АЛЕКСЕЙ КАШКИН
СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ ВЕТХОГО ЗАВЕТА
Общее введение в Священное Писание Ветхого Завета Пятикнижие
Глава 1 ИСТОРИЯ КАНОНА ВЕТХОГО ЗАВЕТА
ПОНЯТИЕ О КАНОНЕ И БОГОВДОХНОВЕННОСТИ
Слово «канон» происходит, по мнению одних, от греческого κανών, по мнению других — от еврейского и в своем первоначальном и собственном смысле обозначает трость, палку, отвес или шнур, то есть вообще прямую меру измерения (см., например: Иез. 40:5). С течением времени слово «канон» стало употребляться в переносном значении как «образец, правило»: у грамматиков — правила склонений и других грамматических форм; у юристов — нравственное или законное правило, предписание. У священных новозаветных писателей слово κανών употребляется в смысле нравственного правила жизни: Тем, которые поступают по сему правилу (κανόνι), мир им и милость (Гал. 6:16; см.: Флп. 3:16; 2 Кор. 10:13-16). В этом значении слово «канон» употреблялось и в святоотеческих творениях, потому и постановления Вселенских и Поместных соборов обычно назывались канонами, как правила веры и жизни. Для нас особенно важно то, что критики древней литературы слово «канон» стали использовать в значении списка классических произведений. Это значение слова «канон» у отцов Церкви стало употребляться в отношении к сборнику священных и боговдохновенных книг, являющихся источником веро- и нравоучения. Таким образом, в библейской науке под каноном священных книг понимают собрание (список) всех книг, признанных боговдохновенными; следовательно, с понятием «канон» связано понятие о боговдохновенности, то есть особом участии Духа Божия в происхождении книг Ветхого Завета. О боговдохновенности ветхозаветных канонических книг говорится в самом Священном Писании. Священные ветхозаветные писатели нередко свидетельствуют, что они «записывали в книгу» выдающиеся исторические события или пророчества по повелению Божию. Так, Моисей получил повеление от Господа записать в книгу историю войны евреев с амаликитянами (Исх. 17:14) и маршрут странствования евреев по пустыне (Чис. 33:2). Пророки (Авв. 2:2; Иер. 36:2 и др.) получали от Господа повеление записать в книгу пророчества о будущих событиях; иногда это происходило в присутствии свидетелей (Ис. 8:1-2). Кроме того, многие отделы пророческих книг начинаются словами: так говорит Господь. Соответственно этому ветхозаветные книги имеют особые наименования: книга завета (Исх. 24:7) или книга Господня (Ис. 34:16). Эти и многие другие подобные свидетельства позволяют говорить, что сами священные ветхозаветные авторы считали свои книги боговдохновенными писаниями. Такое понимание подтверждается множеством новозаветных свидетельств. Господь Иисус Христос и святые апостолы многократно говорили о том, что ветхозаветные писатели произносили и записывали свои пророчества, находясь под действием Святого Духа. В частности, характерна следующая евангельская фраза: Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (Мк. 12:36; ср.: Пс. 109:1). Эту же мысль проводят апостолы Пётр и Павел: Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Пет. 1:21). Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках... (Евр. 1:1). Самое же явное свидетельство о боговдохновенности священных ветхозаветных книг содержится в Послании к Тимофею: Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2 Тим. 3:16). Под боговдохновенным писанием апостол, без сомнения, разумеет все ветхозаветные канонические книги. Вера христианской Церкви в божественное происхождение Библии запечатлена в Символе веры, где мы свидетельствуем о том, что Святой Дух «говорил в пророках» («глаголавшаго пророки»). В связи с тем, что и в приведенных свидетельствах Писания, и в Символе веры утверждается лишь сам принцип боговдохновенности, но о ее сущности не говорится подробно, в христианском богословии было сформировано несколько точек зрения по этому вопросу. С одной стороны, среди протестантских и католических исследователей получила распространение вербальная теория (отлат. verbum — «слово»), согласно которой текст священных книг как бы продиктован Богом и записан священным автором слово в слово. При таком понимании единственным автором книг Библии считается Дух Божий, а роль человека ограничивается механической передачей Его речений. Частично в пользу этого понимания говорит фраза: язык мой — трость скорописца (Пс. 44:2). Следствием такого буквального понимания догмата о боговдохновенности стало возникновение в протестантизме движения, которое называется фундаментализмом. Его сторонники совершенно отвергают наличие неточностей в тексте Библии и настаивают на истинности буквального смысла любой фразы Священного Писания. Следует сказать, что такая позиция стала следствием провозглашенного М. Лютером тезиса Solo Scriptura («только Писание»), согласно которому Библия объявляется единственным источником вероучения. Противоположную крайность представляет психологическое понимание боговдохновенности, согласно которому Господь ограничивается лишь первоначальным импульсом и открывает человеку некоторую истину, побуждает автора взяться за работу, тогда как выражение этой истины полностью является плодом литературного творчества писателя. Таким образом, в этой концепции участие Бога сводится к минимуму, а священные книги низводятся на уровень хотя и выдающихся, гениальных, но в сущности обыкновенных человеческих произведений. Православному богословию всегда были чужды крайности вербальной концепции боговдохновенности, тем более для христианства неприемлема психологическая теория. Среди древних церковных писателей разве что позиция апологетов может искусственно быть соотнесена с вербальной теорией боговдохновенности, так как для них было характерно акцентирование Божественного участия в деле составления священных книг. Особенной популярностью у апологетов (да и некоторых святых отцов более позднего периода, например, Златоуста) пользовалось сравнение этого процесса с игрой на музыкальных инструментах: писатель был таким же орудием Божества, как лира или флейта в руках музыканта. Однако эту аналогию с музыкальными инструментами справедливее рассматривать как образ, а не как адекватное описание процесса возникновения священных книг. Кроме того, присутствие этих образов в трудах богословов Древней Церкви обусловлено апологетическим стремлением в полемике с гностиками и язычниками утвердить божественный авторитет священных книг Библии и мысль о сверхъестественном происхождении ветхозаветной религии и христианства. Потому христианские писатели делали сознательный акцент на идее о тесной, органической связи между богооткровенной истиной и ее выражением у священных писателей. Но уже в творениях отцов IV века (святителей Василия Великого, Епифания Кипрского, Иоанна Златоуста, блаженного Августина) подчеркивается мысль о сознательном участии человека-писателя в составлении священной книги, говорится о том, что, испытывая воздействие Святого Духа, авторы сохраняли совершенно ясное сознание и некоторую долю самостоятельности. В частности, эту идею ясно формулирует блаженный Августин, говоря, что каждый евангелист «держится своего, присущего ему одному стилю и способу выражения....Как кто запомнил, или как кому было по душе изложить — короче или пространнее, но, безусловно, одну и ту же мысль,— так тот и излагал» [2, с. 146]. Из этих слов видно, что святитель даже такому фактору как человеческая память, не всегда надежному в силу ограниченности тварного естества, отводил определенную роль в написании священных книг. Таким образом, уже в древности сформировался православный подход к пониманию боговдохновенности, который можно назвать теорией синергизма (термин «синергизм» означает «совместное действие»). Согласно этому пониманию Источником Откровения является Сам Господь, Он же побуждает пророков и других священных писателей к произнесению речей и описанию других событий, способствует преображению ума человека и помогает в выборе точных формулировок и оборотов, оберегая от возможных неточностей в изложении вероучения и правил нравственной жизни. В то же время автор остается свободен в выборе стиля, в описании деталей и второстепенных подробностей. Такому представлению полностью соответствует определение понятия «боговдохновенность», которое дается в «Православной богословской энциклопедии»: это «особое воздействие Духа Божия на дух человеческий, чрез каковое последний, при полной сохранности всех своих сил и деятельном их проявлении, становится органом сообщения Божественного Откровения, соответственно целям домостроительства» [23, с. 742]. Следовательно, теория синергизма отличается от вербальной теории признанием активного участия самих священных авторов в написании книг. В результате мы можем говорить о литературном стиле каждого писателя, о других частных особенностях священных книг, фиксировать в их тексте разного рода неточности — исторические, хронологические и топографические. Впрочем, говоря о наличии в Библии неточностей или противоречий, православный исследователь должен быть особенно осторожным, ибо неясность определенных мест может быть следствием нашего непонимания или незнания каких-то подробностей. История изучения Священного Писания богата примерами того, как часто критически настроенные исследователи заявляли о наличии серьезных разногласий между библейским текстом и данными исторической науки, усматривали в самой Библии непримиримые внутренние противоречия, однако впоследствии новые факты или концепции разрушали те основания, на которых строились подобные обличения [см.: 23, с. 746]. В качестве примера можно указать на упоминание царя Валтасара в книге Даниила; личность этого царя до середины XIX века была неизвестна историкам, что давало повод отвергать историчность библейского повествования, однако последующие открытия заставили признать реальность этого персонажа. Принятие теории синергизма позволяет провести аналогию между понятием о боговдохновенности Библии и оросом IV Вселенского Собора о соединении во Христе Божественной и человеческой природ. Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек. В то же время процесс происхождения священных книг органично сочетает в себе действие Духа Божия, вдохновившего составление этих произведений, и творческие усилия конкретных людей. При этом «нет никакой нужды представлять участие того и другого фактора всегда равномерным. <...> В одних случаях действующим является по преимуществу Бог, так что на долю человека остается только рецептивная деятельность, в других — выступает на первое место самодеятельность человеческая, а участие Бога выражается лишь в действии, направляющем и вспомоществующем эту самодеятельность, причем, однако, мера достоинства священных произведений, или их различных частей,— обнаруживается ли в них более элемент божественный или элемент человеческий,— остается всегда неизменно равной» [23, с. 743]. Впрочем, как и любая аналогия, сопоставление понятия о боговдохновенности Библии с Халкидонским оросом не является абсолютно точным соответствием, между богочеловечеством Христа и боговдохновенностью Священного Писания существуют важные различия. «Иисус Христос есть единая Личность, и, будучи совершенным Богом, Он есть и совершенный человек. Священное же Писание было написано, во-первых, разными людьми в разное время, при разных обстоятельствах, во-вторых, людьми, которые были несовершенными и, как всякий человек, не чуждыми греха» [31, с. 17]. Потому следует воздержаться от возможного соблазна развивать указанную аналогию, пытаться увидеть в ней нечто больше, чем мысль о совместном присутствии Божественного и человеческого элементов в священном тексте, так как на этом пути богослов может столкнуться с проблемами (например, невозможно найти применительно к Библии точного соответствия термину «ипостась»). Наконец, современные богословы все чаще говорят о том, что боговдохновенность священных книг не ограничивается самим процессом их написания, но и принятие каждой книги в канон, и ее сохранение до нашего времени также происходило при содействии Духа Божия, направлявшего и вдохновлявшего усилия благочестивых людей. Вследствие этого можно говорить о действии Святого Духа на всех этапах формирования Библии. Церковь, ведомая Святым Духом, той или иной книге придает статус Писания, заботится о сохранности и передаче текста книги, обеспечивает ее правильное истолкование. Акцент на роли Церкви позволяет выявить несколько иной аспект понятия «боговдохновенность»: это не только отличительный признак, характеризующий возникновение священных книг, но и само свойство этих произведений, которое заключается в присутствии в них полноты учения о Боге и Его отношениях с человеком, всех тех богословских идей, которые необходимы для спасения. Боговдохновенпостъ как свойство сохраняет библейский текст даже при том, что мы не можем со стопроцентной точностью реконструировать его первоначальный вариант (известно, что сами автографы священных книг не сохранились), а существующие в настоящее время различные версии содержат немалое количество разночтений. Так как имеющееся текстуальное многообразие принципиально не отражается на библейском веро- и нравоучении, то и современный Масоретский текст можно смело признавать боговдохновенным. Более того, можно говорить о том, что даже тексты библейских переводов, созданных в Церкви в соответствии с ее герменевтической традицией, также могут быть названы боговдохновенными. Опять-таки подчеркнем, что это качество они приобретают не вследствие особой святости переводчиков или их таинственного общения с Духом Святым, а в том и только в том смысле, что текст перевода адекватно воспроизводит библейскую весть, то спасительное учение, которое является главным признаком и в то же время следствием боговдохновенности Библии.
СОСТАВ ЕВРЕЙСКОЙ БИБЛИИ
Все священные книги разделяются у евреев на три части: Закон, Пророки и Писания. Отдел «Закон», или «Тора», содержит первые 5 книг Библии, то есть Пятикнижие Моисея. Отдел «Пророки» («Невиим») содержит 8 книг и делятся на две части: «Ранние пророки» («Невиим ришоним») и «Поздние пророки» («Невиим ахароним»). В «Ранние пророки» вошли Книги Иисуса Навина, Судей, Самуила (1 и 2 Цар.) и Царей (3 и 4 Цар.); отдел «Поздние пророки» заключает в себе Книги Исаии, Иеремии, Иезекииля и 12-ти малых пророков (которые считаются одной книгой). В третий отдел — «Писания», или «Кетувим», — входят 11 книг, а именно: Псалтирь, Притчи, Иов, Песнь Песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклесиаст, Есфирь, Даниил, Ездры (1 Езд. и Неем. за одну книгу) и Хроники (1 и 2 Пар.).
В отделе «Писания» выделяются в особый сборник «мегиллот» («свитки») следующие пять книг: Песнь Песней, Руфь, Плач, Екклесиаст и Есфирь, так как эти книги употреблялись в синагогах в праздничные дни (в Пасху, Пятидесятницу, день воспоминания разрушения храма, праздник Кущей, Пурим). Книги Руфи и Плач, которые входят в отдел «Писания», в древности находились в пророческом отделе. Более того, Книга Руфи присоединялась к Книге Судей, а Плач — к Книге Иеремии; именно так считал Иосиф Флавий и некоторые отцы Восточной Церкви, вследствие чего они говорили о 22 книгах иудейского канона. Дальнейшее выделение их и перенесение в отдел «Писания», может быть, произошло по причине их употребления в праздничные дни и вхождения в число «пяти свитков».