Барбара Фритти
Переведено группой Life Style ПЕРЕВОДЫКНИГ
Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!
Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.
Женщина просыпается на больничной койке, не зная, кто она на самом деле. Она ничего не помнит, ее ребенок пропал. Единственное чувство, которое ее не покидает и приследует - она находится в смертельной опасности. Но в палату врывается совершенно незнакомый ей обворожительный мужчина, который обвиняет ее в том, что он был ее любовником и отцом ее ребенка, пока она не исчезла семь месяцев назад.
Джейк Сандерс клянется, что никогда не простит Сару Такер и не позволит ей скрыться от него снова, особенно, когда он не знает, где находится его дочь. Если он хочет как-то вернуть свою дочь, то ему следует всеми силами помогать этой женщине, несмотря на то, что она предала его, вернуть ей память, глубоко запрятав свои чувства.
Преследуемая тревожными проблесками сознания, Сара начинает вспоминать, что она прожила жизнь во лжи. Но где же правда? И где находится ее ребенок?
"Время безмолвия" - это первая книга в романтическом интригующем дуэте с участием двух братьев. "Ловушка безмолвия" - вторая книга.
Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,
предназначена для 18+
Пролог
Крупные капли дождя стекали по лобовому стеклу, пока она пробиралась по темной узкой дороге к северу от Лос-Анджелеса. Она ехала уже больше часа вдоль дикой и красивой береговой линии Тихого океана, проезжала мимо оживленных пляжных городов Венеции и Санта-Моники, а также усыпанных домами знаменитостей холмов Малибу и Санта-Барбары. Слава Богу, это был огромный штат. Она могла начать все заново, найти безопасное место, но сперва до него нужно добраться.
|
|
С каждой милей в зеркале заднего вида мелькали приближающиеся фары. Нервы были натянуты, а по рукам и затылку проносились мурашки. Она давно была в бегах, чтобы не чувствовать опасности. Но откуда взялась эта машина? Была уверена на все сто, что из Лос-Анджелеса за ней никто не увязался. Спустя шестьдесят миль постоянной проверки автомобильных зеркал она расслабилась, но сейчас страх снова вернулся.
Было слишком темно, чтобы заметить ехавшую позади машину, но скорость, с которой та приближалась, заставляла ее нервничать. Цепляясь за руль, она сильнее вдавила педаль газа, когда вдруг шквальный ветер со стороны океана ударил в авто, и вождение стало более опасным.
Через несколько миль дорога свернула, удаляясь от побережья. Она пыталась найти съезд, и, наконец увидела знак предстоящего поворота, что уводил в горы Санта-Инес. Возможно, благодаря подобным маневрам ей удастся скинуть хвост, а если это лишь игра воображения, то автомобиль, ехавший позади, просто продолжит свой путь.
А вот и съезд с дороги, и она резко повернула. Пять минут спустя прямо за ней возникли фары. Никакой ошибки: он ехал за ней.
Ей нужно сбежать от него. Адреналин ударил в кровь, придавая ей сил и смелости. Она так устала в этой жизни от постоянной беготни, но прямо сейчас не могла сдастся. Скорей всего, она совершила ошибку, съехав с главной автомагистрали, ведь на этой двухполосной дороге не было никакого движения. Если он ее поймает, никто ее не спасет.
|
|
Расстояние между машинами уменьшалось. Он был настолько близок, что в зеркале заднего вида можно было увидеть силуэт мужчины. Он прибавил скорость.
На следующем повороте девушка резко взяла в сторону, шины заскользили по гладкой и мокрой поверхности асфальта.
Внезапно встречные огни ослепили ее, и она резко ударила по тормозам. Автомобиль потерял управление: ее занесло, машина врезалась в деревянный барьер и понеслась вниз по крутой насыпи. Камни раскололи лобовое стекло, и она в попытке спрятаться воздела руки к небу.
После нового удара, стекло разбилось, боль была невероятной. Поглощающей. Единственное, что хотелось, – погрузиться в небытие. Всему пришел конец. Ей пришел конец.
Но некий голос глубоко внутри кричал, умоляя ее оставаться в сознании, ведь если она еще не умерла, то это скоро произойдет.
Глава 1
Темнота отступала, на закрытых веках она чувствовала свет, что манил и звал ее. Она боялась ответить на этот призыв, страшась открыть глаза. Может быть, это был тот самый белый свет, о котором люди говорят, тот, за которым надо следовать, когда ты умираешь. Но она же не умерла?
«Это был просто кошмар», – подумала про себя. Она всего-навсего спала, и через минуту вот-вот проснется. Но что-то было не так. Кровать будто не ее. Матрас был слишком жестким. В голову закрадывались странные мысли. Пахло антисептиком и хлорным отбеливателем. Вдалеке зазвучала сирена. С ней говорили – какой-то человек.
|
|
Ее живот сжался от необъяснимого страха, когда она почувствовала на плече сильную руку. Глаза распахнулись, и она быстро заморгала, перед ней все плыло.
Как оказалось, она не в своей спальне. Около ее постели стоял человек в белом длинном халате. Ему было около пятидесяти, с проседью в волосах, темные глаза и серьезное лицо. В руке он держал планшетку, на шее висел стетоскоп, а на длинном узком носу разместились очки. Рядом с ним находилась невысокого роста пухленькая брюнетка в голубой форме медсестры, на лице которой красовалась сочувствующая и ободряющая улыбка, что вполне соответствовало ее имени на бейдже – Роузи.
Что происходит? Где это она?
– Вы очнулись, – произнес доктор бодрым голосом с проблесками удовлетворения во взгляде. – И это хорошая новость. Мы беспокоились о вас, ведь вы были в бессознательном состоянии несколько часов.
Бессознательном? Она посмотрела на свое тело, внезапно понимая, что лежит в тонком синем одеянии, с больничным браслетом на запястье и катетером в левой руке. И боль – чувствовалась боль… в голове, в правом запястье и в коленях. Ее правая щека пульсировала. Она подняла руку к виску и с удивлением обнаружила повязку. Что, черт возьми, с ней произошло?
– Прошлой ночью вы попали в аварию, – пояснил ей врач. – У вас есть несколько повреждений, но все будет в порядке. Вы находитесь в больнице Святой Марии недалеко от Лос-Оливос, что в округе Санта-Барбара. Я доктор Кармайкл. Вы понимаете, о чем я говорю?
Она покачала головой, от его быстрых слов в мозгах была настоящая каша, ей было все равно.
– Я сплю? – прошептала она.
– Нет, но у вас травма головы. Поэтому нормально, что ваше сознание спутано, – ответил доктор. Он подарил ей легкую дежурную улыбку, в которой сквозило нетерпение. – Итак, вы можете ответить на несколько вопросов? Почему бы не начать с имени?
Она открыла было рот для ответа, понимая, насколько это легкий вопрос, но на ум ничего не пришло. Ее мозг словно чистый лист бумаги. Как ее зовут? У нее ведь есть имя. У всех есть. Да что с ней такое? Она беспомощно покачала головой.
– Я… Я не знаю, – пробормотала она, потрясенная осознанием.
Врач нахмурился, его взгляд уткнулся ей в лицо.
– Вы не помните своего имени? Где живете или откуда вы?
Она прикусила нижнюю губу, пытаясь вспомнить верные ответы. В ее голове мелькали числа, но ни названия улиц, городов или штатов. Ее накрыла волна ужаса. Должно быть, она спит – просто потерялась в кошмаре. Ей захотелось убежать, закричать, разбудить себя, но она ничего не могла сделать.
– Вы не знаете, не так ли? – вмешалась медсестра.
– Я… но я должна. Почему я не знаю? Что со мной не так? Почему я не могу вспомнить свое имя и откуда я? Что происходит? – с каждым отчаянным вопросом ее голос повышался.
– Похоже, при аварии пострадал ваш мозг, – начал объяснять доктор Кармайкл. – Вам понадобится время, чтобы полностью вернуться к нормальной жизни. Думаю, здесь не о чем беспокоиться. Вам просто нужен отдых, подождем, пока спадет опухоль.
Его слова должны были обнадежить, но беспокойство, словно огонь, разлилось по венам. Она изо всех сил пыталась хоть что-то вспомнить о себе. Взглянув на свои руки, она увидела на ногтях светло-розовый, слегка сколотый лак, удивляясь мысли, как случилось, что собственные пальцы кажутся незнакомыми. На ней не было ни колец, ни украшений, ни часов. Ее кожа была бледной, руки тонкие. А еще она понятия не имела, как выглядело ее лицо.
– Зеркало, – произнесла резко. – Можно мне зеркало?
Доктор Кармайкл и Роузи обменялись короткими взглядами, но затем он кивнул медсестре, и та быстро покинула палату.
– Вам необходимо успокоиться, – проговорил он, что-то записывая себе в папку. – Расстройства вам не помогут.
– Я не знаю своего имени. Не ведаю, как выгляжу, – ее захлестнула истерика, а паника чуть не заставила выпрыгнуть из кровати и убежать… но куда, понятия не имела. Она пыталась дышать, испытывая выброс адреналина. Если это кошмар, в конце концов она проснется. Если нет… ну, тогда ей придется выяснить, что же делать дальше. А сейчас ей нужно успокоиться. Необходимо подумать.
Врач сообщил, что она попала в аварию. Прямо как в своем сне? Неужели все случилось взаправду, и это был не сон?
Бросая взгляд на часы, она увидела, что уже полвосьмого. По крайней мере, она знала, как определить время. А вот ночь или утро? Она посмотрела в сторону окна, но тяжелые синие занавески были задернуты, не давая возможности выглянуть наружу.
– Сейчас утро, – произнес доктор. – Вас привезли около девяти вечера.
Почти десять часов назад. Сколько же времени прошло!
– Вы знаете, что со мной случилось?
– Боюсь, детали мне неизвестны, но из того, что понял, вы попали в серьезную автоаварию.
Прежде чем она успела задать новый вопрос, в палату вернулась медсестра, у нее в руках была маленькая пудреница.
Дрожащими руками пациентка открыла ее, практически боясь того, что увидит. Она долго всматривалась в свое лицо. Ее глаза, обрамленные густыми черными ресницами, были небесно-голубыми. Темно-коричневые волосы – длинные, спутанные и вьющиеся – ниспадали ниже плеч. Под глазами были темные круги, как и лиловые синяки, что особо выделялись на ее бледной коже. На висках зафиксирована белая повязка, на скулах – крошечные порезы. Лицо у нее было тонкое, словно нарисованное. А сама она выглядела как призрак. Даже в глазах пролегли тени.
– Бог ты мой! – прошептала она, ощущая будто смотрит на незнакомку. Кто она такая?
– Порезы пройдут, – сказала медсестра. – Не волнуйтесь. Ваше милое личико быстро восстановится, даже заметить не успеете.
Но не синяки на лице наполнили ее сердце ужасом, а сам факт, что ничего не узнала о себе. Она абсолютно не почувствовала связи с женщиной в зеркале.
Она захлопнула пудреницу, боясь и дальше смотреть в отражение. Ее пульс ускорился, а сердце забилось в три раза быстрее, когда реальность ситуации, в которой она оказалось, полностью дошла до нее. Она почувствовала себя уязвимой, и ей захотелось сбежать и спрятаться, пока все не выяснит. Выскочила бы из кровати, если бы доктор Кармайкл не положил руку на плечо, словно почувствовав ее отчаяние.
– С вами все будет в порядке, – сказал он твердо, встречаясь с ее взглядом. – Ответы появятся. Не давите на себя слишком сильно. Просто отдыхайте, и позвольте своему телу восстановиться после травмы.
– Что, если ответы не придут? – прошептала она. – Что, если я останусь такой навсегда?
Он нахмурился, не в силах скрыть беспокойство в глазах.
– Давайте делать шаг за шагом. В коридоре сейчас ожидает помощник шерифа. Он хотел бы пообщаться с вами.
Полицейский хотел поговорить с ней? Звучит не очень хорошо. Она сглотнула очередной комок страха.
– Зачем? С чего он решил побеседовать со мной?
– Это связано с вашей аварией. Предупрежу его, что вы проснулись.
Как только врач покинул палату, Роузи подошла к ней.
– Может, мне что-нибудь принести вам: воду, сок, еще одно одеяло? По утрам бывает холодно. Не могу дождаться апреля. Не знаю, как на счет вас, но я устала от дождя. Я уже давно готова к солнцу.
Значит, на дворе был март – конец длинной холодной зимы, весна на близлежащем горизонте. В ее голове пронеслись образы ветренных дней, распускающихся цветов, человека, запускающего змея – красивого красно-золотого змея, что запутался в ветвях высокого дерева. В сознание ворвался смех молодой девушки – это ее смех или чужой? Она увидела двух других девочек и мальчика, бегущих по траве. Она хотела догнать их, но они были слишком далеко, а затем и вовсе исчезли, оставив ее лишь с тревожным чувством утраты и непроглядной темноты в голове.
Почему она не может вспомнить? Почему ее собственный мозг скрывает ее прошлую жизнь?
– Какой сегодня день? – спросила она, стараясь узнать как можно больше информации.
– Четверг, двадцать второе марта, – ответила Роузи, одарив еще одной сочувствующей улыбкой.
– Четверг? – пробормотала она, испытав облегчение, что заполучила новое сведение, пусть даже не столь существенное, как день недели.
– Постарайтесь не волноваться. Вы вернетесь к нормальной жизни раньше, чем поймете это, – прибавила Роузи.
– Я даже не знаю, что такое быть нормальной. Где мои вещи? – вдруг спросила она, стараясь получить больше ответов. Возможно, если она дотронется рукой до чего-то своего, воспоминания вернутся.
Роузи указала головой в сторону аккуратной кучки одежды на соседнем стуле.
– Вы были в этом, когда вас привезли. С собой у вас не было ни кошелька, ни каких-либо украшений.
– Не могли бы вы передать мне мою одежду, пожалуйста?
– Да, сейчас. Она, конечно, в крови, – проговорила Роузи, взяв ее со стула и перекладывая на кровать. – Проведаю вас позже. Если что-то понадобится, просто нажмите на кнопку вызова.
Пациентка уставилась на пару синих джинсов с разорванными коленями, светло-голубой топ, свитер морского оттенка и серую куртку с темными пятнами – она не была уверена – крови или грязи. Осмотрев палату, на полу девушка увидела пару теннисных туфлей от Nike. Они выглядели изношенными, будто кто-то непрерывно бегал в них.
В ее мозгу вспыхнуло еще одно воспоминание. Она бежала, чувствовала ветер в волосах, слышала, как колотиться сердце, а дыхание сжималось в груди. Но она была не на пробежке, одета была по-иному: на ней тяжелое пальто, платье и высокие каблуки на шпильках. Пострадавшая попыталась добраться до этого образа, что мелькал в ее сознании, но он исчез так же быстро, как и появился. Наверное, она должна быть благодарна и за это, но дразнившие обрывки лишь больше расстраивали ее.
Девушка осмотрела карманы джинсов и куртки в поисках подсказок о том, кто она, но ничего не нашла, и уже собиралась отложить куртку, когда заметила странный комочек во внутренней подкладке. Она провела пальцами по материалу, с удивлением обнаружив под лоскутом ткани скрытую молнию; потянула за нее и засунула руку внутрь, испытав шок, когда вытащила пачку двадцатидолларовых купюр. Здесь должно быть не менее полутора тысяч долларов. Почему же она хранила в куртке столько наличных денег? Ясно одно – она очень постаралась спрятать их, словно кто-то мог более тщательно проверить куртку на наличие денег. Кто бы ее ни раздевал, наличных он не обнаружил.
В дверь постучали, и женщина быстро убрала деньги обратно в куртку, успев положить ее на кровать за несколько секунд, пока в палату не вошел полицейский по форме. Увидев его, пульс начал зашкаливать, и не от облегчения, а от страха. Инстинкты кричали ей быть осторожной, коп мог стать проблемой.
Офицер, которому было около сорока пяти, был коренастым мужчиной, с армейской стрижкой. Лоб в морщинах, кожа красноватая и обветшалая, но его взгляд был чрезвычайно серьезен.
– Меня зовут Том Мэннинг, – произнес он бодрым голосом. – Я помощник шерифа округа и расследую вашу автомобильную аварию.
– Ясно, – сказала она осторожно. – Должна сказать, что ничего не помню о случившемся. А если честно, то я вообще ничего не помню, даже себя.
– Да, доктор предупредил меня о вашей амнезии.
В его словах сквозило недоверие, а в темном взгляде плескался скептицизм. Почему он такой подозрительный? Зачем ей притворяться, будто ничего не помнит? Во время аварии случилось что-то плохое? Она что-то натворила? Кого-то покалечила? При этих мыслях в желудке все перевернулось.
– Вы можете сказать, что происходит? – поинтересовалась она, практически страшась задать вопрос.
– Ваша машина слетела с дороги в горах Санты-Инес, недалеко от перевала Сан-Маркос. Вы съехали с достаточно крутой дамбы, и оказались в овраге в ста восьмидесяти метрах от дороги. К счастью, вы врезались в дерево.
– К счастью? – переспросила она.
– Иначе оказались бы в каменистой бухте, где сильное течение, – ответил офицер. – Передняя часть вашей «Хонды-Цивик» полностью разбита, да и лобовое стекло не уцелело.
Что и объясняет ее многочисленные порезы и синяки на лице.
– Вам очень повезло, – добавил помощник шерифа.
– Кто меня нашел? – спросила она.
– Свидетель, заметивший падение вашей машины, вызвал 9-1-1. Что-нибудь из сказанного помогает вспомнить?
Часть про то, что улетела с дороги, похожа на сон, который она видела.
– Я не уверена.
– Вы были одна в машине?
Его вопрос удивил ее.
– Думаю, да. – Девушка подумала о сне. Была ли она одна? Она никого не помнит рядом с собой. – Если бы была не одна, разве в больницу не должен был поступить еще один человек? – поинтересовалась пострадавшая.
– Задняя дверь вашей машины была открыта, а на сидении лежали детское автокресло и бутылка, наполовину заполненная молоком, а еще этот ботинок.
Офицер Мэннинг показал прозрачный пластиковый пакет, в котором она увидела крошечную обувь, способную поместиться у нее на ладони. Ее сердце забилось сильнее. У нее появилось внезапное желание потребовать передышки, попросить, чтобы он ушел, прежде чем скажет еще что-то ужасное, нечто, связанное с этой обувью.
– Господи! Прекратите! Я так больше не могу.
– Мне очень жаль, но я должен спросить. У вас есть ребенок? – задал он вопрос. – И если да, то был ли он с вами в машине?
Глава 2
Его вопросы обрушились на нее, вырывая воздух из груди. В голове мелькнул образ… пухленькие ножки, крошечные маленькие пальцы на ногах, что пинали ее по руке, когда она пыталась одеть обувь на ножку малышки и застегнуть яркие розовые липучки.
Ее дочь. Ее ребенок!
Глубокая, сильная и мучительная боль охватила ее. Она могла ничего не знать, но точно была уверена в одном – у нее есть маленькая девочка. Она закрыла глаза, отчаявшись увидеть лицо дочери, чтобы вспомнить ее имя, но темнота в сознании не хотела рассеиваться. Ее прошлое оставалось вне поля зрения.
– Мисс?
Она открыла глаза и увидела офицера Мэннинга, вперившегося в нее суровым взглядом.
– У меня есть маленькая дочка, – ответила девушка, услышав заинтересованность в собственном голосе.
Он прищурился.
– Так, ваш ребенок был с вами в машине? Вы что-то вспомнили?
– Я… я просто знаю, что у меня есть дочь, – произнесла, заикаясь. – В голове возник образ, как я надевала на нее эту обувь. Но я понятия не имею, была ли она со мной.
– Как ее зовут?
Она прикусила нижнюю губу, когда правда добила ее.
– Я не знаю. – Святой Боже! Ну какая мать не вспомнит имя собственного малыша? – Мне нужно встать. Надо найти ее, – она села прямо на кровати, намереваясь подняться с постели, но офицер преградил ей путь.
– Давайте-ка, полегче. Из того, что я понял, вы сейчас не в том состоянии, чтобы идти куда-то, – обратился он. – Да и куда вы пойдете… если ничего не помните?
На нее устремился пронзительный и вопрошающий взгляд. Он был прав. Она не знала, куда идти, но и не могла сидеть сложа руки на этой кровати, когда ее ребенок возможно в опасности.
– Почему бы вам не поделиться тем, что вы помните? – предложил офицер Мэннинг. – Пусть даже это какая-то вспышка. Обрывки и образы позволят собрать всю картину воедино.
Она снова закрыла глаза и сделала глубокий вдох. В голове кроме пустоты ничего не было, а еще темнота, настолько подавляющая, которую она испугалась, что та поглотит ее. Открыв глаза, она схватила перила кровати, чувствуя необходимость держаться за что-то твердое. От нахлынувшего головокружения завертелась вся палата. Она несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточиться на значке, что сиял на груди офицера.
Перед глазами возникла новая вспышка.
Человек вытащил значок из своего внутреннего кармана. Она была потрясена, узнав, что он не тот, за кого себя выдавал. Он солгал ей. Теперь ее ожидали проблемы. И дело было не в значке, а в его самодовольном выражении и взгляде в глазах, что говорили – она теперь там, где он и хотел ее видеть. Загнанной в угол, испуганной и совсем одинокой.
– Мисс, с вами все нормально? Может, мне позвать медсестру?
Голос помощника вернул ее к реальности. Она взглянула на него, задаваясь вопросом, действительно ли он хочет помочь ей, или же он что-то скрывает. Не тот ли это человек, возникший в ее памяти? Или он тот, кем представился, – офицер, расследующий аварию? Как ей узнать? Она посмотрела на закрытую дверь, что позади него, и ей стало интересно – а есть ли за ней тот, кто придет ей на помощь.
Когда молчание затянулось, полицейский нахмурился. Он не предложил бы позвать медсестру, если бы беспокоился о том, что его обнаружат в палате. И, похоже, он уже встречался с врачом. Кажется, она становится параноиком.
– Я в порядке, – ответила запоздало.
– Что вы вспомнили?
– Ничего, – произнесла она быстро, задумываясь, почему ее первым инстинктом было соврать. Но у нее нет времени на анализ собственного поведения, офицер ждал. – Я ничего не могу вспомнить о себе или своей дочери. Но, Боже, как бы мне этого хотелось.
– Мне тоже, – тяжело выдохнул помощник шерифа.
Она услышала глубокую озабоченность в его голосе.
– Что вы не договариваете? – спросила она.
Он долго смотрел на нее, после чего ответил:
– Мы нашли детский ботинок в нескольких метрах от машины. Быть может, он вылетел во время столкновения, учитывая, что задняя дверь, пусть и была покорежена, но открыта. Или…
– Или что? – поинтересовалась она, когда пауза затянулась. Ее охватил жуткий страх. – Или что? – повторила свой вопрос.
– Смотря сколько лет девочке. Возможно, она выбралась из детского кресла и побрела куда-нибудь. Поэтому мне важно понять, была ли она с вами на момент аварии.
– Господи!
– Успокойтесь, – быстро проговорил офицер. – Прямо сейчас в каньоне продолжаются поисковые работы. Делается все возможное. И единственное, что от вас нужно – это как можно больше информации о вашей дочери.
От отчаяния ей захотелось кричать. Конечно, ему нужны ответы, но ей нечего сказать. Зная, что ее ребенок пропал, и где-то там один в глуши… нет, она не могла этого вынести – несусветный страх поглотил ее.
– Вы помните, как оставались в машине после того, как съехали с дороги? – поинтересовался Мэннинг.
– Что? – спросила она, паника мешала думать.
– Машина. Вы помните, как оставались в машине после столкновения? Если бы вы были в сознании, вы должны были поговорить со своей дочерью. Вы могли слышать ее плач.
Она ненадолго задумалась.
– Не думаю. Но, погодите, разве человек, ставший свидетелем моей аварии, не смог увидеть, был ли в ней ребенок?
Офицер покачал головой.
– Ваша машина оказалась в глубоком каньоне. На улице была непроглядная тьма, к тому же наблюдался сильный ветер. Автомобиля с дороги видно не было. Если бы свидетель не заметил, как вы пересекли разделительную полосу и врезались в ограждение, могло бы пройти несколько дней прежде, чем кто-нибудь нашел вас. Минут пятнадцать прошло до приезда парамедиков и еще десять-пятнадцать до того, как им удалось спуститься с крутого холма к вашей машине. Я не знаю, сколько лет вашей дочери, но у меня есть дети, и, исходя из этого, я бы сказал, что обувь подойдет для однолетнего или двухлетнего малыша. Поэтому маловероятно, что ребенок в данном возрасте способен отстегнуться от автокресла и вылезти из машины.
– Но не невозможно, – проговорила она.
– Не невозможно, – подтвердил полицейский. – Вы уверены, что ничего не помните о той ночи? Совсем ничего? Это важно.
– Я знаю, что важно! Но черт возьми! – она резко вздохнула, пытаясь совладать с истерикой. Ей нужно подумать, сосредоточиться на том, что знает. – В общем… прежде чем проснуться здесь, в этой кровати, я думала, что вижу сон, но получается, все случившееся реально. Я, скорей всего, пережила то, что произошло, – она остановилась, вылавливая то малое, что могла вспомнить. – За мной ехала машина, я видела фары и чувствовала страх, словно кто-то преследовал меня. Помню, что мне нужно было прибавить скорости, я пыталась сбежать.
– Полагаю, вы не видели номеров и не заметили, какая марка машины?
– Было темно. Все, что я знаю, – это огни. А свидетель? Он что-нибудь видел?
– Сказал лишь, что за вами ехала машина, но она продолжила свой путь после того, как вас занесло. Номеров он тоже не видел.
– Наверное, этот автомобиль и столкнул меня с дороги, иначе остановился бы.
– Не обязательно. Прошлой ночью было настоящее безумие из-за шторма и не каждый остановился бы, пусть даже он увидел аварию. Некоторые люди не желают впутываться во что-либо. В любом случае мы дали ваше описание и описание вашего автомобиля в СМИ, к тому же в местных вечерних новостях о вас были репортажи. Нам пришлось сделать фотографию, учитывая, что при вас не было документов. Надеемся, кто-то узнает вас и расскажет нам все необходимое.
Его слова должны были подарить надежду, но все было наоборот. На каком-то подсознательном уровне она понимала, что ее фото в новостях не самое лучшее решение. Она от кого-то бежала. Что, если этот человек увидит ее? Что, если этот человек приедет в больницу?
– Я вернусь позже. – Офицер Мэннинг вытащил свою визитку и положил ее на столик рядом с кроватью. – Если что-то вспомните, наберите меня.
После ухода полицейского девушка старалась размеренно дышать. Ее первым инстинктом было встать с постели и отправиться на место аварии, но у нее снова всё закружилось перед глазами, а голова пульсировала от боли. Она понимала, что самым логичным сейчас было остановиться и сосредоточиться на выяснении того, кто она такая и что непосредственно произошло перед этим несчастным случаем. К сожалению, она не смогла вызвать в своем сознании ни одной детали. Она не могла вспомнить лицо своего ребенка, но чувствовала материнскую любовь, выжженную в самом сердце.
Положив руку на живот, она почувствовала, как когда-то впервые ощутила в своем утробе крошечные удары. Она слышала первые визги своей малышки, держала дочь на руках, тех самых руках, что теперь страдали от глубокого чувства потери. Беспомощность поглотила ее. Почему она не может вспомнить, был ли с ней ребенок в машине?
Слезы страха и разочарования стекали по ее щекам, но плач не принес облегчение, скорее слабость. Она вытащила платок из тумбочки и вытерла лицо; сделав несколько глубоких вдохов, откинулась на подушки и закрыла глаза. Она отчаянно молилась за безопасность своей дочери, и хоть была не в состоянии видеть лицо своего ребенка, в ее голове послышались ужасные детские крики, звавшие мать.
* * *
Его тень приближалась. Она слышала его речь, в его словах сквозили легкость и юмор, будто ничего плохого не произошло. «Не верь ему!» – прошептал внутренний голос. – «Он выглядит безобидным, с такой хорошей внешностью и образом победителя. Каждый думает, он – принц, но ты-то знаешь лучше. Ты видела его истинного за этой улыбкой и маской, что он носит. И ты знаешь, он способен убивать. Ты уже наблюдала, как он это делал. Беги! Скорее!»
Она проснулась, как только ощутила вспотевшее тело, бешеный пульс, рваное и тяжелое дыхание. Ей потребовалась минута, дабы понять, где она находится – в больнице. На этот раз она была одна: ни врача, ни медсестры, ни полицейского, и, что более важно, никаких темных угрожающих теней. Занавески были открыты, и она, наконец, увидела солнце за окном. Шторм прошел. Кошмар закончился. Или еще нет?
Она попыталась вспомнить имя, адрес, дату рождения. Ничего. Снова закрыла глаза, стараясь вызвать в памяти лица – отца, матери, молодого человека, сестры или подруги… У нее же должен быть кто-то в жизни, не так ли? Кто-то, кто ее знал? Кто-то, кто жил с ней? Любил ее?
Один за другим в ее сознании прокручивались вопросы. Это настоящий шок ничего не знать. Почему не возвращается память? Доктор сказал, что ей просто нужен отдых, и она спала. Об этом свидетельствует ее недавний кошмар.
Скрывался ли ответ в ее снах? Ей казалось, будто она бежала всегда – от мужчины. Кем он был? И почему преследовал ее?
Черт возьми! Почему она не может вскрыть замок собственного сознания? Девушка ударила по матрасу. От движения прокатилась волна боли, которая прошла по всему телу, напоминая, что голова – не единственное, что пострадало во время происшествия.
Открыв глаза, она пошевелила пальцами ног и самими ногами, почувствовав, как каждый сустав и мышца работали. Конечно, некоторые из них приносили боль, но, по крайней мере, она не парализована.