- Ты же понимаешь, почему у других ваша дружба вызывает опасения?
Тейгар перевёл взгляд с Осоки на Оразай. Понятно, почему они позвали погулять подальше от города, к реке, прохладному журчанию воды и тенистым плакучим ивам. На широкой рогатой голове появились эмоции, обычно не показываемые остальным – грусть и озабоченность. Драконид пожал плечами, купол крыльев за его спиной покачнулся в такт.
- Догадываюсь. Потому что наше общение не укладывается в шаблоны, и это беспокоит в первую очередь самого Найтела. Он не знает, как ко мне относиться, как к другу, старшему брату, отцу или кому ещё.
- Верно, - кивнула травница, - умножь это на отсутствие в городе настолько близких друзей, и на половое созревание, чтобы понять, какой хаос у него творится в голове.
- И добавь его сны, полные разных намёков, - заметила Осока.
Тейгар хмыкнул. Получилось что-то вроде беззлобного рыка.
- Не моя вина, что у него нет других настолько близких существ. Вы его друзья, он дорожит вами, и я уверен, что с каждой из вас он по-своему открыт. Со мной он ведет себя иначе. Это нормально. Может быть, для него было бы лучше быть среди итов-сверстников, чтобы второе запечатление было с итами… Было бы правильнее, если бы у него была другая жизнь и больше хорошего. Но у него этого нет. И он не простит ни мне, ни вам, если вы отнимете у него то, что есть. Я сам жил довольно одиноко, и кроме книг у меня был один лишь смотритель маяка. Он общался со мной, единственный со всей деревни, учил, дал работу и помог найти место в жизни, сделал так, что я из ненужного своим сородичам парнишки вырос в нужного миру специалиста. Не скажу, что я лип к своему наставнику так же, как ко мне липнет Найт, я был гораздо скромнее и уважительнее относился к старшим, но без того общения я бы не смог снова быть с людьми и доверять миру. И я не хочу делать с Найтелом ничего, что подорвало бы его желание жить в этом мире или испортило радость жизни, не дав ничего ценного взамен. Если есть для чего стараться – можно многого добиться. Я уеду с первыми холодами, а он останется здесь, вынужденный учиться и взрослеть, стремиться стать гражданином Общего, а не уйти с мечом в свой родной, где его никто не ждёт, и куда я вряд ли смогу за ним последовать, хотя мой народ там появлялся. Может быть, по пути учения Наке войдёт во вкус и забудет цель, увлечётся процессом. Мало кто, взрослея, сохраняет прежний круг общения, тех, кто помнит их глупости и ошибки. Ребята, с которыми я учился, растеряли почти всех бывших друзей, да и я в итоге стал значительно реже видеться со старым смотрителем маяка. Я знаю, что выгляжу очень подозрительно, но ничего не могу с этим поделать, кроме как просто жить рядом, в Азеркине, и своими повседневными действиями доказывать, что я вменяемый человек, а не свихнувшийся маньяк, жаждущий восполнить свою одинокую юность. Хотя не отрицаю, у меня никогда не было друзей такого возраста, мне не с кем было запускать воздушных змеев, кататься на велике, и мне это в радость. Так же в радость, как и работать на благо города со взрослыми людьми и общаться с приятными из них в свободное время. Вы можете это проверить, как и биографию – в совете наверняка есть копия моей характеристики, а что я делаю – видит весь город. Что не можете проверить – есть ли у меня где-то далеко отсюда девушка, и нравятся ли они в принципе – я тут единственный драконид, и у меня пока нет ни сопротивляемости к ядовитым панголинам, ни желания думать, что наше общение было нужно только для проверки. Оно мне нравится, не скрою, но оставим как есть, хорошо? Я могу быть Найтелу старшим братом или дядькой, или волшебным хранителем из его снов, кому нет аналогов в родственных связях, ибо это связь души, а не крови, и встречается реже. Я чуть младше тебя, Оразай, и годы работы и университета успели мне вправить мозги, как и экзамен на родительские права, я не буду его чересчур баловать, потому что не меньше твоего хочу, чтобы он был счастливым и здоровым, и многого добился сам. Как в свое время помогли мне, я помогу ему.
|
|
|
|
Воцарилось неловкое молчание. Не напряженное, а такое, когда лица выражают больше, чем звуки. Ветер колыхал высокую траву. Оразай глянула на Осоку и кивнула Тейгару. Панголин задумчиво хмыкнула:
- Я тебе верю, так же, как и верю Наке. И, если не против, буду подсказывать вернуться, когда ты выйдешь за обозначенные тобой рамки. Но всё ещё есть одна вещь, которая несколько меня беспокоит, это ваше знакомство. То, что ты рассказывал о своей жизни, то, как и где ты жил, очень похоже на его сны.
Тейгар смутился.
- Что до снов – я знаю. Я был там и видел то же самое, когда жил на побережье, и до сих пор вижу, даже сейчас, когда он спит этажом выше в другом крыле дома. Не знаю, где он нашёл тот амулет, с которым засыпает, но если это вы помогли, то… спасибо.
Молчание, журчание воды, волны на траве, запах жаркого разнотравья на ветру. Морды меняющиеся, теряющие подозрительность, просветляющиеся.
|
|
- Ну, если больше вопросов нет, я пойду работать, - улыбнулся драконид.
- Не опаздывай на ужин, Тейгар, - ответила Оразай.
Две девушки остались одни на заросшем берегу, глядя вслед большой удаляющейся фигуре, а когда крылатый скрылся из виду, переглянулись.
- Думаешь?…
- Думаю. Если у них и правда общие сны, то глупо делать для него мир снов привлекательнее реальности. Он и так долго в него хотел уйти, не стоит возвращать его в такое мрачное состояние. Пусть радуется этой жизни, только так к ней появится вкус.
- А я думаю, что даже в самом плохом сценарии ничего принципиально нового с Наке не случиться, учитывая, как он жил в плену и что с ним происходило.
Две девушки переглянулись. Усмешка. Ветер, ерошащий шерсть и гладящий чешуйки.
- Что ж, это будет необычно, но мелкий ит не создан для обычной жизни. Иначе бы он не оказался здесь. Не будем мешать. Я лишь буду настороже. Такая радость не вечна, и кому-то нужно будет быть рядом…
- Я тоже буду.
Примирение
Чёрная рука с белыми когтями осторожно открыла дверь. В маленькой комнатке царил закатный сумрак. Кровать, стол у окна, стул и ящик под вещи – вот и всё убранство, да ещё лампа. На углу стола лежал полосатый камушек на верёвочке, амулет Найтела, сам же ушастый лежал калачиком на кровати, лицом к стене. Оразай присела рядом и коснулась его плеча.
- Ты был прав.
Мальчик повернул свою острую морду к травнице.
- В чём?
- Что сбежал в этот мир. И что я слишком усердствую, пытаясь тебя защитить, когда ты сам видел вещи страшнее моих страхов, и умеешь с ними обращаться.
Оба помолчали. Мальчик – переваривая услышанное, Оразай – ожидая ответа.
- То есть ты больше не против?
- Это твоя жизнь и ты взял за неё ответственность много лет назад. Слушаться меня или нет – выбор всё равно твой и твоя ответственность за последствия. Что-то всегда может пойти не так, что бы ты ни выбирал, жизнь сама периодически приносит боль. Не хочу становиться для тебя её источником. Лови моменты счастья и постарайся растянуть удовольствие так долго, как сможешь, лучше до конца времён. А если что-то не так – скажи. Выслушаю, дам совет, если захочешь. Но не буду лезть и контролировать исполнение. Только следить, чтобы ты хорошо учился и смог зарабатывать себе на жизнь, что у тебя и так хорошо получается. Мир?
- Мир, - улыбнулся Наке.
Жер Уюк
Раннее летнее утро, приятно щекочущее прохладой и радующее горячими солнечными лучами. Выходи из дома, и под пение птиц и благоухание росистых трав получишь контрастный душ из света и тени. Умывальник с холодной водой во дворе уже звякает – значит, проснулся не первым. Приятный деревянный запах комнаты и остатки холодного дыхания гор из открытого окна, яркий свет – одеяло подлетает вверх, и до того, как оно упадёт, чёрная молния выстреливает с кровати к двери, натягивая на себя шорты. Дань приличию, нежели одежда для тепла или удобства, ноги босы – на входе в пансион давно стоит лапомойка. Наке легко, почти бесшумно сбегает по лестнице вниз. Забежать в одно место до чистки зубов, умыться, взбодриться от холодной, но не обжигающей воды, и на кухню.
Там, за большим общим столом, уже завтракают постояльцы и хозяева. И хотя дядя Саша и тётя Лида уже поели сами и вместе с сегодняшними дежурными суетятся по кухне, на их местах всё равно стоят дымящиеся кружки травяного чая. Мята, смородина, шиповник, зверобой, клубника, вишня, облепиха. Свежесорванные, сполоснутые в ключевой воде, только что заваренные листья. Корзиночки булочек и баранок, сушек, сухариков, печенья, пирожков. Большая кастрюля каши. Свежий, ещё горячий, с изумительно вкусной хрустящей корочкой хлеб и сливочное масло к нему. Старый железный нож с лакированной, бочкообразной ручкой и темным лезвием – сотри с него масло о край бутерброда, и оно станет на вкус железным, и это только украшает завтрак, делает его ещё приятнее.
- Пиалу или кружку? – тётя Лида смотрит по-деловому сквозь очки. Местные пиалы огромны, не чайные на глоточек, а как тарелки. Но и традиция пить чай тут иная, не лучше и не хуже, а такая, как есть. Завтраки в Азеркине проходят так, и теперь бы ит их ни на что не променял.
- Пиалу, - соглашается Найтел и садится по левую руку от Оразай, рядом с Тейгаром, что доедает молочную рисовую кашу. Тот приобнимает на мгновение маленького ита крылом и пододвигает к нему треугольный пирожок с мясом.
- Последний, отложил для тебя, - тихое, доброе, полное заботы почти что урчание. Наке виляет хвостом, стукая Тейгара, Оразай и Писателя, пытающегося пройти сзади и не наступить на массивный чешуйчатый хвост с гребнем.
- Что снилось? – спрашивает Тейгар, и отпивает зеленый напиток из небольшой по своим меркам кружки.
- Машина счастья. Будто бы Человек построил такую на почте из велосипеда и дельтаплана, скрепив вместе ожиданиями, что зачастую путешествуют на почте вместе с письмами и посылками. Видимо, с той книги, что дал почитать Рух, хотя она тяжело идёт – я медленно читаю.
- Ну, если тебе снится прочитанное, значит, ты не только понимаешь историю, но и переживаешь её, это главное. Скорость придёт со временем.
- Наверное. Хотя обидно, что интересная история так сильно растягивается.
- Поверь, обиднее, когда они пролетают вмиг. Некоторые люди осваивают скорочтение, и я не знаю, как они потом читают красивые истории. Учебники, документы – да, это полезно, но рассказы нужно прочувствовать, слово за словом, сплетая узор и кутаясь в него. Нравится то, что читаешь?
- Ага, - Найтел подул на чай в пиале и осторожно отхлебнул, - немного необычно, волшебный мир, полный непонятных штук, но интересно. Одного возраста с героем, кстати. Учусь у него быть живым, замечать чудеса.
Улыбки, беседы, добрая еда. Дежурные остаются на кухне, те, кому на работу – расходятся, чтобы вернуться к обеду, к ужину, или на следующий завтрак. Оразай идёт в гильдию алхимиков, где под её присмотром целебные растения превращаются в лекарства. Кто-то идёт туда же, но в другой цех – крема, краски, ароматизаторы или лекарства из животного сырья. Мастер снов остаётся в Азеркине или гуляет по округе – рисовать можно везде, заказов хватает на жизнь, если как Наке помогать с домашней работой в счёт платы за комнату и еду.
Пансион пустеет. Кроме уборки и готовки ещё много дел, и если Найтел не участвует в них и не учится, то гуляет, катается на велосипеде, играет, купается с ребятами в реке после полуденной сиесты. И ждёт Тейгара. И когда вечером становится прохладно, и крылья укрывает тёплый плащ, можно сидеть на террасе рядышком, прижавшись, делясь теплом, болтать в сгущающихся сумерках о том о сём, отмахиваться от комаров, слушать. И понимать, что жизнь хороша, а в будущем – выходные, когда можно пойти гулять вместе, ни со стаей, ни с осокой или Рухгертом, а вместе с Тейгаром.
После долгих лет жизни на берегу умирающего моря, выедших многие устои и правила, в маленьком взрослом ите снова появилось давно забытое, тёплое, милое и ранимое чувство, что всё на своих местах. Что он наконец-то обрёл семью.
Интерлюдия
- Вот, пожалуй, и всё.
Найтел улыбнулся и чуть дёрнул хвостом, вставая – за окном была ночь, и после долгого сиденья на неудобном стуле хотелось размяться, а ещё лучше - полежать.
- А дальше я уже знаю, да. До сегодняшнего момента. А что потом? – Найтел заметил внимательный взгляд из-под очков и тёплый отсвет лампы в глазах.
- Ну, я может не самый умный в науках, но уж нормы жизни усвоил, а с ремёслами познакомился раньше всех. Не пропаду. Сдам оставшиеся экзамены на адекватность, да поеду. Загляни сам через пару лет, если хочешь, может, напишешь продолжение.
Ит широко улыбнулся, и его улыбку подхватил человек.
- О счастливых моментах обычно нечего писать и скучно читать, Найтел. А несчастливых тебе и так хватило в жизни на много лет вперёд. Будь счастлив.
- Спасибо, - тихо сказал чёрный как ночь ит.
- И распорядись ими с умом, - Писатель достал из-под стола кошелёк и отсчитал нужную сумму. Найтел взял деньги и убрал себе в карман.
- На дорогу и так есть, а вот на первое время всегда пригодится. И на подарки друзьям здесь. Скажи, а если будешь публиковать эту книгу, она окажется в моём родном мире?
Тель задумался.
- Не волнуйся, в тех его уголках, где люди умеют читать и могут заинтересоваться историей, твои родные края считаются неизведанными и дикими. А те люди, кто захочет из общего мира попасть в твой и принести книгу – слишком цивилизованны, чтобы их слушали там, или слишком дики, чтобы читать здесь. Никто не пойдёт по твоему следу.
- Я просто подумал, что хотя бы сестре передать весточку, что я в порядке.
- Думаю, ты можешь попросить об этом Рухгерта, если у него будет случай. И если соберёшься с духом вернуться мыслями к тому миру.
- Спасибо, Тель. И спокойной ночи.
- Приятных снов, Найтел. Спасибо тебе за историю и переживания.
Лестница тихонько проскрипела, через время открылась и закрылась дверь этажом ниже, и всё в доме затихло. Писатель оглядел исписанные листы, достал блокнот, разложил всё по порядку и задумался. Собрал всё в кучу, перенёс лампу на стул у старой панцирной кровати, вытянулся на ней, и тихо покачиваясь, принялся обогащать заметки.
История только начиналась.