Очнулся Том из-за навязчивой трели дверного звонка. Со стоном перекатился на бок, ощущая дичайшую головную боль. Во рту все пересохло, язык буквально прилипал к небу, а губы казались чужими.
- Неет, так пить нельзя, - поскрипел он, обещая самому себе «больше ни за что и никогда».
А в дверь все так же звонили, разрывая мозги Хаузелю на миллионы кусочков. Он медленно поднялся, осторожно, словно шел по минному полю, добрался до прихожей и посмотрел в глазок.
Это опять был Арнольд. На мгновение закралась мысль, что он не уходил, все время находился под дверью, пока Том напивался. И к отвратительному физическому состоянию теперь добавились угрызения совести.
Том резко распахнул дверь, и мальчик чуть не упал от неожиданности.
- Фух, я уж думал, что не пустишь, - Арнольд деловито прошел внутрь, протягивая руку для приветствия.
- Здорово. Чего случилось?
- Ничего особенного, - буркнул мальчик, не поднимая взгляда, - чего дверь второй день не открываешь? Скрываешься, да?
- Второй день??? Это я столько спал?
- Не уходи от вопроса.
- От какого вопроса? – ошарашенный, весьма помятый Том никак не мог сообразить, что происходит.
- Ты от меня скрываешься?
- Я?? Да с чего бы вдруг…
- Врет или не врет? Вроде бы не врет, если на башку посмотреть, похоже и правда спал. А может и врет, вон, как глазюки выпучил, страшно, наверное.
- Арнольд, отомри и объясни толком, что стряслось.
Ребенок казался на редкость серьезным и собранным, он сдержанно кивнул и внимательно посмотрел на Тома, все еще мучаясь вопросом, стоит ли доверять ему или нет.
- Слушай, ну хватит уже меня сканировать, - как бы это смешно ни было, но Тому становилось неуютно под этим изучающе-осуждающим взглядом не по-детски серьезных глаз. – Объясни уже, в чем дело.
- Это долгий разговор.
- Нормально, я никуда не тороплюсь, - кивнул Том, и даже улыбки не было на его лице. – Только умоюсь. Ты не против?
Через четверть часа Том привел себя в более-менее нормальный вид и позвал мальчика в кухню. Хлопоча у кофеварки и холодильника, он пытался понять, что стряслось у Арнольда, но тот никак не выдавал своей проблемы.
- Тебе чаю или какао?
- Давай кофе.
- Кофе детям нельзя.
Арнольд вздохнул, с неохотой соглашаясь:
- О`кей, буду какао.
Том поставил на стол две кружки, с кофе для себя и с какао для мальчика.
- А теперь рассказывай.
- Оххх…
- Ладно, не охай. Выкладывай, что там у тебя стряслось, - отхлебнув кофе, Том почувствовал, как оживает, и теперь сдерживать улыбку при виде скорбной мордашки стало значительно сложнее.
- Скажи сначала – у тебя есть невеста?
- Невеста? – Том чуть не поперхнулся. - Нет, невесты у меня нет.
- Я так и знал! Так и знал!
- Ты начнешь сегодня нормально говорить, или так и будешь меня взглядами убивать, а? При чем тут невеста?
- Когда мы с Кларой на тебя работали, - Арнольд многозначительно глянул на Тома, - она… она… в общем, она мне тут призналась, что когда вырастет, то станет твоей невестой.
Нашему герою стоило огромных трудов не расплыться в глупейшей улыбке. Он кашлянул и отвернулся. Нет, не помогло. Пришлось встать, сделав вид, что ищет что-то в шкафу.
- Нервничает. Значил, правду Клара сказала. Как же теперь быть?
Том, чуть успокоившись, вернулся за стол и со всей серьезностью и открытостью встретил взгляд ребенка.
- А тебя, значит, сильно волнует будущее Клары?
- Конечно! – мальчишка вспыхнул, двумя руками хватаясь за свою кружку. – Конечно, волнует. Она же моя подруга.
- Только подруга?
- Ну… видимо… если она предпочла тебя…
- Думаю, Клара ошибается. Когда она вырастет, я буду совсем старый и вряд ли ей понравлюсь.
- Да?
- Даже не сомневайся.
- Я могу ей это сказать?
Том задумался на минуту, представляя реакцию девочки на подобные слова.
- Ты знаешь, я бы с другой стороны зашел.
- С какой?
- Просто попытайся сделать ей приятное.
- Это как?
- Господи, всему тебя учить надо! – проворчал Том, устраиваясь на стуле удобнее, готовясь долго и подробно рассказывать неопытному кавалеру, как добиваться благосклонности. – Вот скажи, что она любит? Чем увлекается?
- Да ничего она не любит… кроме своих глупых винкс и принцесс!
- А ты?
- А что я? Что я буду вместе с ней эту ерунду смотреть?
- А почему нет? Тебе что, сложно, что ли? Ну посмотришь сказки, не переломишься, зато представь, как ей приятно будет.
- Думаешь?..
- Уверен! Внимание – для каждого человека очень важный момент. Если она будет чувствовать твое внимание, то все пойдет гораздо лучше, вот увидишь.
- Хм… я подумаю…
- Вот подумай. Еще какао хочешь?
Том никак не мог понять, что именно его так взволновало в собственных словах. Молча потягивая кофе, он все пытался разобраться в своих ощущениях. Что-то шевельнулось, эхом отозвалось в его душе.
Сложно, что ли?
Сделать сказку…
Сложно, что ли?..
Они сидели в кухне, пока мама-Грауер не пришла за своим сыном. Тот с сожалением поднялся, угрюмо прощаясь с Томом. В голове все еще перебирал варианты, как помириться с Кларой, Том слышал его отчаянные мысли, но не мог ничего ответить, думая о своем.
- Ну пошел я, пока.
- Счастливо, Арнольд. Спокойной ночи… И… знаешь, не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем.
- Угу.
Закрыв за маленьким гостем дверь, Том все еще пребывал в задумчивости. Мысли метались от идей о сказке до вопросов, как помочь Арнольду. От образов принцесс и фей до вариантов воплощения чуда.
Он не спал всю ночь, лихорадочно что-то соображая. А утром, с воспаленными глазами, с всклокоченными волосами, в домашних, не лучших своих штанах и помятой футболке, он не мог дождаться, когда папа Арнольда выйдет из дома, подкарауливая его в подъезде.
- Герр Грауер, - окликнул Том, наконец, увидев мужчину ранним утром, - я бы очень хотел с Вами поговорить…
Глава 13.
Снег.
Чем занимаются люди в канун Рождества? Заканчивают последние приготовления к празднику? Встречают шумных гостей? В суматохе покупают последние подарки? Или крутятся в кухне, готовя традиционные блюда? Наверное. Да, в эту пору абсолютно нормально вертеться белкой, с приподнятым настроением ожидая самой чудесной ночи в году.
А самое глупое, чем можно заниматься в сочельник – сидеть в пустом кинотеатре и вздрагивать от каждого шороха. Но именно так проводил свое время Томас Хаузель двадцать четвертого декабря. Он бы с удовольствием сделал бы это раньше, но, к сожалению, физически не успевал. И без того мобилизовав настоящую маленькую армию, ему оставалось разве что заставить время идти вспять.
И полбеды, что киномеханик бурчит уже полчаса о том, что хочет скорее попасть домой, и совсем не важно, что сам Том не успевает хоть как-нибудь подготовиться к празднику, сейчас волнует только один вопрос – придет он или не придет.
Конечно, Том отправил официальное приглашение на фирменном бланке, прикрываясь именем компании. Конечно, его распоряжение, отдать лично в руки, было выполнено. Но от этого всего не становилось легче или спокойнее. Том боялся. Боялся, что у него найдутся другие планы на этот день, боялся, что он догадается, что это все дело рук Хаузеля, и просто решит проигнорировать приглашение. Но больше всего боялся, что он придет, а Том растеряется и не будет знать, что говорить и делать.
Ведь Том совершенно не умеет просить прощения. Даже сейчас, проговаривая мысленно слова, которые собирается сказать вслух, краснеет, понимая, что паника уже на подходе, что ничего не получится.
- И зачем я только все это затеял?! – шептал наш герой, отбивая чечетку носком ботинка, сидя в самом крайнем кресле в первом ряду.- Надо было просто отправить ему диск с курьером.- А вдруг разочарую, а вдруг…
Тут свет внезапно погас, как было условленно при появлении в зале Билла, вытесняя разом все мысли из головы. Сердце забилось с бешенной скоростью, а ноги стали ватными. Он вцепился в подлокотники со всей силы и уставился на экран, словно никогда раньше и не видел того сюжета, что там начинался:
Огромный робот, совершая мощные прыжки, стал перемещаться по разрушенной баталиями улице, прикрывая корпусом двух своих маленьких копий. Послышались звуки стрельбы, вынудившие металлических человечков вжаться в бетонную стену. В этот момент произошел оглушительный взрыв, из-за чего экран на долю секунды стал черным, чтобы уже в следующий миг озариться разноцветными огнями фейерверков, а фигурки, превратившись в Санта-Клауса и двух смешных зайцев, отпрянули от стены, устремляясь навстречу салюту. Огромные сани, запряженные оленями, выехали на передний план, перегораживая весь обзор, а когда фигурки перемахнули через них, зайчики оказались Кларой в пышном бальном платье и Арнольдом в элегантном костюме, они помогли Санте, ставшим грузноватым папой-Грауером, перелезть сани и, держась за руки, все трое побежали по преображающемуся ландшафту. Небо плавно меняло цвет с темно-синего на белый, пространство вокруг трансформировалось, вырастали стены, а огоньки салютов становились бумажными конфетти. Папа и два ребенка в обычной, повседневной одежде, смеясь, держали друг друга за руки и бежали по магазину, заставленному вешалками с яркими детскими нарядами.
Последними звуками стал голос Тома за кадром, который вполне уверенно, даже весело подвел черту: «БананаПапа» - наше общее детство!
Том зажмурился, вдруг понимая, какую чушь он напридумывал. Чушь? Ведь чушь, да? Захотелось провалиться сквозь землю. Захотелось, чтобы Билл не заметил его и ушел. Захотелось просто исчезнуть.
Но свет включился, и неторопливые шаги, наполнившие зал, стали приближаться. Том втянул голову в плечи, не решаясь даже повернуться. Затылком чувствовал взгляд на себе, но не шевелился. Сердце колотилось с такой силой, что начало подташнивать. Он весь был оголенным клубком нервов, готовый в любой момент придти в движение. А уж в какое – этого не знал никто, даже он сам.
Кресло позади чуть слышно скрипнуло под тяжестью севшего на него человека. Том обмер, кажется, скажи ему сейчас «Пожар!», он вряд ли смог бы пошевелиться.
- Ты волшебник, Том. Я сразу это почувствовал, как только увидел тебя, - услышал он шепот.
И долго не мог вымолвить ни слова, лихорадочно соображая, что ответить.
- Это когда я елку свалил? – наконец, выдавил он почему-то тоже шепотом, не смея обернуться.
Билл тихо засмеялся, зашевелившись на своем месте, от чего кресло снова скрипнуло, а запах одуванчикового детства нашего героя окутал его, дурманя голову.
- И это тоже… С первой минуты, Том… С самого первого мгновения.
Тома овеяло волной тепла, заставляя улыбаться и краснеть, как Арнольда перед своей подругой. Он закусил губу, силясь справиться с эмоциями, и чуть слышно спросил:
- Так, значит, ты не из-за детей туда приходил?..
- Мне, конечно, отрадно наблюдать за ними, но каждый день ради этого я бы не стал ошиваться в гейм-зоне.
Том не верил своим ушам, все шире расплываясь в улыбке. Оставался последний вопрос, который он, чуть помедлив, все же выдохнул:
- Ты простишь меня, Билл?
- За что?
- За все… за то, что я психанул, наговорил тебе гадостей, и вообще…
Узкие ладони легли ему на плечи, прижимая к спинке кресла. Том слабо охнул, безропотно подчиняясь этим рукам.
- Я и не обижался… я понимаю, что тебе нужно было время. Знаешь, если бы ты не прислал мне вчера приглашение, я бы сам тебя нашел.
- Так ты понял, что приглашение от меня? Как? Там же не было моего имени.
- И все-таки, Том, ты еще ребенок! Большой, умный, талантливый и красивый… ребенок.
Том хмыкнул, накрывая его кисти рук своими, и почувствовал себя самым-пресамым счастливым человеком на свете.
- Ну сколько можно сидеть-то?- раздалось откуда-то сверху. – Меня дома уже заждались! Хаузель, учтите, если жена будет меня ругать, я все спихну на Вас, это ведь ужас какой-то…
А Том и забыл совсем о механике, который все это время терпеливо сидел в своей кабинке. Он хлопнул себя по лбу и, вскочив с места, заверил:
- Все-все, мы уходим! Спасибо Вам большое за оказанную услугу! - и впервые глянул на Билла, тот улыбался, казалось, даже светился от радости. – Ну, что? П-пойдем…
Билл молча протянул ему руку, и наш герой помог ему подняться. Не долго думая, он обнял его за талию, вынуждая и Билла обхватить себя в ответ.
Они вместе вышли на улицу, не забыв пожелать ворчливому механику счастливого Рождества, и ахнули, увидев, что попали в сказку.
Наконец, пошел снег. Тихо кружа белыми мошками, он запорашивал мостовую и деревья, здания и людей. А дети, визжа и дурачась, собирали первый тонкий слой с капотов машин, чтобы налепить из него снежков.
Том потрясенно уставился на ребятню.
- Том? Что-то случилось?
- Д-да… то есть, нет. То есть, черт его знает… Я их не слышу.
- Кого не слышишь?
- Детей не слышу…
- Как не слышишь? Совсем?
- Ну, я не слышу, что они думают.
- Хм… а должен был?
Том, стушевавшись, замолчал. И правда, разве он должен был их слышать?
- Прости, это я, наверное, переутомился, - пробормотал он, прижимая Билла к себе еще теснее.
Они медленно брели по улице, обнимая друг друга, и молча любовались падающими с неба воздушно-белыми хлопьями – главным атрибутом Рождественского чуда.
Вместо эпилога.
- Том… Томми, просыпайся, уже пора.
- Ууу, - простонал он, зарываясь под подушку, - еще пять минуточек.
- Никаких минуточек, ты и так уже день с ночью перепутал. Вставай, скоро час дня.
- Я поздно лег и совсем не выспался.
Теплые руки привычно пробежались по его плечам, от чего улыбка против воли тронула губы.
- Сегодня важный день, помнишь? Твоя презентация.
- Охххх… - он резко развернулся и сел в постели. – Сегодня, да? Ты уверен?
- Абсолютно. Поднимайся, если не хочешь опоздать.
- Хорошо. Уже встаю, только поцелуй меня сначала.
- Тооом.
- Один малюсенький разочек. Иначе я просто не найду сил подняться, - Том, нахмурившись, демонстративно улегся обратно.
- Шантажист.
И тут же сладкие, мягкие, самые вкусные на свете губы накрыли его, нежно целуя.
- Ммммм, вот так гораздо лучше, - промычал Том, притягивая к себе как и прежде желанное, тонкое тело.
- Эй, так не честно! Ты говорил про поцелуй.
- Я тебя обманул, - Том перевернул его, прижимая собой к кровати. – Неужели ты правда думал, что я отпущу тебя?
Руки торопливо шарили по гибкому телу, наслаждаясь его жаром и чувствительностью, до сих пор вздрагивающему от каждого прикосновения.
- Том, опоздаешь же…
- Да и черт с ним, скажу, пробки были, - он и представить не мог, что оставит свое сокровище сейчас, не получив и не подарив всего себя. Утренняя эрекция в купе с однозначной реакцией на тело Билла, лишали возможности здраво мыслить, да и вообще мыслить.
Властно раздвигая пухлые губы языком, он резко ворвался в рот, принимаясь жадно его вылизывать. Такой горячий, такой желанный, такой любимый. Спускаясь поцелуями по его груди, Том никак не мог насытиться его ароматом. Еще ниже, к подрагивающему животу. Он уже не сопротивлялся и не ругался, учащенно дыша, он уже смирился с тем, что сегодня суждено опоздать. Расстегнув его джинсы, Том запустил под белье руку, ощущая, как жарко и влажно у него между ног. Не дожидаясь ничего больше, Том рывком стянул ненужные штаны и боксеры, тут же переворачивая желанное тело на живот, и разведя маленькие ягодицы, лизнул его прямо по дырочке, высекая протяжный стон.
За три года их отношений кольцо мышц стало податливее, пропуская Тома без растяжки, достаточно было лишь сильнее толкнуться внутрь, но он никогда не лишал себя удовольствия послушать мелодичные, безумно возбуждающие стоны, которые мог подарить ему только Билл. Наверное, в прошлой жизни он был певцом, по крайней мере, Том был в этом уверен.
Получив свою утреннюю дозу удовольствия, Хаузель был жестоко выгнан в ванную умываться. После чего сразу же принялся одеваться, благо, Билл приготовил одежду заранее. С тех пор, как Том уволился с рекламного агентства, он перестал соблюдать дресс-код. Отпустил до лопаток волосы и заплел французские косички, перекрасив их в черный цвет. Радости в день похода в салон красоты не было предела – наконец-то сбыла давняя мечта Тома. И одежда, не смотря на то, что он во многом полагался на вкус своего домашнего модельера, кардинально поменяла стиль. Теперь в его гардеробе преобладали спортивные куртки и штаны XXXL размера. Сначала было немного диковато, но Билл сказал, что ему нравится, а большего Тому и не нужно было.
- А завтрак мне сегодня не полагается? – возмутился наш герой, будучи уже полностью собранным.
- Не заставляй своих поклонников ждать, м? Разве тебе хочется их огорчать?
- Не хочется, конечно, - ворчал Том, открывая дверь. – Так всегда, ты знаешь, на какую мозоль надавить.
- Иди-иди, хватит бубнить себе под нос.
- Хоть чипсов с собой возьми, изверг!
В машине, отвоевав себе место пассажира, Том довольно хрустел чипсами, разглядывая припорошенные снегом улицы через свое окно.
- А все-таки зима – это самое волшебное время года, - задумчиво сказал он, накрывая узкую ладонь на руле.
Именно зимой он познакомился с Биллом, именно зимой он, бросив все, что было в его жизни, за сел за компьютер и начал писать, именно зимой вышла в свет его первая книга – сказка о непростой любви робота и принцессы, вмиг ставшая бестселлером. Наконец, именно зимой он стал счастливым.
Билл улыбнулся ему в ответ, понимая, что тут спорить бесполезно. Для Тома зима – это действительно самое любимое время. И пусть он сегодня немного нервничает, все-таки презентация второй книги – это очень волнительное мероприятие. Но вечером, когда они окажутся наедине друг с другом, Том снова расслабится. И глядя на завораживающий огонь в камине, будет рассказывать о своих новых сюжетах под уютное потрескивание поленьев в очаге. А Билл будет соглашаться или отвергать его идеи, неважно. Главное, что он будет рядом, будет сжимать в объятиях своего любимого, самого лучшего сказочника на свете.
Конец.
