Быстро возраставшее население Петербурга создало спрос на квартиры. Многие стали строить дома именно с целью извлекать из них доход сдачей помещений в наем. Между домовладельцами и жильцами уже заключались контракты, и бывали случаи споров и исков; такие споры предоставлено было ведать полиции, в составе которой находились и архитекторы, и которая вообще наблюдала за порядками домостроительства. Заботы по этой части сильно обременяли полицейское управление, и потому в 1766 году учреждена была должность обер-полицеймейстера "для вспоможения генерал-полицейместеру". На эту должность назначен был прокурор Канцелярии Строений Зыбин, очевидно потому, что круг обязанностей его определялся именно надзором за постройкой домов и разбором исков домовладельцев с неисправных жильцов.
Побуждая жителей города к постройке каменных домов, правительство Екатерины, разумеется, подавало первый пример, заменяя деревянные казенные строения каменными. Таким образом, приступлено было к постройке каменных казарм для полков Лейб-Гвардии и артиллерийских казарм в Литейной части, причем оставшуюся свободную землю велено было отводить частным лицам. Вообще заботились, чтоб постройки возводились ближе одна к другой и уничтожались пустыри; с этой целью свободные казенные земли охотно уступались желающим, а крупным домовладельцам, захватившим большие участки и не имевшим средств застроить их, разрешалось продавать землю мелкими участками другим лицам.
Заботы об украшении города наталкивались на существенное препятствие -- бедность большинства петербургского населения. Комиссия желала бы, например, создать в городе красивые площади, и "по времени убрать в память российских дел монументами". Но так как находилось мало охотников возводить роскошные, дорого стоящие фасады, то комиссия составила любопытный план застройки площадей на казенный счет лицевыми стенами, с тем чтобы предоставить жителям пристраивать к этим стенам дома, какие будут по средствам каждому. Таких площадей предполагалось три -- на Песках, в Коломне и в Нарвской части. Екатерина утвердила этот оригинальный проект. Впоследствии, когда окончательно расчищена была Дворцовая площадь, возвратились к подобной же мысли обнести ее полукруглым казенным зданием, с целью прикрыть частные строения, выходившие на площадь задворками и представлявшие жалкий вид.
Одной из главнейших задач благоустройства города признана была облицовка рек и каналов гранитными набережными. На Неве такая облицовка производилась частями и раньше; Екатерина II пожелала одеть в гранит Неву на всем ее течении в черте города, и точно также отделать гранитом берега Фонтанки и Глухого протока, то есть нынешнего Екатерининского канала.
Сплошная набережная Невы, стоившая громадных трудов и денег, поражала современников; в докладах Комиссии о ней говорится, как о "великолепием, красотой и полезностью славной". И действительно, это было, по размерам, единственное такого рода сооружение в Европе. Понятно, что сохранявшиеся на набережной одноярусные мазанки, обветшавшие и еще более понизившиеся вследствие повышения берегов, не соответствовали гранитной облицовке Невы. Поэтому Комиссия настаивала, чтобы вместо мазанок возведены были двухэтажные каменные дома, и притом в сплошную линию и одинаковой высоты.
Отделка берегов Фонтанки и Глухого протока вверена была наблюдению известного инженера Вильбуа, и начата в первые же годы царствования Екатерины. Глухой проток приходилось предварительно выпрямлять и расширять, потому что он протекал излучинами, не позволявшими дать набережной красивый прямолинейный вид. Кроме того, при слабом течении, вода застаивалась в этих излучинах и порождала вредные испарения. Решено было выкупить на снос существовавшие по берегам ветхие деревянные дома, выровнять течение и раздать участки под новые каменные строения. Когда громадная задача эта была выполнена, новому каналу по всей справедливости присвоено было, в честь императрицы, название Екатерининского.
С устройством набережных связано было и сооружение каменных складов, как для товаров, предназначаемых к заграничному отпуску, так и для запасов, удовлетворяющих внутреннему потреблению. Надобность в складах была тем настоятельнее, что торговля петербургского порта быстро возрастала. Об этом можно судить по ходу навигации. В 1764 году купеческих кораблей пришло в Кронштадт 333, ушло 332. В 1769 году, т. е. пять лет спустя, в приходе было 564 корабля, в отходе 540. В 1773 году в приходе 676 кораблей, в отходе 669. В 1777 году в приходе 729 кораблей, в отходе 713 и т. д.
Часть Васильевского острова, ближайшая к Неве, входила в строительный план города наравне с центральными частями. Здесь также разрешено было строить только каменные двухэтажные здания вблизи биржи, по набережным по Большому проспекту и по 1-й Кадетской линии. Окончательно решена была и судьба каналов, вырытых на острове при Петре Великом: их признано необходимым засыпать, потому что в них, по словам Комиссии, "бывает одна грязь и происходит дух вредительный здоровью". Так как ширина Большого проспекта, после засыпки канала, оказалась непомерной, то решено было впереди обеих линий домов устроить сады, сохраняющиеся и по настоящее время.
Глава X
Внутренняя отделка Зимнего дворца. -- Постройка Эрмитажа. --
Собственные комнаты Екатерины II. -- Меры против роскоши.
Новый Зимний дворец при воцарении Екатерины II был еще не вполне отделан. Число громадных зал и жилых покоев в этом дворце было так велико, что в течение еще тридцати лет работы внутри здания почти не прекращались. Вследствие малого наклона, кровля дворца давала течь, от которой страдали потолки; нижнее жилье не имело сводов; внутренние стены не везде были облицованы мрамором или лепной штукатуркой. Заведывать всеми этими работами поручено было известному впоследствии государственному деятелю И.И. Бецкому, которому помогали архитекторы Фельтен, Деламот и знаменитый Кваренги. Внутренняя отделка дворца поглотила в первые годы царствования Екатерины более двух с половиной миллионов рублей. Внутри дворца устроен был обширный манеж и над ним зимний сад, в котором могли помещаться деревья до 4,5 сажен (3 м) вышины. В 1767 году приступлено было к постройке Эрмитажа, предназначавшегося первоначально для хранения не только художественных сокровищ, но и собственных библиотек государыни, в том числе купленных у французских писателей Вольтера и Дидро. Сперва выстроена была только часть здания, ближайшая к Зимнему дворцу, между Невой и Миллионной улицей; потом постройка была продолжена до Зимней канавки, и наконец уже в 1784 году выстроен был, под наблюдением Кваренги, Эрмитажный театр. Тот же Кваренги построил закрытую арку, соединяющую Эрмитаж с театром. Это архитектурное произведение казалось современникам настолько смелым, что явилось опасение за его прочность, и императрица приказала тщательно его осмотреть и проверить.
В следующие годы отделывались аванзалы и Георгиевская зала с великолепным троном, впоследствии переделанным. К трону вели шесть мраморных ступеней, огражденных мраморными же стенками с арками, орнаментами, богатым архитравом { Архитрав -- деталь архитектурного убранства, нижняя часть перекрытия над колоннами.}. По сторонам стояли две большие мраморные вазы и две статуи, изображавшие Веру и Закон.
Резиденция царей и хранилище художественных и исторических драгоценностей, Зимний дворец создавался медленно. Нужно было много времени, труда и затрат, чтоб сделать его одной из богатейших достопримечательностей Петербурга.
Собственная половина императрицы состояла из небольшого числа комнат, убранство которых отличалось простотой. Тут было мало позолоты, мебель не поражала роскошью. Ближайшая от лестницы комната была проходная; здесь за ширмами стоял письменный стол с принадлежностями, к которому присаживались, после доклада, министры и статс-секретари, чтобы исполнить спешные приказания государыни. Из этой комнаты двери вели в обширную уборную, окнами на Дворцовую площадь, а за уборной помещалась спальная, где Екатерина чаще всего занималась по утрам делами, особенно в последние годы. Из спальной был выход во вторую уборную, в кабинет и в так называемую зеркальную комнату.
В обыкновенные дни, когда не было торжественных приемов, образ жизни Екатерины также отличался большой простотой. Она вставала раньше всех лиц своего штата, в 6 часов утра, и только в последние годы жизни поднималась в 8 часов. Сама зажигала она восковые свечи, растапливала камин и одевалась. Затем она звонила, чтобы потребовать воды, а также льду для обтирания лица. Если прислуга мешкала, государыня терпеливо ждала; она вообще не любила прибегать к взысканиям. По окончании туалета она иногда переходила в кабинет, куда ей подавали крепкий кофе с густыми сливками и гренками -- такой крепкий, что после нее камер-лакеи и истопники несколько раз переваривали его для себя. Не забывались при этом и любимые собачки государыни, которым перепадали кусочки сахара и гренок.
После этого раннего завтрака начинались доклады; Екатерина, слушая их, обыкновенно вязала или вышивала по канве. Обедала Екатерина II в час дня, кушая три или четыре блюда и запивая их одной чистой невской водой. Только под старость, по совету доктора, она стала выпивать одну рюмку мадеры в день. После обеда некоторое время посвящалось чтению книг; часто читал императрице вслух И.И. Бецкий.
Когда Екатерина занималась делами, перед ней всегда стояла табакерка с портретом Петра Великого. "Я мысленно спрашиваю это великое изображение, -- говорила она, -- что бы он повелел, что бы запретил, или что бы стал делать на моем месте?"
В числе высших должностных лиц, ежедневно являвшихся с докладами к императрице, был и генерал-полицеймейстер. Екатерина спрашивала его о городских происшествиях и о ценах на жизненные припасы. Узнав однажды, что вследствие малого пригона скота мясо поднялось с 2 копеек до 4 (за фунт, т. е. 410 г) (вот какие были тогда цены!) государыня приказала закупить некоторое количество скота на казенные деньги, чтобы снова понизить цены на говядину.
В 6 часов обычно собирались на половине императрицы приближенные лица. В 10-м часу Екатерина удалялась в спальную, и не ужинав, ложилась в постель.
В молодости Екатерина появлялась на выходах в длинном белом платье, и с маленькой короной на голове; из-под короны длинные локоны падали на плечи. Позднее, императрица придумала себе костюм, похожий на старинный русский, с фатой и открытыми проймами на рукавах. Еще позднее, императрица стала носить свободный кафтан без талии (молдаван) и меховую венгерскую шапку с кистью. Под старость она ходила в простом чепце, шапочке и капоте.
Один англичанин, бывший в Петербурге в 1778 году, так описывает большой выход в Зимнем дворце: "Императрица в церкви стояла за решеткой. После обедни потянулся длинный ряд придворных обоего пола попарно; императрица шла одна, тихим и торжественным шагом, с гордо приподнятой головой, и беспрестанно кланялась на обе стороны. При выходе она остановилась на несколько секунд и приветливо разговаривала с иностранными послами, которые приложились к ее руке. Она была в русском наряде: светло-зеленом шелковом сарафане с коротким шлейфом и в корсаже из золотой парчи, с длинными рукавами. Волосы ее были низко причесаны и слегка посыпаны пудрой; головной убор весь унизан бриллиантами. Особа ее очень величественна, хотя рост ниже среднего; лицо исполнено достоинства, и особенно привлекательно, когда она говорит".
Подражание русскому женскому платью, придуманное Екатериной II, с того времени сделалось обязательным для придворных дам на больших приемах и выходах во дворце.
Двор Екатерины отличался вообще большой пышностью. Россия в ее царствование окончательно вошла в число великих европейских держав, государственный бюджет сильно возрос, явилось соперничество с другими дворами, блиставшими великолепием. Удобства петербургской жизни, слава императрицы и ее главных сподвижников, возможность блеснуть роскошью, привлекали в Петербург богатых дворян из Москвы и провинции. Современник-англичанин, слова которого мы привели выше, говорит, что пышность русского двора превосходила всякие описания. В особенности поражало обилие драгоценных камней, которыми щеголяли не только дамы, но и мужчины. Последние являлись на придворные балы и выходы в дорогих французских костюмах, усыпанных бриллиантами: на пуговицах, пряжках, рукоятках шпаг, эполетах и шляпах сверкали драгоценные алмазы.
Выезды Екатерины, в особенности в загородные окрестности, также отличались пышностью. Впереди обыкновенно скакали лейб-гусары, в мундирах расшитых галунами; такой же отряд замыкал поезд. Вечером дорогу освещали факелами. Толпа народа всегда бежала с громкими криками вслед за любимой государыней.
Щеголять лошадьми и экипажами было в моде среди придворного общества. Сани запрягались парой, четверней и шестерней цугом; для отделки саней и сбруи не щадили серебра. Очень любили также кататься в маленьких шорных санках без кучера. На запятках стоял или сидел выездной лакей в гусарском одеянии, с бичом, и кричал встречным: "Поди! Берегись!" На Неве и Дворцовой набережной часто устраивались такие катанья, представлявшие очень оживленную картину.
Тем не менее, замечавшееся в петербургском обществе чрезмерное стремление к роскоши озабочивало правительство и побуждало принимать ограничительные меры. Запрещено было, например, гайдукам и скороходам идти впереди экипажей, и допущены были только двое верховых слуг для выездов особ двух первых классов. Лицам ниже VIII класса воспрещалось обшивать ливреи своих лакеев галунами. Требовалось, чтобы "всяк, сколь возможно, старался удалить от себя все лишние и ненужные всякого рода дворянство разоряющие роскоши". Особенное внимание обращено было на "содержание излишнего и многого числа праздных служителей в доме, навек от пашен отлученных, где бы они полезнее для господина, для себя и для общества быть могли". Запрещалось "купцам, мещанам и всяким господским людям иметь кареты, сани, одноколки, роспуски или дрожки вызолоченные, или высеребряные, или иным чем украшенные, кроме одной краской и лаком покрытых, по произволу выбирая цвет окраски". Что же касается извозчичьих экипажей, то для них всех обязателен был, в отличие, желтый цвет. Это правило соблюдалось во всей России до второй четверти XIX века.
Глава XI
Замечательные постройки екатерининского времени. -- Исаакиевский собор. --
Мраморный дворец. -- Таврический дворец. -- Памятник Петру Великому.
-- Резиденция в Царском Селе. -- Ее заложение и благоустройство при Петре I и
Елизавете Петровне. -- Екатерина Великая в Царском Селе. --
Заботы государыни о воспитании цесаревича Александра Павловича.
Сознавая политическое величие России и ее развивающееся богатство, Екатерина II стремилась украсить Петербург зданиями, соответствующими значению столицы могущественной империи. В ее царствование исполнены или начаты весьма важные сооружения, составляющие до сих пор главные архитектурные достопримечательности столицы.
Мраморный Исаакиевский собор, по плану придворного архитектора Ринальди, был заложен в присутствии самой императрицы в 1768 году. Первоначально он был выстроен из дерева подле Адмиралтейства при Петре Великом, потом перенесен на место нынешнего здания Сената, и в 1735 году сгорел от удара молнии. Екатерина II пожелала возобновить здание из мрамора, на месте, где оно находится и до сих пор. Изготовление мраморной облицовки поручено было кексгольмским каменоломням, но кроме того выписывался мрамор из Италии. Через пять лет после закладки выведен был нижний цоколь и начата кладка стен. Работа была громадная, так как под фундамент понадобилось вбить более 10,5 тысяч свай, трехсаженной длины и 12 вершков (около 0,5 м) в диаметре. Сам фундамент представлял сплошную массу гранита 4-аршинной (около 3 м) глубины. Задуманное по чрезвычайно широкому плану, сооружение требовало громадной затраты средств денежных и художественных, и затянулось надолго. Екатерине не пришлось видеть окончания своего величавого замысла. Собор был наскоро достроен при императоре Павле I, причем план Ринальди был упрощен, размеры собора сокращены, мрамор местами заменен простым камнем. При императоре Александре I вновь вернулись к проекту Ринальди, обновленному и дополненному архитектором Монферраном, и собор был перестроен.
Смольный собор, начатый по проекту Растрелли при Елизавете Петровне, стоял недоконченным. В царствование Екатерины II достройка его подвигалась медленно, и ограничивалась частными работами: отделкой чугунных фигур ангелов на фронтоне { Фронтон -- верхняя часть фасадной стены здания, обычно в виде треугольника, ограниченная скатами крыши и отделенная от стены карнизом.}, выполнением ваз из пудожского камня и пр. Завершение постройки и внутреннее украшение храма относится уже ко временам императора Николая I. Но устроенный при соборе воспитательный дом для девиц, первообраз девичьих институтов, привлекал заботы Екатерины, и она неоднократно посещала его со всем двором, принимала приветствия воспитанниц, беседовала с попечителями и наставницами, и слушала литургию в домовой церкви.
Некоторые другие, доныне существующие в столице храмы также сооружены в царствование Екатерины: церковь Владимирской Божьей Матери (на Владимирской площади), Андреевский собор на Васильевском острове {На углу Большого проспекта и 6-й линии В.О.} (впоследствии значительно перестроенный), Никольский Морской собор (начатый при Елизавете Петровне) и др. Достраивалась также и Александро-Невская лавра.
Мы уже говорили, сколько стараний приложено было Екатериной II для внутренней отделки Зимнего дворца и постройки Эрмитажа. При ней же возникли и другие дворцовые сооружения. В 1779 году был достроен вчерне Мраморный дворец на Дворцовой набережной, который Екатерина II купила у наследников графа Орлова и впоследствии передала в собственность своего второго внука, великого князя Константина Павловича. Дворец этот, с нижним этажом из гранита, мраморной облицовкой второго и третьего этажей и с вызолоченными бронзовыми переплетами окон, представляет одно из замечательнейших зданий Петербурга. Внутри стены некоторых зал облицованы лапис-лазурью и яшмой.
Другой замечательный дворец екатерининского времени, Таврический, был первоначально построен князем Потемкиным, но затем Екатерина II купила его, поручила архитектору Старову перестроить и украсить здание, и в обновленном виде вновь подарила его князю. Главный корпус этого дворца представляет внутри одну громадную залу с двумя боковыми крыльями и двойным рядом колонн, как бы нарочно предназначенную для тех блистательных празднеств в честь Екатерины, какие давал здесь "великолепный князь Тавриды". Фасад дворца украшен портиком с 6 колоннами; над кровлей возвышается громадный купол.
Дворцы Каменноостровский и Елагинский также выстроены при Екатерине II. Первый предназначался для наследника престола великого князя Павла, и был любимой летней резиденцией его и по вступлении на престол. Елагинский в первоначальном виде принадлежал графу Орлову; при Александре I он был куплен в казну и перестроен.
Обширные строительные предприятия Екатерины, в которых она любила соединять величие, красоту и блеск, требовали большого числа даровитых архитекторов, художников и мастеров. Ряды их пополнялись преимущественно иноземными талантами; но все более чувствовалась необходимость создать рассадник художественного образования для русских дарований. С этой целью еще при Елизавете Петровне образована была, по мысли И.И. Шувалова, Академия художеств. Екатерина II, тотчас по вступлении на престол, обратила внимание на недостаточные денежные средства этого заведения, и в 1763 году дала ему новый устав и 60 тысяч рублей годового содержания. Затем задумано было выстроить для Академии роскошное здание по плану ее директора, даровитого архитектора Кокоринова. В июле 1765 года состоялась торжественная закладка здания. Екатерина прибыла туда на катере по Неве. Для нее устроена была временная, богато украшенная пристань, с арками в виде триумфальных ворот. Положение первого камня руками императрицы сопровождалось пушечной пальбой. Затем, пройдя в смежное старое здание Академии, Екатерина присутствовала на торжественном акте, поздравляла академиков и слушала благодарственную речь, сочиненную Сумароковым. Торжество закончилось "хором вокальной и инструментальной музыки", а по отъезде императрицы -- академикам предложен был от двора обед, сопровождавшийся тостами и пальбой.
Работы по сооружению академического здания продолжались быстро под наблюдением Кокоринова, и вскоре был закончен величественный фасад на Неву, с куполом над ним и с надписью над входом: "Свободным художествам".
В декабре 1770 года в Академии открылась аукционная продажа произведений ее учеников. Аукционы эти происходили два раза в неделю и пользовались сочувствием публики, которой нравилось приобретать недорогой ценой более или менее удачные художественные произведения. Прекратились эти аукционы только в 1830 году.
Было бы утомительно перечислять здесь все значительные сооружения, предпринятые в Петербурге в царствование Екатерины II. Упомянем лишь главнейшие, как-то: Государственный банк {На Садовой улице (д. 21). Сейчас здание бывшего банка занимает Университет экономики и финансов.}, нынешнее здание судебных установлений {Находилось в начале Литейного пр. (д. 4).}, Обуховская больница {Находится на наб. р. Фонтанки (д. 106).}, Соляной городок, Горное училище, каменный Андреевский рынок {Рядом с Андреевским собором (Большой пр. В. О., д. 18).}, Большой театр в его первоначальном виде, перестроенный затем после пожара 1817 года. При Екатерине же начата постройка здания Императорской Публичной библиотеки по проекту архитектора Соколова, оконченная в царствование Александра I.
Наконец, благоговению Екатерины к памяти Петра Великого и ее художественному вкусу Петербург обязан известнейшим из украшающих его памятников -- конной статуей создателя новой столицы и преобразователя России. В 1765 году Екатерина приказала нашему послу в Париже найти там талантливого ваятеля для создания памятника Петру, достойного его славы. Между представленными художниками, выбор императрицы остановился на скульпторе Фальконе, который в следующем году приехал в Петербург и изготовил в малом виде модель. Одобрив ее, Екатерина II приказала отыскать громадную цельную мраморную глыбу, годную служить подножием. Вскоре явился крестьянин из деревни Лахты и сообщил, что у них, в 12 верстах от Петербурга, имеется подходящая гранитная скала, известная в той местности под названием "Гром-Камня". Название произошло оттого, что когда-то молния ударила в этот камень и произвела в нем расщелину. По преданию, на эту скалу всходил несколько раз Петр Великий, чтобы обозреть окрестности. Камень лежал на 15 футов (4,5 м) в земле и весь оброс мхом; в расщелине росли даже березки.
Перетащить эту гранитную глыбу в Петербург представляло нелегкую задачу. Объявлена была награда в 700 рублей тому, кто придумает легчайший способ передвинуть эту громаду. Зимой 1770 года приступили к делу. В январе Екатерина II ездила с двором в Лахту смотреть, как тащат камень. В ее присутствии 400 человек, под барабан, передвинули его на 200 сажен (425 м) на медных полозьях, по желобкам, в которых двигались медные шары. Через залив и Неву глыба была переправлена на плоскодонном судне в 180 футов (54 м) длиной.
Между тем Фальконе окончил гипсовую модель памятника в полную величину; голову Петра сделала французская художница Мария Колло. Чтобы дать возможность художнику вернее схватить движение коня, перед окнами мастерской Фальконе устроено было искусственное возвышение, на которое по нескольку раз в день въезжал вскачь искусный берейтор, попеременно на двух лучших лошадях царской конюшни.
Нужно было приступить к отливке группы, но с Фальконе вышли несогласия, и он отказался от работы. Пригласили из-за границы литейщика, который однако ничего не мог сделать. Фальконе снова взялся за отливку. В работу пущено было 11 тысяч пудов (176 т) бронзы, да 250 пудов (4 т) железа для равновесия группы. Отливка не вполне удалась: в самую решительную минуту расплавленная медь потекла из глиняной формы. Фальконе в ужасе выбежал из мастерской; но русский рабочий, литейщик Хайлов, не растерялся, и с опасностью для жизни стал собирать вытекший металл и снова вливать в форму. Изъян удалось исправить, на что потребовалось два года.
7 августа 1782 года состоялось наконец торжественное открытие памятника. На площади вокруг него собрано было 15 тысяч войска. Екатерина прибыла в Сенат, и смотрела с балкона, в короне и порфире, как пали холсты, прикрывавшие группу. Со слезами на глазах, она поклонилась бронзовому изображению великого Петра...
В последние годы царствования Екатерина II внимательно следила за окончанием работ по сооружению собора святой Троицы в Александро-Невской лавре. Собор этот заложен был еще при Петре Великом, в 1720 году, но работы подвигались очень медленно; в 1753 году здание едва было выведено вчерне, но оказалось так непрочно сложенным, что его пришлось разобрать. В 1776 году Екатерина приказала вновь заложить его, по плану архитектора Старова. Собор окончили в 1790 году и тогда же перенесли в него святые мощи Александра Невского из другой, меньшей церкви. Об украшении гробницы святого князя заботились две императрицы: Елизавета Петровна соорудила богатую раку из массивного серебра, которого пошло 90 пудов (около 1,5 т), а Екатерина II пожертвовала драгоценный покров с бриллиантами и лампаду из литого золота, с кистью из жемчуга.
Александро-Невский монастырь, переименованный императором Павлом I в 1797 году в лавру -- один из богатейших в мире. Его составляют 12 церквей {До наших дней сохранились только три, остальные были разобраны или перестроены за годы Советской власти.} (из них позднейшая, во имя Сошествия святого Духа, построена в 1822 году), под сводами которых хранятся редкие драгоценности и покоятся гробницы многих исторических лиц. Главный собор, во имя святой Троицы, о котором мы только что упомянули, имеет иконостас из белого итальянского мрамора с бронзовыми вызолоченными украшениями. Образа обложены красным сибирским агатом; все они на медных досках, превосходной итальянской живописи. На карнизах и по стенам уставлены 20 сидящих фигур святых. По правой стороне помещается рака святого князя Александра {Ныне рака находится в Государственном Эрмитаже.}. В этом же соборе находятся: мраморный бюст митрополита Гавриила, под наблюдением которого строился собор, изваянный художником Козловским, лаписовый образ "Моления о чаше", подаренный папой Пием IV Екатерине II, религиозные изображения кисти Рафаэля, Рубенса, Ван-Дейка, Гверчино, русских художников Угрюмова, Уткина и др. Тут же хранятся четыре напрестольные Евангелия московской печати XVII века, старинный золотой крест с драгоценными камнями, весящий около двух фунтов, драгоценные сосуды, митры, панагии и пр.
В ризнице и библиотеке Александро-Невской лавры хранятся многие достопримечательности: трость Петра Великого, янтарная трость Екатерины II, маршальский жезл Петра Великого, собрание старинных монет и пр.
Лавра представляет большое историческое значение и как усыпальница многих царственных особ и знаменитых русских людей. Здесь погребены: царица Прасковья, супруга брата Петра Великого, Иоанна Алексеевича; сестра Петра Великого -- Наталья Алексеевна, сын его Петр Петрович; дочь Петра III -- Анна; первая супруга Павла I -- Наталья Алексеевна, и дочь его Ольга; дочери Александра I -- Мария и Александра; и грузинская царица Дарья Георгиевна. Тут же гробницы графа Разумовского, графа Н.И. Панина, И.И. Бецкого, графа И.И. Шувалова, фельдмаршала князя А.В. Суворова {В бывшей церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, здание которой сегодня занимает Городской музей скульптуры.}, и других. Над могилой Суворова вделана в стену бронзовая доска с простой надписью: "Здесь лежит Суворов". По преданию, надпись эту избрал сам великий полководец, во всем любивший простоту; другие же полагают, что ее придумал поэт Державин.
Кладбище Александро-Невской лавры также замечательно могилами многих знаменитых русских людей. Здесь погребены Ломоносов, Крылов, Гнедич, Глинка, Даргомыжский и многие другие.
Вся лавра, со всеми принадлежащими ей строениями и с кладбищем, окружена высокой каменной оградой, большая часть которой построена при Екатерине II.
С 1723 года до самой кончины государыни Елизаветы Петровны Петергоф сохранял свой статус главной загородной резиденции правящего монарха. Екатерина Великая первая отступила от этой традиции, сосредоточив усилия множества архитекторов и художников на благоустройстве почти исключительно одного Царскосельского ансамбля. В дальнейшем, своеобразное противостояние вкусов и взглядов членов августейшей фамилии выдвигало на передний план то одну, то другую резиденцию. Император Павел I, едва взойдя на российский престол, задался целью восстановить в прежних славе и блеске Петергоф, несколько запущенный в последние годы жизни его матери. Одно временно, как мы знаем, в Петербурге для него возводился Михайловский замок, для отделки и украшения которого государь повелел брать из Царского Села все, что будет потребно и пригодно. Александр I, пообещав, что при нем "все будет, как при бабушке", успел не только восстановить то, что было предано запустению при Павле, но и сделать много нового, благодаря чему вошел в историю Царского Села как его благодетель и рачительный хозяин. В свою очередь, император Николай I заботился больше о Петергофе, и т. д.