После сражения на Синей Воде, команда генерала Харни пять дней оставалась на месте, перегруппировываясь перед возобновлением войны. 4 сентября 1855г Харни переместил лагерь из Лощины Золы к устью Синей Воды, а затем, 6 сентября, вернулся обратно. Один офицер приписывал такое решение опасению Харни, что трупы индейцев заразили ручей. Лейтенант Уоррен отметил эти перемещения палаточного лагеря на своём "эскизе" поля битвы. Харни также стремился отметить могилы погибших солдат. Эту задачу он возложил на лейтенанта Болкха, который, в конечном счете, придумал три красные кедровые таблички с надписями. Могил теперь было три, так как ещё один драгун умер от ран. Тем временем, конные отряды почти ежедневно покидали лагерь, возвращаясь к месту сражения, чтобы собирать "трофеи" и возвращать индейцев. Они нашли много добра и никаких следов индейцев. Уоррен написал: “Вороны и волки начали свою работу с мертвыми, оставив от них только кости”. 1
Так как выжившие индейцы, очевидно, немедленно покинули регион, Харни посылал посыльных со своими опасениями. Сообщив в форт Ларами события последних дней, он также предупредил майора Хоффмана: “Будьте бдительны, особенно против враждебных отрядов сиу, которые могут досадить различным отделениям, занятым на работе для вашего поста”. Генерал также послал предупреждение неосторожным эмигрантам, которые продолжали путешествие по сухопутному маршруту во время военных действий на свой страх и риск. 2
Чтобы уменьшить риск, Харни назначил роту Е капитана Хета, Десятая Пехота, сопровождать два каравана фургонов, направившиеся на запад 7 сентября. Также генерал решил укрепить вход в Лощину Золы, “для поддержки эмигрантов и почты”, оставив там роту в качестве гарнизона. Вновь, как технический эксперт, Уоррен предложил построить форт из единственного подручного материала – дерна. Это был стафутовый квадрат, шесть футов высотой, и три фута толщиной. “Форт Граттан”, как его немедленно назвали, был несчастной лачугой, и, судя по эскизу Уоррена, больше походил на загон, чем на крепость. Никто кроме Харни не мог уделить ему должного внимания. Законченный вечером 8 сентября, он стал госпиталем для раненых индейцев и солдат. 3
|
|
Возможно, теперь Уоррен получил некоторое облегчение, поскольку оставался обеспокоенным ранениями и благосостоянием индейцев. “Раненный ребенок умер этим утром (4 сентября); его мать только плачет и стонет, и поскольку моя палатка рядом с больничной, это меня очень беспокоит”. 4
Нельзя сказать, что случайное обнаружение оставшихся в живых индейцев, среди которых была Чокавин, утешало его. Чокавин вспоминала свою сдачу солдатам, как необыкновенно храбрый поступок.
“Когда я почти достигла лагеря, то смутно увидела, что стражи ходили перед лагерем. Это походило на встречу со смертью, так что я начал петь песню смерти. В индейской жизни есть песни для всего, но петь свою собственную песню смерти – ужасная вещь. Часовой направил на меня своё оружие и заговорил. Поскольку я не могла понять его, все, что я могла сделать, это поднять руки ладонями вперед. Это, как вы знаете, является знаком мира сиу”. 5. Чокавин беспрепятственно вошла в лагерь, и присоединилась к другим пленникам.
9 сентября, ко времени, когда приказ достиг форта Пьер, чтобы гарнизон поста выступил на запад и встретил его, Харни разобрал лагерь, покинул Лощину Золы и Синюю Воду, и направился к форту Ларами; Экспедиция Сиу возобновилась. Он оставил капитана Вартона с ротой I Шестой Пехоты, дюжину раненных пленников, одного из раненных солдат, и все шкуры бизона и мясо, которые не были уничтожены в сражении. Хирург Ридджели оставил опытного военнослужащего и некоторые медикаменты. Уоррен передал Вартону десять долларов, чтобы он потратил их на раненых. Харни взял с собой индейских пленников, которые могли путешествовать, вместе с палатками и множеством осиротевших индейских собак из лагеря Маленького Грома. Хотя это замедляло его движение, никто не мог предположить, что сражение на Синей Воде будет последним для Экспедиции Сиу. 6
|
|
В течение следующей недели, солдаты шли на северо-запад по северному берегу Норт-Платт, а ведущие дневники офицеры возобновили свои сухопутные отчеты. Двадцать миль были пройдены в первый день, восемнадцать – в следующий, поскольку они продвигались по “дороге эмигрантов” к форту Ларами. Вообще, первые дни стасорокамильного марша оказались относительно спокойными, так что солдаты могли наслаждаться пейзажем. 11 сентября, например: “Впервые увидел Здание Суда и Скалу Дымоход, которые находятся на южной стороне реки. На нашей стороне находится множество фантастических объектов, типа дымоходов, шпилей, столов, омытых дождями и ливнями. С этими исключениями, марш был полностью лишен интереса”. 7
Однако, 12 сентября, две индейских сестры, приблизительно двенадцати лет, тяжелораненые в плечо, были найдены на берегу Норт-Платт, голодные и почти голые. Доктор Ридджели помог им, и они присоединились к колонне. Позже, солдаты нашли тела еще двух индейцев, а их пони паслись поблизости. Капрал Бэндель заключил: “Должно быть, они добежали до этого места, и здесь погибли от ран”. 15 сентября колонна перешла на южную сторону реки и подошла к торговому посту Бордо и месту сражения Граттана. Один офицер издалека заметил “пирамиду из камней, которую полковник Хоффман... установил на месте останков 29 солдат, которые пали здесь”. Колонна разбила лагерь около устья реки Ларами. Хоффман, командующий форта, выехал, чтобы приветствовать своих товарищей, оказав сердечный прием офицерам Шестой Пехоты. На следующий день, штаб и лагерь Харни был установлен в пределах мили от форта Ларами, а кавалерия продвинулась на несколько миль вверх по Ларами, чтобы получить достаточно травы для лошадей. Потребовалось тринадцать месяцев, чтобы отомстить за Граттана. Такой промежуток времени, кажется чрезмерно длинным сегодня, но разумно коротким в ту эпоху. 8
|
|
Не удивительно, что новости о сражении на Синей Воде предшествовали их прибытию, и посеяли страх среди лакота, их лидеров и агента. 7 сентября, во время встречи с вождями и главными мужчинами оглала и брюле, Томас Твисс узнал о сражении на Синей Воде от посыльных Харни. Во время своего пребывания в форте Ларами, Харни стремился развить своё преимущество. 18 сентября он потребовал “официальное сообщение” от агента Твисса, которому он приписывал сбор трёхсот палаток брюле и оглала на Ларами, на расстоянии в тридцать пять миль. Цель встречи уже была определена Харни. В сущности, он заставил торговцев собраться около фортов Ларами и Пьер, и запретил им продажу боеприпасов индейцам. Оправданием этого запрета было его заявление: “В лагере, который я разрушил на Синей Воде... было найдено большое количество пороха, который был куплен на Миссури”. Командиры этих двух постов впредь должны контролировать всю индейскую торговлю, что являлось традиционной сферой влияния Внутреннего отдела. 9. Так возник очередной бюрократический конфликт между военным и внутренним отделом, который потерял значение в следующие месяцы, восстановив благоприятные отношения двух отделов. 10
Изложив свои требования Твиссу, Харни потребовал 22 сентября провести встречу с Человеком, Боящимся Своих Лошадей, Большим Сторонником и другими лидерами, чтобы подробно остановиться на их поведении. Односторонняя беседа Харни с этими лидерами повторила суть более ранних переговоров с Маленьким Громом. “Я сказал им, что единственное условие, по которому они могли ожидать мир, была быстрая выдача убийц почтальонов, возвращение всех украденных животных, и открытие дороги через их страну”. Интересно, что имена убийц почтальонов были даны отцом одного из участников нападения – присутствовавшем в делегации – человеком, по имени Жир. 11
В отличие от Маленького Грома, делегация лакота экспериментально согласилась на эти требования, хотя вожди должны были возвратиться в свои деревни для обсуждения – процесс, который занял три дня. Со своей стороны Харни предложил выпустить пленников лакота, кроме того: “Я также сказал им, что они должны оставаться к югу от Платт и не принимать никакого участия в событиях, которые могут случиться к северу от этой реки. Я не готов сказать, что доверяю их обещаниям, но я готов дать им возможность доказать своё желание мира своими поступками. Помимо этого, это позволит мне переместиться к форту Пьер через враждебную страну сиу, в соответствии с моими первоначальными намерениями. Если индейцы не смогут выполнить эти условия, задержка, по крайней мере, позволит мне сосредоточить больше войск в регионе следующей весной”. 12
Подобно переговорам на Синей Воде, Харни тянул время, ведя диалог с сиу и с Вашингтоном. “Я не получил никаких инструкций относительно курса, которого я должен следовать с этими индейцами в случае их стремления к миру”. 13
Оказалось, начиная войну, требовалось разработать план по установлению мира.
Другие племена, союзники и конкуренты лакота, воспользовались возможностью, чтобы объявить свои мирные намерения. Некоторые члены племени кроу, которые “любили белого человека и ненавидели сиу”, 21 сентября прибыли в форт, чтобы узнать у Харни, что они могли сделать, чтобы помочь ему. Харни прямо ответил им, что, "если они хотят бороться с сиу, то могут делать это по своему усмотрению”, предложение, которое заставило удивиться Твисса, защитника мира между племенами. На следующий день, до появления лакота, некоторые арапахо также задали этот запрос. Им, также, предложили держаться к югу от Платт. Харни добавил угрозу членам этого племени, известного своей давней дружбой с Соединенными Штатами: “Если бы они хорошо вели себя, мы не начали войну с ними”. 14. Одним племенем, примечательным своим отсутствием, были северные шайенны, лидеры которого не воспользовались возможностью объявить свою лояльность к одной из сторон.
Было совершено несколько незначительных набегов за лошадьми, но из этого военные и лидеры лакота не хотели делать проблему. Тем не менее, ходили слухи, что среди индейцев было много враждебных. Согласно корреспонденту Миссури Репабликан: “Индейцы говорят, 'приходите’. Они находятся на Белой Земле (Уайт-Ривер) в больших числах, и послали сообщения генералу Харни, чтобы он ‘пришёл со своими людьми — что они готовы, и хотят его лошадей — что он не должен проникать в их страну, или он будет плакать’”. 15
Проникновение в страну сиу было намерением генерал Харни, но сначала он решил закончить некоторые дела с капитаном Олбионом Хоу.
В сражении на Синей Воде Харни угрожал Хоу трибуналом, и, прибыв в форт Ларами, начал процесс. Формальное обвинение заключалось в неповиновении приказам. Неофициально, бездействие Хоу, которое позволило многим индейцам избежать западни. 18 сентября начался суд, состоящий из офицеров, ответчика Хоу, и лейтенанта Эдварда Хадсона, как военного прокурора. 16
Полковник Кук начал судебный процесс. В течение следующих нескольких дней, суд предоставил возможность свидетелям восстановить ход сражения, в частности, атаку и преследование. Это также позволило Хоу, в соответствии с военной любезностью и вежливостью, получить самое незначительное наказание. Джон Менденхол, молодой лейтенант в роте Хоу, заявил: “Мне показалось странным, что мы не последовали за драгунами”. 17
Военный трибунал был всего лишь фарсом, тем более что Хоу избежал наказания. Важные действия начались с развертывания сил, ожидающих следующей стадии Экспедиции Сиу. Последовал поток распоряжений: лейтенант Дадли должен отправиться в форт Керни, чтобы забрать тридцать новичков роты E, Десятой Пехоты. После возвращения на запад, он должен заменить капитана Вартона в форте Граттан, который оставит пост и переместит свою роту I, Шестая Пехота, и всех раненых к форту Керни. Капитан Лоуренс Грэм, отвечающий за роты D и H, Второй Драгунский полк, и часть гарнизона форта Ларами до прибытия Харни, был направлен к форту Граттан, сопроводить фургоны с грузом индейских типи, и быстро возвратиться “после демонтажа форта Граттан”. Эскадрон Грэма должен присоединиться к команде Харни в форте Ларами или догнать генерала на марше, если он уже отбыл. Полковник Кук должен возвратиться с отделением Второго Драгунского полка к форту Райли, собрать остатки полка, собранные там, и провести там зиму. Все караваны должны быть обеспечены эскортом. 18. Капитан Хет, непосредственный начальник Дадли, и его рота E, или майор Сакс Хоу (брат Олбиона) и рота драгун должна взять провиант на тридцать дней и сопроводить караван Ливингстона и Кинкэйда, по крайней мере, до Ворот Дьявола. 19. Харни руководил всеми этими передвижениями. Но что он мог знать о своей другой армии, находящейся в области?
Действительно, не зная, где находится колонна пехоты из форта Пьер, 20 сентября Харни отменил ("торопливо", критикуемый капитаном Гарднером) свой приказ от 21 августа. Выпущенная спустя четыре дня после того, как в середине сентября пехота покинула пост на реке Миссури, новая директива, а так же новость о сражении на Синей Воде, не достигла командующего до октября. К тому времени колонна, прошедшая сто пятьдесят миль из форта Пьер, была вынуждена вернуться той же дорогой. Несмотря на это взаимное непонимание, отсутствие связи выглядело многообещающим, потому что теперь Харни мог использовать в своих интересах относительно неизвестный, но стратегический маршрут между фортом Пьер и фортом Ларами, о котором сегодня почти забыли. 20
Мехоторговцы исследовали маршрут между двумя постами прежде, чем они попали в правительственные руки. 21. Но этот маршрут оставался мало знаком для американской армии. В 1849г капитан Ван Влит, помощник квартирмейстера Харни, был членом маленького военного отряда, который успешно пересек 323-мильный маршрут. До прибытия в форт Ларами Экспедиции Сиу, армейский караван проследовал по этой тропе в конце лета и начале осени 1855г, доказав, что фургоны могли совершить эту поездку, не сталкиваясь с индейцами. То, что тропа проходила через страну сиу по Уайт-Ривер и Бэд Ривер, сделала следующий шаг Харни необходимым. Он имел карту территории инженера Уоррена. 22. Этим маршрутом последовал Харни, оставив форт Ларами 29 сентября, охотясь на миниконжу и брюле, в сопровождении “достаточного количества войск, чтобы отхлестать индейцев всякий раз, когда они встретятся с ним”. 23. Он мог выступить, зная, что его тыл был относительно безопасен.
25 сентября некоторые индейские лидеры встретились с Твиссом, чтобы формально согласиться на требования генерала, где они, буквально, выкурили трубку мира. Его последующие инструкции Хоффману предположили их согласие: “Вы можете разрешить общинам оглала и брюле установить лагерь около форта Ларами, где они должны исполнить свои обещания – выдать убийц почтальонов и возвратить украденную собственность”. Выданные обвиняемые будут заключены в форте Ларами, пока не будут доставлены в форт Ливенворт. Харни считал этих мужчин лакота военнопленными, а не преступниками. Он проницательно добавил: “Все друзья, желающие сопровождать их, могут присоединиться к ним”. И, как он поступал до сражения на Синей Воде, Харни предложил Хоффману продолжать собирать полезные сведения об индейцах, их поведении и намерениях. 24
Агент Твисс обещал сделать то же самое. “Война с сиу близится к завершению. Если я не ошибаюсь, все общины сиу на севере подчинятся генералу Харни и будут стоять за мир; они не имеют никакого желания сражаться или продолжать войну. Дело на Синей Воде, 3-ьего сентября, было громом, обрушившимся на них и открывшим их уши”. 25. Но, на всякий случай, Твисс планировал оставаться в индейской стране всю зиму.
29 сентября отъезд команды отметил потерю кавалерии Хета — рота должна зимовать в индейских типи на мосту через Норт-Платт, рядом с современным Каспером, Вайоминг — прежде чем это сделает гарнизон майора Хоффмана из форта Ларами. Гражданский контингент “горцев”, состоящий из охотников, скаутов и "шпионов", теперь увеличился до двадцати пяти человек. Их работа для Харни заключалась в поиске индейцев, на тропе или вокруг Блэк-Хилс. Никто не знал, произойдет ли новое столкновение с индейцами в этой стадии экспедиции. 26
Фактически, все участники проницательно видели больше опасности от погоды, чем от индейцев, добавив к своим припасам большое количество одеял и тёплой одежды. Другие с завистью смотрели на индейские типи, которые были теплее холщовых палаток. Ходили слухи, что Харни намеревался взять достаточное количество типи, конфискованных в деревне Маленького Грома. Чтобы сильнее оскорбить индейцев, он также оставил некоторых пленных женщин для работы в лагере! 27
К 1 октября солдаты достигли реки Ниобрара. Два дня спустя они разбили лагерь на Уайт-Ривер, на будущем участке форта Робинсон, Небраска. Участок произвел впечатление на капитана Тодда и на лейтенанта Уоррена. Тодд написал: “Мы расположились в живописном месте, окружённом с запада и севера высокими холмами, покрытыми соснами. Холм на восточной стороне лагеря – 800 или 1000 футов высотой, представляет сооружение в виде замка, с башнями и куполами. (Восхитительный день)”. 28
Для Уоррена пейзаж показался менее поразительным, и больше запомнился как участок похорон солдата. Джозеф Лэйк, драгун, который умер от болезни на марше, был похоронен рядом “заметной скалой”, вероятно, высоким холмом Тодда. 29. Этот печальный случай позволил назвать этот внушительный ориентир именем Солдата Клиффа, под которым он известен сегодня, хотя и неверно принят многими, относясь к солдатам 1874г, которые основали Лагерь Робинсон.
Следующим утром, 4 октября, лагерь проснулся под тремя – четырьмя дюймам снега, напомнив действительность зимней кампании на северных Равнинах. Травы для шестисот животных в колонне было недостаточно. Немного было сделано, даже притом, что к концу дня снег растаял. Со своей стороны, после короткого марша Тодд воспользовался возможностью, чтобы описать свой индейский дом; он “нашел его удобным, хотя и маленьким”. Для погонщиков это означало дополнительную заботу о мулах. 30
Интересы Тодда и Уоррена проявились в записях дневников во время поездки. 7 октября Тодд отметил окончание скуки, поскольку войска приближались “Mauvaisse Terre” (Плохая Земля, фр.), или Бесплодным Землям современной Южной Дакоты. Запись Уоррена в течение этого же самого дня сконцентрировалась на дороге и мыслях о том, как улучшить её для будущих передвижений фургонов. Тем не менее, пейзаж, а не обязанности, привлек больше внимания. 31
Только после описания охоты на бизонов и сражения с индейцами, Тодд начал записывать свои пояснения. “В течение последних трех дней мы подходили к краю Плохих Земель... и люди нашей команды начали собирать различные геологические экземпляры... Высокие скалы и глубокие ущелья Плохих Земель смотрят на нас, и завтра мы будем среди них. Многие из нас ожидают получить большое удовольствие от обещанных исследований и новых чудес, которые будут открыты нами”. 32
Какое-то время охота на окаменелости стала повальным увлечением солдат. Тодд записал: “Этим утром каждый, кто был свободен и чувствовал любопытство, отправился на поиски окаменелостей”. Сам Тодд оставил дорогу с дюжиной палеонтологов-любителей. “Всюду, на всем протяжении холмов и ущелий, лежали останки черепах всех размеров, превратившиеся в камень, разрушенные и совсем новые, некоторые не больше шляпы, другие — огромных размеров — один такой экземпляр теперь принадлежит генералу Харни. Я указал капитану Ван Влиту на один экземпляр, который состоял из двух окаменевших черепах”. Лейтенант Болкх, особенно гордившийся своей коллекцией “окаменелостей”, собирался послать её “профессору Бэйли для кабинета Военной Академии”. 33
Генерал, тем не менее, имел другие мысли, и решил, что здесь он может найти только мертвых черепах, а не живых индейцев. 10 октября, он послал батарею G Четвертой Артиллерии, и роты C и G, Шестой Пехоты, обратно в форт Ларами на зимние квартиры, а остаток команды сконцентрировал на последнем броске к форту Пьер. 34
Харни и его штаб оставили колонну 19 октября и в тот же день достигли форта. Большая часть его команды была задержана сильным штормом из дождя со снега. Покинув Норт-Платт, Экспедиция Сиу прошла через “враждебную страну брюле”, не встретив ни одного индейца, враждебного или дружественного. 35. Не было никаких столкновений. Суровая погода, утомление команды и исчезнувший противник держал войска близко к дому всю зиму. Такими были мирные предложения лакота. 36
Твисс был прав. Война, по существу, была закончена.
* * *
Капитан Хет, размещенный на Норт-Платт, запомнил зиму 1855–1856гг, как самую серьезную, которую он когда-либо пережил на Западе. Рядовой Мейерс, размещенный в форте Пьер, испытал почти то-же самое в "картонных" зданиях проклятого капитана Тёрнли. Когда снег, холод и ветер неизбежно обрушились на северные равнины, его товарищи пытались улучшить своё убежище. Они вырыли траншеи и насыпали вокруг зданий землю. После того, как ветер снёс несколько крыш, солдаты привязали их веревками. Дров было недостаточно, воду приходилось привозить на телеге или санях с большого расстояния, а фураж для животных быстро закончился. 37. Оказалось, это были самые большие проблемы командующего экспедиции.
Начиная с прибытия в форт Пьер, генерал Харни сосредоточил всё своё внимание на сохранении своих девятисот солдат — четыре роты драгун и десять рот пехоты — и домашнего скота в течение суровой зимы Дакоты. Возможно, он преуменьшил свою тревогу, когда сообщил, что форт и его здания были “в более обветшалом состоянии, чем ожидал”. Для некоторых офицеров — особенно лейтенанта Болкха (Отдел Артиллерии), капитана Ван Влита (Отдел Квартирмейстера) и лейтенанта Уоррена (Топографические Инженеры) – это утверждение было спорным; они бежали в Штаты, сказал Болкх “с большой скоростью, прежде чем выпал снег”, якобы для подготовки к следующему году. Недавний вдовец, майор Вудс, остался в форте Райли. Капитан Виншип был освобожден от обязанностей помощника генерал-адъютанта в штабе Харни, заменен капитаном Альфредом Плизонтоном, и отправлен в Сент-Луис, таким образом, закончив своё участие в войне. Но на пути в Трою, штат Нью-Йорку, Виншип заболел и умер в своём родном городе 13 декабря 1855г. 38
Для пользы тех, кто остался, Харни предпринял немедленные меры. В ноябре драгуны, Шестая Пехота, и все остальные, кроме двух рот Второй Пехоты были отправлены с “суровых равнин форта Пьер к лесу” в речных долинах, и размещены в недавно купленных индейских палатках и торопливо построенных бревенчатых хижинах. Капитан Уильям Гарднер был помещен в команду “Миллера”, состоящую из трех рот Второй Пехоты и размещённую на восточном берегу Миссури в семи милях выше форта. Это перемещение, должно быть, особенно терзало Гарднера, который ранее прозорливо написал своей матери: “Я предсказываю, что этой зимой будет большой скандал, поскольку офицеры не знакомы друг с другом. Я удобно разместился, и мысль о проживании в отдельной комнате – приятна... Я никогда не чувствовал себя более одиноким”. 39
Но, по крайней мере, Гарднер, извлёк пользу из плохой ситуации. Один из его "людей", мальчишка музыкант Мейерс, проводил зиму как заправский Гекльберри Финн. Мейерс имел хорошие отношения с маленькой деревней янктонов, которые зимовали около форта Пьер. Он немного узнал их язык, ел и бездельничал в их палатках, торговал пустяками и был увлечен этими “самыми интересными людьми”. 40
Но такие сцены умиротворения не были повсеместны. Эскадрон драгун майора Маршала Хоу был размещён к югу, и Харни ничего не слышал о нём. Это заставило генерала в конце декабря осмотреть лагерь Хоу. “Чтобы знать все подробности, командующий должен увидеть всё собственными глазами”, написал Харни. Он совершил 230-мильную поездку всего с двумя офицерами и одиннадцатью солдатами.
Харни обнаружил условия прискорбными: лагерь находился на открытой равнине, солдаты обморожены, а большинство лошадей пали. Генерал был разгневан, решив отдать под трибунал другого брата Хоу. Однако Харни отметил возможный участок для замены форта Пьер, форт Рэндалл. 41. Его мнение основывалось не только на текущем состоянии. “В этой стране войска выбирают и контролируют позиции, где индейцы могут собраться, и откуда они могут действовать. Мы должны занять эти позиции, и индейцы будут вынуждены прекратить нарушать покой... Дело на Синей Воде доказало, что они не смогут укрыться от нас”. 42
Той зимой индейцы никогда не покидали мысли Харни. Из форта Ларами прибыло известие, что сиу вернули несколько украденных животных. Что более важно, Большой Подбородок, Красный Лист и Пятнистый Хвост сдались командиру поста 28 октября. Храбрый поступок этих мужчин, участвовавших в убийстве почтальонов, предложивших себя в заложники, сиу считали невиданным. Харни приказал отправить их под охраной в форт Ливенворт. В тот же самый месяц он начал отправлять предписания “основным вождям различных общин сиу”. Он приказал им прибыть в форт Пьер для разговора, где намеревался “изложить все требования, которые навлекли эту войну”. 43
Экспедиция Сиу привлекла особое внимание публики осенью и зимой 1855–1856гг, дав американскому обществу и правительству время осмыслить сообщения об индейской войне на границе Небраски. 25 сентября 1855г New York Times сообщила новости о “Большом сражении между Войсками Соединенных Штатов и индейцами”, которые были поспешно переизданы Missouri Republican. Позднее, эти новости проникли в другие западные газеты. Иногда новости поступали из официальных источников. 6 октября читатели Times ознакомились с телеграммой из Вашингтона, где корреспонденты уже получили доступ к сообщению Харни с поля битвы на Синей Воде от 5 сентября. 44. Немедленно начались споры. Комментаторы " Aquiday ", противники Военного Отдела, написали из Вашингтона для New York Times:
Печальное избиение индейцев командой Харни на Равнинах возбудило самые болезненные чувства. Так называемое сражение было простой резней. Но были ли эти индейцы действительно причастны к уничтожению каравана эмигрантов, или, возможно, принятые меры произвольно обрушились на невинных и виновных – мы не имеем никакой надежной информации. Однако, по моему мнению, если бы защита караванов иммигрантов была поручена министру внутренних дел, он не послал бы экспедицию Харни... Я полагаю, что прошли те времена, когда американцы могут рассматривать эту кампанию против индейцев с ликованием. 45
Несколько недель спустя “ Aquiday ” выпустила другое сообщение, и Синяя Вода превратилась в средство перечисления прошлых политических споров.
“Индейская резня командой Харни доказывает, что конгресс стремится увеличить армию. Эта печальная и предательская бойня была совершена, чтобы доказать потребность в новых полках. Маловероятно, что дальнейший произвол будет совершен, чтобы убедить конгресс в целесообразности больших ассигнований для ведения непредвиденных индейских войн”. 46
Такие новости и комментарии были чудом современной связи. Однако, тем временем, на границе, Харни был вынужден ждать сто дней, прежде чем увидеть, достигнет ли его распоряжение форта Пьер к марту.
* * *
Томас Твисс, бывший офицер, не мог соблюдать решение соглашения, и попытался блокировать дипломатические усилия Харни. В феврале 1856г, после того, как Харни узнал, что Твисс проинструктировал лидеров оглала и брюле не ходить в форт Пьер, генерал приказал командиру форта Ларами поместить его под домашний арест и выслать к нему делегацию индейцев.
Но оппозиция Твисса только отразила мнение Индейского Отдела. В январе 1856г Альфред Камминг, руководитель Индейских Дел, возвратился в Сент-Луис после длительной поездки в верховья Миссури, где он встретился с Харни в форте Пьер. В своём февральском сообщении о действиях 1855г, Камминг сосредоточился на столкновениях с индейскими племенами. Он критически отнёсся к действиям Харни.
Например, 1 июля 1855г Камминг достиг участка покинутой деревни арикара (в современной Северной Дакоте), атакованной полковником Генри Ливенвортом в 1823г. Карательная экспедиция Ливенворта оказалась не совсем удачной, поскольку арикара бежали, фактически, невредимыми, хотя их деревня была разрушена. Конечно, обращаясь к Харни, Камминг написал: “Поведение полковника Ливенворта было хорошо освещено в то время, но свидетельства показывают, что это был акт милосердия к несчастным негодяям, поскольку он легко занял позицию, которая полностью отрезала их отступление, и они, должно быть, могли быть все перебиты в своих земляных домах или при попытке бежать землей или водой; с тех пор они продолжают жить в мире с белыми”. 47
Так как Харни никогда не был известен своим милосердием, Камминг набожно продолжал: “Случайная демонстрация военной силы правительства, кажется, необходима для поддержания уважения индейцев; но я полагаю, что великодушный и милосердный курс является более производительным, чем поголовная и неразборчивая бойня”.
Камминг был близок к созданию двусмысленного подтверждения очевидного успеха Экспедиции Сиу. Задержки Твисса и реплики Камминга не имели никакого эффекта на проведение совета. К концу февраля от семидесяти до ста лидеров лакота, кроме оглала, разбили лагерь около штаба Экспедиции Сиу. 48
Совет в форте Пьер 1856г прошёл без всякой помпы, по сравнению с советом на Лошадином ручье пятью годами прежде. Он был короток на церемонии и длителен по существу дел, продолжаясь с 1по 5 марта. Однако, он имел некоторые интересные моменты. Харни был единственным, кто выступал в первый день. С одной стороны он предупредил: “Кровь за кровь”; на другой день он намекнул на то, что это было худшее, что могло случиться с индейцами на Синей Воде: “Они, возможно, могли пострадать гораздо больше, но я оставил дверь открытой, позволив им бежать”. На второй день Маленький Гром, выступавший первым и наиболее пострадавший, говорил за всех: “Я не хочу сражаться с вами”. 49. Таковы были великодушие победителей и прагматизм проигравших.
Харни имел полномочия и инструкции президента Пирса. В основном, было только несколько условий: Сиу должны выдать убийц, возвратить украденную собственность, и отойти от дороги эмигрантов. Взамен, Соединенные Штаты восстановят выплату рент, возвратят пленных, захваченных на Синей Воде, и будут защищать сиу от белых. Последнее условие, наиболее аморфное и озадачивающее, получило небольшое обсуждение. А результат еще трех дней переговоров? “Различные делегации сиу... обсудили и согласились на все условия, которые предложили президент и генерал”. Совет закончился. Спустя шесть месяцев после встречи на Синей Воде, Харни протянул руку Маленькому Грому, заверив: “После этого я всегда буду вашим другом”. Толпа аплодировала. 50
Харни также позволил сиу снова торговать, и сообщил об этом майору Хоффману в форте Ларами. Хоффман и капитан Вартон в форте Керни также были проинструктированы вернуть Маленькому Грому всех женщин и детей, захваченных на Синей Воде. Вождь Железная Раковина, участник совета, потребовал возвращения своей жены, которая была в форте Керни. Оставалась неизвестной судьба двух лакота, “человека, который убил корову”, известного как Высокий Лоб, и неназванного “мужчины, который убил Гибсона”. Всё же их нужно было “выдать”, поскольку в глазах армии, теперь это было “их дело”. Однако, армия, казалось, не предприняла никаких откровенных усилий, чтобы получить их. 51. Этот очевидный поворот позже оказался эффективным.
Одним из лидеров лакота, который произвел благоприятное впечатление, был Медвежье Ребро, коллега Маленького Грома и главный вождь хункпапа. Во время совета он сказал: “Брат мой (Харни), если вы посмотрите вокруг форта, то увидите старые кости, которые показывают, как мой народ хорошо относился к некоторым белым”. Человек, слышавший это, должен объяснить “сухие кости”: “индейские кости означали, что он (Медвежье Ребро) убил этих индейцев за то, что они плохо относились к торговцам”. В начале 1850-ых индеец сиу убил корову, принадлежащую торговцу из форта Пьер, и не заплатил за убытки. Торговец обратился к Медвежьему Ребру, чтобы наказать обидчика. Медвежье Ребро немедленно покинул форт, нашел преступника, и убил его. 52. Это был лидер, с которым Харни и правительство могли иметь дело. Под его контролем с Граттаном не произошло бы такого бедствия.
20 мая делегация сиу возвратилась к форту Пьер и принесла всю украденную собственность и привела двух заключенных – Высокого Лба (убийцу коровы) и убийцу Гибсона. Харни, демонстрируя потепление отношений, освободил обоих мужчин. Политически, их наказание больше не имело никакого значения. Дипломатически, это закрывало “все наши трудности и обиды с сиу”. Мартовский совет в форте Пьер и встреча с оглала в апреле убедили военного министра Дэвиса 31 мая 1856г объявить, что война была “успешно завершена”. 53
* * *
Оставались только несколько нерешённых вопросов, включая несколько сотен солдат, распределённых по далеким постам. В начале апреля у форта Пьер замёрзшая Миссури взломала лёд, и вскоре “началось весеннее половодье”. 17 мая пароход Серое Облако, загруженный зерном и картофелем, остановился около форта Пьер. 54. Будущие поставщики должны были путешествовать по Миссури не дальше тридцати миль выше устья Ниобрары. Проведя большую часть июня в регионе, Харни определил местоположение преемника форта Пьер. Все, кроме небольшой охраны, переместились вниз по реке, чтобы в июле начать строить форт Рэндалл. Для немедленного использования солдаты быстро собрали портативные дома Тёрнли. 55
В то же самое время генерал Харни делал приготовления к отъезду. В середине июля он получил приказ “прекратить действия Экспедиции Сиу” – к настоящему времени – свершившийся факт. Он быстро собрался, и 22 июля сообщил из форта Ливенворт, Канзас, что он и капитан Плизонтон собирали последние документы. К августу, генерал был в Вашингтоне, получив следующее назначение. 56. Теперь, в столице проявляли больше интереса к выборам президента, чем к прошедшей индейской кампании.
Новый сезон на Равнинах принес новый поток эмигрантов и новые индейские проблемы. В 1856г другое племя, шайенны, впуталось в неприятности, и Харни предсказывал потребность отчитать этих индейцев. Во время неприятностей с сиу, шайенны всегда были рядом, несколько пассивными, но заинтересованными свидетелями событий, которые происходили вокруг форта Ларами. Они не участвовали в уничтожении Граттана и мести брюле за смерть Завоевывающего Медведя, поэтому, в значительной степени, не были втянуты в преступления, но не полностью. В 1854г агент Джон Витфилд назвал их "самыми дерзкими" индейцами, которых он встречал. Капитан Виншип в том же самом году считал шайеннов и лакота потенциальными, если не неизбежными, противниками. Спустя год после Синей Воды, это мнение подтвердилось. 57