Его слова каким-то образом ранят меня.
Сосредоточившись обратно на мужчине в красной пижаме, я качаю головой.
«Нет, - говорю я ему. - Это неправильно».
Я чувствую недоумение Ревика, обрамляющее его дурное настроение. Он переводит взгляд между мной и мужчиной, говорящим с балкона.
«Правильно. Он прилагает усилия, чтобы быть миротворцем. Не нужно воспринимать его слова наивно, Элли. Он был политиком, богачом, который только заявлял о себе как о скромном учёном. Он использовал свои исследования, чтобы продвинуть свои общественные и политические мотивы».
«Это не его слова, - говорю я, показывая. - Это его свет. Посмотри на него!»
Ревик едва бросает беглый взгляд на мужчину перед тем, как хмуро посмотреть на меня.
«Свет можно замаскировать множеством способов, - предупреждает меня Ревик. - К этому тоже нельзя относиться наивно. Эта старейшая игра в Барьере - создавать те или иные частоты света. Я тоже делал это, будучи разведчиком. Притвориться, что ты резонируешь с кем-то или чем-то, безопасным или знакомым твоей цели - это зачастую самый простой способ заставить их опустить свои защиты. Будучи Шулером, я делал это все время, Элли. Я перенимал световые связи родственников или любимых людей просто для того, чтобы тот или иной человек открылся мне. Я изображал воплощение богов, ангелов».
Я пытаюсь осознать все это, слегка прикрывшись щитами от эмоций Ревика. Но я не могу просто двигаться дальше и отбросить его слова, когда они кажутся мне такими неправильными.
«Нет, - говорю я. - Ты ошибаешься на его счёт. Тебя неправильно информировали».
Я чувствую пристальный взгляд Ревика ещё до того, как сосредотачиваюсь на нем.
«Элли, - говорит он, и я чувствую, как он подавляет дурное настроение, злость, которую я чувствую под ним. - Эти сцены многократно изучались старейшинами клана. Я защищаю не своё видение, а видение величайших видящих кланов, - он добавляет резче: - Я говорю это не с целью оскорбить, но ты начинающая, Элли».
Прежде чем я придумываю, как ответить, сцена вокруг нас сменяется.
Поначалу сложно сказать, где мы.
Каменная платформа возвышается посреди разрушенной городской площади.
При виде изломанных кусков вулканического стекла, куч горящих тел и гор, нависающих над останками древнего города, меня без предупреждения заполняет чувством. Эмоция, поднявшаяся во мне, шокирует своей интенсивностью.
Ревик хватает мою руку света.
«Успокойся, - бормочет он. - Да, это та же самая площадь».
На него это тоже влияет. Я чувствую его скорбь, но в основном я ощущаю в нем злость, не связанную с этим местом.
Перед нами на платформе стоит тот же мужчина, но теперь он старше и худее. Его глаза смотрят испуганно. Кто-то привязал его к шесту в центре платформы. Его израненное и избитое лицо свисает поверх тёмного одеяния, заляпанного кровью. Его ноги босы и выглядят так, словно их били палками. Кровь сочится из длинной раны на одной ноге.
Молодой мужчина стоит рядом с ним. У него густая борода, огромные глаза, красивое, почти чарующее лицо под темными волнистыми волосами. Есть в нем что-то, от чего сложно отвернуться. Он привлекает взгляды. Он привлекает свет.
При виде его во мне взрывается ощущение. Оно рассредоточенное, иррациональное.
Любовь, сожаление, горе, ужас, предательство - они запутывают мой свет.
Я не могу сказать, то ли это мои чувства, мои воспоминания, то ли что-то от отпечатка, которым с нами поделился Вэш. Что бы там ни было, это ударяет по мне слишком сильной волной, чтобы я могла ей сопротивляться.
Мужчина с бородой поднимает руки, чтобы утихомирить толпу.
Они смотрят на него снизу вверх, и я узнаю этот взгляд.
Они любят его. Они прямо-таки обожают его.
«Халдрен», - бормочу я.
Я чувствую, как свет Ревика фокусируется на мне.
Голос бородатого мужчины звучит громче, разносимый ветром.
- Кардек умрёт! - страстно говорит он, поднимая руки одновременно с криком. - Да! Он умрёт! Однако его смерть нас не спасёт. Нет искупления грехов! Слишком поздно... болезнь заберёт ещё больше. Мы будем голодать. У нас почти закончилась вода. Наши враги нас убьют!
Из толпы доносятся стоны, крики боли.
Я вздрагиваю от этой боли, чувствуя, как часть меня разлетается на куски как вулканический камень. Я чувствую сокрушительное горе мужчины, его чувство ответственности. Не совсем ответственности, не так, как сказал Ревик - но там столько печали, сколько я никогда в жизни не ощущала. Горе завладевает мной, словно физическая боль разрывает меня изнутри.
Это провал. Сокрушительное, необратимое поражение - боль от результатов поражения.
Я подвела их всех.
Я подвела их всех. Их миру придёт конец.
-...А для тех из нас, кто останется, - кричит Халдрен. - Не будет правосудия! Не для ваших семей! Не для друзей и соседей! Он не может излечить вас! Он никогда не сможет вернуть вам радость!
Темные глаза Халдрена наполнены эмоциями.
- Но одно я вам обещаю! Он больше не причинит вам вреда!
Из толпы доносятся крики, вопли. Кулаки взлетают в воздух.
Я заставляю себя посмотреть на них, на их лица. Я смотрю на их город, некогда бывший таким прекрасным. Цветы больше не благоухают на балконах. Камни разбиты словно зазубренные зубы, раскиданные с пальцами сухих стеблей от мёртвых растений. Ковры заткнуты в щели, чтобы не впускать заражённый воздух и ледяной ветер. Покрытые пеплом и кровью одеяла хлопают на задымленном ветру, предупреждая случайного прохожего держаться подальше от того, что ждёт внутри.
Почерневшие дыры от какого-то сражения шрамами покрывают здания. Брусчатка из вулканического стекла разбита и разодрана; большинство из того, что осталось, лежит обломками и пылью. Толпа беспокойно шевелится у подножья. Они больные, исхудавшие, грязные, отчаянные, одетые в тряпье. У многих к спинам пристёгнуты ножи и копья из вулканических осколков. Я вижу нескольких, которые больше походят на солдат и вооружены похожими на ветки устройствами, которые тоже напоминают оружие.
Каменный остов города - это все, что осталось.
- Этот мужчина, - кричит бородатый и показывает на Кардека. - Он, кто называл себя Мостом! Он стоит перед вами, предатель наших людей! Еретик и лжец!
Я чувствую, как шок Ревика рябью прокатывается по моему свету.
Все его внимание теперь приковано ко мне.
Однако я не могу смотреть на него. Я не могу даже озаботиться его реакцией. Меня медленно сокрушает груз боли этого города. Как и все остальные, я сосредотачиваюсь на Халдрене, чтобы не упасть. Он искупит грехи старика, очистит его огнём.
Это кажется справедливым. Даже правильным.
Халдрен - друг. Знакома его манера говорить, то, как толпа цепляется за каждое его слово, будто в трансе - это тоже знакомо. С его голосом вместе звучат стоны, полные эмоций крики. Люди кидаются вещами в старика, ударяя его кусками разбитой брусчатки. Я вздрагиваю, когда грань пересечена, но ничего не чувствую, ни телом, ни сознанием.
Мужчина с бородой наконец поднимает руку.
Он говорит тихо, для одного лишь старика.
- Тебе стоило прислушаться ко мне, Лиего, - его голос звучит надломлено. - Как ты мог это сделать? Ты умрёшь величайшим массовым убийцей в истории всего мира...
С этими словами до меня доходит.
Не просто доходит. Это меня уничтожает.
Я кричу в это синее небо. «НЕТ НЕТ НЕТ! Вытащи меня отсюда! СЕЙЧАС ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!»
«Элли! Все хорошо! - Ревик рядом со мной, встревоженный. Нет, испуганный. - Все хорошо...»
«Нет, - я качаю головой, мой ужас сокрушён горем. Я вижу в своём сознании бомбы, всплеск грибообразного облака над Пекином. Это чувство ухудшается, страх и ужас врезаются в мою грудь, перехватывая дыхание. - НЕТ! Ничего не хорошо. Вытащи меня отсюда! СЕЙЧАС ЖЕ!»
Он окружает меня, и затем...
Я снова в том тихом месте.
Это место, куда он взял меня после смерти мамы.
Мы плывём над долиной красного заката. Башни света возвышаются золотым шёлком перед океаном с нежными волнами. Обычно я думаю об этом месте так, словно оно принадлежит ему, Ревику, или может быть, нам.
Однако в этот раз оно ощущается моим.
Друзья окружают меня, пытаются меня утешить. В пребывании с ними живёт такое облегчение, в знании, что все доведено до конца, что все наконец-то закончилось. Что мне не нужно возвращаться.
Мне не нужно возвращаться, пока...
Ревик тоже здесь.
Однако это другой Ревик - точно так же, как я вижу другую себя, стоящую с ним в воде по пояс. Мы цепляемся друг за друга, стоя в том золотом потоке. Мои друзья окружают нас, и я испытываю такое облегчение, что все закончено.
Этот другой Ревик говорит со мной тихим голосом. Он крепче держит меня, лаская моё лицо, и теперь мы одни. Он все ещё говорит; наверное, он говорил уже какое-то время. Такое чувство, будто какие-то части нас никогда не переставали шептать друг другу в темноте.
Я чувствую, как успокаиваюсь.
Его свет глубже вплетается в нас.
Та боль разделения теперь пробуждается живой силой. Она становится невыносимой.
Там есть чувство знакомости, помимо того, что я чувствовала это ранее - помимо того, что я чувствовала от него. Здесь мы знаем друг друга. Мы больше, чем друзья. Это его утешения я ищу прежде всего. Я знаю, что он понимает. Он понимает так, как не может никто другой, как они никогда не поймут, как бы ни старались.
Он такой как я. Он так на меня похож. И все же он тоже другой.
Мы те, кем всегда были - критично важные частички одной мозаики. Он поддаётся этой тяге безоговорочно и хочет...
«ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ ЭТО!»
Паника переполняет мой свет. В этот раз она не принадлежит мне.
«ПРЕКРАТИ ЭТО, ЭЛЛИ! Пожалуйста, прекрати...!»
Я пришла в этот рай не одна. Свет другого Ревика вспыхивает.
Дуга раздувает нас в разные стороны как опавшую листву, пока...
Я сделала вдох. Ещё один.
Воздух шокировал мои лёгкие. Я задыхалась им, стараясь нормализовать ритмы моего физического тела.
В конце концов, я обнаружила, что лежу на полу.
Виртуальные звезды приветствовали мой взгляд, заполняя каюту корабля и потолок над местом, где я лежала. Теперь уже кажущиеся плоскими, эти звезды бледно светились, скользя по стенам каюты.
Я чувствовала, как он пошевелился рядом со мной.
Когда я посмотрела в его сторону, Ревик поднял руку, прикрывая лицо. Я видела, как напрягаются его челюсти под пальцами. Я уставилась на него, недоумевая и не зная точно, что я видела, или почему моё сердце так грохотало в груди от страха и смятения. Я только тогда осознала, что стискиваю его рубашку рукой, когда он грубо оттолкнул мои пальцы, заставляя меня отпустить.
Из-за какой-то эмоциональной отдачи мне сложно было смотреть на него, но также сложно отвернуться. Я смотрела, как он садится, и вновь пыталась осознать его, осознать его знакомость, даже сквозь щит, который он носил вокруг себя как стену.
Я не могла сопоставить исходившее от него ощущение полной непроницаемости с ощущением, что под этим я его каким-то образом знала.
Я постаралась оттолкнуть оба чувства. Я постаралась собраться с мыслями, но могла лишь дышать и наблюдать за ним, пока он пытался сделать то же самое. Я не помню, чтобы шевелилась, но почему-то я уже сидела, все ещё всматриваясь в его лицо. Кажется, я не разжимала руки.
Ревик посмотрел на меня. В его глазах стояло то же выражение, что тем утром в Сиэтле.
Когда я подумала об этом, он покачал головой.
- Я так больше не могу, - сказал он.
Его голос звучал пустым, потерянным.
Шепотки того другого места оставались, тянули мой и его свет; я чувствовала, как он борется с этим, выталкивает это из своего света, но вновь испытывает искушение посмотреть туда ещё раз. Боль исходила от него впервые за недели, и казалось, Ревик не пытался скрыть её от меня. Не думая ни о чем, кроме смутного желания ободрить его, я потянулась к нему, касаясь его лица, помедлив, чтобы убрать его отросшие черные волосы за одно ухо.
Он отдёрнулся от ласки, но потом уставился на меня.
Его глаза метнулись к моим губам, задержались там.
На мгновение, буквально на мгновение, он поколебался. Затем я увидела, как его взгляд изменился. Он сделался открыто враждебным - прямо перед тем, как свет в них умер.
- Я больше так не могу, - повторил он, его голос зазвучал грубо. - Я хочу разделить нас. Ты меня понимаешь, Элисон?
Я не понимала, не до конца. Но он ждал ответа.
- Думаю, да, - сказала я. - То есть, я...
- Ты согласишься на это?
- Я не совсем понимаю, что... - я умолкла, видя, как стекленеют его глаза. Я прочистила горло, качая головой. - Конечно. Все, что ты захочешь, Ревик.
- Хорошо, - он один раз кивнул. - Спасибо.
Ничего не дожидаясь, Ревик поднялся на ноги. На мгновение он лишь стоял надо мной, словно переводя дыхание. Затем он двинулся, обойдя меня, чтобы добраться до двери каюты.
Он открыл её, не колеблясь, не оборачиваясь назад.
Я видела, как он что-то пробормотал охраннику - слишком тихо, чтобы я услышала. Охранник уставился на него так, словно не мог поверить в услышанное, затем посмотрел на меня с ошарашенным выражением. Охранник продолжал смотреть на меня, почти с вопросом в глазах, когда голос Ревика зазвучал резче, заставив того посмотреть на него. Как я и подозревала, Ревик говорил не на прекси, а на одном из языков, которым он меня не учил.
В конце концов, охранник пролепетал ему ответ, поклонившись.
Я смотрела, как Ревик проскользнул мимо охранника и исчез.
После последнего пронизывающего взгляда охранника дверь закрылась.
Я услышала, как затвор замка с тихим щелчком входит в стену.
После всего этого, после взглядов и злости Ревика до меня постепенно дошло, что сейчас только что что-то случилось - что-то определённо большее, чем наши вечные перепалки, и даже большее, чем ссора из-за Кэт в Сиэтле.
Даже зная это, я поначалу не могла пошевелиться или нормально думать. Я могла лишь сидеть там, пытаясь контролировать то, что всколыхнулось во мне в его отсутствие.
Но я знала. Может, я знала уже на протяжении недель.
Я любила его. То есть, по-настоящему любила его.
Очевидно, его это тоже не устраивало.
Глава 25. Конструкция
Териан зачарованно изучает конструкцию.
Как у всех конструкций, образы, которые размывают границу между конструкцией и Барьером, содержат кое-какие проблески правды.
Например, сейчас - они показывают сплошной парад живых кадров, которые объединяются в определённые темы вопреки тому, как быстро они изменяются и трансформируются. Во множестве направлений фигурирует вода; учитывая их способ передвижения, это едва ли удивительно. Конструкция мигает водопадами, волнами, трескающимся льдом на металлических подносах, реками и потоками, хлещущими по тёмным камням, лужами на улицах города, слюной, потом, приливными заводями, дождём.
Териан узнает некоторые из этих образов, потому что в прошлом предоставлял свет Дигойзу.
Другие, должно быть, принадлежат Элисон, или одному из Охраны Семёрки, чьи света следят за краями стен конструкции.
Териан целыми днями изучал конструкцию.
Требуется много времени, чтобы заметить различия в ряби света. Теперь он знает ритмы и настроения её нормального состояния, а также радиус её колебаний.
Следовательно, когда в этих ритмах происходит смещение, даже относительно небольшое, он невольно ощущает новый привкус, лёгкий шепоток того, чего он прежде не ощущал в бурлящей пульсации. Разница вплетается в воду, лёд и холодные ночные небеса. Перемена деликатна, но достаточно различима, чтобы Териан уловил её прежде, чем она будет засосана обратно.
Проблеск теплоты приветствует его - беглый образ переплетённых конечностей, вырывающегося паром дыхания и светящихся глаз. Это пропадает сразу же, как только он ощущает аромат.
Он и до этого ощущал мастурбацию, конечно же.
В данной конструкции обитает более двенадцати видящих. Лишь немногие из этих видящих - женщины, включая Мост. Ещё меньше из них сейчас занимается сексом.
Териан даже клянётся, что почувствовал, как мастурбирует Дигойз, хотя он не может быть уверенным в таких конкретных деталях. Только не тогда, когда находится вне стен конструкции.
Это ощущается иным.
Образы стабилизируются, сложенные тем, кому в данный момент поручено следить за стенами конструкции. Териан знает, что кто бы это ни был, это не Дигойз.
Мимо проплывает старый паровой двигатель, следы крови и болезни, затем возвращается вода и ночь, лёд и горы, орлы, бесшумно парящие над холодными волнами, привкус Азии, даже проблески Германии и войны, Южной Америки и Соединённых Штатов, России и Украины.
Отстранив больше своего сознания от Барьера, Териан вновь подмечает новый оттенок, перекатывает его на языке, так сказать, пока его свет не сообщает заложенную в нем разницу, убеждаясь, что он понимает её значение.
Как только он уверен, он отключается полностью...
... и его синие глаза сосредоточились на полированной древесине.
Сидя один, в обогретой камином комнате, он расхохотался в голос.
Неукротимый привкус секса - это определённо новое открытие.
Это мог быть один из других видящих. Однако учитывая отпечаток, который он произвёл на конструкцию, Териан очень сильно в этом сомневался. Нет, это должна быть Мост... или сам Дигойз.
Вероятно, они оба.
А значит, Дигойз был с ней нехарактерно сдержанным.
У Териана было несколько догадок относительно того, почему. В любом случае, он почти сожалел, что ему придётся прерывать их на таком раннем этапе их ритуала ухаживания. Имей Териан больше информации из-за стен той конструкции, он мог бы принять решение не делать этого, учитывая варианты.
В конце концов, нет ничего более уязвимого, чем видящий на первых стадиях связующего ритуала. В действительности Териан сильно подозревал, что они ещё не совершили соитие. Скорее всего, потому что Дигойз не желал быть таким уязвимым.
И все же Териан подозревал, что здесь нечто большее.
Несколько своих тел Териан направил на эту базу на Аляске, чтобы поджидать их в конце их неспешной экскурсии по внутреннему каналу до канадского побережья. Большинство круизов добирались на север, к Анкориджу, за неделю. Скорее всего, чтобы сбросить их со следа, Дигойз и Мост пошли по маршруту, который проводил почти месяц на побережьях Соединённых Штатов и Канады перед тем, как войти в открытые воды России.
Териан, само собой, тщательно изучил маршрут, узнав, на какой корабль они сели. Как только корабль покинет берега Аляски и войдёт в открытый океан, люди Териана выдвинутся против Охраны Семёрки.
Однако вопреки тщательно продуманному плану, Териан начинал терять терпение.
Он также опасался, что у Галейта могут быть другие планы, учитывая все передвижения в Пирамиде в последнее время. Зная его, он мог направить очередной эскадрон, чтобы надеть на Мост ошейник.
Териан знал, как все устроено.
В одну минуту твоя команда руководит ключевой операцией. В следующую минуту её уже отправляют зачищать чей-то бардак.
Являясь отчасти предохранительным механизмом, перемены часто содержали механический компонент, встроенный в материю самой Пирамиды. Вращающиеся уровни формировали базовую защиту, которая обороняла позицию Галейта как Главы, сохраняя все уровни под ним в постоянном движении, и таким образом все потенциальные преемники Галейта тоже сменялись. Однако вопреки механическому аспекту вращающейся иерархии Териан знал, что Галейт имел личный контроль на вершине.
Териана могли отозвать только тогда, когда Галейт позволил этому случиться.
Уже некоторое время у Териана было такое чувство, что босс хотел создать некоторую дистанцию между ним и Дигойзом - может, также между ним и Мостом.
Ему не понравилось решение Териана убить приёмную человеческую мать, так что отчасти это сыграло свою роль. Он посчитал, что убийство было ненужным, чрезмерно грязным и, скорее всего, препятствием для последующей лёгкой вербовки Моста. Он прочёл Териану лекцию о том, что он дал Мосту причины не доверять Организации или самому Галейту, видеть в них кого угодно, кроме друзей.
После их беседы он заявил, что тема закрыта, но Териану так не казалось.
С тех пор Галейт вновь сделался скрытным. Он уже неделями тянул время и не делился деталями их финального подхода и операции извлечения.
Териан знал - ему никогда не скажут прямым текстом, что его отстранили.
Все, что он мог делать - это управлять своей собственной второстепенной операцией и игнорировать приказы сверху, если казалось, что они уводят его все дальше и дальше от центра действий. И все же необходимость таких манёвров казалась Териану утомительной.
Он не просто какой-то второуровневый честолюбец. Он был с Галейтом с самого начала.
Более того, Териану вообще надоело быть вторым по уровню.
Если бы Териан был главным, они бы поймали Дигойза годы назад, а не оставили его гнить в пещерах Семёрки. Териан сделал бы для своего друга то, что Дигойз, как надеялся Териан, сделал для него самого - помог бы ему увидеть смысл. Помог бы ему осознать глубину его ошибки и понять, что ещё не поздно все исправить.
Он думал о Дигойзе как о семье.
Он определённо был самым близким для Териана за всю его жизнь.
Боги знали, что его биологические корни едва ли принимались в расчёт.
Более того, большинство ранних воспоминаний о дорогих мамочке и папочке Териан хранил в запасном файле, к которому не было доступа, если только определённые ключевые слова не провоцировали его загрузку. Система работала достаточно хорошо, то никто никогда не натыкался на эти слова непреднамеренно. Сам Териан считал эти воспоминания бесполезными и отнюдь не вдохновляющими.
Слабый импульс донёсся из имплантата, который он вставил в позвоночник у основания шеи.
Голос затмил конструкцию.
- Сэр? Вы там?
Териан перенастроил фокус.
- Да, Варлан. Я тебя вижу.
- Что-то изменилось, сэр? Мы должны продолжать ждать?
Галейт выразился недвусмысленно.
Он хотел, чтобы Териан придержал непосредственное нападение и подождал, пока их силы не соберутся в России. В желании Галейта подождать Териан уловил дополнительные мотивы; он хотел находиться в той части света, где будет минимум человеческих свидетелей. Он также хотел дать Дигойзу время, чтобы тот сильнее привязался к своей новой питомице.
Последняя мысль была смехотворной, конечно же - но Териан не рассказал Галейту всего, что ему было известно о данной конкретной ситуации.
Он взглянул на маленькую девочку, свернувшуюся калачиком на мягком кресле. Её личико расслабилось во сне.
Он знал, что сказала бы эта часть него.
Это означало неповиновение.
И все же у Териана было хорошее предчувствие.
Хорошие предчувствия редко заводили его в ошибочном направлении.
- Нет, - сказал Териан видящему на линии. - Больше никакого ожидания. Время пришло. Вступить в контакт в беззвучном режиме, в соответствующей иерархии. Докладывать только мне и ждать возможности. Я сильно подозреваю, что вскоре она представится.
Видящий на другом конце безмолвно согласился.
Затем его присутствие исчезло.
Глава 26. Предательство
Холодная вода. Именно то, что нужно было Ревику.
К сожалению, вода в бассейне вовсе не выглядела холодной.
Пар поднимался над мелкими резервуарами с плещущимися детьми, на которых были надеты плавательные устройства с мультяшными рисунками. Ревик стоял сбоку арки, ведущей к крытому бассейну в форме лагуны с его светящейся подводной иллюминацией. Пока что он только ходил пешком.
Он подумывал выпить, но пока не мог заставить себя действовать.
- Бл*дь, - пробормотал он.
Услышав его, какая-то женщина подняла взгляд, пока шла в сторону бассейна, одетая лишь в бикини и полотенце. Он не посмотрел на неё, но его тело отреагировало на её взгляд в достаточной мере, чтобы он напрягся.
Чувствуя, как ухудшается его настроение, Ревик принял решение ещё до того, как подумал о месте. Где-то в глубине сознания он перебрал варианты. Он автоматически отверг атриум и все казино. Там было неоновое шоу с танцполом и мягким кожаным баром, набитым пьяными туристами, бар у бассейна на другом конце корабля, несколько разбросанных баров с пианино... и небольшой, якобы-колониальный британский паб, обставленный стульями с высокими спинками, бамбуковыми столиками, пальмами в горшках и настоящей тигровой шкурой на стене над камином.
Дурной вкус - возить экскурсии к остаткам того, что некогда было одним из самых ошеломительных ледников в мире, а теперь оскудело, сделалось пятнисто-белым лишь в конце зимы. Да ещё и возить с собой шкуру вымирающего животного, прибитую к стене.
Фыркнув от мрачного юмора ситуации, Ревик счёл это идеальным вариантом.
Он прошёл в том направлении, миновав вход в салон и спортзал. Он определил местоположение паба этажом ниже и после быстрого сканирования нашёл пустой барный стул, который размещал его спиной к стене в дальнем углу.
Он поколебался всего мгновение перед тем, как вытащить из кармана зажим медного цвета и прицепить к воротнику рубашки.
Он не соблюдал осторожность. Бармен нахмурился.
Притворившись, что не заметил, Ревик взмахом руки попросил выпивку, указав на один из краников. Человек неохотно взял стакан с задней полки и наполнил его.
- У тебя есть разрешение? - фыркнул он, поставив перед Ревиком пинту.
Ревик проигнорировал враждебность мужчины, кивнув.
- Начальство хотело скрытности. Только зажимы. Никаких проводов, - он поднял пиво и уловил нить разума мужчины.
«...ну это мы ещё посмотрим, хладнокровный. В конце концов, мне не помешает свериться с «начальством»…»
Толстые пальцы человека уже тянулись к наушнику, когда Ревик стер эту мысль из его разума.
Огромная рука мгновенно опустилась.
Бармен стоял у компьютеризированного кассового аппарата, растерявшись.
К тому времени, когда он отошёл на несколько шагов, он совершенно забыл про Ревика.
Вздохнув, Ревик сдвинул свой стул дальше в тень и устроился ждать. На корабле такого типа большинство даже не узнало бы зажим. Ему пришлось бы долго ждать, когда к нему кто-то подойдёт, если он полагался только на этот признак.
И все же так казалось чище. Если он не получит интереса после нескольких порций выпивки, он пересмотрит ситуацию. Ревик позволил взгляду подняться к монитору над баром, которые показывал сегодняшние новости. Он выпил несколько порций пива, наблюдая, как ярко раскрашенные аватары спорят о терроризме и неадекватной реакции Китая на угрозу видящих-мятежников на их территории.
Спустя час Ревик переключился на бурбон.
Он подумывал попытать удачи в неоновом баре, когда ощутил на себе взгляд и повернулся. Худая женщина в слаксах цвета загара и облегающем свитере цвета слоновой кости стояла в нескольких шагах от него. Ей было, вероятно, сорок с небольшим.
Ревик видел, как она вошла, но списал её со счетов, когда она вытащила книгу и устроилась в уголке, чтобы почитать, поставив яблочный мартини на круглый коктейльный столик перед собой. У неё явно имелись деньги, но она, кажется, принадлежала к тому типу женщин, которые не приблизятся к бару видящих, даже если от этого будет зависеть их жизнь. Тому типу, чьи человеческие мужья были самыми регулярными клиентами Уллисы и Кэт.
Ревик видел, как она изучает зажим на его воротнике, затем окидывает взглядом его торс и ноги. Заметив его взгляд, она поколебалась всего одну секунду. Стиснув маленькую чёрную сумочку в одной руке, а бокал мартини - в другой, она резко подошла к бару, поджав губы.
Подойдя прямиком к нему, она прислонилась к дереву.
Ревик не отодвинул ногу, когда она прижалась к его бедру. Она настороженно посмотрела на него с обезоруживающей смесью нервозности, вызова и любопытства в глазах.
- Ты - то, о чем я думаю? - тихо спросила она.
Он кивнул, все ещё наблюдая за её лицом.
- Да.
Она всматривалась в его глаза, глядя то в один, то в другой, словно стараясь заглянуть внутрь. Это был почти взгляд видящей. Ревик поймал себя на том, что реагирует на неё, и нарочито держал свой разум подальше. Словно услышав его, она спросила:
- Ты сейчас читаешь меня?
- Нет, - ответил он, улыбаясь.
- Ты хочешь этого?
- Да, - честно ответил он.
Когда она не отодвинулась, Ревик скользнул дальше по своему сиденью, взглянув на бармена. Женщина посмотрела на него, отреагировав на тычок его разума, и покраснела. Издав нервный смешок, она поднесла мартини к губам.
- Понятно. Сколько? - она поколебалась. - Ты берёшь оплату, верно?
- Да, - он думал быстро. - Пять сотен.
- Пять сотен? Ты этого стоишь?
Он легонько нырнул в её сознание. Она ждала, словно знала, что он делает. Он отстранился мгновение спустя, слегка поёрзав на стуле.