С пятого по десятый век Церковь существовала с двумя целями. Она служила своему настоящему назначению - доносить Слово Божье его детям. Но Церковь также стала организацией с огромной политической силой, способной отказать любому индивидууму в доступе в Царство Рая. Она владела землями, что прежде было компетенцией знати, и собирала церковные десятины, которые взимала та же знать и называла их налогами. По существу, у Церкви был доступ к многим привилегиям дворянства, в том числе и освобождение от налогов. У неё были и немногие другие преимущества; самое важное из них – грамотность.
Большинство канцелярских записей того времени относятся непосредственно к Церкви – земельные дела, толкования религиозных текстов и философия теологов.
В других случаях Церковь – будучи единственной организацией с таким огромным количеством грамотных учёных – собирала книги, неважно, религиозные или нет. В конце концов, если лорд в поместье заботится только о налогах, покрывающих его долги, а крестьянин пашет землю днём и ужинает скудной пищей ночью, то человек, нуждающийся в книгах – большая редкость. До изобретения печатного станка каждая книга создавалась вручную – запись информации отнимала много времени, которое, по мнению среднестатистического человека, лучше было бы потратить на выращивание еды, чтобы не быть голодным.
Двое выдающихся ирландских Бруха осознавали риск потери этой ценной информации. Будучи древними и много путешествующими Сородичами, они знали, что другие цивилизации могли предложить интересные идеи. Более того, идеи, возникшие в те времена, стоило записать для потомков. С этой целью Клара из Корка и Фергал Благочестивый из Клана собирали письмена, делая копии ценных книг и сохраняя их в библиотеках для наставления общества. Клара, осознавая, что люди, проживающие созерцательную жизнь, могли бы уделить несколько часов этой благородной цели, отправила некоторых жителей своего аббатства заниматься каталогизацией, письмом и переписыванием книг. Тем временем Фергал путешествовал по всей Западной и Восточной Европе, северной Африке и Ближнему Востоку в поисках писаных сокровищ.
В то время как мир похоронил себя в войнах за территории и ежедневных испытаниях на выживание, эти двое Сородичей убедили других ирландских аббатов предпринять похожие меры предосторожности в их монастырях. В результате церковные библиотеки превратились в хранилища знаний, которые иначе могли быть потеряны для мира. Вполне возможно, что без письменного наследия человечества Средневековье продлилось бы вечно.
Высокое Средневековье
Многие Сородичи называют начало этого периода «Длинной Ночью» - это эпоха, предшествовавшая формированию сект и последовавшая за жестокостью, возникшей после развала Римской Империи. Избежав гнетущего присутствия в Риме Вентру, многие Бруха переселились в самые дальние провинции империи, в такие места, как Паннония, Дакия и земли, окружающие Карпаты – край, известный как Трансильвания.
Упоминание Трансильвании, Венгрии и Дуная обычно вызывает образы Тзимици, прячущихся Носферату и самых одичавших Гангрел. Поистине, венгерские Бруха были довольно плодовитыми, возможно уравнивая популяцию со своими соседствующими кланами. Но так как они не были местными Сородичами с «земель за лесом», местные кланы принудили их к относительной скрытности. Несмотря на то, что большинство отчётов Трансильвании описывают мародёрствующие банды Тзимици или гнёзда Носферату, Бруха сыграли столь же важную роль, хоть и менее легендарную, чем местные Изверги.
Смешение культур
Покидание Бруха внутренних римских провинций, в которых преобладали Малкавиан и Вентру, произошло в начале христианской эпохи. Миграции Бруха могли произойти уже в первом веке нашей эры, и Сброд, безусловно, вскоре после этого сопровождал армии Траяна в регион. Вероятен также тот факт, что Бруха ездили в походы с Аттилой или, по крайней мере, шли по его следу. Вообще в первые несколько веков нашей эры восточноевропейские и ближневосточные Бруха путешествовали с Гангрел по всей стране, совершая грабежи с варварскими ордами. За предшествующее Высокое Средневековье Бруха оказались в интересном положении, по мере того как они медленно заселялись в долины и леса около Карпат и Дуная.
Коренное смертное население румын (римских дакиев) пострадало от медленного вытеснения, потому как мадьяры, впоследствии ставшие «венграми», когда королевство отвоевало свою независимость, заселилось в эти земли. Румыны, известные как валахи, наблюдали за тем, как мадьяры узурпировали свою власть с помощью завоеваний под предводительством как смертных, так и Сородичей. Таким образом, местные валахи превратились в своего рода низшие слои общества – туземцы оккупировали низшую ступень социальной лестницы. Доминик, военачальник – Бруха, сопутствовал захвату власти мадьярами и создал для себя место среди растущей аристократии. Вместе с горсткой секеев – римскими католиками, населявшими местность, - Бруха и римские Вентру поработили исконные массы, из которых Тзимици – владыки и бродяги – Гангрел отбирали себе потомков. Заселённая саксами на западе и устрашаемая готами и другими варварскими племенами на востоке, Венгрия переживала личностный кризис и ужасные социальные потрясения.
Аристократы Тзимици и их смертные сторонники боролись за господство под наплывом Бруха. Социальный баланс радикально сместился: первичные обитатели региона заняли высшее и низшее положение в обществе, а завоеватели, иммигранты и дипломаты – уровень над крепостными и мелкой аристократией. Мелкие аристократы, конечно же, хотели вытеснить существующие правила и взять власть в свои руки. Исконные правители яростно сопротивлялись, преследуя каждого, в ком они видели угрозу. Румынские бояре, находящиеся под влиянием Тзимици, медленно, но уверенно проторили дорожку к господству мадьяров и секеев, поддерживаемых Вентру.
Клан Бруха, оказавшийся между империалистами Вентру и древними Тзимици, терзало их могущественное давление. Именно под его влиянием была ослаблена многолетняя власть Тзимици в этом регионе, к чему Бруха так стремились. Тем не менее, шакалы – Вентру увидели, что Венгрия, кажется, созрела для захвата, и пытались прийти к власти за счёт усилий Сброда, который присутствовал там до их появления. Бруха пришли в ярость, так же, как и во времена разграбления Карфагена, но даже Сброд знал, что чем-то нужно жертвовать.
Чего Бруха не знали, так это того, насколько далеко зайдет неизбежная конфронтация. Помимо своей суровости, ситуация с Бруха в Трансильвании не была чем-то новым – все время своего существования Сородичи воевали друг с другом и позволяли кровной мести просачиваться в окружающий их мир. На этот раз всё было по-другому. Это была не просто антипатия к враждующей группе Каинитов, а полномасштабная ненависть. Трансильванские Бруха презирали вторгшихся Вентру и жестоких Тзимици. Сброд вроде Доминика всё еще нёс на себе следы падения Карфагена, в то время как младшие Бруха видели причину цепочки собственных неудач в своих врагах. Время политики прошло – разочарованные Бруха видели единственный выход в открытом восстании.
Первоначальные повстанческие волнения зародились уже в 10 веке. Патриарх Доминик, пребывавший с военными силами, которые внедрились в восточную Венгрию, заставил своё потомство напоить вампирской кровью их солдат. Сделав из них гулей, Доминик и его товарищи не только создали более мощную армию, но и обеспечили её преданность, или, по крайней мере, зависимость. Доминик поставил перед собой цель заключить союз с могущественным правителем, Булшку, что являлось краеугольным камнем в его стратегии резко ослабить влияние Вентру. У Булшку, однако, были свои планы, и в его глазах сотрудничество с Вентру выглядело более выгодным, нежели услужение мстительным и анархичным Бруха. Вскоре Булшку получил Становление Вентру, полностью расстроя планы Бруха.
Доминик был в ярости. После Трансильванской кампании он повернулся спиной к большему Джихаду и вместо этого сфокусировался на своей личной ненависти. Его война не была большим экспериментом по предотвращению хандры Старешины, а кровожадным уничтожением своих врагов. Как сам Доминик оправдывался, если он не мог выиграть, он менял правила игры.
Другие Бруха стеклись под знамя Доминика не только потому, что он был харизматичным, опытным и могущественным; его личный крестовый поход воплощал страсть Бруха. Другие Бруха обнаруживали, что вдохновлены им, так как его ярость, направленная против многочисленных врагов, воспламеняла эмоции внутри них самих. Доминик не питал иллюзий по поводу сущности этой войны; он не собирался возглавлять клановый крестовый поход, он желал Окончательной Смерти своим врагам. Восстание переросло в партизанскую войну, в которой Сброд использовал тактики, о которых в те времена почти не слышали. Стаи Бруха буйствовали по Трансильвании, борясь против мадьярских Вентру, румынских Тзимици, изолированных владений Носферату и даже организаций смертных. С неистовой яростью Бруха терроризировали восточную Венгрию и территорию за её пределами. Они были так же жестоки, как и любой Тзимици, но намного менее разборчивы, оставляя после себя разорённые деревни и обескровленные трупы.
В течение двух веков Бруха терзали эту территорию, пока характер восстания не изменился. Заработав себе репутацию анти-монархистов и политических маньяков, анархичные Бруха стали первыми «анархами». К началу 13 века другие Сородичи, которые видели или слышали о них, переносили мотивы Бруха на свои собственные идеалы. Всё больше и больше Сородичи атаковали институции, которые целое тысячелетие поддерживали общество не-мёртвых. Молодых Каинитов особенно привлекал нарастающий бунт, оставшийся, так же, как и они сами, под влиянием смертных, до чего еще не добрались алчные старейшины. Революция Бруха начала жить своей не-жизнью, создавая подражавшие ей группировки и отколовшиеся политические фракции там, где бы Сородичи ни обсуждали данный вопрос. Молодые Каиниты разбойничали в ночи, находясь в группировках, известных под названием Протестующих, анархов, шабашитов и набором «анти-кланов», которые отказались от своего наследия и посвятили свою не-жизнь тому, что, в их глазах, было подходящим.
Очарованные сопротивлением Бруха своим жадным старейшинам, негодяи Тзимици, Вентру и Носферату в Венгрии подключились к делу. Выражая мало симпатии бесконтрольным Бруха, которые, насколько они помнили, превратили Трансильванию в кромешный ад, недовольные Каиниты Венгрии заметили, что их старейшины были отвлечены угрозой Бруха и использовали возможность для того, чтобы создать место для себя. К началу 14 века Бруха неистовствовали уже настолько долго, что большинство Каинитов допустили факт того, что Трансильвания может навсегда стать полем боя для не-мертвых.
Всё больше Тзимици бунтовало против своих сиров, и огромное число других Сородичей объявляли себя отступниками, тем самым открыто не повинуясь установленным обычаям общества Каинитов. Стаи молодых вампиров свергали своих сиров, в то время как хитрые старейшины без разбора уничтожали новообращённых и служителей целыми выводками. Венгерские города, такие как Бистрица, Клуж-Напока и Медиаш, стали суровыми местами для Сородичей, где анархи терроризировали улицы, а князья задумывали отчаянные контратаки со своих замков и поместий. Восстание распространилось на запад – по всей Европе дети сражались со своими сирами. Париж, Лондон, Милан, Будапешт, Кёльн и Прага являлись очагами раздоров.
Лавры истории
Как упоминалось ранее, у Бруха вряд ли есть что-то, напоминающее «историю клана». Все же, использовать этот аргумент для уничижения вклада конкретных личностей из Сброда в течение истории глупо – несмотря на отсутствие единства в клане Бруха, его члены часто влияли на исход ключевых событий во всём мире.
Ибн-Эль-Саид
Предполагается, что анонимный Бруха помог написать Песнь о моём Сиде после борьбы в сражении за то, чтобы выгнать мавров из Валенсии в 1094. Бруха особенно симпатизируют этому скорее всего мистическому Сородичу, так же, как Ласомбра ощущают сильную связь с Родриго де Виваром – и связь с ним Бруха подрывает надменные претензии Хранителей на величие.
Настоящий Робин Гуд
В конце 14 века Робин Лиланд участвовал во многих крестьянских восстаниях в Англии, включая восстание Уота Тайлера и несколько бунтов против Эдварда Третьего и Генри Четвёртого. Многие считают Лиланда одним из первых анархов, который также обратил авторитетное потомство Сброда, включая Патрицию из рода Боллингброук (смотри главу третью).
Солнце никогда не садится…
В начале индийского восстания сипаев в 1857 году Бруха Банким Хапса был в числе индусов-мусульман, которые убили британских офицеров после заключения в тюрьму из-за отказа кусать открытые ружейные патроны, смазанные свиным жиром. Он участвовал в восстании вплоть до его подавления в 1859 году и также помогал в захвате Лакхнау и Дели.