Гнев это грех, когда родители бьют своих детей. Настоящий грешник - это убийца, который кромсает свою жертву так, что она остается неопознанной; или учитель, который игнорирует свое настоящее предназначение учить, поскольку позволяет своим отрицательным чувствам к детям вставать у него на пути; или жена, которая изменяет своему мужу, потому что он подарил ей недостаточно большой бриллиант на день рождения. Колеса автобуса могут продолжать крутиться, но этот автобус может переехать вас, если водителя уволили.
Есть так много стадий гнева и так много способов использовать его в благородных целях. Но ярость несет в себе шрамы столетий, наполненных беспрепятственным вырождением. Гнев - это мощное оружие в борьбе за гуманизм. Некоторые предпочтут оставить гуманизм в покое, из чего напрашивается вопрос: что есть больший грех - гнев или страх? Пословица гласит: "Зло торжествует, когда добро бездействует". Почему хороший человек ничего не делает, чтобы помочь миру? Что лучше - бояться неизвестного или бороться с ним праведным огнем?
Вот странное предположение: в самом деле, что есть храбрость, как не мощная смесь ярости и страха? Что есть отвага, как не чувство злости и испуга, в результате чего вы совершаете немыслимое? Вы видите, гнев проникает в общество; когда любезности отступают, мы все переживаем момент “бей-или-беги”, чтобы сожрать друг друга. Можем ли мы ужиться со злыми людьми? Конечно, можем - мы делаем это каждый день. Можем ли мы жить без озлобления? Уж точно, нет. Мирное сосуществование не заложено в нашу ДНК. Мы можем "играть" в хороших, но мы никогда не будем достаточно умиротворенными. Так как мы может сваливать это в кучу "смертных грехов"? Забудьте, что говорят идеалисты и хиппи; гнев останется с нами.
|
|
Все это является очень личным для меня, потому что я всегда был злым. Я думаю, я перестал быть веселым и жизнерадостным, когда мне стукнуло девять. Как только мой мир перевернулся с ног на голову, с этим для меня было покончено. Я страдал из-за бедности, унижения, домогательств и оскорблений большую часть моего подросткового возраста. И с каждой насмешкой мой гнев возрастал. С каждым ударом я мысленно устремлялся к судному дню, когда моя агрессия выльется на улицы всех стран мира. Я хотел, чтобы карма вселилась в темные сердца тех, кто держал меня в ожесточении большую часть моей взрослой жизни. Я помню все: как покидал школу, испачканный в еде, потому что всякая шпана бросала в меня свои подносы. Я помню, как запоминал все безопасные маршруты домой, потому что бесчисленные придурки, которым больше нечем было заняться, могли накинуться на меня в любой момент. Я помню телефонные розыгрыши, туалетную бумагу на деревьях у моего дома и ощущение, что я никогда не буду в безопасности. Я помню, как хотел плакать каждое утро перед уходом в школу. Я помню стыд и синяки. Я помню, как приходил домой, где тоже было небезопасно.
Сейчас я помню все их имена.
Я знаю, чем они занимаются, и на что похожи их жизни: ужасные берлоги невежества и банальности утром, днем и ночью. И, потому что я по-прежнему злюсь и всегда буду злиться, я думаю о том, как закончили свой путь эти дебилы с ноющими суставами.
И я улыбаюсь.
Возможно, я никогда не избавлюсь от своей ярости, своего гнева, но я всегда буду тем, кто смеется последним.
|
|
Плохо ли это? Немцы называют это чувство "schadenfreude" ("злорадство" - нем., ред.), что означает "удовольствие от чужой беды". Правильно ли это - испытывать восторг от того, что долбаная шпана из моего детства превратилась в еще большее дерьмо, чем я мог себе вообразить, и что они беспомощно барахтаются в жизни, которой я бы даже задницу не подтер?
Догадываюсь, некоторым это покажется неправильным. Думаю ли я так же? Нет, вашу мать.
Грех ли это? Конечно, нет.
Черт возьми, это так близко к определению понятия "быть человеком" - чувствовать счастье, когда твои враги получают от жизни больше дерьма, чем ты сам. Как еще мы можем продержаться в эти дни, которые совершенно очевидно являются "худшими из всех, какие мы переживали?" Наши достижения будут всегда иметь определенную планку, которая никогда не будет достаточно высока. И мы вечно будем беситься из-за этого.
Но можно ли освободиться от нашей озлобленности?
Это ужасный привкус вины, который гнев оставляет во рту после того, как вы, наконец, выпустили пар, и, хотя, возможно, эмоции были взаимными, горечь остается. Вы видите, я смог двигаться дальше. Я смог отпустить себя, открыть клапан ненависти и превратить ее во что-то позитивное. Но ожесточение клубится вокруг меня, словно сигаретный дым. Возможно, оно никогда не уйдет. Впрочем, это нормально - нужно совершить путешествие, чтобы узнать, где ты находишься.
Давайте поговорим о такой ужасающей вещи, как бессмысленная жажда убийства.
Прежде чем вы совсем потеряете контроль и кинетесь избивать меня, скажу, что это привычная практика, которой много лет. Каждый в порыве злости желал смерти совершенно незнакомому человеку, по крайней мере, сотни раз. Подумайте: человек, который еле едет перед вами, либо ищет какой-то адрес, либо находится под воздействием сильных лекарств. Люди в аэропорту, у которых уйма свободного времени, вяло слоняются, прерывая поток пешеходов. Идиоты, которые задерживают очереди в МакДональдсе, двадцать пять минут облизываясь на что-то в меню, которое старо как мир, в итоге неизбежно закажут тот же самый пункт № 2 с кока-колой, их обычный гребанный заказ. Люди, гуляющие по аллеям, выгуливающие собак, идущие слишком быстро, или слишком медленно - эти люди так бесят, что появляется охота жевать и глотать цветное стекло, пока не сдохнешь от внутреннего кровотечения. Нетерпение может породить фатальную ярость, в порыве которой мы желаем самой низкой и изощренной смерти тем, кто сжигает чересчур много нашего гребанного драгоценного времени.
|
|
Бог свидетель, я желал.
И если вы говорите, что вы слишком "взрослые" для этого, - вы либо лжецы, либо отказываетесь признаться. Все мы прокладывали себе пусть сквозь толпу в стиле "Джека Потрошителя", пусть только в глубине нашего воображения. Это снова то самое "эгоистичное" дерьмо, основной тезис которого - "единственный, кто существует сегодня, - это я".
Все это мило и весело, но усвойте мои слова: нет ничего хуже, чем пассивно-агрессивная злоба. Я такой же циник, как и парень рядом, но когда ожесточенность твоего друга заявляет о себе в дерьмовых заумных комментариях, которые гасят последний свет в сумерках, - тогда это дерьмо должно прекратиться. Я первый засранец в очереди, готовый признаться, что был чрезвычайно удачлив в жизни. Мне посчастливилось сделать карьеру, создать семью, и даже иметь возможность написать эту книгу. Но когда люди, которых я знал в течение десятилетий, докапываются до меня со всяким вздором типа "вспомни, откуда ты вышел", это гонит меня прямо на Проспект Убийства. Даже хуже, когда люди откровенно отказываются признавать все, чего вы добились в жизни, и вместо этого относятся к вам так, словно вы все еще во втором классе школы, и в эту пятницу ваш черед делиться деньгами на питание.
Берите ручки и бумагу, детки, вот вам еще один бесплатный урок. Ваши лучшие друзья это те, с которыми вам не приходится чувствовать, что вы хоть чертовски малым обязаны им. Некоторые из моих "друзей" имеют склонность пролазить в такие места, право быть в которых они не заслужили. Что вы там, мать вашу, делаете? Если ты мухлюешь, то, так или иначе, ты говнюк, и за это дают пять лет в маленьком городке. Если играешь честно, - это твоя собственная вина, черт побери, валяйся в этой яме в одиночестве. Видите головоломку? Еще лучше, когда ваша семья вытаскивает вас - спасибо тебе, Рождество. Официально, хуже этого Дня в мире нет ничего. Я виню Кока-Колу: этот чертов старик-весельчак Санта Лизни-Мой-Посох, который сидит и судит безобидных гребанных малышей вместе с их помощниками-троллями - вы можете называть их эльфами, если хотите, но я-то знаю правду, - и все это дерьмо повторяется из года в год. Желание в одной руке, дерьмо - в другой: не поймите меня неправильно, я люблю галстуки, как и все. Но поющие галстуки - это предел. Бред сивой кобылы: тех, кто изобрел эти поющие галстуки, следует выстроить в ряд и отхлестать каждым гребанном куском дерьма, за появление которого в мире они ответственны, хотя мир не просил их об этом. И, вашу мать, даже не наводите меня на тему о Пите Роузе (знаменитый бейсболист, игравший за "Цинциннати Рэдс", отсидел больше года в тюрьме за неуплату налогов и аферы при заключении пари, исключен из Зала бейсбольной славы – ред.). Черт побери, “Цинциннати Рэдс” - я понимаю, этот парень смог попасть в Зал Славы, потому что у него были огромные руки, но старый-добрый Питти заключил пару пари, и его тут же послали подальше. Даже не притворяйтесь, что другие игроки - ангелочки, - все они гребанные жулики.
Откуда это взялось в городке Трут-ор-Консекуэнсес, Нью-Мексико ("Правда или последствия", город и спа-курорт в штате Нью-Мексика, названный в честь популярной радио-программы - ред.)?
Честно говоря, я обмочился. Но только совсем чуть-чуть. Я уже просохну, когда свалю из уединенного местечка на кухне, где мне позволено писать, у меня еще будет время выкурить сигарету, переодеться и справить нужду к тому моменту, как моя жена поймет, что я уже в постели. Это, друзья мои, рациональное использование времени. А еще это история Иисуса. Правда. Большинство людей ждут до последнего, чтобы почистить свой хлев, поэтому последнее место, где люди будут искать мини-Его - это гараж, который, в сущности, такой же хлев. Конюшня - это просто гараж для твоих лошадей и дерьма, или, если точнее, их дерьма. Менеджеры арендуют эти комнаты, только если они убраны на ночь.
Суть ярости в том, что вы должны знать свои рычаги управления и тех, кто держит на них свои грязные лапы. Например, я ненавижу водить в Лос-Анджелесе потому, что задеваю людей. Я не о том, что задеваю их автомобили. Я имею в виду, что я сбиваю их самих автомобилем, на котором мне случается ехать. Это не моя вина. Жители Лос-Анджелеса бродят по улицам и появляются из-за углов, как будто они ищут место, указанное в адресе, или ожидают ангельского прикосновения. Вы можете винить закон штата Калифорния о приоритете прав пешеходов в дорожном движении. Эти долбанные идиоты просто вылетают на середину улицы, словно умоляя, чтобы их вытерли из чертового генофонда. Только поэтому, я официально сбил сорок семь человек на почти таком же количестве машин. Не беспокойтесь, меня не арестуют, потому что, как правило, я ношу наклеенные усы, когда езжу в городах.
Такое чувство, что Калифорния монополизировала весь этот балаган. Почти каждый здесь имеет пожизненный контракт с тупой заторможенностью, поэтому никто не виноват, что они становятся калеками или еле ковыляют после наезда Шеви, понимаете о чем я? Да пошли они - любая кучка таких сияющих, таких красивых и таких тупых людей заслуживает нескольких травм. Это закаляет характер; мне только жаль, черт возьми, что это не заставляет их быть хоть немного умнее.
Вы, должно быть, спрашиваете себя: "Этому парню хотя бы нравятся другие люди?" Это, мои гадкие невидимые друзья, великий вопрос. У меня нет сомнений, что где-то в глубине души мне, по правде говоря, вполне нравятся мои путешествующие по галактике братья и сестры, с которыми мы вместе катаемся на этом округлом небесном теле, которое называется нашим домом. Но по большей части, нет, вы мне не нравитесь. И это не моя вина, а ваша. Я делаю все, что в моих силах, чтобы жить в согласии. А вы все только на хрен портите. И это, понятное дело, выводит меня из себя. Знаете ли вы, что это значит? Все очень просто: если гнев - это грех, то я по-прежнему невиновен, потому что вы, ребята, заставляете меня непреднамеренно грешить. Вы все косвенно носители грехов, распространяющие безбожие как вшей. Ярость посылает гром и молнии из-за вас.
Да ладно, я просто пудрю вам мозги; спасибо, что купили мою книгу.
Кроме того, я всегда думал, что гнев - это ответная реакция. Гнев - это не что-то, что вы действительно исповедуете. Гнев - побочный результат враждебных влияний. Это в корне меняет все учение. То есть, кого нужно винить за то, что люди провоцируют друг в друге? Я думаю, что бремя греха, если говорить о грехе здесь вообще уместно, должны тащить на себе люди, которые добиваются ответа. Всякие идиоты вытягивают худшее друг из друга и уходят безнаказанно. Это же долбанный вагон обезьяньего дерьма! Если ты выводишь кого-то из себя, ты грешишь. Если ты вызываешь в ком-то жадность, ты получаешь технический фол на баскетбольной площадке. Это всего лишь здравый смысл. Если ты попросил кого-то совершить убийство и убийц поймали, тебя всегда могут обвинить наряду с другими. Так, в чем, черт возьми, разница?
Причина, по которой люди боятся гнева - это насилие, которое ассоциируется с ним. Насилие нервирует людей, а нервные люди отгораживаются стеной и остаются на своей стороне. Как я уже говорил, все злятся, но не все реагируют одинаково. Насилие действует на людей так, что они колеблются проявлять свои истинные чувства. Насилие заставляет людей вздрагивать от громких звуков в тоннелях. Насилие заставляет людей думать дважды, когда они имеют дело - с кем же еще? - другими людьми. Это - главная причина всех наших расстройств. Поэтому мы тратим время и деньги, рассказывая о своих тревогах беспристрастным психологам. Порой сдерживание эмоций воспламеняет пожар яростного возмездия, направленного на сжигание церквей и загрязнение почв нашего общего блага. Я знаю, мой голос звучит наподобие некоего злорадного Нипси Расселла (американский комик – ред.), но я смотрю на мир без предубеждения, поэтому я могу с уверенностью сказать, что червоточина нашей ответной реакции всегда будет портить плоды нашего творчества. Как вы отнесетесь к определенной ситуации, такой результат вы и получите.
Когда-то давным-давно, у меня еще была вера в людей, которые поступают правильно. Но, к сожалению, реальность всегда наступала на эти наивные заблуждения. Когда мне было девятнадцать, я осуществил свою мечту, получил работу в музыкальном магазине. Это была сетевая точка, но какая разница. Вроде музыкального эквивалента работы в Wendy’s (американская сеть ресторанов быстрого питания – ред.), но меня это не пугало. Я мог целыми днями слушать музыку и получил приятную скидку на все компакт-диски, какие только хотел. Это было большое событие, несмотря на то, что я всегда должен был аккуратно выглядеть - что я ненавидел, но, тем не менее, исполнял с удовольствием, потому что это был первый раз, не считая, собственно, музыкальной деятельности, когда я действительно был хорош в чем-то. Это может показаться глупым, но работа в этом магазине заставляла меня чувствовать себя нормальным, а, даже для меня, быть нормальным - крайне необходимо, хотя бы время от времени.
Вот только было одно “но”. У меня были длинные волосы. Это может показаться абсолютно несущественным на фоне современных стандартов и привычек, но еще без малого пятнадцать лет назад это было большой проблемой, особенно на Среднем Западе. Я не красил их, не делал из них дреды, у меня не было никакой сумасшедшей прически, у меня просто были длинные волосы. Казалось бы, что в этом такого? Очевидно, ответ на этот вопрос был "много чего ". Видите ли, в списке правил этой сети магазинов было указано, что у сотрудника мужского пола волосы не могут доходить до воротника. Я, быть может, начал бы париться из-за этого, но ведь меня даже не предупредили и не поставили в известность об этом при приеме на работу. Через несколько месяцев, объявился хозяин и решил прошвырнуться по магазину, чтобы посмотреть, как идут дела. Ни о чем не догадываясь, я представился. Он только раз посмотрел на меня, затем повернулся к своему помощнику и сказал: "Или он обрежет волосы, или уйдет отсюда". Мой менеджер сделал все, что было в его силах, чтобы заступиться за меня, но ущерб был непоправим. Они, черт возьми, уволили меня.
Вы готовы послушать настоящую лажу?
На другом конце города, в другом магазине этой же сети был парень с волосами даже длиннее, чем у меня, и он проработал там семь лет. Семь гребанных лет. Менеджер магазина прятал его во время проверок. Я привел его в качестве примера, чтобы мне было позволено остаться на этой работе, но никто не хотел раскачивать лодку и говорить что-либо. Я был уволен; а он продолжал работать до тех пор, пока эта сеть магазинов не обанкротилась. Я могу только помолиться, что он протирает полы своими волосами в биотуалетах Толедо, штат Огайо.
Итак, когда атмосфера накалилась, люди сдали меня, чтобы сохранить работу, и так сделает большинство. И тот длинноволосый парень мог бы сказать что-нибудь, но он ничего не сказал. Вы, можете спросить меня, почему после столького времени я все еще чувствую обиду из-за этого. Клянусь, я даже не думал об этом эпизоде, пока не начал писать о нем сейчас. Но, пожалуй, я все еще зол из-за этого. Причина моей злобы в том, что это было несправедливо, а я твердый защитник справедливости. Проигрывая в честной игре, ты расстраиваешься проигрышу и учишься, как сыграть лучше в следующий раз. Но в том, что тебя нагибают и трахают как последнего урода, чтобы кто-то на пару гребанных дней порадовался за себя, и есть суть того, почему я до сих пор зол по этому поводу. Да, наверное, оно того не стоит, учитывая, что я добился довольно многого за эти годы. Да, это была, в лучшем случае, временная работа, и я многому научился, глотая свою гордость и смиряясь с тем, что людям по-прежнему неуютно рядом с патлатыми парнями. Но было ли это правильно?
Я рвал задницу на этой работе, и благодаря мне даже выросла прибыль. Я был вежлив с покупателями, и, будь я кем-нибудь другим, мне светило бы повышение. Я знаю, даже тогда я не был большим сторонником компромиссов, хотя в глобальном устройстве вещей это маловажный пункт. Но что действительно не должно было иметь никакого значения, так это длина моих гребанных волос. Меня поимели дважды: первый раз - владельцы магазина, второй - мои друзья. Вас еще удивляет, почему меня это бесит? Подпустите больше людей к своим чувствам, и вы ослабите хватку и потеряете контроль над ними. Для меня это был горький урок о том, что есть доверие и справедливость. К счастью, в моей жизни появились люди, которые возродили во мне веру в эти два ценных понятия. Но большинства людей все еще вызывают у меня смутные сомнения. И, я думаю, так будет всегда.
Моя главная мысль в том, что в жизни неизбежны моменты, когда вы будете слетать с катушек. Если кто-то говорит вам обратное, шлепните его по руке, потому что он только что соврал вам. Так если это просто жизненный факт, как можно называть его грехом? То, что вы будете злиться - это данность. Ханжи и святоши скажут вам, что это еще одна испостась Первородного Греха и что Бог будет милостив, если вы попросите его о прощении. Вы что, мать вашу, шутите? Кто вы такие, чтобы рассказывать мне про "Бога", и, если "Бог" существует, кто вы, черт побери, такие, чтобы говорить за него? Вы знаете Бога? Вы встречали Бога? Ладно, вот вопрос попроще: вы гребанные лжецы? У вас когда-нибудь было мнение, полученное без помощи Божественной Спиритической планшетки? Или Господь посылал вам сообщение с небес? А он вставил в него смайлик с нимбом? У этих святых изворотливых змей - торговцев нефтью - воды хватает лишь на рюмку; но они знаю все возможные способы, как утолить жажду тех, кому не хватает ответов.
Самые темные моменты возникают в расселинах, к которым мы стараемся не приближаться. Мы тащимся сквозь череду событий и встреч, отчаянно уцепившись за тарзанку в страхе отпустить ее. Тем временем ирония, которая является нашей сутью, просачивается в эти самые трещины. В результате часть нашего личного дерьма изливается на других. Так испорчены ли мы нашей средой - или же окружены порчей? Что первичнее: разногласия или судьба? Да пусть нас всех утянет эта неудовлетворенная трясина, мне до этого нет дела. Я надеюсь, что мир подхватит вирус. Я надеюсь, что мир однажды проснется без печенки после того, как проститутка накачает его наркотой, - он, мать его, вполне заслуживает этого, ведь он меня бесит.
Но, знаете, я сочувствую. Я понимаю. У нас у всех есть проблемы. У нас у всех бывают дни, когда то, что мы едим, больше смахивает на собачий корм. У нас у всех бывают дни, когда появляется такое чувство, будто над нашим ртом табличка "мочиться сюда". В эти особые дни мы все склонны метать друг в друга огненными кинжалами из наших глаз. Души мира кричат в муках, и все они говорят одно и то же: "Отвали и сдохни".
Единственное, о чем нужно помнить, - это то, что вы не одиноки во всем этом бардаке. Мы все проходим через одинаковые ситуации, и мы все ждем момента, чтобы выпустить пар. Если это означает, что все мы грешники, тогда послушайте, грешники, присаживайтесь на пол, устраивайтесь поудобнее. Придвиньтесь поближе друг к другу. Не стесняйтесь. Всем удобно? Отлично. Как вам это: мы грешим потому, что нам говорят, что мы грешим. Поэтому, говорю я, хватит с нас слушать. Мы просто отключим их волну, как у местного радио. Мы все должны прикинуться в меру глухими, когда дело доходит до безумий пастырей и религиозных фанатиков. Но, может быть, просто дело во мне. Так уж вышло, что я - циничный сукин сын. Эта страшная сказка на ночь, под названием Библия красива и все такое, но она - не больше, чем пыльный том из пыльных времен. И пусть Ветхий Завет - это та же Тора. Христианам настолько не хватает воображения, что они заимствуют и воруют для собственной религии. Они думают, что выходят сухими из воды, но они просто заврались. Благоверные евреи смотрят на христиан так же, как христиане смотрят на мормонов.
Вы хотите знать, что выводит меня из себя?
Вы все, вашу мать, выводите меня из себя.
У меня кишки заворачиваются от того, как сильно вы все пытаетесь иметь друг друга. Вы причиняете мне физическую боль, потому что мы все сидим на этой скале уже примерно 200 000 лет, а вы до сих пор не можете разобраться в своем дерьме. Все вы печальные, голодные, изможденные, жалкие сгустки аномального клеточного воспроизводства, и я по-прежнему не могу привыкнуть к мысли, как сильно вы все похожи на меня. Самого по себе этого достаточно, чтобы захотеть вырвать глаза из своих глазниц и сказать всем, что это "дыры наслаждения" как в секс-шопе, но факт, что вы все удовлетворены, что вы, вашу мать, со всем согласны, делает это невыносимым. Если бы у вас было не две ноги, а больше, вы бы лазили по стенам. Если бы у вас было более двух глаз, от вашего дыхания все равно несло бы отбросами.
Так знаете ли вы, что я делаю? Я впитываю всю дурную энергию, которую вы бездумно разбрасываете вокруг, словно сперму на вечеринке в студенческой общаге, и я обращаю ее себе на пользу. Я забираю все ваше дерьмо, весь ваш пот, всю вашу чертову ненависть, я коплю все это; и однажды, когда вы будете слишком поглощены своей обычной возней друг с другом, я, мать вашу, заставлю вас подавиться всем этим. Я не знаю, как. Я не знаю, когда. Если бы я мог заставить весь мир смотреть "Стриптизерш" (кинофильм Пола Верховена о мире шоу-бизнеса – ред.) до конца своей жизни, я бы не был столь желчным по отношению ко всему этому. Но, так как это невозможно, я буду ждать. Что касается меня, я в данный момент не разговариваю с тобой, мир. Я знаю, знаю, - я преодолею это, пусть и не скоро. Еще очень и очень не скоро, черт возьми.
Вы знаете, почему я такой злой?
ВЫзлите меня.
Это делает меня грешником.
ВЫделаете меня грешником
Да пошли вы!
Глава 3.
Болезнь похоти
В 1999-м я был за кулисами в разбитой ванной, и четыре женщины готовились одновременно помочиться на меня.
Добро пожаловать в главу о похоти, детки.
Да, такое действительно случилось, и не из-за того, что мне нравится “золотой дождь”. Это случилось потому, что когда мешаешь женщин и бухло, иногда хочется посмотреть, как далеко ты можешь зайти. В октябре мы отыграли открытый концерт под железнодорожным мостом в Питтсбурге для одного не вызывающего доверия коротышки-промоутера. Пространство за сценой представляло собой пару буквально полуразобранных трейлеров, в одном из которых стояла кушетка, а в другом - офисный стол. Так что один из них отводился нам под гримерку, а в другом можно было провести время после шоу.
После выступления на лютом холоде мы вымылись, насколько это было возможно, и начали пьянствовать с народом. Никогда бы не подумал, что у нас в Пенсильвании столько "друзей". Всего несколько лишних стопок, и мне в голову пришла мысль о величайшем социологическом эксперименте, который когда-либо проводился в кабинетах Университета Пенсильвании. И вот, весьма самонадеянный и пьяный, я взобрался на стул и задал вопрос: “Эй! Сколько девчонок хотят на меня помочиться?”
Одновременно поднялись четыре руки.
Последовал исход в разбитую ванную комнату. Я скромно разделся, напомнив зрителям, что здесь холодно и “ОН может съежиться”, и уложил свою пьяную задницу в ванну. Четыре участницы расположились надо мной спина к спине, и, как по команде, присели на корточки. Это было чертовски забавно. Я все время смеялся, заставляя смеяться остальных. Когда все было закончено, я отмылся и был счастлив, что они присоединились ко мне.
Нет нужды говорить, что после этого маленького представления, все быстро превратилось в большой секс со сплетением конечностей, ртов и обилием выделений. Ничто не может наскучить, когда ты готов принять невозможное за реальность.
Похоть, моя Ахиллесова Пята, сумасшедшая обезьянка, которая неистово, с визгом цепляется в мои волосы как в рычаги и подталкивает меня к краю. Она заводила меня так далеко, что я бы мог написать целую книгу, посвященную моим подвигам в этом деле. Ушли годы, чтобы обуздать ее, чтобы остановить ее в той точке, где она не заставляла бы меня творить самые непотребные вещи, которые витают в мире фантазий какого-нибудь Калигулы, который был моей жизнью.
К примеру, вы знаете, в чем проблема с сексом втроем? Его легко начать, но всегда не хватает места.
В 1995-м я на несколько месяцев переехал в Денвер, Колорадо. В глазах моих друзей это было довольно большое событие – я уезжал туда, чтобы дать ход своей музыке, потому что, в моем представлении, крупный город означал больший музыкальный котел и лучшие возможности. Музыка была единственным занятием, в котором я был хорош, и с которым я хотел связать свою жизнь, так что (как бы иронично это ни звучало), я бросил Stone Sour, упаковал свои вещи в четыре большие спортивные сумки и приготовился рвануть в “город высотой в милю” (неофициальное название Денвера - ред.). У нас с моей тогдашней подружкой уже был расписан маршрут, и я записался на прослушивание к четырем группам, которым для большого рывка не хватало вокалиста и автора песен.
Но мои чертовы друзья не собирались меня отпускать без большой вечеринки на прощание. Так что в ночь накануне моего отъезда мы устроили сходку в доме на восточной окраине Де-Мойна и начали тупо надираться. В нашем распоряжении были галлоны дешевой выпивки и дом, наполненный безумием. Ядовитая гниль “Southern Comfort” (крепкий ликер с вкусовыми добавками – ред.) и “Mad Dog 20/20” (крепленое вино, бормотуха – ред.) летела в лицо здравому смыслу и хорошим манерам, расплескиваясь на окружающие стены и полы. Было не так много комнат, в которых можно было отвиснуть, так что многие вывалились на улицу, распевая песни при луне и примиряясь с нашим общим прошлым, которые мы все могли разделить. Я больше не собирался возвращаться к ним. Просто я был рад провести еще один вечер с моими друзьями, и, поверьте, в тот момент мысль о сексе был последней, что могла прийти мне в голову.
Всего два часа спустя мы занимались сексом втроем на переднем сидении Шевроле Монте Карло, через дорогу на церковной парковке. Одна девчонка склонилась надо мной на пассажирском сидении, а другая полностью выгнулась назад на месте водителя, предоставив свою “святая святых” рту своей подруги. Мало-помалу все это превратилось в сложный узел толчков и посасываний, соков и оргазмов. Казалось, меня переполняли запахи и вкусы, пока я не понял, что это были выхлопы бензина. Я травился в этой "семье на троих", и ради этого я жил. Меня били адские судороги, но это было одно из самых жарких приключений, в которое я когда-либо впутывался.
Если вы не можете подобрать слов, скажу, что моя жизнь была одной гигантской оргией.
Одно уж наверняка – у меня никогда не было трудностей с женщинами. И если у меня и есть фатальный изъян, то это похоть, которая всегда была самым шумным ангелом у меня на плече. Я потерял девственность и контроль нал собой в возрасте одиннадцати лет с одной нянечкой, которая давала всем подряд, и это было вспрыском сернистого железа на холодный камень моей решимости. Я кончал, смотрел и опять кончал. Что я могу сказать? Эта самая чудная жизнь из всех, но только такая у меня есть, только такую я хочу и ничего другого мне не нужно.
Мне пришлось заниматься сексом на улице, так же часто как и дома. Я спал с женами, подружками и матерями знакомых мне людей. Доходило до ситуаций, когда не было ничего удивительного, что тебя застали врасплох родители какой-нибудь девчонки. Жизнь подчиняла меня своей непристойной воле большую часть моих 36 лет. Она, словно Потрошитель, крадущийся по моему сексуальному Уайтчеплу (старый район Лондона, где в прошлом располагались многочисленные притоны, тут орудовал Джек Потрошитель – ред.), вырезает все мои сомнения и моральные устои. И за исключением трехмесячного запоя пятилетней давности, я не жалею о ней. Что и требовалось доказать: никаких сожалений, никакого греха.