У Пушкина (в прозе), у Л. Толстого нет такого пристрастия к «сильным» синонимам, поскольку стиль повествования у них иной, он более спокоен, что также художественно обосновано. Однако многокрасочная палитра индивидуальных авторских стилей так или иначе отражает синонимические богатства русского языка.
Выразительные возможности языка позволяют и нам по достоинству оценить мастерство писателя, ведь мы всегда можем задуматься: а почему он предпочел именно это слово, а не его синоним? Выразительность, или, как говорят лингвисты, экспрессивность речи зависит не только от синонимов, которые использовал автор, но еще и от тех слов-конкурентов, которые автор отверг по каким-то эстетическим мотивам. Синонимы в речи воспринимаются как бы «на фоне» своих слов-братьев, что объясняется устойчивыми связями близких по значению слов, входящих в сложную лексическую систему.
Контрастные слова
Особое место в русском языке занимают антонимы (от греч. анти — против и онима — имя) — слова, противоположные по значению, например: хороший — плохой, быстро — медленно, смеяться — плакать, правда — ложь, добрый — злой, говорить — молчать. Антонимия отражает существенную сторону системных связей в русской лексике.
Современная наука о языке рассматривает синонимию и антонимию как крайние, предельные случаи взаимозаменяемости и противопоставленности слов по их содержанию. При этом если для синонимических отношений характерно семантическое сходство, то для антонимических — семантическое различие.
Большинство антонимов характеризуют качества (новый — старый), пространственные и временные отношения (близко — далеко, утро — вечер). Есть противоположные наименования действий, состояний (радоваться — горевать), антонимы со значением количества (много — мало).
Существование антонимов в языке обусловлено характером нашего восприятия действительности во всей ее противоречивой сложности, в единстве и борьбе противоположностей. Поэтому контрастные слова, как и обозначаемые ими понятия, не только противопоставлены, но и тесно связаны между собой: слово добрый вызывает в нашем сознании слово злой. Далеко напоминает о слове близко, ускорить — о замедлить. Антонимические пары образуют названия таких явлений и предметов, которые соотносительны, принадлежат одной и той же категории объективной действительности как взаимоисключающие.
Антонимы объединяют парами, однако это не значит, что то или иное слово может иметь лишь один антоним. Синонимические отношения слов позволяют выражать противопоставление понятий и в «незакрытом», многочленном ряду (ср.: конкретный — абстрактный — отвлеченный, веселый — грустный — печальный — унылый — скучный — кручинный).
При изучении антонимических отношений между словами необходимо учитывать, что у многозначных слов в антонимические отношения иногда могут вступать отдельные их значения. Например, слово день в значении «часть суток» имеет антоним ночь, а в значении «сутки, дата» вовсе не имеет антонимов. У разных значений одного и того же слова могут быть разные антонимы. Например, слово близкий в значениях «находящийся на небольшом расстоянии» и «отделенный небольшим промежутком времени» имеет антоним далекий (близкое — далекое расстояние, близкие — далекие годы). В значении «кровно связанный» это прилагательное антонимично слову чужой (близкие — чужие люди). А выступая в значении «сходный, похожий» близкий образует антонимическую пару со словом различный (произведения, близкие по содержанию, но различные по форме).
Однако многозначное слово может иметь и один антоним, который тоже выступает в нескольких значениях. Например: верхний в значении «находящийся наверху, выше прочих» имеет антоним нижний в значении «расположенный внизу» (верхняя — нижняя ступенька), второму значению слова «близкий к верховью реки» противопоставлено соответствующее значение его антонима — «расположенный ближе к устью» (верхнее течение, нижнее течение), аналогичны и такие значения слов: «надеваемый поверх платья» (верхняя одежда) — «носимый под платьем или непосредственно на теле» (об одежде) — нижнее белье, наконец, атонимизируются и специальные значения этих слов: «относящийся к верхам» (верхний регистр) и «образующий низший предел диапазона какого-нибудь голоса или инструмента» (нижний регистр).
Слова-антонимы имеют большие выразительные возможности, так как благодаря своим устойчивым связям они воспринимаются в речи как бы на фоне их противочленов. Так, читая описание внешности Пугачева в «Капитанской дочке» Пушкина, мы отмечаем особую выразительность определений, имеющих антонимические пары: «Лицо он имеет смуглое, но чистое, глаза острые и взор страховитый; борода и волосы на голове черные; рост его средний или меньше; в плечах хотя и широк, но в пояснице очень тонок». Каждое из выделенных слов читатель мысленно отличает от возможного антонима. Таким образом, выразительные возможности антонимии реализуются и в том случае, когда в тексте какой-либо член антонимической пары отсутствует.
Однако более ярким источником речевой экспрессии является открытое противопоставление антонимов, которое лежит в основе разнообразных стилистических приемов усиления эмоциональности речи.
Сопоставление антонимов придает особую значительность предметам и понятиям: «Война и мир», «Дни и ночи», «Живые и мертвые». Эти заглавия произведений стали хрестоматийными примерами умелого использования антонимов художниками слова.
Антонимы, используемые в речи, становятся своеобразным курсивом, выделяющим слова, на которые падает логическое ударение: Вкус жизни постигается не во многом, а в малом (А. Солженицын); Характер спортсменов воспитывается не триумфом побед, а горечью поражений; Жизнь достаточно продолжительна, чтобы успеть исправить старые заблуждения, но недостаточно коротка, чтобы не успеть впасть в новые (Л. Лиходеев).
Антонимы придают особую остроту и афористичность крылатым словам: Дома новы, а предрассудки стары (А. Грибоедов);
Чем ночь темней, тем ярче звезды (А. Майков); Мне грустно потому, что весело тебе (М. Лермонтов); То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть (Н. Некрасов); Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок (С. Есенин).
Антонимы способствуют раскрытию противоречивой сущности предметов, явлений: Он [Блок]… хотел быть один. И никак не мог оторваться от ненавистной — и любимой России; не хотел согласиться на отъезд (Евг. Замятин). Не удивительно поэтому, что антонимы постоянно используются в антитезе — стилистическом приеме, состоящем в резком противопоставлении понятий, положений, образов, состояний. Пример классической антитезы находим у Некрасова: Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка-Русь.
Пожалуй, нет такого писателя, который бы не обращался к антитезе; вспомним некоторые хрестоматийные примеры: Я — царь, я — раб, я — червь, я — бог (Г. Державин); Ты богат, я очень беден, ты прозаик, я поэт. Ты румян, как маков цвет, я, как смерть, и тощ, и бледен (А. Пушкин); У сильного всегда бессильный виноват (И. Крылов); Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ. И вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ (М. Лермонтов).
Если при этом противопоставляются разные образы, события, впечатления, то антитеза становится сложной, в нее обычно вовлекается несколько антонимических пар. Например: И ненавидим мы, и любим мы случайно, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви. И царствует в душе какой-то холод тайный, когда огонь кипит в крови (М. Лермонтов).
Обращение Лермонтова к антонимам отражало важные черты его мировоззрения и стиля: склонность к самоанализу, сомнения, колебания, контрастность мироощущения. Антонимия была одним из самых ярких лексических средств, используя которые поэт смог приспособить русский литературный язык к выражению раздумий сильной рефлектирующей личности. Писатель настолько ценил стилистическое значение антонимов, что подчас заменял нейтральные слова контрастными. Например, в «Герое нашего времени»: Что до меня касается, то я убежден только в одном… — сказал доктор Вернер, — … что рано или поздно, в одно прекрасное утро я умру. — Я богаче вас, — сказал Печорин, — у меня, кроме этого, есть еще убеждение — именно то, что я в один прегадкий вечер имел несчастье родиться. В автографе Лермонтова это противопоставление вначале еще не имело такой остроты: там выпадал один из элементов антитезы — Печорин повторял определение Вернера: в один прекрасный вечер.
Противоположен антитезе стилистический прием, состоящий в отрицании контрастных признаков у предмета: В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод (Н. Гоголь).
Нанизывание антонимов с отрицаниями подчеркивает заурядность личности, отсутствие у нее ярких качеств, четко выраженных признаков. Подобное использование антонимов дает возможность передать такие понятия, которые в языке не имеют точного названия: Если друг оказался вдруг и н е друг и н е враг, а так, если сразу не разберешь, плох он или хорош… (Вл. Высоцкий).
Возможно и употребление одного из членов антонимической пары с отрицанием: Тащи корягу кверху, добрый человек… Кверху, а не книзу! ( А. П. Чехов). Такое сочетание антонимов создает речевую избыточность, что может в иных случаях придать речи комическое звучание: Ежели не фальшивый документ, то, значит, настоящий (Арк. Гайдар).
Явление антонимии используется и в оксюмороне (греч., буквально остроумно-глупое). Этот стилистический прием состоит в создании нового понятия соединением контрастных по значению слов: «Начало конца »; «Плохой хороший человек» (название кинофильма). В основе этих оксюморонов — столкновение обычных антонимов, но чаще в подобных случаях употребляются слова, контрастные по значению, объединенные как определяемое и определяющее: «Живой труп», «Оптимистическая трагедия». Как разные части речи, эти слова не могут быть названы антонимами в точном значении термина, но они тоже имеют полярные значения.
К оксюморону часто обращаются поэты: О, как мучительно тобою счастлив я (А. Пушкин); Мама, ваш сын прекрасно болен (Вл. Маяковский); Но красоты их безобразной я скоро таинство постиг (М.Лермонтов); Убогая роскошь наряда (Н. Некрасов); С наглой скромностью смотрит в глаза (А. Блок); Смотри, ей весело грустить, такой нарядно обнаженной (А. Ахматова).
Этот прием ценят юмористы: Маловысокохудожественная проза (М. Зощенко); При наличии отсутствия пропитанных шпал это будет не трамвай, а одно горе (Ильф и Петров). Оксюморон остается излюбленным приемом журналистов при создании заглавий статей, очерков, репортажей: «Разбуженная тишина », «Дорогая дешевизна», «Сложная простота», «Холода — сезон жаркий», «Большие беды малого флота» («Литературная газета»).
Особый стилистический прием — употребления слова в противоположном значении с целью иронии. Например: Откуда, умная, бредешь ты голова? (И. Крылов). Слово умная сказано в насмешку по отношению к ослу, и мы понимаем, что за этим определением стоит его антоним — глупая. Употребление слова в противоположном значении называется антифразисом. Для сатириков это верный способ фальшивого, парадного изображения событий. Помните, как Гоголь описал оперативность судопроизводства при разборе жалобы Ивана Ивановича на его соседа? Тогда процесс пошел с необыкновенною быстротою, которою обыкновенно так славятся судилища… Двух склочников, годами ведущих эту тяжбу, писатель называет не иначе, как прекрасные люди, прибегая к антифразису.
Этот же прием использовал Пушкин в шутливом контексте «Руслана и Людмилы»: А голова ему вослед, как сумасшедшая, хохочет, гремит: «Ай витязь! Ай герой! Куда ты? Тише, тише, стой).»
Стилистические функции антонимов не исчерпываются выражением контраста. Антонимы помогают нам показать полноту охвата явлений: Спят богатые и бедные, мудрые и глупые, добрые и лютые (А. Чехов); Снова будут грозы, будет снег. Снова будут слезы, будет смех (А. Межиров); широту пространственных и временных границ: Я поля влюбленным постелю, пусть поют во сне и наяву (Вл. Высоцкий); Я сердце по свету рассеять готов. Везде хочу поспеть. Нужны мне сразу юг и север, восток и запад, лес и степь (А. Твардовский).
Антонимия может отражать чередование действий, смену явлений, наблюдаемых в жизни: Вот вдали блеснула ясная зарница, вспыхнула и погасла … (А. Блок); Друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова (Б. Ахмадулина).
Столкновение антонимов порождает каламбур: Например, у Козьмы Пруткова: Где начало того конца, которым оканчивается начало!; Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.
Обычно игра слов возникает в тех случаях, когда антонимическую пару образуют многозначные слова, обладающие и такими значениями, которые не противопоставлены: Жил на свете частник бедный. Это был довольно богатый человек; владелец галантерейного магазина, расположенного наискось от кино «Капитолий» (Ильф и Петров).
Нередко антонимы выступают как особое лексическое единство, что отразилось и в устойчивых словосочетаниях (и стар и млад, рано или поздно, более или менее), и в использовании контрастных слов в речи вне противопоставления: Мы живем в прошлом и будущем (из газет); Шумит Москва — родная, но другая — и старше, и моложе, чем была (С. Маршак).
Богатство и разнообразие антонимов в русском языке создают неограниченные выразительные возможности и в то же время обязывают нас серьезно и вдумчиво относиться к использованию этих контрастных слов в речи. Столкновение антонимов, не замеченное говорящим, делает фразу нелогичной. Помните, Фамусов говорит Скалозубу: Давно полковники, а служите недавно! А один из героев Достоевского предлагает: Надень мои старые сапоги. Они еще новые.
Часто встречаются речевые ошибки в сочинениях школьников: Дубровский родился в бедной, но довольно-таки зажиточной семье; Борис (в «Грозе» Островского) в с илу своей слабости не может защитить любимую женщину; Наташа к р и — чала, онемев от страха (в сцене охоты в «Войне и мире» Толстого). В слабых ученических работах по литературе нередко попытка построить антитезу приводит к комическим результатам: Чичиков отличался приятной внешностью, но неприятной внутренностью; Плюшкин — это живой образ представителя мертвых душ».
Небрежное отношение к антонимам может сделать речь абсурдной и смешной: 300 молодых старокраматорце в приняли участие в эксперименте, Внимательное изучение вопроса широко вскрыло узкие места в работе горняков; В феврале снижение надоев возрастает с каждым днем; Дела на селе улучшаются все хуже и хуже.
Случается и так, что в речи «стихийно» появляются неуместные оксюмороны: Трудно наладить работу при наличии отсутствия необходимых материалов ». Бывают и немотивированные антифразисы: Не разговорчивый, но и не болтливый (следовало: не молчаливый), он притягивал к себе какой-то внутренней силой. Школьники радостно сообщили: «Мы собрали 60 кг макулатуры, это все равно что срубить стройную сосну или могучую лиственницу». Здесь та же лексическая ошибка: вместо слова срубить следовало употребить его антоним — сохранить (то есть спасти от вырубки!).
Поистине «бедность при богатстве»: имея возможность использовать в речи такие выразительные средства русской лексики, как синонимия, антонимия, мы уродуем родной язык.
Созвучные слова
Еще больше трудностей ожидает нас при освоении однокоренных слов, близких по звучанию, но не совпадающих в значениях, то есть паронимов (от греч. пара — рядом и онима — имя), например: узнать — признать, одеть — надеть, подпись — роспись.
Иногда к паронимам относят любые близкие по звучанию слова независимо от того, однокоренные они или нет, например: дрель — трель, ланцет — пинцет, фарш — фарс. Однако большинство лингвистов называют паронимами лишь родственные слова, имеющие звуковое подобие. Их звуковая близость и сходство в значениях объясняются тем, что у них один и тот же морфологический корень.
Можно выделить:
1) паронимы, имеющие разные приставки (опечатки — отпечатки);
2) паронимы, отличающиеся суффиксами (безответный — безответственный, существо — сущность);
3) паронимы, один из которых имеет непроизводную основу, а другой — производную с приставкой (рост — возраст), с суффиксом (тормоз — торможение), с приставкой и суффиксом (груз — нагрузка). Большинство паронимов близки по значению, но различаются тонкими смысловыми оттенками (длинный — длительный, желанный — желательный, гривастый — гривистый, жизненный — житейский, дипломатичный — дипломатический).
Меньше паронимов, которые значительно расходятся в семантическом отношении: гнездо — гнездовье, дефектный — дефективный. Паронимы могут отличаться также стилистической окраской, сферой употребления. Например: работать — общеупотребительное, сработать — просторечное и специальное.
Паронимы отчасти напоминают синонимы: и те и другие близки по значению. Однако паронимы отличаются от синонимов: расхождение в значениях созвучных слов обычно настолько значительно, что замена одного слова другим невозможна. Синонимы же, хотя и могут отличаться оттенками в значениях, предоставляя автору право широкого выбора наиболее подходящего по смыслу слова, обычно допускают взаимозаменяемость. В то же время известны случаи перехода паронимов в синонимы. Так, раньше слово смириться имело значение «стать смирным, покорным, смиренным» и употребление его в значении «примириться» считалось недопустимым. В разговорной речи этот глагол все чаще обозначал «привыкнуть, примириться с чем-либо» (смириться с бедностью, смириться с недостатками). Теперь в словарях русского языка это значение указывается как основное. Таким образом, бывшие паронимы могут со временем становиться синонимами. Взаимозаменяемость прежних паронимов допустима лишь тогда, когда новое их значение закрепляется в словарях.
Смысловое различие паронимов обычно не простирается до антонимии, но некоторые паронимы могут противопоставляться в контексте: «Не должность, а долг »; «Служение, а не служба » (заглавия статей); Служить бы рад, прислуживаться тошно (А. Грибоедов).
Кто не испытывал сомнений, сталкиваясь с паронимами? Как сказать: одеть или надеть очки; поставить свою роспись или подпись; у кассы стоят командировочные или командированные; встать на цыпочки или стать и т. д.? Стилисты рекомендуют в этих случаях использовать слова, выделенные курсивом, но в повседневной речи мы чаще наблюдаем ошибочное словоупотребление.
Некоторые читатели могут заметить: а не все ли равно, какое слово употребить? Ведь все понятно, не так ли?
Не все равно: в хорошей речи все слова должны быть на месте, и смешение паронимов считается грубой лексической ошибкой. Так что паронимы заслуживают внимания не. меньше, чем синонимы.
Умелое использование паронимов помогает нам правильно и точно выразить мысль. Именно паронимы раскрывают большие возможности русского языка в передаче тонких смысловых оттенков. Вот, например, как Пушкин вводил паронимы в речь царя в драме «Борис Годунов»: Я думал свой народ в довольствии, во славе успокоить. Щедротами любовь его снискать, — я злато рассыпал им, я им сыскал работы, — они ж меня, беснуясь, проклинали (снискать — заслужить, приобрести что-либо, сыскать — найти).
Весьма искусное, правильное использование паронимов, иллюстрирующих к тому же современное нормативное употребление «больных» слов, можно найти у Пушкина: Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар; Лазурный, пышный сарафан одел Людмилы стройный стан.
Однако возможно и сознательное отклонение писателя от нормы, если он хочет показать речевые ошибки своих героев. Так, характерное для просторечия смешение паронимов отразила в реплике одного из своих персонажей Г. Николаева: В доме колхозника быстрый, по-городскому одетый человек посмотрел на ее удостоверение и сказал миловидной девушке: «Надя, проводите командировочную». В авторской же речи на следующей странице мы находим правильное словоупотребление: Командированные курсанты обеспечиваются общежитием.
В иных случаях паронимы ставят рядом: Поклон братьям и братье (из письма Пушкина к Н.И. Тургеневу). При этом часто автор обращает внимание на смысловое отличие паронимов при кажущемся их подобии. Так, А. Югов писал в книге «Думы о русском слове»: «Знающий язык своего народа писатель не спутает пустошь и пустырь: пустошь распахивают, а пустыри застраивают». Еще пример: Вспомнил ли он [Сабуров] об Ане в эти дни? Нет, не вспомнил — он помнил о ней, и боль не проходила (К. Симонов). Следовательно, употребление паронимов может быть средством уточнения мысли.
Возможно сопоставление паронимов, если автор хочет показать тонкие смысловые различия между ними: Я не люблю пластику кистей у танцовщиц. Она манерна, условна и сентиментальна, в ней больше красивости, чем красоты (К. С. Станиславский).
Яркий стилистический эффект создает противопоставление паронимов: Меня тревожит встреч напрасность, что и не сердцу, ни уму, и та не праздничность, а праздность, в моем гостящая дому (Евг. Евтушенко). Обычно в этом случае паронимы соединены противительным союзом и одно из созвучных слов дается с отрицанием: Я жить хотел быстрее всех. Я жаждал дел, а не деяний. Но где он, подлинный успех, успех, а не преуспеянье?! (Евг. Евтушенко).
Противопоставляются и неродственные созвучные слова: Не фирма, а форма; флаг, а не флюгер; Теперь он увлекся не спортом, а спиртом. Кажущаяся нелогичность сближения похожих слов придает особую экспрессию фразе: Она вся в белом, белом, белом, а я — в былом (песня).
Паронимы и еще чаще созвучные неродственные слова используются в каламбурах: Памятник первоопечатнику (Ильф и Петров); Розыск сбежавшего жениха не обвенчался успехом («Литературная газета»); К столу скликает «Вдова К л и к о» (Б. Окуджава). При этом одному из созвучных слов часто присваивается необычное значение, одно из обыгрываемых слов может в тексте отсутствовать, но мы его обязательно вспоминаем под влиянием звуковых ассоциаций: содрание сочинений, притворные актеры, червь самомнения, освежеватель старинных романсов, тела давно минувших дней…
Самые невероятные утверждения можно встретить и в ученических школьных сочинениях: Ларина сама била придворных, если они не могли ей угодить (вместо дворовых), Пушкин связан крепкими узлами с декабристами (следовало: узами), В эти дни в гостинице Анны Павловны Шерер чувствовалось волнение (в гостиной); Писатель показывает «дно», которое приготовлено капиталистическим миром неудачникам (уготовано); Заветы борцов за свободу перевоплощаются в жизнь» (воплощаются).
Многих речевых ошибок можно было бы избежать, правильно употребляя паронимы. Не утруждая себя анализом похожих слов, ученица пишет: Это была спокойная, чувственная девушка (о пушкинской Татьяне) (следовало: чувствительная); Татьяна любила вставать сзарницей (с зарей); Она охотно отдала бы эту праздничную жизнь за то место, где она встретила Онегина (следовало: праздную) — и не подозревает, что смешение паронимов исказило смысл фраз.
К такому же печальному результату приводит и непонимание значений созвучных слов, имеющих разные корни: День начинался ясный, чуть дребезжал рассвет (следовало: брезжил); В ночлежке Костылева на нартах (нарах) ютятся ее обитатели». Особенно не везет почему-то словам косный — косвенный — закосневший и созвучным с ними: Драматург изображает закостенелое (почему не закосневшее?) мещанство; Горько страдает Тихон, ставший косным (а не косвенным?) виновником гибели Катерины; и даже: Кульминация борьбы Чацкого с костной средой наступает на балу у Фамусова. Но где тут разобраться в словах, которые уже совпали в произношении (косный — костный, если путают даже такие, как недюжинный — недужий (то есть «больной»), знамение — знамя: Пьер тратил свои недужие силы на разгул; Обломов был знаменем (вместо знамением) своего времени.
В русском переводе одного из сочинений Ф. Энгельса подобную ошибку подметил писатель Венедикт Ерофеев, принадлежавший к числу самых остроумных людей 70-80- х гг. Среди множества поразительных цитат «классиков марксизма» в его записной книжке была и такая: Будем бороться и проливать свою кровь, будем бесстрашно смотреть врагу в его гневные глаза и сражаться до последнего издыхания! (вместо дыхания) («Шеллинг и откровение»).
Следует упомянуть о неправильном употреблении в речи однокорневых слов, которые нельзя назвать паронимами в строгом значении термина. Например, иногда не различают слова улыбающийся — улыбчивый, рекомендованный — рекомендательный (первые слова в подобных парах — причастия, вторые — прилагательные) и т. п. Арфа употреблялась для сопровождения голоса или для аккомпанемента различным сольным инструментам (надо: солирующим). Близорукость может продолжать увеличиваться в течение всей жизни — это прогрессивная близорукость (надо: прогрессирующая).
К смешению паронимов близка лексическая ошибка, состоящая в замене нужного слова его искаженным словообразовательным вариантом. В разговорной речи вместо прилагательного внеочередной употребляют неочередной, вместо выдающийся — выдающий, вместо заимообразно — взаимообразно. Такие слова образованы вопреки литературно-языковой норме, употребление их свидетельствует о крайне низкой речевой культуре.
Стилистические возможности словообразования
Во многом красота и сила русского языка зависят от умелого использования суффиксов и других средств словообразования.
Русский язык выделяется среди других языков удивительным богатством словообразовательных суффиксов. Сравните: дом — домик — домишко — домище — домина; брат — браток — братец — братишка; рука — ручища — ручка — ручонка — рученька. Одни звучат ласково, другие — пренебрежительно, иронически; в одних словах отражена положительная оценка предметов (девчурка, старичок, старушка), в других — отрицательная (деваха, старикан, старикашка).
Есть суффиксы, указывающие на размеры предметов и одновременно отражающие отношение к ним говорящего. Среди таких размерно-оценочных суффиксов выделяются увеличительные (домище, домина, ножища, детина, большущий, здоровенный) и уменьшительные (домик, комнатка, комнатушка, деточка, крохотный, малюсенький). Слова, к которым присоединяются уменьшительные суффиксы, очень часто получают и ласкательный оттенок: маленький домик, седенький старичок, крошечная девчушка.
С помощью суффикса можно придать слову шутливую окраску: бумаженция, книженция, старушенция; собирательные существительные с характерными суффиксами получают оттенок пренебрежения: солдатня, матросня, пацаны. Суффиксы позволяют придать слову отрицательное оценочное значение: (спанье, суетня, кислятина, пошлятина, галдеж, скулеж, скукота, смехота) или разнообразные экспрессивные оттенки негативной оценки: воображала, подпевала, гуляка, кривляка, слабак, чужак, вертун, ловкач, рвач. У некоторых слов с такими суффиксами только разговорная окраска: бородач, силач, грамотей.
В русском языке исключительным богатством экспрессивных оттенков отличаются существительные с суффиксами, обозначающие лицо: девочка — девчурка — девчушка — девчонка — девчоночка — девонька — девулька — девка — деваха; старик — старичок — старикан — старикашка — старичишка. Русское словообразование позволяет нанизывать суффиксы субъективной оценки, так что происходит удвоение, утроение суффиксов: дочурочка, бабуленция, крохотулечка, духотища, срамотища.
Суффиксы создают богатейшие возможности для варьирования при употреблении не только существительных и прилагательных, но и всех частей речи. Например: тысчонка, миллиардище, многовато, маленечко, столечко, рядком, давненько, вприсядочку, никогошеньки, ничегошеньки и т. д.
Но все-же для русского глагола еще большие возможности представляет образований новых слов с помощью приставок, например: бегать — добегаться, забегаться, отбегаться, уездиться, уходиться, обхохотаться, подзаработать, прихватить, попридержать и др. Именно приставки создают особую выразительность таких глаголов, указывая на высокую степень интенсивности действия или на разнообразные оттенки его проявления (исчерпанность, ограниченность и т. д.) и придавая словам сниженную, разговорную окраску.
Кроме знаменательных частей речи стилистическую активность при словообразовании проявляют междометия и частицы.