— С введением в уголовный процесс сокращенной формы дознания 4 дознаватели получили право назначать экспертизы еще на этапе доследственной проверки. Насколько активно ими используется эта возможность в части назначения СМЭ?
— Это долгожданное изменение. До введения в действие соответствующей поправки мы фактически выполняли двойную работу: на этапе доследственной проверки назначалось судебно-медицинское исследование, в рамках которого устанавливались обстоятельства, по которым уголовное дело возбуждалось, а уже после возбуждения дела с направлением тех же материалов назначалась судебно-медицинская экспертиза.
Сейчас мы практически перестали получать постановления о назначении исследований и тратить время на подготовку соответствующих заключений специалиста.
— Тем не менее на практике встречаются случаи, когда органы предварительного расследования выносят постановления о проведении обследования на предмет определения степени тяжести вреда здоровью, причем по документам и иногда уже по возбужденному уголовному делу. Что представляет собой такое обследование, как оно оформляется и насколько целесообразно проводить его до экспертизы с медицинской точки зрения?
— Закон написан так, что любой процессуальный документ, выносимый следователем, если он не противоречит УПК, имеет силу. Тем более, если учесть, что приложение к УПК «Перечень процессуальных документов» уже не действует. Соответственно следователь может назвать проводимое исследование как угодно (за исключением освидетельствования, поскольку это процессуальное действие проводит сам следователь с участием врача), и именно так оно будет названо в результате. Важно только, чтобы были соблюдены процессуальные требования: должно быть оформлено заключение специалиста, в нем должна содержаться отметка о предупреждении специалиста об ответственности за дачу заведомо ложного заключения, ему должны быть разъяснены права.
Впрочем, следует уточнить, что использование термина «обследование» все же будет не совсем корректным, поскольку таковое обычно проводится очно и в рамках выполнения судебно-медицинской экспертизы.
— Какие еще вольности в терминологии может позволить себе следователь, и всегда ли они обязательны для эксперта?
— Даже экспертизу следователь может назвать по-разному — судебно-медицинская, медицинская судебная, экспертиза по медицинским документам. Любое из этих наименований вида экспертизы не будет ошибкой и остается на выбор следователя. Подчеркну, что именно это название в последующем отражается в заключении эксперта. В противном случае суд может не принять его заключение как допустимое доказательство, сославшись на то, что наименования в постановлении следователя и в самом заключении расходятся. Такие случаи бывали в нашей практике.
Еще одна терминологическая тонкость касается комплексных и комиссионных экспертиз. Комплексный характер экспертизы определяет следователь, суд, а комиссионный — как следователь, суд, так и руководитель экспертного учреждения в соответствии с Законом № 73-ФЗ и процессуальным законодательством.
Но иногда при проведении экспертизы привлекаются врачи нескольких специальностей, и в заключении указывается, что была проведена комплексная экспертиза, хотя назначалась комиссионная. Такое заключение эксперта суд также может отвергнуть, сославшись на то, что комплексная экспертиза следователем, судом не назначалась. Если бы в данном случае экспертиза была названа комиссионной, вопросов у суда не возникло бы.
— На какие другие тонкости, связанные с признанием заключения эксперта недопустимым доказательством, Вы могли бы обратить внимание практиков?
— Бывает, что при проведении исследования экспертом используется документ, который в последующем признается недопустимым доказательством. В этом случае можно было бы предположить, что само заключение теряет доказательственную силу. Однако это не так. Выводы эксперта не учитываются как доказательство лишь в той части, в которой они основаны на спорном документе.
— Заявляют ли отводы экспертам?
— Да, такие ситуации имеют место. Наиболее часто отводы обосновываются наличием непроцессуального общения между экспертом и сторонами по делу на этапах, предшествующих назначению экспертизы или в ходе ее проведения.
Но также был случай, когда, получив материалы уголовного дела, по которому уже проводилась судмедэкспертиза, я в ходе детального их изучения установил, что за 6 месяцев до проведения этой экспертизы один из членов экспертной комиссии был допрошен как свидетель по данному делу. Мы обратились в суд с просьбой принять процессуальное решение по установленному нами факту.
Суд, истребовав дело и разобравшись в ситуации, признал заключение, подготовленное с участием данного эксперта, недопустимым доказательством, и исключил его из дела.
Тем самым была устранена вероятность того, что наше заключение, в котором анализировалось спорное заключение предыдущей экспертизы, также было бы в дальнейшем признано судом недопустимым доказательством.