Понятие научного сообщества

Тема VIII. Наука как социальный институт

Наука, имея многочисленные определения, выступает в трех основных ипостасях. Она понимается либо как форма деятельности, либо как система или совокупность дисциплинарных знаний или же как социальный институт. Институциональное понимание науки раскрывает ее соци­альную природу и объективирует ее бытие в качестве особой формы обществен­ного сознания. Впрочем, с институциональным оформлением связаны и другие формы общественного сознания: религия, политика, право, идео­логия, искусство и т.д.

Наука как социальный институт или форма общественного сознания, связанная с производством научно-теоретического знания, представляет собой определенную систему взаимосвязей между научными организаци­ями, членами научного сообщества, систему норм и ценностей. Однако то обстоятельство, что наука является социальным институтом, в котором миллионы людей нашли свою профессию, — результат относительно недавнего развития. Только в XX в. профессия ученого становится сравнимой по значению с другими формами профессиональной занятости.

В современную эпоху роль науки столь существенно возросла, что потребовалась новая шкала ее внутренней дифференциации. И речь уже не идет лишь только о теоретиках или экспериментаторах. Стало очевидно, что в большой на­уке одни ученые более склоняются к эвристической поисковой деятельно­сти — выдвижению новых идей, другие к аналитической и экспликационной — обоснованию имеющихся, третьи — к их проверке, четвертые — к приложению добытого научного знания.

По подсчетам социологов, наукой способны заниматься не более 6-8% населения. Как правило основным и эмпирически очевидным признаком науки считается совмещение исследовательской деятельности и высшего образо­вания. Это весьма резонно в условиях, когда наука превращается в профес­сиональную деятельность. В современных условиях научно-исследовательская деятельность призна­ется необходимой и устойчивой социокультурной традицией, без которой нормальное существование и развитие общества просто невозможно. Более того, наука со­ставляет одно из приоритетных направлений деятельности любого цивили­зованного государства.

Современную науку вполне справедливо называют Большой наукой. В конце XX века числен­ность ученых в мире превысила 5 млн. человек. В современных условиях наука включает более 15 тыс. дис­циплин и несколько сот тысяч научных журналов. Постоянно возрастают тен­денции интернационализации научных исследований, а сама наука становится предметом междисциплинарного комплексного анализа. К ее изучению обращаются не только науковедение, философия науки, но и социология, психология, история.

Этос науки

Непрекращающиеся дискуссии об ответственности ученых показывают, что в научном сообществе постоянно присутствует понимание высокого долга ученых перед обществом. В наши дни ученый уже не может, не имеет морального права руководствоваться лишь профессиональными интересами, не заботясь о том, чем могут обернуться результаты научного исследования для последующего развития общества, как его деятельность будет оценена обществом, кто и в каких целях может использовать научные открытия. В противоречивых тенденциях развития науки ученые все чаще обращаются к сократовскому принципу единства истины и добра.

Внутринаучные этические нормы стали предметом научного исследования сравнительно недавно. Начало изучению функционирующих в научной деятельности социальных норм было положено работами западного методолога науки Роберта Мертона. Исследователь выводит этические нормы из анализа высказываний крупных ученых по поводу нравственной стороны научной деятельности. Для выявления подлинного этоса ученых проводились социологические исследования (анкетирование, опросы и т. п.), которые позволили выявить поведение ученых в различных социальных контекстах и установить более богатый и гибкий набор этических норм и оценок в научном сообществе.

Каковы нормы научного этоса в изображении Мертона? Важнейшей нормой профессиональной деятельности ученого, по его мнению, является признание универсальности науки. Универсальность в науке означает всеобщность ее результатов независимо от того, кем и когда они получены. Для ученого имеет значение только содержание научного знания, а не субъективные, классовые, национальные, социальные и т. п. характеристики источника этого знания. В этом смысле наука не признает границ, национальных или социальных барьеров, научное сообщество судит о качестве знания не по личности автора-ученого, а по характеристикам самой научной теории, гипотезы, научного факта.

Универсализм в науке предполагает широкий обмен научными идеями между учеными различных стран. Именно поэтому, по мысли американского социолога, наука требует демократических условий для своего развития, она задыхается в тоталитарных антидемократических режимах. Универсализм науки, по мнению Мертона, адекватен социальному демократизму. Помимо названного выше принципа исследователь выявил в функционировании науки и другие социальные нормы: коммунизм (communism), незаинтересованность, организованный скептицизм. Остановимся на них подробнее. Коммунизм в науке, согласно мнению американского социолога, выражается в том, что «достижения науки являются продуктом социального сотрудничества и принадлежат научному сообществу (community), они образуют общее наследие, в котором доля индивидуального творца строго лимитирована». Норма коммунизма означает, по существу, что наука является неким коллективным достоянием всех ученых.

Незаинтересованность означает «бескорыстное любопытство», отсутствие установки на извлечение из результатов научных исследовании каких бы то ни было личных выгод. Девизом подлинного ученого должно стать: «Ни богатство, ни слава, ни власть — только истина». Вполне логичным следствием такого принципа является готовность ученого принять любые научные взгляды, если они отвечают критериям научности. Даже в том случае, когда эти взгляды противоречат собственной точке зрения ученого, он должен принять их для дальнейшей работы, если убедится в их достаточной научной обоснованности.

Наконец, организованный скептицизм означает, что ученый ничего не должен принимать на веру, любую научную идею он должен подвергать суровому теоретическому и эмпирическому испытанию. Чья бы научная идея не рассматривалась, от кого бы она не исходила - самого высокого авторитета или только начинающего свой путь в науке молодого человека, - она должны быть подвергнута самому строгому критическому анализу.

Можно считать научный этос частью научной идеологии. Признавая это обстоятельство, мы должны пойти в своем анализе дальше. Нам необходимо, по-видимому, согласиться с тем, что идеология далеко не всегда находится в ладах с той реальностью, из которой она произрастает. Ведь главная задача идеологии — это поддержка некоторого внутреннего паритета между ее адептами и защита интересов сообщества на внешнем уровне. В этом плане научный этос вполне оправдывает себя как специфическая идеология науки. Нормативная структура науки на внешнем уровне представляет членов научного сообщества в весьма выгодном свете, как людей независимых, бескорыстных, беспристрастных, объективных, нейтральных и т. д. И если в отдельных случаях провозглашаемая идеология расходится с реальностью в том смысле, что на практике мы встречаем ученых не всегда бескорыстных и беспристрастных, то это только подтверждает общее правило. Ведь и христианская идеология призывает к святости, добру, скромности, бескорыстию и т. д. Но разве каждый христианин выполняет эти нормы? Общее правило заключается в том, что идеология оперирует идеализированными, иногда даже утопическими образами и нормами, некими нравственными абсолютами, которые в реальности могут отнюдь и не выполняться. Изложенное выше, думается, дает нам основание заключить, что идеология способствует не столько реализации в действительности самих норм, сколько духовной консолидации единомышленников. Таким образом, научная деятельность ученых осуществляется в моральной атмосфере «научного этоса», имеющего как внешнюю, так и внутреннюю ориентированность. С одной стороны, научный этос задает общественно значимые социо-культурные смыслы научной деятельности («наука — это благо» и т. п.), с другой стороны, - формирует моральный микроклимат в отношениях ученых.

Понятие научного сообщества

Актуальность исследования понятия «научное сообщество» определяется особенностями развития современной методологии научного познания, перешедшей от анализа готового знания к изучению закономерностей его роста и развития. Еще недавно науку было принято характеризовать лишь как систему знаний и способов их «добывания». Создавалась парадоксальная ситуация, когда в исследованиях по философии науки и теории познания субъект познания только абстрактно предполагался, но реально не входил в поле зрения исследователей. В целом проблемы науки как специфической формы деятельности субъекта долгое время ускользали от внимания философов науки. Безусловно, становлению нового подхода к проблеме способствовали условия нашего времени, когда наука стала видом духовного производства с ярко выраженным разделением труда, с колоссальным количеством участников, с ярко выраженной специализацией. В этих условиях стало совершенно очевидным, что субъект познания имеет весьма сложную структуру, которую необходимо исследовать.

В отечественной философской литературе понятие «научное сообщество» трактуется как совокупность исследователей со специализированной и сходной научной подготовкой, единых в понимании целей науки и ее отношений к социальной среде. Как видим, понятие «научное сообщество» фиксирует коллективный характер производства знания, необходимо включающий коммуникацию ученых, достижение согласованной оценки знания определенным научным коллективом, принятие его членами интерсубъективных норм и идеалов познавательной деятельности, в т.ч. этоса науки. Такие аспекты научного познания описываются в таких конструктах как «республика ученых», «научная школа», «невидимый колледж».

Термин «научное сообщество» был введен в 1942 году в статье Майкла Полани «Самоуправление науки». В ней, в частности, констатируется, что ученый не может осуществлять свои занятия в одиночку. Он должен иметь определенную позицию в институциональной системе. Сообщество ученых выходит, однако, за рамки чисто профессиональных связей. Занятия наукой - конечно, профессия, но очень специфическая. Нужно владеть не только навыками этой профессии, но и проникнуться самим духом науки, ее глубинными связями, научным этосом. Науку следует рассматривать не только в качестве когнитивного, но и этического фактора развития общества. Необходимо подчеркнуть, что М.Полани в своей концепции берет в качестве исходной посылки неустранимость человеческого элемента из процесса познания. Научное сообщество составляет потому единое целое, поскольку его члены принимают определенные фундаментальные «верования ». Эти «верования» фактически формируют сообщество исследователей и выступают идейным каркасом, выраженным в языке, разного рода технических нормах, способах ориентации и т.п.

«Верования» включают технические, моральные критерии и выступают, таким образом, в виде определенных предписаний и ограничений, на основе которых осуществляется координация деятельности отдельных ученых. Одновременно «верования» выполняют роль стандартов, в соответствии с которыми оцениваются полученные результаты, и которые претерпевают изменения в результате научных открытий. Состояние знания и соответствующие стандарты науки определяют сферу, внутри которой ученый выбирает свою область исследования. Можно утверждать, что в основе согласованности действий ученых, осуществляемых в рамках определенных стандартов, лежат единые цели в достижении истинного знания. В научном сообществе осуществляются процессы распространения оценок, являющихся неотъемлемым элементом заявок на новое знание, и, таким образом, происходит закрепление убеждений. Основные функции научного сообщества заключены в передаче знания, исследовательских навыков. Оно является носителем поведенческих образцов, превращающихся во внутренние этические нормы. Свобода и независимость суждений ученого определяется принятием этих нормативов и действиями на их основе. Только на этой основе возможно дальнейшее развитие нормативов, которые будут приняты сообществом. Как уже было отмечено, компонентами научного этоса выступают такие качества, как честность, непредвзятость оценок, недоверие к авторитетам, самокритичность, приверженность истине.

Необходимо отметить, что обращение М.Полани к идее «научного сообщества» было вызвано стремлением противопоставить ее взглядам Дж.Д.Бернала, который, признавая социальную природу научной деятельности, указывал на необходимость планирования и контроля в ней. Полани, в противовес британскому историку науки, провозглашал автономную, самоопределяемую «республику ученых». Нам представляется, что установка на изолированное изучение «научного сообщества», вытекающая из категоричного требования его автономного статуса и академической свободы, не только снижает познавательную ценность предпринятой попытки создания концепции «научного сообщества», но и заведомо ставит ученого в привилегированное и в каком-то смысле изолированное положение, подразумевая отказ от любых социальных обязательств. Можно обратить внимание, что позитивистская интерпретация сообщества ученых демонстрирует фактическую подчиненность основным принципам западной демократии и идеологии. Предложенная модель хорошо согласуется с многочисленными доктринами сциентизма: существование науки ради самой себя; элитарный характер научного труда; невозможность контроля и ограничения научного творчества; провозглашение нейтральности естественных наук; наличие у представителей профессиональной группы ученых особых личных моральных и профессиональных качеств.

Томас Кун рассматривал научное сообщество как совокупность исследователей определенной естественнонаучной специальности. Такое традиционное позитивистское ограничение ареала связано в данном случае с тем, что, по его мнению, члены научного сообщества объединяются принятием единой дисциплинарной матрицы. Концепцию американского методолога науки отличает признание единой парадигмы, являющейся результатом действия научных постулатов на определенном этапе развития знаний или же взаимосвязанного парадигмального набора. Представители социальных наук, по мнению Т.Куна, не только менее единодушны в выборе применяемых методов, образцов разрешения проблем, правомерности их постановки, но зачастую оспаривают и сами основания собственных наук. Сообщество ученых соотносится известным методологом в основном с «нормальной» стадией развития науки, когда парадигмальные рамки лишь расширяются за счет кумулятивного приращения знаний в пределах принятой парадигмы. В революционной стадии, согласно Куну, дисциплинарные сообщества испытывают значительные потери в числе своих единомышленников, происходит ослабление процессов коммуникации. При этом замена ведущей парадигмы не только способствует уточнению научной картины мира, но и приводит к замене самих нормативных предписаний[1].

Итак, концепция Куна ставит под сомнение правомочность нормативно-ценностной ориентации как определяющей, концентрируя внимание на качественно ином аспекте проблемы - рассмотрении научных объединений с точки зрения производства специфического продукта - научного знания с учетом стадий его дальнейшего развития. Исследователь отстаивал идею автономности науки, считая, что изоляция научного сообщества от общества в целом позволяет каждому ученому концентрировать свое внимание на проблемах, которые он способен решить. Отметим, что включение понятия «научное сообщество» в куновскую концепцию истории науки навлекло на её автора особенно ожесточенный огонь критики. Ученого обвиняли в иррационализме на том основании, что он вместо логического объяснения того, почему научное сообщество отвергает старую теорию и принимает новую, выдвигает социальные и психологические аргументы. Действительно, в его книге имеются утверждения, что переход к новой теории может быть основан лишь на вере в ее будущую плодотворность или на смутном эстетическом чувстве, что главной составляющей убеждений, которых придерживается научное сообщество в данное время, всегда являются личные и исторические факторы - элемент, по-видимому, случайный и произвольный. Конечно, критика в адрес Куна по этому поводу не случайна, здесь на самом деле кроется опасность оказаться за пределами логики и рациональности.

Основная трудность, которая встает на пути исследователей научного сообщества, состоит в том, что вновь и вновь возникает и не поддается преодолению линия между социальными отношениями внутри научного сообщества и содержательной стороной научных идей. Нет нужды специально доказывать, что в научном сообществе присутствуют различные формы социальных отношений. Речь может идти об отношениях начальника и подчиненного, ученых и неученых и т.д. Тщательному анализу подвергаются этические нормы поведения ученых, мотивация их деятельности, цели, которыми они руководствуются в своей работе. Важно отметить, что эта группа социальных отношений, хотя и является специфической именно для научного сообщества как особой социальной структуры, тем не менее с содержательной стороной научных идей связана лишь очень опосредованно. Наряду с отношениями этого типа следует выделить способ общения между учеными в ходе решения и обсуждения сугубо научных проблем. Отношения между специалистами в данном случае выражают собой отношения между теориями, разными научными позициями. Ученый ведет себя определенным образом по отношению к своему коллеге именно в силу своей убежденности в истинности тех или иных положений. Если анализируется достаточно фундаментальная для науки ситуация (ситуация научной революции), то ученые в споре друг с другом как бы персонифицируют способы логической интерпретации. Все эти различения, однако, не приводят Т.Куна и его сторонников к решению центральной проблемы: как избежать релятивизма, т.е. изменения научного знания при переходе от одного научного сообщества к другому, от одних социальных условий к другим.

Вернемся, однако, к рассмотрению главной темы данного раздела учебного пособия. В самом широком смысле под научным сообществом можно понимать всех ученых не только настоящего времени, но и предшествующих поколений, поскольку их объединяют идеалы и ценности науки. Важно отметить при этом, что воспроизводство научного сообщества, т.е. подготовка новых поколений ученых, — это не только передача новичкам определенной суммы знаний и умений, но и усвоение ими идеалов и ценностей науки, того, что называют этосом науки. Возможны, вообще говоря, два способа передачи новичкам и усвоения ими принципов нормативно-ценностной системы. Первый способ — формальный. Он характеризуется тем, что идеалы и ценности зафиксированы в виде некоторого устного или письменного кодекса. Удостоверив свою приверженность неким основополагающим идеалам и ценностям, новичок получает право самостоятельно заниматься соответствующим видом деятельности. Характерный пример здесь клятва или присяга врача, которую должен дать каждый выпускник медицинского института, чтобы получить право заниматься профессиональной деятельностью. В этой присяге зафиксированы основные этические требования, которыми ему надлежит руководствоваться в своих действиях и взаимоотношениях с пациентами и коллегами. Второй же способ не предполагает такого формально выраженного кодекса. В этом случае ключевую роль играет неформальное личностное общение учителя и ученика-новичка, в ходе которого первый самим своим поведением демонстрирует образцы следования ценностям и нормам научного сообщества, непосредственно усваиваемые вторым.

Рассматривая данную проблему, нельзя не вспомнить два широко известных в науке высказывания Исаака Ньютона. В одном из них ученый говорит о том, что все его научные достижения были сделаны благодаря тому, что он стоял на плечах гигантов — своих предшественников. Здесь зафиксирована одна из ключевых норм этоса науки — необходимость с должным уважением относиться к творцам науки прошлого и опираться в своей деятельности на полученные ими результаты. В общем и целом эта норма сохраняется в науке и по сей день. Другое известное высказывание Ньютона гласит: «Гипотез не измышляю». В нем также зафиксирована принципиальная норма научной деятельности, требующая руководствоваться не спекулятивными умозрениями, а только достоверными фактами. Многие поколения ученых, стремясь неукоснительно следовать этой норме, собирали проверенные факты и лишь на этой основе делали свои выводы.

В научном сообществе можно выделять различные его уровни. Вот главные из них: 1) национальное научное сообщество, существующее и действующее в пределах того или иного государства; 2) дисциплинарное научное сообщество, ограниченное рамками соответствующей области знания. Вполне естественно, что каждое из них имеет своих признанных лидеров и свою нормативно-ценностную систему. Считается, например, что в английской науке особенно сильны традиции эмпиризма, восходящие еще к Френсису Бэкону - особая приверженность этой норме может выражаться в том, что при прочих равных условиях британский научный журнал будет менее склонен, чем, скажем, журнал немецкий, публиковать сугубо теоретическую статью. Как можно предположить, национальное сообщество ученых реализует не только ценности и нормы науки в целом, но и те ценности, которые являются доминантными в данной стране.

Дисциплинарное научное сообщество, вообще говоря, не замыкается в государственных границах, а носит интернациональный характер. Дисциплинарные сообщества могут быть более или менее широкими. В этой связи можно говорить, например, о сообществе биологов или о сообществе тех биологов, которые изучают, скажем, физиологию растений. Иногда объединяющим фактором может быть исследовательский метод, применяемый в разных областях знания. Так, в середине XX столетия, когда возник метод структурного кристаллографического анализа, на почве его совершенствования и использования сформировалось научное сообщество, включившее специалистов разных отраслей - физиков, химиков и биологов.

Каждый ученый, как не трудно убедиться, является членом не одного, а нескольких научных сообществ. Вполне естественно, что в этом заложен потенциальный источник внутренних напряжений и конфликтов, когда ученому приходится делать нелегкий выбор. Нередко источником таких напряжений выступает требование лояльности одновременно по отношению к ценностям и нормам интернационального сообщества ученых, с одной стороны, и к национальным ценностям и нормам — с другой, когда они вступают в противоречие между собой. Положение, в котором оказывается при этом ученый, порой бывает просто трагичным. В такой ситуации оказались, например, многие физики-ядерщики во время второй мировой войны, когда реальной стала возможность создания оружия невиданной разрушительной силы. Сначала всю тяжесть ситуации пришлось испытать физикам, работавшим в нацистской Германии, а, точнее, тем их них, кто, подобно В.Гейзенбергу, понимал, что их личный профессиональный успех обернется катастрофой для всего человечества, если в руках Гитлера окажется атомная бомба. Вернер Гейзенберг, ведущий немецкий физик того времени, даже специально совершил весьма рискованную поездку в Данию для встречи с одним из лидеров мирового сообщества физиков, Нильсом Бором, стремясь донести до него свои тревоги и определить возможный курс согласованных действий. Датский физик, однако, не пошел на откровенную беседу.

Позднее, уже в конце войны, в положении заложников политики ощутили себя физики из разных стран мира, работавшие в США в рамках так называемого «Манхэттенского проекта» по созданию атомной бомбы. Несмотря на все усилия, им не удалось предотвратить применение созданного ими оружия для бомбардировки мирных жителей японских городов Хиросима и Нагасаки. Нельзя не вспомнить и о трагической судьбе выдающегося русского биолога Н.В.Тимофеева-Ресовского, который при всем своем стремлении быть в стороне от политики в 30-е годы ХХ века оказался перед выбором — либо, подчиняясь требованиям советских властей, вернуться из Германии в СССР, где его, скорее всего, ждала тюрьма или даже расстрел, либо, руководствуясь ценностями науки, остаться в Германии, где у него была возможность вести чрезвычайно перспективные генетические исследования в созданной им лаборатории. Ученый выбрал второй путь, и в последующем ему удалось очень многое сделать и на благо мировой науки, и в интересах своей родной страны. До сих пор, однако, и в научной литературе и в публицистике идут острые споры, в которых оппоненты либо оправдывают, либо осуждают сделанный ученым выбор.