Марксистский национализм или уравнилистский интернационализм?
сочинение
Леви Беринга
Украина 2019
Национальный вопрос в научном коммунизме до сих пор решался по-марксистски – каждая нация имеет право на самоопределение. Но, как известно, экономическая часть марксизма устарела, на его место пришел уравнилизм. Понятное дело, что марксизм не может быть признан полностью устаревшим и полностью антинаучным, большая его часть до сих пор является истиной, если это не противоречит уравнилизму. Но может ли уравнилизм взять в наследство от марксизма его пункт о национальном вопросе? Нет, и причина такого отказа будет разобрана в этом труде.
Нация - историческая категория
Для начала обозначу то, в чем я согласен с марксизмом. Я полностью поддерживаю диалектическое положение о том, что нация есть историческая категория. И. Сталин справедливо отмечает:
«Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации. Так происходит дело, например, в Западной Европе. Англичане, французы, германцы) итальянцы и прочие сложились в нации при победоносном шествии торжествующего над феодальной раздробленностью капитализма» (И. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос»).
Марксизм утверждает, что процесс образования наций напрямую связан со становлением капиталистических отношений. В принципе с этим в своем большинстве соглашаются и буржуазные исследователи.
Известно, что в процессе своей борьбы с природой человеческое общество изменялось в соответствии с состоянием его техники, его хозяйства. Разным ступеням экономического развития соответствовали и разные формы общественной организации. Чем хуже техника, тем меньше людей, которые могут объединяться в большое, тесно связанное общество. На одном участке первобытный охотничий род мог прожить в количестве 20-50 человек; на этом же участке скотоводческое хозяйство могло объединить 200-300 человек, а смешанное (земледельческое и скотоводческое) – до 15000 человек. На участке, где сегодня расположен Нью-Йорк с 8-миллионным населением, когда-то обитали небольшие охотничьи племена индейцев, насчитывавшие несколько тысяч человек. История развития производительных сил есть вместе с тем история объединения людей во все большие общественные организации.
Первобытная родовая община, возникшая на охотничьем хозяйстве, защищала свои хозяйственные интересы путем ожесточенных войн со всеми другими родовыми организациями за район своего хозяйствования. Исключительная замкнутость и отчужденность, противопоставление данного рода всем другим – основные черты первобытного родового общества. Но в связи с изменениями хозяйственных интересов изменяется и организация общества. Первобытное земледелие и скотоводство стали могильщиками родовой организации. Возникает необходимость для правильного ведения скотоводческого и земледельческого хозяйства в большей связи с окружающими родовыми организациями. Вчерашние законы, обычаи, нормы морали, регламентирующие исключительную замкнутость рода, исчезают, на их месте возникают новые, организующие связь между целым рядом родов, - связь, необходимую для ведения новых форм хозяйства. В рамках первобытнообщинного строя стали возникать племена и конфедерации племен.
С количественными изменениями уровня производительных сил происходили и качественные изменения в экономике. Для эффективного ведения хозяйствования нужен был институт частной собственности, ставший впоследствии господствующим. Тогда начали появляться первые государства, которые и нужны были, прежде всего, для защиты частной собственности, защиты богатых от бедных, эксплуататоров от эксплуатируемых. Частная собственность требовала особых экономических отношений между производителями и потребителями. Сначала были отношения рабские: рабовладелец – раб; потом феодальные: феодал – крепостной (в некоторые периоды имело место сосуществование этих отношений, хотя и с доминированием одних над другими). В эти исторические периоды территории были поделены между государствами (а не родами, племенами), где чаще всего главным был монарх – король, царь, князь, император. Уровень производительных сил был крайне слаб, поэтому не могло быть ни крупной торговли, ни крупного производства, разделенного по промышленным и хозяйственным областям, ни общей транспортной системы и т.д. Соответственно и общество не могло сложиться в большие (многомиллионные) и тесные группы. Конечно, были государства по типу Древнего Рима, Древней Греции, Киевской Руси, но таких тесных экономических связей, какие дает капитализм, между административными единицами названых государств (между перифериями, муниципалитетами, княжествами и т.п.) никогда не было. Жители разных земель одного государства даже понятия не имели о том, кто их сограждане на расстоянии более 300-500 км, а значит, ни о какой общности языка и культуры и речи не могло идти. Но, так или иначе, возникали народности, которые характеризовались единством языка, территории, обычаев и культуры, имели до определенных пределов экономические связи. Народности стали ячейками будущих наций.
Но феодальные отношения и характеризующая их феодальная раздробленность стали умирать с промышленной революцией и научными открытиями, росли торговля, производство, инфраструктура. Пришел капитализм, в рамках которого экономика становилась по-настоящему единой для всего государства. Исторически классовым носителем национального развития является буржуазия. В основе ее национальной работы лежит организация рынка, требующая объединения людей на основе единого языка - важнейшего орудия общественных сношений, единой культуры, а, следовательно, и потребностей. Все это создает опору для буржуазии одной нации в ее борьбе с другими группами буржуазии.
В процесс общественного капиталистического производства, где активно выступает промышленный капитал, втягивается огромное количество людей. Массовое товарное производство требует создания массового потребителя однородных товаров. Создаваемую систему рынка сбыта, сырья и рабочей силы капиталистам приходиться защищать от конкуренции капиталистов других стран. Изменился государственный характер армии – не союз (фактический или формальный) войск феодалов, а одна, централизованная, государственная армия.
Но нужно понимать еще качественное отличие образования родов, племен, их конфедераций, народностей от образования наций. Если, например, род возникал на естественной почве, стихийно, для его существования не требовались особая пропаганда, насильное введение языка, коверкание истории и пр., то нация своим происхождением обязана как объективными (социально-экономическими), так и субъективными процессами – сознательной политикой буржуазии по созданию нации. Необходимость искусственного конструирования связей между людьми объясняется тем, что чем больше угнетенных и эксплуатируемых масс, тем больше нужно контроля над ними со стороны горстки богатых. Одно дело связать тысячи или десятки тысяч людей (племена, народности), другое дело – миллионы, десятки миллионов, сотни миллионов (нации). Во втором случае нужна особая пропаганда и качественно другая система организации и контроля.
Разрастается могучая деятельность буржуазии по внутренней национальной спайке всего «народа» и противопоставлению его другим странам, другим народам, являющимися объектом внимания других национальных групп мировой буржуазии.
С целью ассимиляции различных народностей представители власти в своих государствах стали намного активнее (до этого тоже это было, но не так сильно, ибо в этом не было особого смысла) проводить политику языковой и культурной, прежде всего религиозной, унификации. В обиходе стали появляться словосочетания «национальная культура» и «национальный характер», «менталитет». Буржуазия каждой нации стала подчеркивать то, что именно «у нашей нации свой особый путь развития», «своя самобытная и неповторимая культура», «уникальная психология», «специфический менталитет, отличающийся от менталитета других наций». А если в чем-то и находились схожести в национальной культуре с другими нациями, то это были именно схожести, а не одинаковости; не заключался вывод об идентичности культуры, во-первых. Во-вторых, это делалось для того, чтобы вызвать «братские» чувства с другими нациями с целью сплочения против третьих наций.
Капиталисты своих наций стали насаждать один взгляд относительно истории («мы всегда были одной нацией», «наша нация ни одной войны не проиграла», «мы самые умные, сильные, героичные», «мы хорошие и миролюбивые, а те, агрессивные и злые, всегда пытались нас завоевать» и т.п.), а масштабы шовинистической пропаганды выросли в десятки раз.
Так стали появляться многомиллионные общности людей - нации.
Будет ли существовать нация вечно? Если буржуазные идеологи и признают исторический характер нации, то только в отношении ее «исторического начала», но без «исторического конца» (!). Конечно, если нация рождается вместе с капитализмом, то смерть капитализма обусловливает и умирание наций. Опять-таки причина тому – в росте уровня производительных сил и в изменении производственных отношений. В недрах капиталистического общества зарождается хозяйство мировое. Оно требует мировой общественной организации человечества, и ему противоречит национально раздробленное человечество (точно так, как капитализму противоречило феодально раздробленное). В недрах капиталистического строя возникает, развивается, организуется и ведет борьбу за мировое хозяйство, за интернациональное общество пролетариат, который является могильщиком всего капиталистического строя и национальной его организации. Пролетариат ведет борьбу с буржуазией за уничтожение перегородок, построенных буржуазией между пролетариями всех стран, за уничтожение рамок, стесняющих развитие производительных сил мира. Захват власти пролетариатом создает условия, необходимые для изживания массами националистической идеологии буржуазии, с помощью которой она приводила в движение широкие слои трудящихся.
С конечной победой пролетариата общество постепенно искоренит националистическое наследие буржуазии, и на развалинах национально обособленных народов воцарится единое человечество, на основах единого организованного мирового хозяйства. Развитое коммунистическое общество не будет знать национальных образований, национальных отношений. Нации будут играть такую же роль, как остатки родовых кладбищ там, где уже были племенные общества. Место этих остатков в музее, где дети коммунистического общества будут по ним изучать эпоху национальной раздробленности, разобщенности, вражды и кровавых войн человечества. Нация умрет.
Но именно этого и страшатся буржуазные политики всех мастей, от которых мы постоянно слышим лозунги о том, что «нужно беречь нашу культуру и сохранять язык», «глобализация ведет к смешению наций, а это плохо», «не допустим чужого языка на нашей земле!» и т.п. И здесь речь идет не только про открытые нацистские призывы, но и про плачевные речи буржуазных идеологов о «негативных последствиях» стихийных (не связанных с деятельностью коммунистов) интернациональных тенденций. Их консервативное мышление не дает им возможности осознать то, что в слиянии наций, а значит в смерти наций (не физической!), не только нет минусов, а имеются одни сплошные плюсы для развития человечества.
Итак, мы, уравнилисты, и марксисты понимаем, что 1) нация есть историческая категория и что рано или поздно она исчезнет; 2) пролетариат всех стран должен объединяться для эффективной борьбы против мировой буржуазии и для скорейшего построения коммунизма во всем мире.
Тогда в чем смысл дальнейшего моего труда? Дело в том, что в национальной программе марксистов существует пункт о праве наций на самоопределение вплоть до отделения. Например, когда первая нация угнетается второй, марксисты говорят о том, что первая нация должна иметь возможность отделиться и жить отдельно. А если возникает война между этими нациями, то она признается освободительной (справедливой) для первой нации, соответственно марксисты будут выступать за ее победу. И первый вопрос заключается в том, как определить объект права на самоопределение, то есть, как выявить нацию, имеющую это право? Не стоит путать: марксисты провозглашают право каждой нации на самоопределение; я же задаю вопрос, не о том, какая нация имеет на это право, какая не имеет (ибо все имеют, по мнению марксистов); я спрашиваю, как понять, что именно эта конкретная группа людей есть нация? Это очень важный вопрос, ибо капиталисты в процессе борьбы между собой стравливают пролетариат по надуманным причинам, и вполне возможно, что может быть так, когда капиталисты могут на ходу придумать нацию, после чего выступить от ее имени с призывом борьбы за право нации на самоопределение. А может быть и так, что пролетариат, независимо от буржуазии, допустит ошибку в этом вопросе аналогичным образом: выдумает свою нацию и начнет бороться за свое мнимое право на самоопределение. Второй вопрос: как избежать буржуазно-националистических тенденций при реализации права наций на самоопределение, и не является ли само по себе это право - буржуазным правом, то есть вредным для пролетариата, а соответственно, не ошибаются ли марксисты? Начну я с решения первого вопроса (что есть нация?), а потом исследую сущность права нации на самоопределение.
Понятие нации
Чтобы понять, что такое право нации на самоопределение, и как вообще решать национальный вопрос, нужно, как минимум для начала разобраться с тем, что же такое нация вообще. Что такое нация с точки зрения марксизма?
«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» (И. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос»).
Таким образом, есть 4 признака нации: общность языка, территории, экономической жизни и психического склада.
«Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией…
…Только наличие всех признаков, взятых вместе, дает вам нацию» (источник тот же).
Это классическое определение в марксизме, которым пользуется абсолютное большинство коммунистов. Более того, это определение или его суть, завернутая в другую оболочку, в обиходе даже в буржуазной науке. Не обязательно быть марксистом или даже левым, чтобы согласиться признать такое объяснение нации. Но я считаю, здесь не все так однозначно.
Итак, нация есть «исторически сложившаяся устойчивая общность людей». Напрашивается вопрос: насколько эта общность людей, которая «исторически сложившаяся», должна быть устойчивой? Как определяется эта устойчивость: качественно (специфическая культура, четко сформированный язык, укоренившийся «национальный характер» и пр.) или количественно (срок, измеряющийся в годах, десятилетиях, столетиях, за который группа людей должна иметь 4 общности)?
Сравним две группы людей: жители США, предки которых проживают на территории США несколько столетий, и жители ДНР/ЛНР, которые еще 5 лет назад были в составе Украины, государство которых официально никем не признанно (даже Россией) и имеются предпосылки к тому, что в ближайшем будущем их судьба перейдет в руки другого государства (России или обратно под власть Украины). Понятное дело, что коренные жители США представляют собой большую «исторически сложившуюся устойчивую общность людей», чем жители ДНР/ЛНР. Но можно ли сказать однозначно, что население этих крошечных и нестабильных республик не может являть собою нацию? Однозначно сказать нельзя: из определения И. Сталина не понятно, какого качества или количества «устойчивости» должна обладать группа людей. Более того, не понятно даже и то, можно ли называть граждан США нацией, ибо есть группы людей, такие как жители Англии, Германии, Франции, России, Египта, Турции, «устойчивость» которых, как минимум в количественном смысле, намного больше (на столетия, а в некоторых случаях даже на десятки столетий), чем «устойчивость» даже самых-самых коренных жителей США! Все относительно. Соответственно, если мы признаем американскую нацию, то почему мы не должны признавать днр-лнр-овскую нацию? Причем я сейчас даже не высказываю своего мнения по поводу того, нация это или не нация, я пытаюсь понять, по каким критериям я могу определить «исторически сложившуюся устойчивую общность людей»…
Тем не мене, как мы помним, марксисты войну за независимость США, начатую в 1775 году, называют национально-освободительной, а значит, справедливой. Получается, что, по их мнению, было достаточно всего чуть более 1-го столетия (массовая колонизация Северной Америки началась с середины 17-ого века), чтобы колонисты могли создать новую нацию!
После распада Австро-Венгрии в 1918 году земли Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, Далмации, Сербии и Черногории объединились в государство, получившее название Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (КСХС). В 1929 году, после государственного переворота, оно было переименовано в Королевство Югославия, а с 1945 года Югославия стала республикой. В 1999 году силами НАТО были совершены бомбардировки Югославии в Косово, в результате чего армия республики была уничтожена, а в государстве была установлена временная администрация миссии ООН. А уже в 2003 году Югославия распалось на части, которые отошли Сербии, Черногории, Хорватии, Словении, Македонии, Боснии и Герцеговине. Таким образом, государство Югославия в разных формах просуществовало 85 лет. Вопрос: сформировались ли граждане этой страны в нацию за это время? Много это или мало: 85 лет? Вроде как не намного меньше, чем время для формирования американской нации (по мнению марксистов)… Тем не менее, почему-то никто не говорит о такой нации, как югославы. Под этим понятием, если оно используется, подразумевается не нация, а совокупность наций, живших в Югославии.
Или может дело не в количестве, а в качестве «устойчивости»? По этому поводу можно сказать, что экономическая общность у югославов была, что само собой вытекало из наличия одной территории, общность последней, соответственно, тоже была, общность языка была (сербохорватский язык). Культурная составляющая тоже должна была быть в виду общей судьбы людей: как-никак за 85 лет можно создать несколько поколений. Так вот, можно уже тогда на этом основании говорить о том, что была югославская нация? Была ли эта общность людей «устойчивой» или все-таки конечный итог этого государства свидетельствует о ее «неустойчивости», а значит, ни о какой югославской нации не может быть и речи? Очевидно, что все эти вопросы очень дискуссионные, не могут дать однозначного ответа.
На секунду признаем, что это все-таки была одна нация, тогда второй вопрос. После 2003 года люди, которые не по своей воле оказались гражданами других государств, стали представителями других наций, или они продолжают оставаться до сих пор югославской нацией? Или они сначала были югославской нацией, даже не имея общности территории и экономики (в виду разделения), а потом все же растворились в новых нациях? Опять-таки, остается широкое поле для дискуссий…
Да что далеко ходить, возьму пример И. Сталина, который приводится им в его труде, о колонизаторах США. И. Сталин утверждает, что англичане и американцы, хотя и имеют общую историю, язык, в какой-то степени культуру, уже в силу разности территории и экономики являются разными нациями. Но вот только вопрос, с какой поры американцы стали американцами? И, в конце концов, когда американцы как нация возымели право выступать за свое самоопределение, что выражалось, прежде всего, в так называемой национально-освободительной войне 1775 года.
Я думаю, эрудированный читатель и сам может привести кучу таких исторических примеров, которые могут поставить в тупик марксиста относительно «национальной устойчивости». Но я задавал эти риторические вопросы не для того, чтобы потешить свое эго. Проблема «национальной устойчивости» есть проблема признания или непризнания права нации на самоопределение: если не будет «национальной устойчивости», то не будет и нации, а значит, ни о каком праве нации на самоопределение и речи не может идти, а если кто-то об этом заговорит, то с точки зрения марксизма, это должно считаться буржуазным национализмом и отвергаться как реакционное явление.
Для нации, - говорит И. Сталин, - характерна общность языка. Но классик марксизма отмечает, что «это, конечно, не значит, что различные нации всегда и всюду говорят на разных языках или все, говорящие на одном и том же языке, обязательно составляют одну нацию. Общий язык для каждой нации, но не обязательно разные языки для различных наций! Нет нации, которая бы говорила сразу на разных языках, но это еще не значит, что не может быть двух наций, говорящих на одном языке! Англичане и северо-американцы говорят на одном языке, и все-таки они не составляют одной нации. То же самое нужно сказать о норвежцах и датчанах, англичанах и ирландцах» (источник тот же).
Возьмем последний пример: англичане и ирландцы. На момент написания И. Сталиным своего сочинения (1913 год) Ирландия была целостной и вся входила в состав Великобритании с 1800 года. Ирландский язык практически вымирал, доминирующим был английский. И лишь после 1949 года, с провозглашением независимости Ирландии (кроме Северной Ирландии, которая и по сей день осталась частью Великобритании), ирландский язык хоть как-то начали возрождать и популяризировать в стране. Но особых успехов в этом направлении не случилось: на данный момент в Ирландии проживает около 4.6 миллионов человек, а «по официальным данным ирландского правительства (2004), в Ирландской Республике насчитывается 1 570 894 человека, владеющих ирландским языком. Из них 339 541 использует ирландский язык в повседневном общении; 155 039 прибегают к нему примерно раз в неделю; 585 300 — реже; 459 657 — почти никогда, а 31 357 не ответили на вопрос о частоте использования языка. Однако многие активисты ирландского языка и профессиональные лингвисты ставят эти данные под сомнение. Многие оценивают число носителей, использующих язык в повседневном общении, всего в 65 000 человек» (Википедия). Получается, сегодня ирландский язык на ежедневной основе используется лишь ничтожной частью населения Ирландии, а когда И. Сталин занимался своим сочинением, на нем вообще говорили единицы.
Теперь зададимся вопросами: а что такое ирландская нация? Кто ее представители? И есть ли вообще ирландская нация? А если есть, то когда она образовалась? Это вопросы задаются неспроста, ибо история Ирландии и населяющего ее населения очень многогранная. Дело в том, что с 1800 года Ирландия, не смотря на все войны, исторические баталии, захваты и освобождения, вхождения и отсоединения, стала частью Великобритании. Имело ли на момент 1913 года (время сталинского исследования) население Ирландии и население Англии общность территории? Я считаю, да. Во-первых, никаких ограничений для свободного перемещения между странами не было. Во-вторых, эти территории, хотя и разделены Ирландским морем, находились очень близко друг к другу, а дорога между странами занимала несколько часов. В то время труднее было добраться с Петрограда в Москву, чем с Ирландии в Англию. Спрашивается, у кого больше «общности территории»: питерцев и москвичей или ирландцев и англичан? Экономические связи тоже были общие, ибо экономика Великобритании была унитарной, имелась полная, в экономическом смысле, взаимосвязь и взаимозависимость между Ирландией, Англией и др. субъектами Великобритании. Но почему тогда И. Сталин (и все марксисты) выделил ирландскую нацию отдельно? Одно столетие – это недостаточно для «национальной устойчивости»? Хорошо. А два столетия? Ведь не стоит забывать о жителях Северной Ирландии, которые, находясь в составе Великобритании и по сей день, имеют общность языка, территории и экономики с населением Англии. Можно ли назвать северных ирландцев англичанами? Опять-таки, вопрос предполагает споры, здесь справедливо общество может разделиться на два лагеря.
Но мы опустили психическую составляющую нации. Может именно этот единственный фактор делает население Ирландии нацией, не смотря на наличие других общностей с англичанами? Ведь, как говорит И. Сталин:
«Нации отличаются друг от друга не только по условиям их жизни, но и по духовному облику, выражающемуся в особенностях национальной культуры. Если говорящие на одном языке Англия, Северная Америка и Ирландия составляют тем не менее три различные нации, то в этом не малую роль играет тот своеобразный психический склад, который выработался у них из поколения в поколение в результате неодинаковых условий существования.
Конечно, сам по себе психический склад, или – как его называют иначе – “национальный характер”, является для наблюдателя чем-то неуловимым, но поскольку он выражается в своеобразии культуры, общей нации, – он уловим, и не может быть игнорирован» (И. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос»).
Итак, психический склад нации – это не что иное, как сознание нации. Соответственно он определяется бытием нации. В чем бытие англичан принципиально отличается от бытия ирландцев? Практически ни в чем. И там, и там общество делится на две категории: эксплуататоры и эксплуатируемые; угнетатели и угнетенные. Капиталисты и бюрократы ежедневно и ежечасно занимаются тем, чтобы как можно больше ограбить трудящихся и как можно дольше сохранить свою власть. Они красиво отдыхают, жирно едят, устраивают роскошные праздники. Пролетариат же обеих стран ежедневно вынужден подвергать себя эксплуатации на работе, он сводит концы с концами, употребляет в пищу примерно одни и те же продукты по цене (дешевые) и по качеству (негодные), имеет один и тот же скудный и невеселый досуг. Повторюсь, все это в одинаковой мере происходит ежедневно и на регулярной основе как в Ирландии, так и в Англии.
Культура Ирландии и Англии одна - капиталистическая. И именно этот социально-экономический аспект культуры доминирует над другими аспектами культуры, а значит, более всего проявляется в «национальном характере» ирландцев и англичан: для класса эксплуататоров – это ненависть к пролетариям, жажда к наживе, к увеличению прибыли; у эксплуатируемых характер мелкобуржуазный - желание разбогатеть и стать эксплуататорами (американская мечта, «хочу свое дело» и т.п.). Таким образом, везде «национальный характер» - это не что иное, как буржуазное сознание. И лишь в отдельных случаях, в меньшинстве своем (но тоже везде!) встречается коммунистическое сознание или хотя бы его зачатки - ненависть к эксплуататорам, жажда свободы, понимание необходимости классовой борьбы.
Ключевым аспектом в культуре населения есть еще животный аспект. Люди – это животные, и их жизнь во многом связана с животными инстинктами (еда, секс, сон, доминирование и самоутверждение и пр.). Эти инстинкты имеют свое отражение в культуре человечества (культ вкусной еды, порноиндустрия и сексуальная линия в обычном кино, культ успешности и власти и пр.). В этом смысле Ирландия и Англия тоже ни чем не отличаются.
Но все-таки, есть ли отличия в культуре ирландцев и англичан? Безусловно, есть, но они очень незначительны. Разве можно вообще всерьез приводить в качестве доказательств разности этих населений, допустим, то, что в Ирландии менее популярен футбол (ирландцы больше любят гэльский футбол и херинг) или то, что у ирландцев специфический национальный костюм: зеленый и с юбками у мужчин, или то, что имеет место разница архитектуры), или то, что в Англии популярны английские пабы, а в Ирландии – ирландские (более веселые и громкие)? И если кто-то на основании этих частных различий сделает общий вывод о разнице в культуре, то это будет все равно, что заявить: язык Ирландии – это ирландский (на основании того, что все ирландцы в любом случае время от времени, хотя и очень редко, используют ирландский язык). Но все это будет подтасовкой фактов, выпячиванием наружу незначительных моментов, скрывая значительные. Более того, даже в таких бытовых аспектах культуры ирландцы и англичане одинаковы: может, еще в начале 20 века это было не очень заметно, но сейчас с развитием интернета и глобализации, очевидно, что население различных стран планеты имеет намного больше общих аспектов культуры, которые используются ежедневно, чем своих, «самобытных». В самом деле, в 21 веке люди чаще тратят свой досуг на просмотр одних и тех же фильмов (чаще всего голливудских); одного и того же порно (известных западных студий); одних и тех же ТВ-передач и ток-шоу, которые могут быть на первый взгляд разные, но по факту это обычный плагиат, и никакой разницы, кроме языка и актерского состава, в них нет; одних и тех же ютуб-форматов (или даже блогеров), пусть и на разном языке; слушают одних и тех же музыкальных исполнителей, имеющих мировую известность; пользуются одними и теми же социальными сетями.
На «национальную культуру» (в понимании той культуры, которой реально нет в других странах) у людей просто не остается времени и чаще национальность проявляется в редкие празднования национальных праздников, утвержденных государством, и в религиозных обрядах. В основном везде все люди одинаковы, и если и можно вычленить людей по признаку культуры, то это можно будет сделать лишь: 1) в отношении отдельных ее аспектов, не являющихся доминирующими; 2) в отношении больших регионов планеты. Можно выделить: Арабское (исламское) общество, Африканское общество, Азиатское общество, Западное (христианское) общество, куда входят, в том числе, и постсоциалистические страны. Но даже те аспекты, которые дают возможность вычленить эти регионы, незначительны по сравнению с социально-экономическим аспектом, животным и бытовым. И то, что в одних регионах люди едят палочками, в других – женщины ходят в черных мешках, в третьих – люди балуются фаст-фудом, в четвертых – занимаются колдовством Вуду, - не может свидетельствовать о том, что «везде люди разные». Но я, кстати, предполагаю, что и эти, хотя и незначительные, региональные различия будут исчезать даже в рамках капитализма с присущими ему буржуазным национализмом, консерватизмом, политикой «разделяй и властвуй». И реально, без всякой буржуазно-националистической болтовни об «идентичности», невозможно будет разделить культуры разных обществ.
На счет «психических особенностей», «национального характера» я вообще скажу, что даже эти формулировки есть чистой воды буржуазный национализм, ничего общего с реальной жизнью не имеющий. Все разговоры о том, что одна нация славится своей пунктуальностью, другая – гостеприимством, третья – дисциплиной и т.п., - есть не что иное, как идеализм, ничем не обоснованный. Рассматривать с точки зрения психики нужно всегда не группу людей, а отдельного человека. И такой бездоказательный, обывательский подход сегодня может разделять нации по перечисленным «особенностям», что на первый взгляд выглядит не очень обидным, а завтра это приведет к более общим выводам типа того, что есть плохие нации, а есть хорошие, умные и глупые и т.д., а это откровенный нацизм.
Промежуточный вывод: 4-ый признак – психический склад есть идеалистическая неопределенность, поэтому его я далее учитывать просто не буду при определении нации.
Таким образом, понятие И. Сталина не дает возможности точно выяснить, есть ли ирландская нация или ее нет, этот вопрос остается дискуссионным. Тем не менее, ирландская нация признавалась марксистами, за ее право на самоопределение выступал и К. Маркс, и И. Сталин. Но дело, как уже можно было догадаться, не заканчивается только Ирландией.
Большевики, выступая против великоросского шовинизма, защищали право украинцев (и другого угнетенного населения окраин Российской империи тоже) на самоопределение, соответственно украинская нация признавалась как таковая. Только вопрос: почему?
Действительно, на территории современной Украины на тот момент проживала исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. Это бесспорный факт, но чем малороссы отличались от великороссов? Территория у них была одна – Российская империя, имеющая централизованное территориальное устройство (официально такой территории, как Украина или Малороссия не существовало; земли Малороссии точно так делились на губернии, как и во всей Российской империи, и не имели какой-либо автономии). Экономика (транспорт, торговля, производство и т.д.) была тоже общая в виду общего государства.
Имелись ли отличия в языке малороссов и великороссов? И да, и нет. Языковая ситуация характеризовалась следующими особенностями. Отличия в языке, с одной стороны, были: очевидный факт, что есть украинский (малороссийский) и русский язык, но проблема в том, что особой разницы между этими языками нет: малороссы понимали великороссов и наоборот. Поэтому нельзя говорить однозначно то, что это разные языки.
Малороссы и великороссы имеют общую историю, начинающуюся от образования Киевской Руси, где был общий древнерусский язык с различными диалектами. От древнерусского и произошли украинский и русский (хотя такое название не очень исторически справедливое, правильнее было бы говорить о российском языке как языке России) языки. Вопрос детерминации языков крайне дискуссионный: одни (чаще всего украинские националисты) говорят, что украинский язык – это самостоятельный язык, другие – что это диалект русского. Я все-таки придерживаюсь того, мнения, что это не диалект русского, а диалект древнерусского языка, в то время как «русский язык», как его принято называть, есть тоже диалект древнерусского. Такой подход не только верный, но и исключает почву для националистических спекуляций.
Кроме того, украинский язык сейчас и украинский язык в 18-19 веке – это разные вещи. На тот момент украинский язык в силу разных причин не имел особого литературного распространения, не был унифицирован. Язык малороссов обладал намного большим количеством русизмов, чем язык современных жителей Украины, он значительно отличается от современного украинского языка (и даже от тогдашнего литературного языка И. Котляровского и Т. Шевченко; кстати, в работах этих и других представителей украинской литературы того времени часто это можно заметить в тех местах, где демонстрируется речь обычных людей – литературных героев).
Украинский язык в Российской империи – это язык украинского села, но не города. На нем разговаривали крестьяне, хотя, конечно, поскольку крестьянство на тот момент на Украине (и во всей России тоже) превалировало, постольку этот язык был языком большинства жителей Малороссии. Огромное количество малороссов городов говорили на русском языке. Поэтому им точно можно приписать еще и общность языка с великороссами, а значит можно говорить о том, что горожане Малороссии были по существу великороссами. Получается комичный факт: право на самоопределение великороссов городов Малороссии было большевиками проигнорировано во время создания УССР. Нужно еще помнить, что не вся территория современной Украины считалась на тот момент Малороссией. Например, большая часть юго-востока (в том числе и Одесса) в нее не входила. Причина этого в том, что здесь русский язык доминировал абсолютно. Хотя почему-то большевистские грамотеи с приходом к власти включили и эти земли в состав УССР. Таким образом, право на самоопределение великороссов запада Российской империи в СССР было проигнорировано: их, не спрашивая, причислили к украинцам.
Но можно ли назвать малороссийских крестьян самостоятельной