Несомненно, я создаю прецедент для обвиняемых, но, с другой стороны, большинство мелких грехов - просто предлог воспротивиться системе и почувствовать себя живым. Зачем вам свободная воля, если вы не можете пройти самостоятельно нескольких миль? Это все равно, что сравнивать уголовные преступления и обычные проступки: кража леденца не стоит рядом с убийством, и похоть не всегда подразумевает изнасилование. Важно запомнить эти различия прежде, чем мы пойдем дальше. Если не можете, то вам никогда не понять мой юмор, и, по-вашему, я всегда буду выглядеть нелепым рассказчиком. Твою мать, мое тщеславие снова вылезает наружу.
О, кого я разыгрываю? Я лишь могу надеяться на прощение, что я такой развратный козел. Это лишь часть веселья, верно? Вспомните себя ребенком, когда вы пускали в ход любое маловероятное оправдание, чтобы избежать неприятностей? Здесь тот самый случай. Я не хочу, чтобы меня спасали; я всего на всего не хочу погореть. Дело в том, что я - циник, но не идиот. Я, может, сильно заблуждаюсь в своей самонадеянности, что нет никаких жемчужных пентхаусов на небесах, никаких мстительных ангелов, которые ждут, чтобы отхлестать меня своими нимбами и стряхнуть лишнюю ржавчину с моих костей. Что я знаю? Я знаю вот что: если появляются лазейки в законах сейчас или потом, я прыгаю сквозь них в обоих ботинках, потому что жизнь не должна быть чертовски скучной. Мы ходим, разговариваем, дышим, чтобы добиться своего несмотря ни на что, и я не верю, что после всего этого мы должны впустую растратить чудесные навыки “вязального искусства”. Если, конечно, вам, на самом деле, не нравится вязать.
Я знаю - это не толкает грешника на грех. Не порождает у Фомы Неверующего чувства вины. Мы все сделаны из одного теста, и у каждого бывают приступы безумия. Но это не просто восторженные капризы наших озабоченных жизней? Я бросаю вызов любому от Ганди до Галлахера, чтобы они показали мне, что невосприимчивы к всякого рода желаниям, будь то плиткой шоколада или оргией в клубе свингеров. "Грех" настолько укоренен в нашу культуру, что все мы поддаемся, и заслуживаем порицания. Сама наша вселенная, если в ней нет пространства для лучших, более новых идей, процветает на том, что мы не можем или не должны иметь. Так, если у вас есть возможность заплатить авансом, почему бы не воспользоваться ею? Если вы еще полны жизненных сил, почему бы не достичь желаемого?
|
|
Имущие и Неимущие сталкиваются в кровавой битве целую вечность. Классовая система была частью нашей жизни с того дня, когда мы начали стирать свои набедренные повязки. Разве она не часть всего вокруг? Если ты чуть более обеспечен, ты можешь задрать нос и сказать массам, что они там, где есть, потому что недостаточно старались, что грех бедных - лень и зависть, потому что они жаждут иметь то, что есть у нас, и не хотят пожертвовать собой за щедрость, которую может оказывать жизнь. Если же вы по другую сторону баррикад, можете потрясать кулаками и говорить, что буржуазии отдали их богатство, что они - грешники во всем — в алчности, чревоугодии, похоти, тщеславии — поголовно.
Мораль и суеверие управляли лучшими из нас на протяжении веков. Они также позволяли великим умам восхвалять божества, существование которых под вопросом, ради прогресса и побед человечества гораздо более долгий срок, чем вся моя жизнь. Таким образом, темная сторона счастливой монеты превращается в скрытую проблему для индивидуалиста. Уверен, вы вылечитесь от рака во имя Божьей воли, но если хотите быть декадентской свиньей, дело ваше. Почему вы не должны трахаться, если это неугодно Господу? Почему не должны наброситься на Лас-Вегасский шведский стол, если Иегова запрещает? Двойные стандарты слишком часто встречаются, и никто не пытается защищаться.
|
|
Помимо того, в чем прикол быть фанатиком? Слишком серьезное отношение ведет вас к серьезной неудаче. Фанатики первые, кто покажут пальцем, и последние, кто возьмут на себя ответственность. Они будут подталкивать вас сзади и спасутся бегством, только чтобы заразить других, которые еще ничего не знают. Я хочу излагать ясно: я не имею понятия, что сказать дальше. Моя цель заставить людей думать, чтобы они не соглашались вслепую со всем, что я говорю. Различие между философом и фанатиком столь же незаметно, как и прибыль в казино, но на исходе дня оно становится явным. Философ думает вслух, чтобы улучшить жизнь всех. Фанатики поднимают шум, так как думают, что они лучше остальных.
Я хочу сказать, что должен быть выбор. Вы живете один раз ради всего, что нам известно. Вам даны плоть и разум, и вы хотите скрываться в пещере всю жизнь? Как насчет авантюры? Как насчет азарта? Как насчет того, чтобы переписать свод правил, одобренный обществом, которое не верит в сказки? В Конституцию Соединенных Штатов иногда вносят поправки, чтобы она отвечала чаяниям людей, но ее, как правило, надежно защищают. Так почему бы не взглянуть на факты, отбросив басни? Семь смертных грехов — а именно, алчность, чревоугодие, похоть, гордость, гнев, зависть, лень — должны быть изменены на семь мелких прегрешений. Они ушли в прошлое и едва ли могут называться смертными — в это десятилетие они не возбраняются даже детям до 13 под присмотром родителей. Как насчет убийства? Как насчет воровства, присвоения чужого, и схем Понци (финансовая пирамида с использованием почтовых купонов – ред.)? Вам не обязательно воровать, чтобы быть жадным, но, напротив, не обязательно быть жадным, чтобы украсть. Это может показаться лишним, но задумайтесь об этом на секунду. Смысл может оказаться чересчур ужасным, чтобы выкинуть из головы.
|
|
Настало время для духовной перестановки, своего рода эзотерической игры в лото. Мы бы могли создать мир, основанный на здравом смысле, если бы действительно захотели, но мы ничего не делаем. И это само по себе грех: у нас есть способ и средства, чтобы построить лучшую мышеловку, но нам всем слишком нравится играть в эту игру по старым правилам. Когда наказание становится вам по нутру, время может быть упущено, чтобы переоценить преданность, которой вы наделяли своих проводников. Это как завязывать с пристрастием к Бен-Гею (болеутоляющий препарат, вызывающий расслабление мышц и усиливающий кровоток – ред.), когда вы уже привыкли стоять на коленях.
Создайте мою жизнь. Я бы предпочел видеть, что люди веселятся, чем смотреть на то, как массой управляют единицы. Статус-кво всегда игнорировали и молились, чтобы все просто шло своим чередом. Я бы предпочел видеть, как мое поколение реализует свой потенциал, чем смотреть, как оно медленно катится в пропасть тем же путем, что и предыдущее. Большинство людей предпочли бы, чтобы вы следовали общепринятым стандартам, а не пытались мыслить независимо. Самодостаточные идеи слишком дороги: за удовлетворение всегда нужно платить, но при этом оплата должна поступать неотлагательно.
Но у меня есть надежда. В конце концов, ведь именно об этом написано в моей книге. Надежда, что люди хотя бы немного перестанут тормозить самих себя и начнут воплощать в жизнь свои возможности, о существовании которых они даже не мечтали. Надежда, что люди перестанут тащить на своих плечах кирпичи вины и самоотвращения и используют их, чтобы возвести фундамент на своих собственных моральных устоях, а не на чьих-то ожиданиях. Сильные из прошлого всегда сеют семена будущего. В нас кроются великие запасы доброты, и я знаю это не понаслышке. Древние уставы и одурачивание исказили наш путь к жизни, в которой больше смысла и меньше врагов. Я хочу, чтобы эта книга заставила вас определиться, стоят ли вообще ваши грехи того, чтобы беспокоиться из-за них, или же лучше просто использовать их в качестве оправдания за любезность, когда за вами наблюдает кто-то важный.
Эта книга также об удовольствии, которое вы можете получить, если перестанете сдерживать себя. Это взгляд на жизнь, которая могла бы пойти совершенно не тем путем, но все же, с правильной головой на татуированных плечах, она выбрала правильный путь - который стал лучшим из всех возможных путей, - понимаете, о чем я? Я вполне мог бы стать кем-то, достойным презрения. Вместо этого я нашел способ стать чем-то большим, нежели кто-либо ожидал, и я сделал это на своих условиях. И к тому же, я немало повеселился на протяжении этого пути, потому что я никогда не ограничивал себя. Никогда. Я живу на одной скорости со своим разумом и люблю от всего сердца. Я счастливее, чем когда-либо раньше. Но только потому, что я знаю, где я был раньше.
Вы можете расширить свое пространство насколько захотите, если знаете, где пролегают границы. Мы иногда забываем, что время на нашей стороне - оно не препятствует нам, не подыгрывает другой команде. Я не имею ничего против Бога, но это не потому, что я - верующий. Это, главным образом, потому, что я его никогда не встречал и, глядя на его послужной список, я в этом и не нуждаюсь.
Если Бог все-таки существует, хотя я не утверждаю, что это так, то он похож на футбольную команду, у которой на счету 500 отыгранных матчей. Иногда он играет хорошо, а иногда нет. Я должен быть честным: даже у Мисс Клео (американская экстрасенс и шаман, обслуживающая своих клиентов по телефону за плату – ред.) была статистика лучше, чем у него, и у нее была своя собственная рекламная политика. Прежде, чем вы скажете "он точно существует", отбросьте гребанный хрустальный крест. Совсем не круто, что он вложил внутрь "Отче Наш", сделав из него сногсшибательный View Master (устройство для просмотра 3D изображений - ред.); напротив, это просто жутко. Это те же люди, которые продают вам переносные бездымные камины, сделанные амишами (американское протестанское религиозное движение, отличающееся крайней консервативностью взглядов – ред.). Да, а мы, похоже, верим в этот обман в самый решительный момент.
Это первый шаг к избавлению от одних мифологических правил и жадному впитыванию других, черт возьми, человек к человеку, “Возьмитесь за руки по всей Америке” (благотворительная публичная акция, организованная 25 мая 1986 года, в течение которой около 6,5 млн. человек, взявшись за руки, на пятнадцать минут создали живую цепь вдоль пути, проходящего через континентальную часть США – ред.), это способ подняться на следующую ступень эволюции. Я считаю, что мы должны оставить в прошлом наших крошечных богов и их основные чаяния. Я говорю, давайте выбросим на помойку наши старые сумки и купим новое барахло перед вылетом. Мы должны бежать от пластмассовых лобков божеств, которых мы создаем, и поискать новую цель с помощью метафизического Крейглиста (газета электронных объявлений, пользующаяся большой популярностью у пользователей Интернета – ред.). Хватит суеты: Земля только поняла, что может делать все, что захочет. Позвольте мне спросить: если бы вы были Богом и могли бы получить и сделать все, что пожелаете, одной лишь силой мысли, стали бы вы маяться с одним подопытным муравейником, если бы могли, отвернувшись, построить еще один? Мы не марионетки в руках папистов. Мы не массовка в гребанном фильме от последователей Иеговы. Мы раса людей в поисках ответов, и, по мне, религия - это нечто вроде прошлогоднего учебника, уже устаревшего, с кучей пометок от предыдущего владельца на полях страниц.
Может быть, люди осознают это. А с другой стороны, может, и нет. Борьба - в нашем характере, но, в той же степени, в нашем характере и привычка следовать за впереди идущим. Честно, это не замечание. Это просто мы. Мы люди, мы поддаемся внушению, но есть достаточно жизнелюбивой энергии у нас в душе, чтобы избавится от груза этого смертного бремени и достигнуть просветления. И семь смертных грехов уйдут одними из первых.
Так что, будьте непредвзятыми и читайте. Помните о себе в это жизни и двигайтесь вперед. Если я готов к последствиям, то и вы должны быть готовы к моим маленьким внушениям. Это ваша жизнь, а не их. Забудьте громкие слова и тупые вопросы, и подумайте о себе, черт возьми. Когда книги открыты, мы должны вскрыть заговор о лучших временах и лучшей жизни. Когда это случится, мы снова станем студентами, готовыми с легкостью сдать наш экзамен. Мое кредо - относится к людям, будто сегодня их день рождения, но держаться с ними так, словно их вот-вот вырвет на праздничный торт. В конце концов, сейчас не время, чтобы рассиживаться на заборе. Сейчас надо снести этот гребанный забор к чертям. Оставьте свой след, найдите себя, только не забудьте избавиться от ноши из шлака, который называют грехами.
Самое важное в вере то, что дверь открывается в обе стороны. Вы можете делать все, что пожелаете. Я лишь хочу, чтобы люди желали то, что всегда и так принадлежало им. Путь никогда не оборвется, если свет, который вы ищете, достаточно ярок. Если вам неуютно от темноты, вы всегда можете сменить лампочку. Никогда не позволяйте границам вашего понимания диктовать вам, как далеко вы способны идти. Мы можем быть лучше.
Мы можем просто быть. Поверьте мне, это так просто.
Глава 2.
Гнев хулигана
Хорошо, прежде чем мы пойдем дальше, давайте проясним кое-что прямо сейчас. Я знаю, здесь я подвергаю себя жестокому перекрестному допросу, но, честно говоря, у меня это уже было. Это простой факт. И я, и вы это знаете. В глубине души, в том странном зале ожидания вашей души, где мы все согласны, что Розанна Барр (американская актриса, комедиантка, сценарист, персона телевидения, продюсер и режиссер – ред.) никогда не была забавна, вы знаете, что это правда. Поскольку никто не хочет выйти вперед и сказать это, я буду тем самым ублюдком и сделаю все официально.
Начос, которые дают в кинотеатре, на самом деле, никакие не начос.
Совсем нет. Начос в кинотеатре не что иное, как чипсы и соус. Во-первых, вы не кладете свои собственные начос вместе, и вы, конечно, не сваливаете их в кучу в гигантской темной комнате без стола. Во-вторых, настоящие начос это больше чем дерьмовые треугольнички из плоской маисовой лепешки с запечатанным бумажным стаканчиком, полным пряного, жидкого соуса Вельвета (Velveeta - фирменный знак переработанного сырного продукта, идентифицируемого как сорт американского сыра – ред.), и мне все равно, как долго вы готовите в микроволновой печи эту дрянь.
Настоящий начос это явление, великолепная смесь мяса, сыра, перца, чипотла (копченый острый чилийский перец – ред.), сметаны, гуакамоуле (паста из мякоти авокадо - ред.), и хрустящих кукурузных хлопьев для двух и более людей, склонных к разрушению собственных желудков. Начос должен быть большим пожаром, великим искушением Texасско-Meксиканской кухни, в котором каждый кусочек восхитителен и имеет отличный от других вкус.
Начос в кинотеатре - гребаный обман. Это публичная насмешка над всем сьедобным, отвлекающий моральный фактор в попытке перетасовать убогое потребительское меню, понимаемое как “легкая закуска”, на узкий взгляд производителей. Это не наша вина, что их самые популярные пункты – все те же три, неизменные в течение многих лет, — попкорн, газировка с сиропом, и леденец. Но они сделали это для себя. Если бы они начали с более широкого ассортимента продуктов, у нас даже не возникло бы этого проклятого разговора. Но я не позволю своему любимому начос пасть жертвой всего этого. Я буду бороться до последнего вздоха, чтобы сохранить мой начос чистым и до отвращения совершенным. До последнего вздоха, ублюдки!
Отлично, сейчас я в бешенстве, так что самое время поговорить о гневе.
Вы знаете это чувство. Темнота боксирует ваш угол зрения с обеих сторон. Само ваше зрение становится размытым, вы почти видите демонов в ваших глазах, оставляющих следы по всей комнате. Есть желчь, которая, кажется, больше напоминает яд, чем слюну в глубине вашего рта. Ваши кулаки сжимаются и разжимаются, пока кожа на ладонях не лопается, и кровь не начинает свой печальный путь к кончикам пальцев, отображая, как на карте, события, которые привели к этому изможденному состоянию души. Психологически вы можете пойти по нескольким путям. Вы можете стать громкими и жесткими, оскорбляя друзей и семью, проклиная, регрессируя интеллектуально. Вы можете также впасть в мертвецкое безмолвие, затишье перед бурей, душить мир спокойствием, которое длится ровно момент перед тем, как весь ад вырвется на волю. Одна вещь будет всегда оставаться неизменной: пока страсть бурлит, гнев – или ярость - почти неотличим от любви в своей интенсивности, это два эпических края водоворота, который делает нас людьми.
Конечно, это выглядит фантастически. Легко удариться в лирику по поводу этого простого эмоционального механизма. Мы все знаем это чувство слишком хорошо. Некоторые люди плачут; большинство дерут глотки до крови. Но это действительно тот "грех" в нашем списке, который объединяет нас. Большинство из нас могут подавить в себе желания или справиться со своими аппетитами, недостатком энергии, эгоистичными сторонами натуры, стремлениями, жаждой и так далее.
Но все мы впадаем в бешенство.
Признайтесь в этом.
Просто признайтесь в этом, мать вашу!
Мы все бесимся.
Лично я не вижу в этом ничего плохого.
Гневаться значит чувствовать, точно так же, как любить и ненавидеть. Но это не часть наших так называемых "Семи смертных грехов".
Я прав, люди?
Есть прекрасное основание не считать гнев грехом. Он может послужить очищением, если помогает выразить мысли. Хорошо вытрясти дерьмо из груди, даже если это чужое дерьмо, застрявшее в волосах. Мы хватаем, вопим, жалуемся, срываемся, разглагольствуем, бредим, возражаем и сметаем, потому что нам действительно здорово поступать так, и ни черта плохого в этом нет. Для нас это способ выпустить воздух, разрядить атмосферу, и вернутся к тому, что наш род должен делать в первую очередь: танцевать на улицах, радуясь жизни.
Однако, гнев - также тот "грех" в списке, чья темная суть сразу узнаваема, поскольку это - чувство, которое может тут же вернуться назад. Другими словами, ярость очень заразна. Все что нужно, это небольшой толчок, чуть больше эгоистического насилия. Она может пронизать то самое время, которое вы созерцаете, и привнести печаль, которая останется на всю жизнь. К счастью, здравый ум осудил бы человека, а не гнев.
К сожалению, я знаком с таким ущербом не понаслышке.
Мне было одиннадцать лет, когда эти события стали частью моей жизни, и впоследствии невинность обходила меня стороной. Мне пришлось вырасти быстро, и я тут не очень хорошо поработал. Удивительно и грустно, что мы должны делать иногда, чтобы выжить. Все источники защиты рухнули, когда я увидел уродливые стороны человечества.
Однажды ночью я и моя сестра остались в доме "друга" моей матери после барбекю. Мы были на расстоянии всего несколько миль от дома. Я полагаю, что все, с кем мы приехали туда, остались, потому что были в стельку и не хотели рулить домой выпившими, или чтобы можно было словить кайф с утра и поймать попутку, прежде чем сползти обратно к "обязанностям" реальной жизни. Какая досада! Меня и мою сестру некому было защитить. Многие годы мы подвергались всевозможным приступам ненависти и злобы. Что происходит, когда все происходит с вами?
Мы остались в гостиной. У меня была одна кушетка, у моей сестры - другая. Дом, где мы оставались, был арендован людьми, которых я буду именовать как Том и Кристин, главным образом, потому что я очень упорно старался забыть их имена. Они были теми, кого я называю “профессиональными подростками”, потому что им было за тридцать, но они все еще вели себя так, как будто им было шестнадцать. Смотреть, как преступники играют в семью, то же самое, что наблюдать за игрой обезьян в покер: в то самое время, когда они, кажется, знают, что делают, они гадят на других людей.
Том был безработным, но во всех отношениях он был за двоих. Он болтался с детьми, готовил обед и заботился о нас. Кристин была всего лишь обычной гребаной пьянчугой и наркоманкой. Она была дыркой, которую заполняли мужики, так как, по ее разумению, это означало их заботу о ней. У нее было трое детей от трех разных парней, и все они были заботой Тома – хвала ему за это. Она была поддержанной женщиной в одежде с чужого плеча - неприятная, громкая и невежественная. Как Том мог жить с ней, я никогда не пойму. Но он и не прожил с ней долго.
В ту ночь после барбекю Кристин смылась на другую вечеринку. Она даже не обмолвилась ни с кем об этом — просто встала и бросила своих детей, чтобы нарыть побольше алкоголя и еще какой-нибудь дряни. Я полагаю, моя мама пошла с ней, так как я не помню, где она спала в ту ночь. Что я действительно помню, это как я наблюдал за Томом, который становился все злее и злее, поскольку часы шли, а Кристин все еще не была дома. Он отправил ее детей спать. Она все еще не появлялась. Он сел, чтобы посмотреть телевизор со мной и моей сестрой. Ничего. Спустя некоторое время мы заснули на кушетках. Том вырубился на мягком кресле. Никто еще не приходил домой.
Я проснулся от того что, кто-то стучал в дверь, громко крича. Только когда я в изумлении поднял голову, стало совершенно ясно, что в дверь, на самом деле, молотили ногами. Кто-то пинал дверь, потому что засов был закрыт.
Все происходило как в замедленном действии: Том выпрыгивает из своего кресла, дверь распахнута, и Кристин стоит на крыльце с сорока унциями пива Bud в руках.
Затем Том ударил ее кулаком в лицо.
Кристин отлетела во двор, слишком пьяная, чтобы защититься. Она звала на помощь и поливала Тома сразу всеми существующими ругательствами. Том не слышал ничего, кроме тишины, которая царила здесь много часов, пока она шаталась, оставив на него дом, полный детей, которые не были даже его собственными, пока эта никчемная баба заполняла свои личные пустоты тусовками, которые должны были закончится в средней школе. Все, что он чувствовал, были его ноги, пинающие ее в спину. Затем он сел сверху и начал душить ее. Вдалеке я услышал незнакомый голос, предостерегающий проклятых любовников, что сюда едет полиция, но Тома это не волновало, - все, что он чувствовал, была боль пренебрежения, то, что его использовали, что о нем не думали до последнего, несмотря на его желания и потребности. Все что он мог сделать, это поддаться ярости, которая клубилась и выбрасывалась наружу, как из ненадежного парового двигателя, готового взорваться, если клапан давления не будет отпущен вовремя. Он был бомбой с кулаками, пульсирующим Везувием. Он хотел уничтожить.
Я наблюдал за всем происходящим, и тем, что неизбежно последовало позже: убегающая Кристин и преследующий ее Том, оставленные дети. Я сидел с ними и ждал. Появились полицейские с оружием наготове. Моя сестра начала кричать, как и другие дети. Я сказал полиции, что они убежали в ночь, и указал приблизительное направление. Некоторое время спустя Том был приведен обратно в наручниках, Кристин кричала из полицейской машины. Офицер попросил у меня мой номер телефона.
Парень соседки моей мамы по комнате приехал и отвез нас домой. Солнце уже всходило. Моя сестра молчала несколько дней. Мы больше никогда не видели этих людей.
Ярость - это не грех, но она может быть спусковым механизмом, который заставляет нас совершать грехи. Настоящие проблемы начинаются, когда мы закупориваем эмоции и игнорируем тот факт, что мы должны позволить себе сердиться. Плохие вещи случаются, когда хорошие люди притворяются, что все в порядке. Я уверен, что Том был довольно приличным человеком, так же как я уверен, что Кристин волновалась о своих детях. Мои суждения основаны на смутных воспоминаниях одиннадцатилетнего ребенка. Я помню эмоции лучше, чем обстоятельства. Но эти вещи застряли во мне потому, что подобное дерьмо происходило постоянно. Мы с сестрой не были защищены от чистой ненависти и ярой злобы. Я воочию убедился, что при правильном толчке и нужном давлении каждому человеку может быть причинена боль в любое время. Это, в свою очередь, сделало меня злым, заставило ненавидеть мир и не доверять никому. Это было нечестно: я не должен был расти так. Я обратился в музыку. Большинство людей превращают это в преступления.
Но все же, я по-прежнему утверждаю, что гнев - это не грех. Должным образом выраженный, гнев может приносить выгоду. Некоторые из лучших искусств в мире полны гнева, встряски и жесткости. Сдержанность - всегда практическая сдержанность. Вы не можете возложить вину на этот грех по одной простой причине: обвиняя одного, вам придется обвинить всех. Если это так, тогда мы все виновны. Люди, которые наблюдали, но ничего не сделали, - виновны. Те, кто смеялся и думал, что это было смешно, - виновны. Те, кто страдал вместо того, чтобы сказать что-то, - виновны. Представьте родословную, состоящую только из имен вовлеченных людей, и вы поймете смысл сказанного.
Обратная сторона этой ржавой монеты в том, что гнев может заставить нас совершать смешные поступки. Вы когда-нибудь были так взбешены, что не могли сказать ни слова? Вы когда-нибудь были настолько сердиты, что выпаливали самое смехотворное дерьмо, известное человеку? Это базовая стадия идиотизма, который может быть таким же заразным, как и сам гнев. Попробуйте поговорить с кем-нибудь, когда вас вывели из себя - слова избегают вас, и вокруг становится все громче и громче, пока вы не начинаете использовать односложные слова и надрываться на пределе ваших легких. Вы звучите, как аукционер с синдромом Туретта (генетическое расстройство центральной нервной системы, характеризующееся моторными и вокальными тиками – ред.).
Стороннему наблюдателю внешние признаки того, что кто-то начинает сердиться, тоже могут показаться забавными. Их лица становятся красными, затем фиолетовыми. Они могут начать улыбаться или смеяться, в то время как укоризненно покачивают головами. Их губы, вдруг, морщатся, а глаза прищуриваются, будто они подражают Клинту Иствуду или Стивену Сигалу. Понаблюдайте за их руками - они либо сжимаются, либо потеют в зависимости от состояния психики. Они, и впрямь, начинают скрежетать зубами, если, конечно, их челюсти не ослабели от скептического шока. Все эти вещи кажутся мне чертовски забавными, и я обнаруживаю, что хихикаю, когда люди сердятся. Что, в свою очередь, еще больше усугубляет ситуацию. Но я ничем не могу помочь. Это просто удивительно! А с другой стороны, меня сводит с ума, когда кто-то поступает так по отношению ко мне, и тогда я перестаю контролировать себя. Мне приходится уйти, чтобы сдержаться и не вспылить.
Грехи - это несмываемые отметки в нашей духовной истории. Так почему же то, что мы все чувствуем почти каждый день, засчитывается против нас? Я понимаю: ярость может отправить человека на зыбкий путь, который может привести к действиям сомнительной чистоты. Но ведь разозлиться - это не значит сгореть. Рассердиться - значит среагировать на фактор, который находится вне вашего контроля. Реакция на то, что вы не можете контролировать - это жизнь, если вкратце. Каким образом, черт возьми, это может быть грехом?
Позвольте мне подсказать вам, что такое настоящий грех; на самом деле, это больше похоже на стыд или печальный факт. В 90-ые именно гнев сподвиг переходить на крик в хэви-метале. В этом нет ничего такого: я был одним из прародителей всего этого движения и каждую ночь выкрикивал мое темное сердечко из груди. Но потом произошло что-то действительно хреновое. Люди начали ошибочно принимать крик за подлинную эмоцию, ярость стала синонимом всех чувств, будто все, что ты должен был делать, чтобы казаться страстным, - это орать в метал-группе. "О, он такой эмоциональный..." Господи Иисусе, вашу мать, вы разыгрываете меня? Каждую ночь джаз-певцы выходят на сцену и раскрывают свою душу, а всем плевать. Этот придурок, солист группы LAND FILL (у которой абсолютно неразборчивый, нелогичный и банальный логотип, такой же, как и музыка) лает вокальным эквивалентом рвоты в SM57 (беспроводной микрофон – ред.), приправляя все это здоровой порцией словечек типа "бл*ть" и "папа", а люди называют его следующим Джимом Моррисоном.
Дело не в переживаемых вами эмоциях, дело в опыте, который вы приобретаете. Невозможно определить, что вы чувствуете, если никто не знает, какое чувство вы испытываете, и эта реакция и есть так называемый грех. Почему церковь так боится людей, чувствующих хоть что-либо? У меня есть теория. Я думаю, это потому, что организованная церковь прилагает немалые усилия, чтобы контролировать действия людей, а значит, есть смысл в контроле над чувствами, особенно это касается гнева, ведь гнев - это естественная реакция людей на тот факт, что кто-то или что-то контролирует их жизнь. Так, как заставить людей перестать злиться, если вы указываете им, что делать и как думать? Сказать им, что это грех. Это то, что называется философией самопознания. И, в в то же время, чем дальше вы уходите от фактического начала, тем сложнее в ней разобраться. В День Мартина Лютера Кинга (15 января, официальный праздник афроамериканцев в США – ред.) вы могли бы кардинально изменить что-то, что подвергалось манипуляциям. Сегодня, после сотен лет догм и успешного промывания мозгов на их счету, бейтесь кулаками в стену слепого одобрения, сколько хотите. Все, что вы в итоге получите, - это окровавленные костяшки и новое разочарование.
Да, можете даже ничего не говорить, у меня большие проблемы с религиями. Организованная религия стояла за большим количеством ложных шагов, чем что-либо другое, виденное мною в жизни. Очень рано я понял одну вещь: для организации, проповедующей преимущества любви и называющей гнев грехом, церковь определенно плодит весьма упрямую и злобную группу людей, разве нет? Как я говорил, лицемерие - это один из самых больших грехов мира. Эффект лицемерия заключается в том, что людям следует быть такими, как им велят, а праведники могут делать все, что им заблагорассудится.
Честное слово, такие люди могут катиться к черту.
Так же как и похоти, еще одному "греху", который может быть ошибочно принят за эмоцию, гневу прицепили клеймо, словно собаке, раздавленной годами лжи и страха. Когда человек злится, принято считать, что он собирается немедленно сделать что-то ужасное. Отчасти это можно свалить на так называемый "ген пещерного человека", но в основном все сводится к пропаганде. Если я разозлюсь, большинство автоматически подумает, что я собираюсь убить кого-то, или избить своих детей, или изнасиловать лошадь, или сделать еще что-нибудь столь же низменное. Что является большим грехом: гнев или клевета о нем?