(Историческая справка относительно Вологодского края).
В исходе смутнаго времени, в Сентябре 1613 года, когда земское ополчение под начальством князя Пожарскаго стояло уже под Москвой, польские и литовские люди с казаками и русскими „ворами” внезапно напали на Вологду, разграбили ее и, разсыпавшись мелкими шайками по всему северному краю, „воевали села и деревни и многих людей мучили и убивали”. Следствием этого было общее раззорение Вологодскаго края. Особенно пострадала сама Вологда: из богатаго торговаго города она стала бедным, захудалым городком и долго не могла оправиться от погрома, ощутительные следы котораго сказывались в уменьшении населения, в бедности городских тяглецов и в упадке торговли. Так отразилось литовское раззорение на крупном центре тогдашней народной жизни на севере. Не без интересно было бы узнать - как отразилось оно на крестьянском быте того времени? Насколько понизилось, вследствие его, благосостояние уездных тяглецов? Сколько их было убито и сколько пропало безвестно? Разумеется, трудно собрать данные относительно целаго края, отвечающия на эти вопросы, как трудно, или скорее невозможно, проследить движение многочисленных польских шаек и их разбойничьи подвиги на обширной территории... Но если поставленные вопросы приложить к небольшому уголку Вологодскаго края, то можно получить на них весьма точные ответы, и затем уже по аналогии судить о положении других сел и деревень, в которых побывали и хозяйничали поляки.
Таким уголком послужит для нас вотчина Спасокаменнаго монастыря, находившаяся в Уточенской волости - верстах в 70-ти к северу от Вологды. Она была описана, в числе других вотчин этого монастыря, писцами - князем Б. Касаткиным-Ростовским и подьячим Жданом Малафеевым - в 1616 году, следовательно, спустя всего 3 года после литовскаго раззорения, а потому и следы его в составленной ими книге[74] весьма ощутительны.
|
|
Уточенская вотчина состояла из монастырскаго села Дупленова на речке Кихти и „тянувших к нему” 13-ти деревень, раскинувшихся на пространстве 15-ти верст. До раззорения в селе монастырской пашни было 66 четвертей;[75] от раззорения, за недостатком людей, запустело 30, т. е. почти половина. В деревне Селищах до разорения было 6 жилых крестьянских дворов, во владении которых состояло 49 ½ четвертей пахотной земли; после раззорения оказалось „в живущем“ только 3 двора, да 3 двора пустых, хозяева которых от погрома „сошли в Корелу“, а пахавшаяся ими земля в количестве 22 ½ четвертей - запустела. В деревне Климунине единственный крестьянин - домохозяин, за которым состояло 9 четвертей пашни, „сшел в мир от казачья разоренья”, вследствие чего двор его и пахота запустели. В деревне Шевцове до раззорения было 5 жилых крестьянских дворов, во владении которых находилось 72 четверти пашни; из них к 1616 году запустели 4 двора: один крестьянин “в прошлом во 122 (1614) году сшел в мир от казачья раззоренья”, а трое других „сошли в Корелу“, вследствие чего 63 четверти пахоты запустели. Деревня Кинозерово, в которой жили два крестьянина, пахавшие 18 четвертей земли, вовсе запустела, потому что оба они „во 122 году сошли в мир от казачья раззоренья“. В деревне Сопятине жили два крестьянина: один из них владел 9 четвертями пашни, другой - 27; очевидно, последний был зажиточный человек, пахавший против своего соседа втрое больше земли, его то „во 122 году казаки замучили до смерти“; двор его опустел, и пашня осталась не паханной. Деревня Сыроежкино[76] оказалась выжженной во время раззорения; жившие в ней два крестьянина в том же 122 году „сошли в мир”, а пашня, их в количестве 18-ти четвертей, запустела. В деревне Зыкове до раззорения были два крестьянские двора, из которых каждый владел 9 четвертями пашни. Во 122 году один домохозяин “сшел безвестно от казачья раззоренья”, а пашня его запустела. Деревня Безопашево - вся запустела: жившие в ней два крестьянина, пахавшие 9 четвертей земли, “во 122 году сошли в мир от казачья раззоренья”.
|
|
Перечисленные деревни лежали к северо-западу от села Дупленова, занимая узкую, но длинную (верст на 7) полосу земли; приводимыя далее деревни находились к юго-востоку от того же села, будучи расположены на разстоянии 8-10 верст от него. Я указываю на это обстоятельство потому, что первыя деревни, как мы видели, были раззорены казаками, вторыя же подверглись нападению литовских людей. Это обстоятельство наводит на мысль, что шайка, нагрянувшая на монастырское село Дупленово, разграбив его, разделилась на две банды: одна, в которой преобладали казаки, кинулась на северо-запад, а другая, состоявшая из поляков,- на юго-восток. Здесь, в деревне Порохове, „литовские люди ссекли“ единственнаго крестьянина-домохозяина, пахавшего 18 четвертей земли, следовательно, человека зажиточнаго; вследствие этого деревня запустела и оставалась такою в 1616 году. В деревне Рудине на реке Кубине - до раззорения было 5 жилых дворов, владевших 114 четвертями пашни; в 1616 году здесь оказались только два жилых двора с 24 четвертями пашни; остальные 3 двора и 90 четвертей пахоты запустели: двух домохозяев „побили литовские люди”, а третий - „сшел в мир от разоренья“. Деревня Пахинское, в которой жили 4 крестьянина, пахавшие 108 четвертей земли,- вовсе запустела, потому что с раззоренья два домохозяина „сошли безвестно”, да два „сошли в Корелу”. В деревне Подольном до раззоренья были 4 жилые двора при 81 четверти пахоты; к 1616 году из них 3 двора запустели: от раззоренья один крестьянин „сшел в мир“, а двое других -„сошли в Корелу”; вследствие этого бывшая за ними пашня, в количестве 72 четвертей, также запустела. Деревня Наволок уцелела от разоренья: в ней были два крестьянские двора при 18 четвертях пашни. Быть может, этой деревеньке посчастливилось потому, что она лежала в стороне от других деревень - на низком месте, за лесным бором.
|
|
На основании приведенных данных, можно сделать следующий вывод: до литовского раззоренья в Уточенской монастырской вотчине было 14 жилых поселений (1 село и 13 деревень), а в них 38 крестьянских дворов с таким же числом домохозяев, пахавших 66 монастырской и 568 ½ четвертей своей пашни. После того, как в этой местности побывали литовския и казацкия шайки, из 13-ти деревень - 6 (с 12 дворами) вовсе запустели; в остальных 7-ми деревнях вместо 26-ти жилых дворов стало только 11-ть, так что из 38-ми дворов запустело всего 27. Настолько же уменьшилось и число крестьян-домохозяев, из которых 4 были убиты в раззоренье, 3 безвестно пропали, 10-ть выселились в Корелу и 10-ть же пошли по миру от бедности. Такое значительное уменьшение рабочей силы повлекло за собой соответственное уменьшение запашки. В 1616 году монастырской земли в селе Дупленове обрабатывалось вместо 66 только 36 четвертей, а количество крестьянской пашни к этому времени понизилось еще значительнее: вместо 568 ½ четвертей - стало пахаться только 105, т. е. запустело 463 ½ четверти.
Эти цифры ясно показывают, какой сильный удар нанесло литовское раззорение населению и земледельческой культуре в данной местности Вологодского края. Недаром в этой стороне народ до сих пор не забывает казацких дорожек, по которым наезжали к его предкам паны и лихие люди, а за ними неизбежно следовали гибель и раззорение.
А. Е. Мерцалов.
Вологодские губернские ведомости 1892 г. Часть неофициальная. №3 С.7-8
В «Ист. Вестнике» помещено изследование г. Д. Иловайскаго по вопросу о происхождении перваго Лжедмитрия. Вот самая сущность взгляда историка на эту загадочную личность:
Я не считаю Лжедмитрия ни Гришкою Отрепьевым, ни лицом заранее, с детства подготовленным боярами или иезуитами, а считаю его лицом, выставленным некоторыми польско-русскими панами. Я полагаю, что он, был родом из Западной Руси; что он принадлежал к классу мелкой служебной шляхты, наполнявший дворы знатных панов и уже подвергшейся до некоторой степени ополячению. Польским языком Лжедмитрий владел, очевидно, не менее чем русским. Мысль назвать себя царевичем могла придти ему под влиянием той страсти, которую внушила ему Марина Мнишек. По-видимому, он рано попал на службу к этой фамилии, и здесь-то зародилась в нем идея самозванца, поощряемая, а может быть, и навеянная самими Мнишками в их личных интересах. Вследствие известных обстоятельств смерти царевича Димитрия и непопулярности Бориса Годунова, самозванство висело, так сказать, в воздухе. Лев Сапега, уже по своей должности следивший и хорошо знавший, что делалось в Москве, а также находившийся, в интимных сношениях с Мнишками, едва ли не дал главный толчек идее самозванства, интригуя против Москвы в видах политических. Он замешал в посольскую свиту и взял с собою в Москву будущаго самозванца, конечно, хорошо зная его недюжинныя способности и отважный воинственный характер. А для такого отчаяннаго предприятия, как добывание Московскаго трона, требовался, прежде всего, смелый искатель приключений, храбрый рубака, каким в действительности и явился первый самозванец. Но при объявлении его Сапега благоразумно оставался в стороне, а только доставлял лжесвидетелей, которые, как по нотам разыгрывали комедию с приметами. Близкое участие свое в деле Сапега обнаружил еще тем, что выхлопотал у короля награждение поместьем московским выходцам пяти братьям Хрипуновым, признавшим названнаго Димитрия. Роль первых его глашатаев предоставлена братьям Вишневецким, обработанным с помощью жены одного из них Урсулы Мнишковны, усердствовавшей ради старшей сестры своей Марины. Затем уже усилиями этих трех фамилий привлечены были к участию в деле нунций Рангони, король, иезуиты и несколько других знатных лиц. Что касается до русских бояр, то вопрос о сознательной и самостоятельной подготовке ими самозванца не имеет почти никакой исторической вероятности, хотя Борис потом и ворчал на них, говоря, что это их дело, и хотя подобное мнение повторялось иногда современниками-иноземцами. Но в таком деле трудно было им сговориться и действовать единодушно, при известном соперничестве знатнейших фамилий; а в числе их были и такие, которые могли претендовать на престол, именно Шуйские, Мстиславские, Голицыны и Романовы. Притом подобный обширный заговор не мог бы укрыться от бдительных шпионов Годунова. Существуют только немногие намеки на то, что некоторыя фамилии как будто или знали, или догадывались о самозванстве, готовившемся в Польше-Литве.
В изследовании г. Иловайскаго есть интересныя подробности, касающияся постепеннаго развития интриги, начатой в Польше, недоверчиваго отношения к ней разных слоев польскаго общества и самаго короля. Любопытен первый прием самозванца Сигизмундом, долго не соглашавшимся видеть его.
Король с горделивою осанкою, имея шляпу на голове, стоял, опершись одною рукою на маленький столик, а другую протянул вошедшему Лжедмитрию. Тот смиренно ее поцеловал, а затем пробормотал несколько безсвязных фраз о своих правах на московский престол и своем спасении от козней Годунова. Оправясь от перваго смущения, мнимый царевич начал просить короля о помощи и даже напомнил ему, как он сам родился узником (во время заключения его отца Иоанна, гонимаго своим братом королем шведским Эрихом) и как много претерпел в своем детстве. Сигизмунд дал ему знак удалиться, после чего несколько времени совещался с нунцием и вельможами. Мнимаго царевича позвали снова, и тут вице-канцлер держал к нему ответную речь, такого содержания: король соизволил объявить, что верит словам просителя, признает его истинным царевичем Димитрием, намерен назначить ему денежное вспоможение, и разрешает ему искать совета и помощи у королевских дворян. Лжедмитрий выслушал этот ответ в почтенной позе, с наклоненной головой и сложенными на груди руками. Подействовали ли на дерзкаго обманщика, сухость и торжественность королевскаго приема, вместе с сознанием своего ничтожества, или он ожидал более существенных знаков внимания, только самозванец пришел еще в большее смущение, так что не сказал ни слова, и нунций за него обратился к королю с выражением благодарности.
(Витеб. губ. вед).
[1] В 1605 году князь Фёдор Петрович Барятинский перешёл на службу к Лжедмитрию I и был назначен воеводой в Ивангород, где провёл более 2 лет. В 1607 году приезжал с посольством от царя Василия Шуйского в Стокгольм. В 1608 году князь Ф. П. Барятинский был отправлен на воеводство в Ярославль и там 8 октября присягнул Лжедмитрию II, получил от него чин боярина. 3 марта 1609 года князь Ф. П. Барятинский известил гетмана Я. П. Сапегу о взятии города Романова сторонниками Василия Шуйского, а 8 апреля бежал из Ярославля «со своими ворами». 14 марта 1610 года был назначен Лжедмитрием II воеводой в Новгород-Северский и получил приказ укрепить город, на который собирались напасть литовцы. В 1615 году находился на воеводстве в Переяславе-Рязанском. В 1616 году вернулся в Москву и был отправлен послом в Швецию для выработки условий Столбовского мира (1617 г.). В 1620-1621 годах - второй воевода в Переяславе-Рязанском, затем служил в Казани. 31 июля 1627 года был оставлен в Москве «дневать и ночевать на государевом дворе» на время путешествия царя Михаила Фёдоровича в Симонов монастырь. В 1635 году князь Фёдор Петрович Барятинский-Борец послан воеводой в Тару, где и умер в 1638 году, не оставив после себя потомства.
[2] Де́ти (или сыны́) боя́рские — сословие, существовавшее на Руси в конце XIV — начале XVIII веков. В XVI—XVII веках дети боярские вместе с дворянами входили в число «служилых людей по отечеству» и несли обязательную службу, за которую получали поместья, записывались в десятки по уездам и составляли поместную конницу.
[3] Здесь имеется в виду боярский сын Иван Караулов, потомок древнего русского дворянского рода Карауловых.
[4] Царь и великий князь Димитрий Иванович - Лжедмитрий I (якобы сын Ивана Грозного). Законный царь Василий Шуйский, сидел в Москве, а Лжедмитрий I в Путивле, после смерти Годунова в апреле 1605, последний перебрался в Москву, откуда правил до гибели в мае 1606 года. В Тушино с мая 1608 года был впоследствии другой самозванец Лжедмитрий II.
[5] Исаак Масса, голландский торговый агент, бывший во время описываемых событий в Вологде, написал по возвращении в Голландию, разсказ о событиях в России во время самозванцев. Разсказ его в большинстве верен исторически; а относительно Вологды должен быть принимаем, как разсказ очевидца событий; собственные имена местами искажены. Сочинение писано на голландском языке; а в русском переводе издано Археографич. Комиссию. О переходе Вологжан так сообщает Масса: “Почти в шести милях от Ярославля, по дороге в Вологду, лежало село Романовское. Здесь находились вологодские ратники, остававшиеся верными Москве. Против них из главнаго лагеря мятежников отправили отряд под начальством одного пана, которому велено было разбить приверженцев Москвы и занять Вологду, а жителей ея склонить на сторону Дмитрия. Тышкевич, однако, был так побит Вологжанами, что едва мог спастись и едва добрался пешком до Ярославля. Отсюда мятежники три раза посылали гонцов в Вологду уговаривать жителей перейти на сторону Дмитрия, в случае же отказа грозили избить их всех с женами и детьми. Это заставило жителей Вологды присягнуть Дмитрию”. – Может быть, упоминаемое здесь село Романовское есть село Даниловское, в 60 верстах от Ярославля; Масса легко мог забыть точное имя села; Тышкевич у него назван Китткивитс; Устюг – Устинга; речка Золотуха в Вологде – Золотицей и др.
[6] Единица податного обложения в России 13-17 вв. Принципы измерения С. менялись по мере изменений уровня с.-х. произ-ва, численности и плотности народонаселения, системы землевладения, политич. организации roc-ва и т. д. До сер. 16 в. С. измерялась количеством рабочей силы, тяглоспособностью. В 13-15 вв. округ из 2-3 крестьян-работников составлял С. К С. могла быть приравнена и другая производящая или дающая доход единица: чан кожевничий, невод, лавка, кузница и т. п. В кон. 15 в. новгородская С. равнялась 3 обжам (обжа обрабатывалась работником с 1 лошадью), а моск. С. - 10 новгородским С. и являлась податным округом разных размеров в разных местностях гос-ва: в нее в каждом конкретном случае входило разное количество деревень, дворов, людей и пашни. С сер. 16 в. в центре гос-ва все эти С., к-рые впоследствии стали рассматриваться как малые С., или сошки, были заменены большой С., представлявшей собой уже геометрич. величину, состоявшую из того или иного количества четвертей земли (четверть = 1/2 десятины) (см. Сошное письмо). Маленькая сошка в 3 обжи сохранилась только в Новгородском, Двинском, Каргопольском и Турчасовском уездах. В Каргопольском и Турчасовском уездах, наряду с ней, была распространена 10-сошечная (30-обежная) сошка, заимствованная из Новгородского уезда, где она наз. "моск. С.". В кон. 16 - 17 вв. на посадах повсеместно существовала большая соха, состоявшая из определенного количества дворов. В 1679 сошное обложение было заменено подворным.
[7] Вся эта переписка и переписка Барятинского с Пушкиным напечатана в “Сборнике князя Хилкова”.
[8] Веретье - подстилки в телегу под хлеб и покрышки его.
[9] Выть — старинное слово русского языка, обозначавшее: пай или участок земли, рыболовства и прочего; мелкую податную единицу в Русском государстве, участки пахотной земли с угодьями, на которые разбивалась крупная единица, соха.
[10] В грамоте перечислялось до 40 статей: муки пшенич., ржаной по чети, крупы овсяной, гречневой, толокна, солоду, хмелю, сухарей – по чети, и пр.
[11] Целова́льники — должностные лица в Русском государстве, выбиравшиеся земщиной в уездах и на посадах для исполнения судебных, финансовых и полицейских обязанностей.
[12] Это сведение о Ваге взято из отписки Д. Шуйского с требованием из Верховажской чети оброка. Сборн. кн. Хилкова №64.
[13] Здесь мы опять пользуемся разсказом Массы, очевидца событий.
[14] Этот разсказ очевидца Массы подтверждается отпиской Вологодских земских целовальников и всех Вологодских посадских и волостных лучших, середних и молодших людишек и всей черни (видно, что без дьяка и воеводы), посланной в Тотьму Строганову и всем посадским людям и уездным крестьянам, полученной последними 1 Декабря. Из нее видно, что 29 Ноября приехали от Сапеги пан Ян поляк со многими паны и с детьми боярскими их, Вологжан побивати и животы грабить и жен и детей в полон имати; что Нащекин с этим Яном многих панов и детей боярских переимали, и посажали в тюрьму до государева (т.е. самозванцева) указу. Дом Булгаковых, о котором упоминается здесь, был вторым от впадения Золотухи в Вологду вниз по реке Вологде, как он написан в „описании дворов и мест в городе Вологде 7136 г. Апреля 6 числа”. Какой то Федор Нащекин упоминается впоследствии в 1611 году под Москвою, приведший рать с Вологды; но тот ли, о котором упоминает здесь Масса, как о погибшем, сказать трудно: Масса, когда писал свой разсказ по памяти или по заметкам, мог мелкия подробности и забыть.
[15] По разсчету П.Д. Голохвастова (в «Руси») с3-х душ по одному.
[16] Как дорожили верными разсыльными, видно из следующей приписки Вологжан в письме к Устюжанам: “А розсыльщика Офонку Реутова отпустили бы на Вологду: то делалось по диаволе смуте, за умножение грех всего мира, а не для розсыльщиков: на розсыльщикех пытати нечего”.
[17] Эта церковь не нынешняя Спасо-Всеградская, а нынешняя Николаевская Сенноплощадская, в которой древний престол — во имя Спаса Нерукотвореннаго образа. Исполнено ли было обещание соорудить храм во имя препод. Димитрия точно нельзя сказать: в бумагах консисторского Волог. архива в 1627 г. упоминается церковь св. Димитрия (неизвестно какого): исчезающая во второй половине XVII века. Может быть, это и был обещанный храм (см. Вологодск. сборник Н. Суворова).
[18] См. А. А. Э. т. II-й, №№ с 88 по 100.
[19] Засеки – ров и за ним стена леса, наваленного целиком, заостренными сучьями и вершинами наружу. Проход в такой стене - застава. По заставам в опасное время стояли постоянно, чтобы впускать только своих.
[20] В числе ратных голов этой рати упоминается “вдовый поп” Третьяк Симакин.
[21] См. А. А. Э. II т. №№103, 106, 107, 111 и 113; А. И. т. II, №№155, 157, 171, 173 и 177.
[22] Какой это дом, можно только догадываться по “Описанию дворов г. Вологды” 1628 г.: “от церкви Петра и Павла к всполью – дом Английских торговых немец – Фабина Ульянова с товарищи; владеют лет сорок и более”.
[23] Михайло-Архангельский монастырь на мысе Пур-Наволок впервые упоминается в летописи в 1419 году, когда он был опустошён шведами. В 1553 году английский мореплаватель Ричард Ченслер приплыл по Белому морю к селу Нёнокса на Летнем берегу, а затем к Николо-Корельскому монастырю на острове Ягры (ныне территория Северодвинска). С этого времени бурно развивается торговля с англичанами и голландцами в устье Северной Двины. 4 (14) марта 1583 года Иваном Грозным был подписан указ, предписывавший построить на мысе Пур-Наволок крепость. В 1584 году, который считается годом основания города, воеводы «одним годом … поставили город круг Архангельского монастыря» острог. Напротив крепости на двинском берегу выстроили корабельную пристань. 26 марта (5 апреля) 1596 года новый город на Двине впервые был назван Архангельским городом (по находившемуся в нём монастырю), а с 1 августа 1613 года это название было утверждено в связи с официальным решением об административной самостоятельности города Архангельска от Холмогор.
[24] См. сказание Массы, стр. 256-257 русск. изд.
[25] 25 Марта - в Устюг; 26 Марта - в Вологду: 28 Марта - в Сольвычегодск.
[26] О том, как он действовал, известий не сохранилось, а только в Ак. Ист. II, №253 (II) упоминается, что в конце Июля он был в Романове.
[27] См. А. А. Э. Т. II №№115, 112, 118, 123, 121; А. И. Т. II №214, 216 и др.
[28] Камка, камки, мн. нет, жен. (перс.) (ист. и нар.-поэт.). Шелковая цветная ткань с узорами.
[29] Коронные войска в количестве около 6800 человек (5556 из которых составляли «крылатые» гусары) под командованием польского гетмана коронного Станислава Жолкевского одержали победу над численно превосходящими силами (части под командованием Дмитрия Ивановича Шуйского, Андрея Васильевича Голицына и Данилы Ивановича Мезецкого, шведов из корпуса Делагарди и несколько полков, составленных из наёмников (французов, немцев и шотландцев). Учитывая соединения, не принимавшие участия в битве (стояли в резерве или опоздали), общая численность коронных войск составила 12 400 человек, против 48 000 русских. Коронные войска имели 2 легкие пушки, русские - 11 (по другим данным, 18) разного калибра. Поражение связано с бездарным и безответственным руководством русской армией, чем не преминул воспользоваться талантливый польский военачальник.
[30] Сохранилась одна такая грамота от 17 Сентября 1610 г. в Сольвычегодск П. Нащокину.
[31] См. Акты Западной России, т.IV.
[32] О достоинстве этих пожалованных, земель так выражался сам Салтыков в челобитной Сапеге: “а доходу с них (с Ваги, Чаронды, Тотьмы и Решмы) было в добрую пору, коли были кобаки и тамги, за всякие доходы и за запасы - по 9 тысеч, а в нынешнее время и треть того не будет, для пустоты и разоренья”.
[33] См. Вол. Губ. Вед. 1855 г. № 24.
[34] Между земским (в основном — дворянским) ополчением и казаками возникли раздоры, которыми решил воспользоваться начальник польского гарнизона в Москве Гонсевский для устранения Ляпунова. Одним из московских дьяков, служивших оккупантам, была изготовлена подложная грамота, переданная в казачий лагерь. Фальшивка позволила противникам Ляпунова обвинить его в измене и расправиться с воеводой.
[35] См. Волог. Губ. Вед. 1853 г. №29 и 1855 года №24.
[36] Эта статья есть продолжение помещенной в Волог. губер. ведом. 1883 г. №№51, 52 и 53 и 1884 г. №№1, 2 и 3, статьи под заглавием: “Деятельность городов нынешней Вологодской губернии в смутное время”. Н. Суворова.
[37] Князь Дми́трий Миха́йлович Пожа́рский (1578-1642). Потомок Василия Андреевича, первого из князей Пожарских, выходцев из Стародубских князей суздальской земли. Стародубские князья, в свою очередь, являются потомками великого князя Владимирского Всеволода Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, основателя Москвы. В результате учреждения Иваном Грозным опричнины поместные земли у многих княжеских семей в центральной части Руси были отобраны. Семья князя Фёдора Ивановича Пожарского попала в опалу и в 1560-х годах века была сослана на «низ» (низовскими землями в то время считались земли Нижегородского уезда и соседствующих с ним иноверцев — мордвы, черемисов, а впоследствии и татар), где у Пожарских было старинное родовое имение в Жарской волости в селе Юрино. Отцом Дмитрия был князь Михаил Фёдорович Пожарский, а мать Мария (Евфросинья) Фёдоровна Беклемишева, происходившая из старинного знатного дворянского рода. При царе Борисе Годунове был пожалован царём в стольники, а его мать стала верховной боярыней Московского двора. За ревностную службу по защите Отечества от поляков Пожарский получил от царя В. И. Шуйского в 1609 году в вотчину из своего старого поместья (отца и деда) в Суздальском уезде село Нижний Ландех c двадцатью деревнями, починками и пустошами. В феврале 1609 года царь назначил Пожарского воеводой города Зарайск Рязанского уезда. Дмитрий Михайлович был тяжело ранен в 1611 году в боях за Москву 1-го ополчения и вывезен из Москвы соратниками в Троице-Сергиев монастырь. Позднее он перебрался в свою родовую вотчину в Мугреево, а затем в родовое имение Юрино Нижегородского уезда. При выборе военачальника 2-го ополчения нижегородцы остановились на кандидатуре князя Д. М. Пожарского. На Земском Соборе по избранию царя Пожарский “за службу и очищение Москвы” получил сан боярина и вотчины с поместьями в количестве 2.500 четей. При своём венчании на царство 11 июля 1613 года Михаил Романов вновь пожаловал Пожарского саном боярина, подтвердил земельные дачи Пожарскому Земским Собором и наградил его новыми землями в Пурецкой волости Нижегородского уезда в количестве 3.500 четей. К концу своей жизни Пожарский имел без малого десять тысяч четей земельных угодий со многими сёлами, деревнями и пустошами и считался одним из самых богатых дворян Московского государства. Современные исследования показали, что его прах покоится в родовой усыпальнице в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре.
[38] См. Акт. Арх. Э. т. II, №206.
[39] См. Собр. Госуд. Гр. и Договор. т. II, №281; стр.585; А.И., т. II, №336; также “Два летописца: Вологодский и Устюжский”. Вологда. 1874 г. стр.27.
[40] Преподобный Галактион был сын кн. Ивана Федоровича Бельскаго; в 1612-м году ему было около 76 лет. См. житие препод. Галактиона в разных изданиях; между проч. в сочин. свящ. И. Верюжскаго: Историч. сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии. Вологда. 1880 г. стр.609-627.
[41] О храмах в г. Вологде в разныя времена, см. в Вологодском Сборнике статей церковно-историч. содержания, Вологда. 1869, статью Н. Суворова, на стр.119-159.
[42] В “Описании дворов и мест в г. Вологде 7136 г. Апр. 6 дня” упоминаются домы, принадлежавшие Шелкуновым, в нескольких местах города.
[43] Лжедми́трий III (известен под полуименем Сидо́рка (полная форма Иси́дор), по одному псковскому сказанию, также Матю́шка (полная форма Матве́й); умер в июле 1612) — самозванец и авантюрист, выдававший себя за сына Ивана Грозного царевича Дмитрия Ивановича и, соответственно, за якобы спасшегося в окрестностях Калуги Лжедмитрия II. В российской историографии известен также как «псковский вор».
[44] См. А. А. Э. т. II, №№208, 210.
[45] См. А. А. Э. т. III, №15, стр.18.
[46] Застре́ха,-и, жен. В крестьянских избах: нижний, свисающий край крыши, а также брус, поддерживающий нижний край крыши. Ласточкино гнездо под застрехой.
[47] Застреховою курицею - т. е. железным крюком с кровли, который держит доску по ее краю.
[48] О раззорении Вологды, кроме жития препод. Галактиона, см. отписку архиепископа Сильвестра от 29 Сентября из Вологды в Москву, напеч. в сочин. Н. Суворова: Историч. сведения об иерархах древнепермской и Вологодской епархии. Вологда стр. 58-59; и в прил. к описанию Вологодского Св.-Духова монастыря. СПБ. 1860 года стр.53. Об Ильинском монастыре см. в 1-м приложении к Описанию Ильинской церкви в Вологде. Н. Суворова. Вологда. 1880 года. О раззорении Никольской Слободы см. заметку Н. Суворова в Волог. Епарх. Вед. 1873 г. под заглавием: Почему одна местность в г. Вологда называется Владычною Слободою (стр.291-299). О Прилуцком монастыре см. А. А. Э. т. III, №15; житницы монастырския в 1613 г. едва ли были раззорены, судя по нижеупомянутым выдачам в Декабре 1612 г. хлебных запасов. Раззорение Прилуцкаго монастыря, бывшее по “Двум летописцам” и по “Описанию Прилуцкаго монастыря” в Декабре 1613 года, следует относить к 1618 г. См. заметку Н. Суворова в Волог. Губ. Вед. 1863 г. № 8.
[49] Ротмистр Иван Бобровский. См. А. А. Э. т. II, №218.
[50] См. Дополн. к А. И. т. I, №165.
[51] Зерщик - тот, кто зорко всматривается(?).
[52] Тогда же было приказано выдать вдове дьяка Истомы Карташова с людьми “для ея бедности” 2 четверти ржаной муки.
[53] См. Акт. Юрид. №339, II, III, IV и №341, I.
[54] См. А.А. Э. т. II, №213.
[55] См. Волог. губ. вед. 1855 г. №24. Из этой грамоты мы узнаем судьбу прежнего Сольвычегодского воеводы Семена Чемоданова: ему по совету всея земли велено быть на земской службе в Сибирь в городе Березове, но он не сразу отправился в Сибирь, а жил в Сольвычегодске; теперь этою грамотою велено было тотчас выслать его на место службы.
[56] См. Доп. к А. И. т. I, №166, стр.294.
[57] См. Акт. Юрид. №339, V и VI.
[58] Кутумов, Барай-Мурза Алеевич - князь сибирский; в качестве воеводы 1612 г. действовал в помощь Кириллову монастырю, против шаек Литвы и казаков.
[59] Детинка, сущ., юноша. Пахолок - Мальчик, отрок.
[60] См. Доп. к А. И. т. I, №№169, 170, 171 и 172.
[61] См. Историю города Соли-Вычегодской, А. Соскина, отдельн. изд. стр. 46-48, и в Волог. Епарх. Ведом. 1881 года №21; также Волог. Губ. Вед. 1855 г. №34 и 1862 г. №49.
[62] Вероятно Никита Пушкин, прежде бывший воеводою в Вологде, а в это время в Холмогорах, откуда и появился в Устюге.
[63] В летописном сказании о нашествии на Устюг Поляков и Литовцев упоминается еще о том, что во время битвы Устюжан за городом с врагами граждане совершали внутри города крестный ход из Успенскаго собора к иконе Нерукотвореннато Образа, которая в 1447-м году поставлена была над городскими воротами, и к которой с этого года установлен был обычай совершать во все лето в среды и в пятницы крестные ходы; и когда пришли к этому образу,- "тут иные падали на землю, иные возводили очи свои на небо, иные руки воздевали горе и все со слезами молились Спасителю: о Владыко, Человеколюбче, всесильный Царю Христе, приими нас грешных раб Твоих, припадающих к Тебе и не предаждь нас, Господи, в руки врагом нашим, сокруши силу их, разсыпли советы их, угаси прещение их, низложи возносимую их гордыню, да не похвалятся о нас врази наши, да не рекут: где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и Мы людие Твои; к Тебе припадаем и молимся и просим, сотвори с нами по милости Твоей, отпусти грехи наша и помилуй нас, Твои бо есмы рабы, да ся не постыдим, да не на долзе умножится злоба диаволя, губителя душ наших, да не порадуются о нас врази наши, виждь немощь нашу и пошли нам в помощь благодать Твою, во отгнание врагов наших и во избавление граду Твоему и нам, рабом Твоим, уповающим на Тя, яко имя Тебе – Человеколюбец”. См. статью, свящ. Арс. Попова в Волог. Епарх. Вед. 1867 г. стр. 185-186.
[64] О раззорениин Устюга см. “Два летописца” стр. 113-114 и Волог. Епарх. Ведом. 1881 года №21, стр. 373-374,- в описании Варлаамовской ц. в г. Устюге. О Кичменском городке см. в Вол. Губ. Ведом. 1848 г. №36, заметку. Ил. Черняева под заглавием: „Кичменский городок“. Село или погост под этим названием находится в нынешнем Никольском узде, верстах в 100 от Устюга и в 63-х от Никольска по почтовому тракту. В заметке Ил. Черняева приведено народное предание о нападении “панов” на городок.
[65] О Ваге и Вельском посаде см. “Историч. сведения о городе Вельске, собраныя М. Мясниковым” в Волог. Епарх. Ведомостях 1883 г. №20, стр. 368. О Тотьме см. в статье: “Богоявленский собор в г. Тотьме”, в Волог. Епарх. Вед. 1883 г. №15, стр.2… О Смоленской иконе Божией Матери, ныне находящейся в правом приделе верхней соборной церкви по левую сторону царских врат, см. там-же, №17, стр. 297.
[66] О количестве затребованных и полученных запасов… А. А. Э. т. II, №216, А. Юрид. №216, ХIII. А. А. Э. т. III, №…стр. 18; в Памятной книжке для Вологодской губернии на18… год в отд. “Историч. воспоминания и материалы“ заметку “О состоянии Вологодскаго края в 1613 году”.
[67] См. Доп. к А. И. т. I, №175; А. Юр. №341, II.
[68] Араслан (Арслан, Алп-Арслан, Росланей), царь Касимовский, сын сибирского царя Алия, внук Кучума, умер в 1626 или 1627 году. В 1598 году в сражении между Кучумом и русскими на реке Оби был взят в плен, доставлен в Москву и вскоре поселен в Касимове на царском жалованье. В Смутное время участвовал в военных действиях против поляков и русских "воров" (в Ярославле и Вологде). После воцарения Михаила Федоровича А. назначается царем касимовским (1614), изредка приезжает в Москву, где ему оказывается почетный прием у царя и патриарха; участвует в придворных церемониях и приемах иностранных послов. В 1621 году власть А. грамотою о порядке судопроизводства и взимании пошлин в Касимове была введена в границы и поставлена под контроль посольского приказа и касимовского воеводы. Тем не менее, до конца жизни А. не прекращались жалобы местного населения на "обиды" со стороны А.
[69] См. А. Ю. №339, VII. Ср. вышеупомянутую заметку в памятной книжке и А. А. Э. т. III, №15, где подробно исчислены все поборы царевича и мурзы.
[70] См. там-же.