Омографы привлекают писателей-юмористов. Вот как, например, использует омографы Яков Козловский в стихотворении «Кумушки»:
Серая ворона
Черного ворона
Утром ругала,
Присев на сучок.
Новость о том разнесли
Во все стороны
Сплетницы-кумушки —
Сорок сорок.
Использование омонимов разных типов может усиливать действенность речи, так как столкновение «одинаковых, но разных слов» притягивает к ним особое внимание.
Многозначность и омонимия наиболее интересны в веселых, юмористических произведениях. Писатели очень часто играют многозначными словами и омонимами, добиваясь неожиданного юмористического эффекта. Но об этом — следующая глава нашей книги.
Игра слов
В непринужденной беседе остроумные люди любят прибегать к словесной игре, она очень оживляет речь. Помните диалог Чацкого и Софии в «Горе от ума» Грибоедова? Чацкий:… Но Скалозуб? Вот загляденье: за армию стоит горой и прямизною стана, лицом и голосом герой… София: Не моего романа.
Подразумеваемое в реплике Софии слово герой может быть осмыслено сразу в двух значениях: 1) выдающийся своей храбростью, доблестью, самоотверженностью человек, совершающий подвиг; 2) главное действующее лицо литературного произведения. В игру слов вовлекается и слово роман, означающее «большое повествовательное художественное произведение со сложным сюжетом». У этого слова есть омоним, означающий «любовные отношения между мужчиной и женщиной». Оба значения совмещаются в слове роман в ответе Софии.
Такое обыгрывание значения слова называется каламбуром.
Каламбуры ценили во все времена. Известны каламбуры Пушкина: Взять жену без состояния, я в состоян и и, но входить в долги из-за ее тряпок я не в состоянии! Или: Спрашивали однажды у старой крестьянки, по страсти ли она вышла замуж. — По страсти, — отвечала старуха, — я было заупрямилась, да староста грозился меня высечь. У Лермонтова находим такие каламбурные строки: Увы! каламбур лучше стихов! Ну да все равно! Если он вышел из пустой головы, то, по крайней мере, стихи из полного сердца. Тот, кто играет словами, не всегда играет чувствами.
|
|
Классическим стал каламбур Дмитрия Минаева: Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром.
Очень часто и современные писатели-юмористы в своих шутках употребляют многозначные слова сразу и в прямом, и в переносном значениях: Радио будит мысль даже в те часы, когда очень хочется спать; Дети — цветы жизни, не давайте им, однако, распускаться; Она сошла со сцены, когда уже не могла ходить; Весна хоть кого с ума сведет. Лед — и тот тронулся; Женщины подобны диссертациям: они нуждаются в защите. (Эмиль Кроткий).
На каламбуре построены иронические ответы на письма читателей в «Литературной газете»: У вас такой странный юмор, что без подсказки я не пойму, в каких местах надо смеяться. — Только в специально отведенных. Мысль, преподнесенная в каламбурной форме, выглядит ярче, острее, афористичнее. Остроумная речь привлекает своей новизной, занимательностью: Он совершал такое, что перед ним бледнели его коллеги; Нет такой избитой темы, которую нельзя было бы ударить еще раз; Как жаль, что способность делиться осталась лишь преимуществом простейших; Пчелы сперва садятся, а потом берут взятки в отличие от некоторых людей, которые взятки берут, но не садятся.
|
|
Но иногда говорящий не замечает игры слов, которая возникла в речи при употреблении многозначной лексики. В таких случаях многозначность слова становится причиной искажения смысла высказывания. Это может привести ко всяким недоразумениям, если собеседники понимают одно и то же слово по-разному. Учитель спрашивает мальчика: «Кем работает твоя мама?» И слышит в ответ: «Старшим научным сотрудником». Но учителю захотелось уточнить:
— В какой области?
— В Московской, — поясняет мальчик. Он не понял, что следовало назвать область научных исследований.
Многозначность слов дает повод к неправильному истолкованию и таких фраз: На костре — лучшие люди села (можно подумать, что их собираются сжечь, а их пригласили на праздник); На каждого члена кружка «Юный техник» падает по пять-шесть моделей (кто-то улыбнется: если они увесистые, то возможны и травмы!); На площадке перед школой вы увидите разбитые цветники. Это дело рук наших ребят (что же они уничтожили клумбы или сделали их?).
Бывают комические ситуации и на уроках в школе. Рассказывая о сражениях древних, ученик заявил: «Греки своими острыми носами пробивали корабли персов».
Немало смешных ошибок встречается в сочинениях из-за неумелого использования многозначных слов: «Значение образа Татьяны велико. Пушкин самый первый оценил всю полноту русской женщины», «У Гоголя каждое действующее лицо имеет свое лицо »; «Старуха Изергиль состоит из трех частей». А в сочинении на свободную тему один ученик написал: «Наши ребята привыкли все хорошее брать друг у друга…» Кто-то поделился своими планами: «Мы наметили посетить городской музей и вынести из него все самое ценное, самое интересное». Двусмысленность подобных предложений очевидна.
|
|
Один старичок рассказывал о том, что ему пришлось услышать в собаководческом клубе: «Мы питаемся в основном за счет клубного собаководства»… Ошибки при употреблении многозначных слов можно встретить и в речи спортсменов: «У нас хромают защитники», — говорит тренер, и медиков: «Долг врача — не отмахиваться от больного, а довести его до конца!».
Словесная игра, основанная на столкновении в тексте различных значений многозначных слов, может придать речи форму парадокса, то есть высказывания, смысл которого расходится с общепринятым, противоречит логике (иногда только внешне). Например: Единица — вздор, единица — ноль (Вл. Маяковский).
Наряду с многозначными словами в словесную игру часто вовлекаются и омонимы. При омонимии между словами устанавливается лишь звуковое тождество, а смысловые ассоциации отсутствуют, поэтому столкновение омонимов всегда неожиданно, что создает большие стилистические возможности для их обыгрывания. Кроме того, употребление омонимов в одной фразе, подчеркивая значения созвучных слов, придает речи особую занимательность, яркость: Каков ни есть, а хочет есть (поговорка); «Фунт сахара и фунт стерлингов» (заголовок статьи в газете).
Как средство своеобразной звуковой игры используются омонимические рифмы. Их мастерски применял В. Я. Брюсов:
Ты белых лебедей кормила,
Откинув тяжесть черных кос…
Я рядом плыл; сошлись кормила;
Закатный луч был странно кос…
Вдруг лебедей метнулась пара…
Не знаю, чья была вина…
Закат замлел за дымкой пара,
Алея, как поток вина…
Блестяще владел омонимическими рифмами Иосиф Бродский:
Мерцала на склоне банка
Возле кустов кирпича.
Над розовым шпилем банка
Ворона вилась, крича.
(Холмы. 1962 )
В основе каламбуров могут быть различные звуковые совпадения: собственно омонимы — Трамвай представлял собой поле брани. (Эмиль Кроткий); омоформы — Может быть — старая — и не нуждалась в няньке, может быть, и мысль ей моя казалась пошлά, только лошадь рванулась, встала на ноги, ржанула и пошлά. (Вл. Маяковский); омофоны — «Искра» играет с искрой (заголовок спортивного обозрения), наконец, совпадение в звучании слова и двух-трех слов — Над ним одним все нимбы, нимбы, нимбы… Побольше терниев над ним бы. (К. Симонов).
Особого внимания заслуживает так называемая индивидуально-авторская омонимия.
Писатели иногда по-новому толкуют известные в языке слова, создавая индивидуально-авторские омонимы. Академик В. В. Виноградов отмечал: «Каламбур может состоять… в новой этимологизации слова по созвучию или в образовании нового индивидуально-речевого омонима от созвучного корня». Характеризуя это явление, он привел в качестве примера слова П. А. Вяземского: «… я всю зиму провел в здешнем краю. Я говорю, что я остепенился, потому что зарылся в степь». Слово остепенился, шутливо переосмысленное Вяземским, омонимично известному в языке глаголу, обозначающему «стать степенным, сдержанным, рассудительным в поведении». При подобном переосмыслении «родственными» представляются слова, вовсе не связанные общностью происхождения: «По какому принципу вы зачеркиваете виды спорта? — По принципу о т противного. Какой вид спорта мне противен, такой и вычеркиваю». Индивидуально-авторские омонимы часто очень выразительны и забавны. Они лежат в основе многих шуток, в частности, публикуемых на юмористической странице «Литературной газеты» (гусар — птичник, работник гусиной фермы; дерюга — зубной врач; доходяга — победитель в спортивной ходьбе; весельчак — гребец; пригубить — поцеловать; предынфарктное состояние — состояние, нажитое до инфаркта).
К такой игре словами близки и неожиданные восприятия известных поэтических строк, отрывков из художественных произведений, например: Души прекрасные порывы — от глагола душить! С огнем Прометея — от глагола согнуть! Но с пламенной, пленительной, живой — нос пламенный? С свинцом в груди лежал недвижим я — с винцом? Можно ли быть равнодушным ко злу? — козлу!..
В иных случаях поэт сам сталкивает созвучные, похожие слова, заставляя нас обратить на них особое внимание:
Теперь меня там нет. Об этом думать странно.
Но было бы чудней изображать барана,
Дрожать, но раздражать на склоне дней тирана…
Это писал Иосиф Бродский в «Пятой годовщине». А вот еще его строки:
Пороки спят. Добро со злом обнялось.
Пророки спят. Белесый снегопад…
Синонимические богатства русского языка
О богатстве речи можно судить также по тому, как мы используем синонимы родного языка. Синонимами (греч. синонимус — одноименный) называются слова, имеющие одинаковое значение и часто различающиеся дополнительными смысловыми оттенками или стилистической окраской. Совершенно однозначных слов в русском языке немного: лингвистика — языкознание, тут — здесь, в течение — в продолжение и т. п. Более распространены синонимы, имеющие различные семантические, стилистические и семантико-стилистические оттенки. Например, сравним значения и стилистическую окраску синонимов в таких отрывках из художественных произведений: И я пойду, пойду опять, пойду бродить в густых лесах, степной дорогою блуждать (Я. Полонский); А я пойду шататься, — я ни за что теперь не засну (М. Лермонтов); И страна березового ситца не заманит шляться босиком! (С. Есенин).
Все эти синонимы имеют общее значение «ходить без определенной цели», но они отличаются семантическими оттенками: слово блуждать имеет дополнительное значение «плутать, терять дорогу», в слове шататься есть оттенок «ходить без всякого дела», глагол шляться подчеркивает неповиновение, непослушание. Кроме того, приведенные синонимы отличаются и стилистической окраской: бродить — стилистически нейтральное слово, блуждать имеет более книжную окраску, шататься и шляться — просторечные, причем последнее — грубое.
Синонимы образуют гнезда, или ряды: кружиться, крутиться, вертеться, вращаться, виться; равнодушный, безразличный, безучастный, бесчувственный, бесстрастный, холодный и т. д. На первом месте в словарях обычно ставят главный синоним, который выражает общее значение, объединяющее все слова этого ряда с их дополнительными смысловыми и стилистическими оттенками.
Одни и те же слова могут входить в разные синонимические ряды, что объясняется многозначностью. Например: холодный взгляд — бесстрастный, безучастный, равнодушный; холодный воздух — морозный, студеный, леденящий; холодная зима — суровая, морозная.
Многозначные слова редко совпадают во всех значениях, чаще синонимические отношения связывают отдельные значения полисемических слов. Например, опустить в значении «переместить что-либо в более низкое положение» синонимично слову спустить (ср.: В кабинете обе шторы были опущены. — Я их не спускала сегодня. — А. Н. Толстой). Но в значении «поместить во что-либо, внутрь, в глубь чего-либо» опустить синонимизируется со словом погрузить (ср.: Я приготовился опустить ложку в дымящуюся кашу. — А. Чаковский; Я придвигаюсь к столику, беру ложку ипогружаю ее в борщ. — Н. Ляшко), а в значении «сильно наклонить (голову) вперед» опустить имеет синонимы потупить, понурить, повесить: Нахлобучив шапку, мы шли, опустив головы так, чтобы видеть только то, что было в непосредственной близости под ногами (В. К. Арсеньев); Литвинов расхаживал по комнате у себя в гостинице, задумчиво потупив голову (И. С. Тургенев); Дыма мрачно понурил голову и шагал, согнувшись под своим узлом (В. Г. Короленко); Ходил он степенно, мерным шагом, п о в е с я голову и нахмурив брови (Н. А. Островский). В значении же «перевести, устремить вниз (глаза, взгляд)» этот глагол синонимичен только глаголу потупить: Юноша смущенно о п у с к а е т свои глаза (М. Горький); Рудин остановился и п о т у п и л глаза с улыбкой невольного смущения (И. С. Тургенев).
На наш взгляд, важнейшее условие синонимичности слов — их семантическая близость, ав особых случаях — тождество. В зависимости от степени семантической близости синонимичность слов может проявляться в большей или меньшей мере. Например, синонимичность слов спешить — торопиться выражена яснее, чем, слов смеяться — хохотать — заливаться — закатываться — покатываться — хихикать — фыркать — прыскать, имеющих значительные смысловые и стилистические отличия.
Русский язык богат синонимами. В любом синонимическом словаре вы увидите два-три, а то и десять синонимичных слов.
Состав синонимов русского языка изучается уже более 200 лет. Первый синонимический словарь вышел в 1783 г., его автором был известный русский писатель Д. И. Фонвизин. Современная наука достигла больших успехов в изучении и описании лексической синонимии.
Особую ценность представляют созданные советскими учеными словари синонимов. В их числе следует назвать популярный у писателей и переводчиков «Словарь синонимов русского языка» составленный З. Е. Александровой (1-е изд.1968). Он интересен широким охватом лексического материала: даются синонимы, принадлежащие к различным стилям литературного языка, в том числе устаревшие слова, народно-поэтическая, а также просторечная, сниженная лексика, в конце синонимического ряда приводятся в виде приложения фразеологизмы, синонимичные названным словам.
В результате многолетней коллективной работы по изучению русской синонимии в Институте русского языка АН СССР был создан и издан двухтомный Словарь синонимов русского языка под редакцией А. П. Евгеньевой (1-е изд. 1970). Этот словарь, содержащий характеристику синонимов с примерами их употребления в литературной речи, стилистическим комментарием, который порой дается более обстоятельно, чем в толковых словарях. На основе этого словаря был составлен, также под редакцией А. П. Евгеньевой однотомный «Словарь синонимов. Справочное пособие» (1975). В нем, по сравнению с двухтомным словарем, больше синонимических рядов, шире система стилистических помет, хотя сокращен иллюстративный материал.
Словари, представившие и описавшие русскую синонимию, содержат неоценимый материал для изучения выразительных возможностей языка, его лексических богатств, стилистического многообразия.
Как художник берет не просто семь цветов радуги, но и бесчисленные их оттенки, как музыкант пользуется не только основными звуками гаммы, но и их тонкими переливами, полутонами, так и писатель «играет» на оттенках и нюансах синонимов. Причем синонимические богатства русского языка не облегчают, а усложняют писательский труд, потому что чем больше близких по значению слов, тем труднее в каждом конкретном случае выбрать то единственное, самое точное, которое в контексте будет наилучшим. Целенаправленный, внимательный отбор синонимов делает речь яркой, художественной.
Для писателей использование лексических синонимов — одна из самых сложных проблем: «муки слова» поэтов заключаются обычно в поисках неуловимого, ускользающего синонима. Об упорном труде художников слова при отборе синонимических средств можно судить по черновым вариантам их рукописей. В них много лексических замен, авторы по многу раз зачеркивают написанное, подбирая более точное слово. Например, А. С. Пушкин, описывая впечатление Дубровского от встречи с враждебно настроенным Троекуровым, вначале употребил такие слова: Заметил злобную улыбку своего противника, но потом два из них заменил синонимами: ядовитую улыбку своего неприятеля. Это исправление сделало высказывание более точным.
Интересны синонимические замены Лермонтова в романе «Герой нашего времени». В повести «Княжна Мери» читаем: Я стоял сзади одной толстой [пышной[3]] дамы, осененной розовыми перьями. Употребив определение толстая вместо пышная, писатель подчеркнул свое презрительно-ироническое отношение к представительнице «водяного общества». В другом случае: Я никогда не делался рабом любимой женщины, напротив: я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть… Или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным [упрямым] характером? Семантические оттенки, различающие синонимы упорный — упрямый, указывают на предпочтительность первого, подчеркивающего волевое, деятельное начало, в то время как второй осложняется оттеночными значениями «вздорный», «несговорчивый», «сварливый», неуместными в контексте.
При описании портрета Печорина в «Герое нашего времени» сделана такая синонимическая замена:… Его запачканные [грязные] перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев. Лермонтов зачеркнул слово грязные, посчитав его неуместным при описании одежды своего героя.
Слово производит эстетическое впечатление, если оно соответствует идейной направленности произведения, способствует благозвучию фразы, красоте словесной структуры речи. Но прежде всего, работая над стилем художественного произведения, автор стремится к наиболее точному выражению мысли. Из многих слов, близких по значению, он выбирает единственно нужное ему, которое в данном контексте будет лучшим. Белинский писал: «Каждое слово в поэтическом произведении должно до того исчерпывать все значение требуемого мыслью целого произведения, чтобы видно было, что нет в языке другого слова, которое тут могло бы заменить его».
Синонимия создает широкие возможности стилистического отбора лексических средств, но поиски точного слова требуют большого труда. Иногда нелегко определить, чем именно различаются синонимы, какие они выражают смысловые или эмоциональноэкспрессивные оттенки. И совсем не просто из множества слов выбрать единственно верное, необходимое. Не владея синонимическими богатствами родного языка, нельзя сделать свою речь выразительной, яркой. Бедность словаря приводит к частому повторению слов, тавтологии, употреблению слов без учета оттенков их значения. С. И. Ожегов писал: «… Сплошь и рядом вместо конкретных и точных для определенного случая слов, подходящих именно для данного случая синонимов употребляются одни и те же излюбленные слова, создающие речевой стандарт». К. И, Чуковский, призывая шире использовать синонимию русского языка, задавал вопрос: «… Почему всегда пишут о человеке — худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Многие… думают, что девушки бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, пригожие, недурные собой, — и мало ли какие еще».
Чтобы научиться использовать синонимические богатства русского языка, необходимо помнить, что для говорящего (пишущего) важно не столько то, что объединяет синонимы, сколько то, что их разъединяет, что позволяет отличать друг от друга соотносительные речевые средства, потому что из многих близких по значению слов необходимо выбрать для данного контекста лучшее.
Синонимы становятся источником эмоциональности и выразительности речи, если употреблять их с особым стилистическим заданием. Этому тоже можно поучиться у мастеров слова.
Нередко в художественном тексте используется одновременно несколько синонимов. В этом случае они получают определенную стилистическую нагрузку. Так, Чернышевский отмечал, что в языке развилась богатая синонимика для обозначения всех нелепостей русской действительности: «Чепуха, вздор, дичь, галиматья, дребедень, ахинея, безалаберщина, ерунда, нескладица, бессмыслица, нелепица…» Нанизывая синонимы, писатели достигают усиления, акцентирования основного значения слова. Например: Да, что-то есть во мне противное, отталкивающее, — думал Левин, вышедши от Щербатских (Л. Толстой). Или: Не приняла его смерть, отошла, отодвинулась, отступила, и надолго (М. Алексеев). Часто в таком синонимическом ряду слова взаимно дополняют значение друг друга, что позволяет более полно охарактеризовать предмет. Например, Белинский с помощью синонимов характеризует стих Пушкина:
Все акустическое богатство, вся сила русского языка явились в нем в удивительной полноте; он нежен, сладостен, мягок, как ропот волны, тягуч и густ, как смола, ярок, как молния, прозрачен и чист, как кристалл, душист и благовонен, как весна, крепок и могуч, как удар меча в руке богатыря.
Например, в «Евгении Онегине» Пушкин так описывал великосветских дам.
К тому ж они так непорочны,
Так величавы, так умны,
Так благочестия полны,
Так осмотрительны, так точны,
Так неприступны для мужчин,
Что вид их уж рождает сплин.
Здесь синонимичны слова и словосочетания: непорочны — благочестия полны, умны — осмотрительны, величавы — неприступны. Этот подбор эпитетов отражает последовательное движение мысли поэта при создании образа чопорной светской дамы.
Однако порою новые слова в нашей речи ничего не добавляют к сказанному. Например: Во время сессии трудно приходится тем студентам, у которых много пропусков и прогулов, пробелов и недоработок; Нарушение правил пользования газом приводит к беде, несчастью, к драматическим последствиям и трагическим случаям. Такое употребление синонимов свидетельствует о беспомощности в обращении со словом, о неумении точно выразить мысль, за многословными предложениями кроются вовсе не сложные истины: Во время сессии трудно приходится студентам, которые пропускают занятия и не освоили тех или иных разделов программы; Нарушение правил пользования газом приводит к несчастным случаям.
Использование нескольких синонимов подряд лишь тогда эстетически оправдано, когда каждый новый синоним уточняет, обогащает значение предыдущего или вносит иные оттенки экспрессивной окраски. Такое нагнетание синонимов писателями обычно используется в художественных текстах.
В эмоциональной речи нанизыванием синонимов достигается усиление признака, действия, например: Галстян был из тех людей, к которым привязываешься сердцем. Он был добрый и отзывчивый человек, бесстрашный и решительный… Как он любил храбрых, стойких людей (Н. С. Тихонов).
Нанизывание синонимов часто порождает градацию, когда каждый следующий синоним усиливает (реже — ослабляет) значение предыдущего. У Чехова, например, читаем: Через двести — триста лет жизнь на Земле будет невообразимо прекрасной, изумительной; Среди журнальных работников он был бы очень нелишним… У него есть определенные взгляды, убеждения, мировоззрение; Ему [Коровину] хотелось чего-то гигантского, необъятного, поражающего.
Однако в построении градации не исключены и речевые ошибки, что нередко наблюдается в торопливой, сумбурной речи. А. Ф. Кони, описывая выступление плохого оратора, приводит такую фразу словоохотливого адвоката:
Господа присяжные! Положение подсудимого перед совершением им преступления было поистине адское. Его нельзя не назвать трагическим в высшей степени. Драматизм состояния подсудимого был ужасен: оно было невыносимо, оно было чрезвычайно тяжело и, во всяком случае, по меньшей мере неудобно.
Нагромождение синонимов и близких по значению слов, которые в ином случае могли бы усилить экспрессивную окраску речи, при неумелом, беспорядочном их расположении порождает речевую избыточность, «уточняющие» определения, разрушая градацию, создают нелогичность и комизм высказывания.
Имея в основе общность значения, синонимы часто подчеркивают различные особенности сходных предметов, явлений, действий, признаков. Поэтому синонимы могут в тексте сопоставляться и противопоставляться, если автор хочет обратить внимание именно на те оттенки значений, которыми отличаются эти близкие по смыслу слова. Так, в «Записных книжках» Чехова: Он не ел, а вкушал; Врача пригласить, а фельдшера позвать. Или у Бунина: Письма не было и не было, он теперь не ж и л, а только изо дня на день существовал в непрестанном ожидании. Еще пример — к сопоставлению синонимов прибегает Лев Толстой: Левин был почти одних лет с Облонским и с ним на «ты» не по одному шампанскому. Левин был его товарищем и другом первой молодости. Они любили друг друга, несмотря на различие характеров и вкусов, как любят друг друга приятели, сошедшиеся в первой молодости.
Если для автора особенно важно различие значений синонимов, они могут противопоставляться:
Уста и губы — суть их не одна.
Ночи — вовсе не гляделки!
Одним доступна глубина,
Другим — глубокие тарелки.
(А. Марков).
В некоторых случаях автор, используя синонимы, стремится объяснить непонятное слово. Например: Началась анархия, то есть безначалие (М. Салтыков-Щедрин).
Синонимы позволяют разнообразить речь, избежать употребления одних и тех же слов. Но писатели не механически замещают повторяющееся слово его синонимом, а учитывают при этом смысловые и экспрессивные оттенки используемых слов. Например, у Ильфа и Петрова: Только что на этом месте стояла моя ладья! — закричал одноглазый; Это возмутительно! — заорал одноглазый; Товарищи! — заверещал одноглазый.
Потребность в синонимах очевидна при обозначения факта речи. При этом некоторые глаголы, в иных условиях не составляющие синонимического ряда, выступают со сходным значением (ср.: сказал, заметил, подчеркнул, добавил, произнес, процедил, промямлил и т. д.). Таким образом, разнообразить речь помогают не только синонимы, но и близкие по значению слова. Например: Лорд Байрон был того же мнения, Жуковский то же говорил (А. Пушкин).
Особенно часто приходится избегать повторения слов при передаче диалога. Так, у Тургенева:… — Душевно рад, — начал он… — Надеюсь, любезнейший Евгений Васильевич, что вы не соскучитесь у нас, — продолжал Николай Петрович… — Так как же, Аркадий, — заговорил опять Николай Петрович… — Сейчас, сейчас, — подхватил отец.
В поэтической речи подбор синонимов, помимо всех прочих эстетических мотивов, бывает обусловлен еще и стремлением поэта к благозвучию и особой звуковой выразительности стиха. Так, Пушкин в черновой рукописи «Евгения Онегина» определение в строке напевы Тассовых октав заменяет: Торкватовых октав. С этим эпитетом строка прошла через все стадии дальнейшей обработки текста и была напечатана. Очевидно, поэта удовлетворила звуковая выразительность определения, сходного фонетически с окружающими словами.
Есенин предпочитает слово далече его общеупотребительному синониму далеко, и это создает красивые звуковые повторы в стихотворении:
Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.
Неудержимо, неповторимо
Все пролетело… далече… мимо…
Выбор синонимов в художественной речи зависит и от особенностей стиля писателя. Известный лингвист А. М. Пешковский писал, что оценить употребление автором того или другого синонима можно, только анализируя языковые особенности всего произведения или даже всех произведений писателя: «Например, замена гоголевского чуден словом прекрасен не так явно ослабляет текст, как замена словом красив, так как стиль Гоголя отличает гиперболичность».
Достоевский также отдавал предпочтение словам «предельного значения», выбирая из ряда синонимов наиболее сильные. Например: Сомнений оставалась целая бездна; Он [Разумихин] знал бездну источников; Пить он [Разумихин] мог до бесконечности; И он [Раскольников ] вдруг ощутил, что мнительность его… разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры; В ужасе смотрел Раскольников на прыгавший в петле крюк запора; Вдруг в бешенстве она [Катерина Ивановна ] схватила его [Мармеладова ] за волосы и потащила в комнату;… плюнул и убежал в остервенении на самого себя.