровне точности и в тончайших концептуальных деталях. Но его можно выразить и в более традиционных терминах. Опять же, существует старомодное философское понятие для способности и внутренней позиции, позволяющих человеку выполнять то, что он признает добром не только успешно, но, может быть, даже с внутренней любовью и радостью. Это старомодное слово — «добродетель». И можно сказать, что честность в данном случае — это интеллектуальная добродетель, которую можно взращивать так же, как, например, внутренние добродетели точной и чуткой внимательности или сочувствия. Все это психические способности, которые можно активно приобретать и постоянно развивать. И потому речь, возможно, идет вовсе не о новом синтезе духовности и интеллектуальной честности. Возможно, речь о том, что уже существует, — о внутреннем единстве душевных добродетелей.
Комментарии
Введение
1 Botvinick М. & Cohen J. Rubber hand “feels” touch that eyes see // Nature 391:756 (1998).
2 Lenggenhager B. et al. Video Ergo Sum: Manipulating bodily self-consciousness // Science 317:1096-99 (2007). Краткую концептуальную интерпретацию см. в Blanke О. & Metzinger Т. Full-body illusions and minimal phenomenal selfhood // Trends Cog. Sci. 13(1):7—13 (2009).
3 «Транспарентность» — научный термин современной философии сознания. Только сознательные состояния могут быть транспарентными; бессознательные же в этом смысле ни «прозрачны», ни «непрозрачны». Осознаваемое представление транспарентно, если использующая его система не способна при посредстве одной интроскопии (то есть внутреннего взгляда в сознание) опознать в нем представление. Как сказал бы философ, мы видим только контент, но не носителя (то есть процесс мозга, который его представляет): для интроспекции доступны только «интенциальные характеристики». На субъективном уровне это создает ощущение непосредственого контакта с реальностью.
4 Metzinger Т. Being No One: The Self-Model Theory of Subjectivity. Cambridge, MA: MIT Press, 2003. Наиболее краткое ее изложение, доступное бесплатно, можно найти здесь: Scholarpedia 2(10):4174, см. www.scholarpedia.org/article/Self_Models; обзор см. в Metzinger Т. Precis of “Being No One” // Psyche (11):1—35 (2004), at https://psyche.cs.monash.edu.au/symposia/metzinger/precis.pdf; и Metzinger Т. Empirical perspectives from the self-model theory of subjectivity // Progress in Brain Res. 168:215-246 (2008) (электронную копию можно запросить у автора). Очень простое немецкое краткое изложение вышло в 2005 году под названием Die selbstmodell-theorie der Subjektivität: eine kurzdarstellung in sechs schritten / Herrmann C. S., Pauen M., Rieger J. W. и Schicktanz S. (ed.), Bewusstsein. Philosophie, Neurowissenschaften, Ethik. Stuttgart, 2005. Стр. 242-269. Немного более обширное изложение можно найти в Being No One — Eine sehr kurze deutsche Zusammenfassung / Metzinger T. Grundkurs Philosophie des Geistes. Band 1: Phänomenales Bewusstsein. Paderborn, 2006. Стр. 424-475, и Empirische Perspektiven aus sicht der selbstmodelltheorie der Subjektivität: Eine kurzdarstellung mit beispielen / Schutz-Bosbach S. & Schmidt W. G. (e d.) Körperbilder in Kunst und Wissenschaft. Berlin, 2014.
Явление мира
1 См. Metzinger T. Beweislast für Fleischesser // Gehirn & Geist 5:70-75 (2006), переиздано в Könneker C. Wer erklärt den Menschen? Himforscher, Psychologen und Philosophen im Dialog. Frankfurt am Main: Fischer, 2006 и Könneker C. Die Zukunft des Gehirns. Wie Forscher den Menschen neu erfinden // Gehirn & Geist Dossier 1 (2008), 64-69, Heidelberg, а также Seth А. К. et al. Criteria for consciousness in Humans and other mammals // Consciousness and Cognition 14:119-139 (2005) и Edelman D. B. et al. Identifying hallmarks of consciousness in non-mammalian species // Consciousness and Cognition 14:169-187 (2005). Особено интересны осьминоги, поскольку строение их мозга сильно отличается от мозга млекопитающих, но при этом они, оказывается, умнее, чем предполагалось раньше. Хотя когнитивная сложность сама по себе не доказывает наличия субъективных переживаний, имеются данные, указывающие, по меньшей мере, на существование первичного сознания у осьминогов. См. Mather J. A. Celaphod consciousness: behavioural evidence // Consciousness and Cognition 17:37-48 (2008). Новые рассуждения на эту тему можно найти также в Seth А. К., Edelman D. В. Animal consciousness: A synthetic approach // Trends in Neurosciences 31(9) (2009).
2 См. Wilken Р. ASSC-10 Welcoming address / 10th Annual Meeting of the Association for the Scientific Study of Consciousness, 23-36 June 2006, Oxford, U. K., 6, электронная версия: https:// eprints.assc.caltech.edu/138/01/ASSC10_welcome_final.pdf. В целом, веб-страничка ASSC представляет собой лучшую начальную точку, чтобы найти информацию об актуальных исследованиях в области сознания: https://www.theassc.org.
3 См. Metzinger Т., ed. Conscious Experience Thorverton, UK and Paderborn, Germany: mentis & Imprint Academic, 1995. Расширенная немецкая версия вышла под названием: Bewusstsein. Beiträge aus der Gegenwartsphilosophie.
4 См. спец, выпуск по нейробиологии сознания животных в Consciousness and Cognition 14(1): 1-232 (2005), особенно Seth А. К. et al. Criteria for consciousness in humans and other mammals, 119-139.
5 См. Metzinger T., ed. Neural Correlates of Consciousness: Empirical and Conceptual Questions. Cambridge, MA: MIT Press, 2000.
6 См. McGinn C. Can we solve the mind-body problem? // Mind 98:349-366 (1989). Переиздано в Block N. et al., eds. The Nature of Consciousness: Philosophical Debates. Cambridge, MA: MIT Press, 1997; и Metzinger T. Introduction: Consciousness research at the end of the twentieth century / Metzinger T., ed. Neural Correlates of Consciousness (2000).
7 Revonsuo A. Inner Presence: Consciousness as a Biological Phe-nomenon.Cambridge, MA: MIT Press, 2006. Стр. 144 и далее. См. также Revonsuo А., Wie man Bewusstsein in der kognitiven Neu-rowissenschaft ernst nehmen kann / Metzinger T., ed. Grundkurs Philosophie des Geistes, Bd. 1: Phänomenales Bewusstsein. Paderborn, 2009.
Путешествие по тоннелю
1 «Зомби» в философском понимании — гипотетичекие двойники, которые ведут себя в точности как настоящие личности и объективно от них неотличимы, но не обладают внутренним сознанием. (Философы говорят о «функциональной изоморфии» при отсутствующих квалия.) Конечно, в нашем мире таковых не существует. Если бы зомби были возможны хотя бы логически, это показало бы, что из физических фактов можно делать выводы о фактах сознания.
2 См. например, Rocco G.J., ed. Higher-Order Theories of Consciousness: An Anthology. Philadelphia: John Benjamins, 2004; и Rosenthal D. Consciousness and Mind. New York: Oxford University Press, 2006. Хорошими немецкими вступительными статьями являются: Guzeldere G. Ist Bewusstsein die Wahrnehmung der eigenen geistigen Vorgänge? / Metzinger T. (Hg.), Bewusstsein. Beiträge aus der Gegenwartsphilosophie. Paderborn, 2005; и Rosenthal D. M. Die Theorie der Gedanken höherer Ordnung / Metzinger T. (Hg.), Grundkurs Philosophie des Geistes, Bd. 1: Phänomenales Bewusstsein. Paderborn, 2009.
3 В 1995 году я предложил модель, которая должна была показать, что глобальная интеграция может быть просто формой метарепрезентации на высшем уровне. См. Faster than thought: Holism, homogeneity and temporal coding / Metzinger T., ed. Conscious Experience. Thorverton, UK, and Paderborn: Imprint Academic / Schöningh, 1995. Андреас Энгель и Вольф Зингер сформулировали нейронаучную версию этой идеи в Temporal binding and the neural correlates of sensory awareness // Trends Cog. Sei. 5:16-25. (2001).
4 См. Vecera S. P., Gilds K. S. What is it like to be a patient with apperceptive agnosia? // Consciousness and Cognition 6:237-266 (1997).
5 Marcel A. Conscious and Unconscious Perception: An Approach to the relations between phenomenal experience and perceptual processes // Cog. Psychology 15:292 (1983).
6 См., например, Tononi G. & Edelman G. M. Consciousness and complexity // Science 282:1846-51 (1998); и Tononi et al. Complexity and the integration of information in the brain // Trends Cog. Sei. 2:44-52 (1998). Касательно интересного свежего применения (теории) относительно различия бодрствования и сна см.: Massimini М. et al. Breakdown of cortical effective connectivity during sleep // Science 309:2228-32 (2005). Наилучшее краткое содержание теории можно найти в Tononi G. Consciousness as integrated information: a provisional manifesto // Biol. Bull. 215:216-242 (2008). Популярное описание см. в Edelman and Tononi. A Universe of Consciousness: How Matter Becomes Imagination. New York: Basic Books, 2000. Важная недавняя публикация: Tononi, G. Integrated information theory // Scholarpedia, 10(1): 4164 (2015). doi: 10.4249/scholarpedia.4164, а также Tononi, G. & Koch, C. Consciousness: here, there and everywhere? // Phil. Trans. R. Soc. В 370:2014.0167 (2015). doi: 10.1098/rstb.2014.0167. Свежее популярное изложение: Tononi, G. Phi: A voyage from the brain to the soul New York: Pantheon Books, 2012.
7 Metzinger T. Being No One: The Self-Model Theory of Subjectivity. Cambridge, MA: MIT Press, 2003. Коротко говоря, главное здесь, что «для любой системы, действующей в пределах сознательной модели реальности, характерна единственная область максимальной каузальной плотности в механизме обработки информации. Создать интегрированную, глобально связную модель мира — значит создать глобально функционирующий кластер, островок максимальной каузальной плотности в пределах собственной системы представлений» (Metzinger Т. Being No One. Стр. 141). Обзор современных попыток количественной оценки сознания дан Seth А. К., Dienes Z., Cleeremans A., Overgaard М., Pessoa L. Measuring consciousness: Relating behavioural and neurophysiological approaches // Trends Cog. Sci. 12:314—321 (2008).
8 В греческой мифологии аналогия сна и смерти еще ближе: бог сна Гипнос и бог смерти Танатос — близнецы, сыновья Ночи. Бог сновидений Морфей был сыном Гипноса. Как у Шекспира: «Уснуть и видеть сны...»
9 См. Lamme V. A. F. Towards a true neural stance on consciousness // Trends Cog. Sci. 10(11):494—501 (2006); Dehaene S. et al. Conscious, preconscious, and subliminal processing: a testable taxonomy // Trends Cog. Sci. 10(5):204-211 (2006).
10 См. Lutz A. Changes in the tonic high-amplitude gamma oscillations during meditation correlates with long-term practitioners’ verbal reports // Poster at the 9th ASSC conference, Pasadena, CA (2005); Lutz et al. Long-term meditators self-induce highamplitude synchrony during mental practice // Proc. Nat. Acad. Sci. 101(46):16369-73 (2004). Хороший свежий обзор: Lutz et al. Attention, regulation and monitoring in meditation // Trends Cog. Sci. 12(4):163—169 (2008).
11 Хотя, по большому счету, я не согласен с теорией «объективного Я» Томаса Нагеля, но самое, может быть, красивое и доступное изложение этой проблемы и ее приложения к самосознанию можно найти в гл. 4 его книги Nagel Т. The View from Nowhere. New York: Oxford University Press, 1986. Краткое опровержение можно найти в Metzinger Т. Perspektivische fakten? Die naturalisierung des “Blick von nirgendwo“ и в Meggle G., Nida-Rumelin J., ed. ANALYOMEN 2. Perspektiven der Analytischen Philosophi. Berlin und New York, 1995. Стр. 103-110.
12 См. Gregory R. L. Visual illusions classified // Trends Cog. Sei. 1:190-194 (1997).
13 См. Pöppel E. Mindworks: Time and Conscious Experience. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1988; Ruhnau E. Time-gestalt and the observer / Metzinger T., ed. Conscious Experience. Thorverton, UK, and Paderborn, Germany: mentis & Imprint Academic, 1995.
14 См. Halsey R. M., Chapanis A. Number of absolutely identifiable hues // Jour. Optical Soc. Amer. 41(12):1057—58 (1951). Отличное философское обсуждение см. в Raffman D. On the persistence of phenomenology / Metzinger T., ed. Conscious Experience. Thorverton, UK, and Paderborn, Germany: mentis & Imprint Academic, 1995.
15 См. Raffman D. On the persistence of phenomenology. 295 (1995).
16 См. Lewis С. I. Mind and the World Order. New York: Scribner’s, 1929. См. также: Dennett D. Quining Qualia / Marcel A.J., Bisiach E., ed. Consciousness in Contemporary Science New York: Oxford University Press, 1988 и Metzinger T. Prasentationaler gehalt / Heckmann H.-D. и Esken F., ed. Bewusstsein und Repräsentation, Paderborn, 1997.
17 См. Raffman D. Language, Music and Mind. Cambridge, MA: MIT Press, 1993.
18 Churchland P. Eliminative Materialism and the Propositional Attitudes // Jour. Phil. 78(2):67-90 (1981). Идея элиминативного материализма состоит в том, что психические явления несводимы и не идентифицируются концептуально с физическими явлениями, потому что они вообще не существуют. Психические состояния не более реальны, чем призраки или ведьмы, и их статус в метатеории — «устаревшие теоретические понятия», порожденные давно опровергнутой теорией. Теория эта — народная психология.
19 Churchland Р. Matter and Consciousness. Cambridge, MA: MIT Press, rev. ed. 1988. Стр. 180.
20 Цитируется по существенно переработанному изданию 1991 года: Enoch М. D., Ball H.N. Uncommon Psychiatric Syndromes. London: Butterworth-Heinemann, 1991. Стр. 167.
21 Я благодарен доктору Ричарду Чэпману из Центра изучения боли в университете Юты, который указал мне на понятие «иммункулус» — сети естественных аутоантител, нацеленных на внеклеточные, мембранные, цитоплазменные и ядерные аутоантигены. У здорового человека набор этих аутоантител на удивление постоянен, не зависит от пола и возраста и характеризуется минимальными индивидуальными различиями. Иммунную систему можно рассматривать как неосознаваемую форму саморепрезентации, происходящую одновременно и непрерывно во всем теле.
Из тела и в сознание.
1 Botvinick М., Cohen J. Rubber hand “feels” touch that eyes see // Nature 391:756 (1998).
2 Armel К. C., Ramachandran V. S. Projecting sensations to external objects: Evidence from skin conductance response // Proc. Roy. Soc. bond. 270:1499-1506 (2003).
3 См. Longo M. R. et al. What is embodiment? A psychometric approach // Cognition 107:978-998 (2008). Сам я должен возразить, что деятельность — в противоположность мнению большинства философов — не является онтологически необходимым условием возникновения самосознания. Существует совершенно пассивная форма неконцептуального, телесного самосознания, каковое, во-первых, независимо от мышления, эмоций и всех видов внутренней и внешней деятельности и, во-вторых, для которого ментальная автолокализация в пространственно-временном порядке, как и преконцептуальная идентификация с контентом транспарентного образа тела, не только необходима, но и достаточна. См. Blanke О. and Metzinger Т. Full-body illusions and minimal phenomenal selfhood// Trends Cog. Sci. 13 (1), стр. 7-13.
4 См. Damasio A. The Feeling of What Happens: Body, Emotion, and the Making of Consciousness.London: Vintage, 1999. Стр. 19. См. также Craig A. D. How do you feel? Interoception: The sense of the physiological condition of the body // Nat. Rev. Neurosci. 3:655-666 (2002) и Interoception: The sense of the physiological condition of the body // Curr. Opin. Neurobiol. 13:500-505 (2003).
5 Отличный свежий обзор — включающий новый синтез на экспериментальной основе — классической гипотезы Дэвида Юма (что «я» это просто набор впечатлений и все можно объяснить «снизу вверх») в противоположность классическому кантианскому пониманию (где самосознание — необходимое предварительное условие целостного переживания тела и объяснять все следует «сверху вниз») см. в: Vignemont F. De et al. Body Mereology / Knoblich G. et al., eds. Human Body Perception from the Inside Out New York: Oxford University Press, 2006.
6 Терминология всегда была несколько нечеткой, но чаще всего она различает бессознательную «схему тела» и осознаваемый «образ тела». Схема тела (понятие введено в 1911 году британскими нейрологами сэром Генри Хедом и Гордоном Холмсом) оказывается тогда функциональной характеристикой, обеспечивающей организованную модель телесного Я в мозгу, в то время как образ тела включает также осознаваемое восприятие собственного тела, мысли о нем и отношение к нему. Относительно философской точки зрения на концептуальные недоразумения в связи с этими двумя понятиями см. Gallagher S. How the Body Shapes the Mind. New York: Oxford University Press, 2005. Отличный обзор экспериментальных работ см. Maravita A. From “Body in the Brain” to “Body in Space”: Sensory and intentional components of body representation / Knoblich et al. Human Body Perception (2006).