Концепция редукции творчества к интеллекту

Г.Айзенк, опираясь на значимые (но все же невысокие) корреляции между IQ и тестами Дж. Гилфорда на дивергентное мышление, высказал мнение, что креативность есть компонент общей умственной одаренности. Как бы то ни было, теоретические рассуждения должны подкрепляться фактами, сторонники редукции творческих способностей к интеллекту опираются на результаты эмпирических исследований, к числу которых относится классическая работа Л. Термена. В 1926 г. он совместно с К. Кокс проанализировал биографии 282 западноевропейских знаменитостей и попытался оценить их IQ на основе достижений в возрасте от 17 до 26 лет. Кроме того, он опирался на шкалу Стэнфорд - Бине для оценки их интеллекта в детстве. При этом в ходе оценки достижений учитывались не только интеллектуальные, но и творческие достижения, что априорно ставит под вопрос правильность выводов. Если методика учитывает в IQ не только интеллектуальные, но и творческие показатели, выводы о связи IQ и творческих способностей являются артефактами метода. Но, тем не менее результаты, полученные в этом исследовании, получили широкую известность и вошли во многие учебники психологии.

Было проведено сравнение возрастных показателей приобретения знаний и навыков у знаменитых людей с аналогичными данными выборки обычных детей. Оказалось, что IQ знаменитостей значительно выше среднего (158,9). Отсюда Л. Термен сделал вывод, что гении — это те люди, которых еще в раннем детстве по данным исследования можно отнести к категории высокоодаренных.

Надо сказать, что испытуемые, отобранные Л. Терменом, отличались ранним разви­тием (рано начали ходить, говорить, читать, писать и др.). Все интеллектуальные дети успешно закончили школу, 2/3 получили университетское образование, а 200 чело­век стали докторами наук.

Что касается творческих достижений, то результаты не так однозначны. Ни один ранний интеллектуал из выборки Л. Термена не проявил себя как исключительно талан­тливый творец в области науки, литературы, искусства и т. д. Никто из них не внес существенного вклада в развитие мировой культуры.

Интересно, что у членов обследуемой группы в 1955 г. доход был в четыре раза выше среднего дохода на душу населения в США. Практически все они добились высокого социального статуса. Таким образом, ранние интеллектуалы чрезвычайно успешно адаптировались в обществе. Однако высокий (и даже сверхвысокий) уровень интеллекта не гарантирует творческих достижений. Можно быть интеллектуалом и не стать творцом[11].

 

Концепция креативности Дж. Гилфорда и П. Торренса.

Концепция креативности как универсальной познавательной творческой способности приобрела популярность после выхода в свет работ Дж. Гилфорда [12].

Дж. Гилфорд указал на принципиальное различие между двумя типами мыслительных операций: конвергенцией и дивергенцией. Конвергентное мышление (схождение) актуализируется в том случае, когда человеку, решающему задачу, надо на основе множества условий найти единственно верное решение. В принципе, конкретных решений может быть и несколько (множество корней уравнения), но это множество всегда ограничено.

Дивергентное мышление определяется как «тип мышления, идущего в различныхнаправлениях» (Дж. Гилфорд). Такой тип мышления допускает варьирование путей решения проблемы, приводит к неожиданным выводам и результатам[13].

Дж. Гилфорд считал операцию дивергенции, наряду с операциями преобразования и импликации, основой креативности как общей творческой способности. Исследова­тели интеллекта давно пришли к выводу о слабой связи творческих способностей со способностями к обучению и интеллектом. Одним из первых на различие творческой способности и интеллекта обратил внимание Л.Л. Терстоун. Он отметил, что в творческой активности важную роль играют такие факторы, как особенности темперамента, способность быстро усваивать и порождать идеи (а не критически относиться к ним), что творческие решения приходят в момент релаксации, рассеивания внимания, а не в момент, когда внимание сознательно концентрируется на решении проблем сознательно концентрируется на решении проблем.

Дальнейшие достижения в области исследования и тестирования креативности связаны в основном с работой психологов Южно-калифорнийского университета, хотя их деятельность охватывает не весь спектр исследований креативности. Дж. Гилфорд выделил четыре основных параметра креативности: 1) оригинальность — собность продуцировать отдаленные ассоциации, необычные ответы; 2) семантиская гибкость — способность выявить основное свойство объекта и предложить новый способ его использования; 3) образная адаптивная гибкость — способность изменитьформу стимула таким образом, чтобы увидеть в нем новые признаки и возможности для использования; 4) семантическая спонтанная гибкость — способность продуцировать разнообразные идеи в нерегламентированной ситуации. Общий интеллект не включается в структуру креативности. На основе этих теоретических предпосылок Дж. Гилфорд и его сотрудники разработали тесты программы исследования способностей (ARP), которые тестируют преимущественно дивергентную продуктивность.

Концепция М. Воллаха и Н. Когана [14].

М. Воллах и Н. Коган полагают, что перенесение Дж. Гилфордом, П. Торренсом и их последователями тестовых моделей измерения интеллекта на измерение креативности привело к тому, что тесты креативности просто диагностируют IQ, как и обычные тесты интеллекта (с поправкой на «шумы», создаваемые специфичной экспериментальной процедурой). Эти авторы высказываются против жестких лимитов времени, атмосферы соревновательности и единственного критерия правильности ответа, т. е. отвергают такой критерий креативности, как точ­ность. В этом положении они ближе к исходной мысли Гилфорда о различии дивергентного и конвергентного мышления, чем сам ее автор. По мнению М. Воллаха и Н. Когана, а также таких авторов, как П. Верной и Д. Харгривс [15], для проявления творчества нужна непринужденная, свободная обстановка. Желательно, чтобы исследование и тестирование творческих способностей проводилось в обычных жизненных ситуациях, когда испытуемый может иметь свободный доступ к дополнительной информации по предмету задания.

Многие исследователи показали, что мотивация достижений, соревновательная мотивация и мотивация социального одобрения блокируют самоактуализацию личности, затрудняют проявление ее творческих возможностей.

М. Воллах и Н. Коган в своей работе изменили систему проведения тестов креативности. Во-первых, они предоставляли испытуемым столько времени, сколько им было необходимо для решения задачи или для формулирования ответа на вопрос. Тестирование проводилось в ходе игры, при этом соревнование между участниками сводилось к минимуму, а экспериментатор принимал любой ответ испытуемого. Если со­блюсти эти условия, то корреляция креативности и тестового интеллекта будет близ­ка к нулю.

В исследованиях, проведенных в лаборатории психологии способностей Инсти­тута психологии РАН А.Н. Ворониным на взрослых испытуемых (студентах эконо­мического колледжа), получены аналогичные результаты.

Подход Воллаха и Когана позволил по-иному взглянуть на проблему связи между креативностью и интеллектом. Упомянутые исследователи, тестируя интеллект и креативность учащихся 11-12 лет, выявили четыре группы детей с разными уровнями развития интеллекта и креативности. Дети, принадлежащие к разным группам, IQ отличались способами адаптации к внешним условиям и решения жизненных про­блем.

Дети, обладающие высоким уровнем интеллекта и высокой креативностью, были уверены в своих способностях, имели адекватный уровень самооценки. Они облада­ли внутренней свободой и вместе с тем высоким самоконтролем. При этом они могут казаться маленькими детьми, а через некоторое время, если того требует ситуация, вести себя по-взрослому. Проявляя большой интерес ко всему новому и необычному, они очень инициативны, но при этом успешно приспосабливаются к требованиям своего социального окружения, сохраняя личную независимость суждений и дей­ствий.

Дети с высоким уровнем интеллекта и низким уровнем креативности стремятся к школьным успехам, которые должны выразиться в форме отличной оценки. Они крайне тяжело воспринимают неудачу, можно сказать, что у них преобладает не на­дежда на успех, а страх перед неудачей. Они избегают риска, не любят высказывать публично свои мысли. Они сдержанны, скрытны и дистанцируются от своих одноклассников. У них очень мало близких друзей. Они не любят быть предоставлены самим себе и страдают без внешней адекватной оценки своих поступков, результатов учебы или деятельности.

Дети, обладающие низким уровнем интеллекта, но высоким уровнем креативности, часто становятся «изгоями». Они с трудом приспосабливаются к школьным тре­бованиям, часто занимаются в кружках, имеют необычные хобби и т. д., где они в сво­бодной обстановке могут проявить свою креативность. Они очень тревожны, страдают от неверия в себя, «комплекса неполноценности». Часто учителя характе­ризуют их как тупых, невнимательных, поскольку они с неохотой выполняют рутинные задания и не могут сосредоточиться.

Дети с низким уровнем интеллекта и творческих способностей внешне хорошо адаптируются, держатся в «середняках» и довольны своим положением. Они имеют адекватную самооценку, низкий уровень их предметных способностей компенсируются развитием социального интеллекта, общительностью, пассивностью в учебе.

Креативность и интеллект взаимосвязаны не только на уровне свойств личности, но и на уровне целостного познавательного процесса. В научных исследовании Е.Л. Григоренко была выявлена взаимодополнительность этих способностей при решении позна­вательных задач.

 

 

Рис.2. Схема процесса дивергентного мышления

Григоренко использовала в своем исследовании тесты Д. Векслера и Р. Амтхауэра, тест П. Торренса и ряд тестов на определение когнитивных стилей. В качестве испытуемых вступали школьники 9-10 классов. Оказалось, что число гипотез, выдвигаемых при решении мыслительных задач, коррелирует с креативностью по П. Торренсу (для вербальной части г - 0,43, для невербальной г-0,52).Причем оригинальность гипопотез до начала решения задачи имела более высокую корреляцию с креативностью по П. Торренсу (для вербальной части теста г = 0,57, для невербальнойг= 0,38), число гипотез во время решения коррелирует с IQ по Р. Амтхауэру (0,46) и оригинальность во время решения теста — с IQ по Р. Амтхауэру (0,50).

Отсюда автор делает вывод, что на ранних стадиях решения задачи у испытуемых актуализируется дивергентное мышление, а на поздних — конвергентное мышление все эти результаты получены в ходе использования тестов креативности, основанных на теории дивергентного мышления.

Концепция С.Медника.

Несколько иная концепция лежит в основе разработанного С. Медником теста RAT (тест отдаленных ассоциаций) [16]. Приведем для пояснения несколько схем. Процесс дивергентного мышления идет следующим образом: есть проблема, и мыслительный поиск следует как бы в разных направлениях семантического пространства, отталкиваясь от содержания проблемы (рис. 2). Дивергентное мышление — это как бы боковое, периферическое мышление, мышление «около проблемы». Конвергентное мышление увязывает все элементы семантического пространства, относящиеся к проблеме, воедино, находит единственно верную композицию этих элементов (рис. 3).

Медник полагает, что в творческом процессе присутствует как конвергентная, так и дивергентная составляющие. По мнению Медника, чем из более отдаленных обла­стей взяты элементы проблемы, тем более креативным является процесс ее решения. Тем самым дивергенция заменяется актуализацией отдельных зон смыслового пространства.

 

Рис. 3. Схема процесса конвергентного мышления

Но вместе с тем синтез элементов может быть нетворческим и стереотипным, например соединение черт лошади и человека актуализирует образ кентавра не образ человека с головой лошади.

Творческое решение отклоняется от стереотипного: суть творчества, по Меднику не в особенности операции, а в способности преодолевать стереотипы на конечном этапе мыслительного синтеза и, как было отмечено ранее, в широте поля ассоциаций (рис. 4).

В соответствии с этой моделью в тесте отдаленных ассоциаций испытуемому пред­лагают слова из максимально удаленных ассоциативных областей. Испытуемый дол­жен предложить слово, увязанное по смыслу со всеми тремя словами. Причем тест, строится так, чтобы каждые три слова-стимула имели слово-стереотип, сочетающееся с ними. Соответственно, оригинальность ответа будет определяться отклонением от стереотипа. Исходные слова могут быть трансформированы грамматически, можно использовать предлоги.

В основе теста RAТ лежат следующие предположения Медника.

1. Люди — «носители языка» привыкают употреблять слова в определенной ассо­циативной связи с другими словами. В каждой культуре и каждой эпохе эти привычки уникальны.

2. Креативный мыслительный процесс состоит в формировании новых ассоциаций по смыслу.

3. Величина отдаленности ассоциаций испытуемого от стереотипа измеряет его креативность.

В каждой культуре существуют свои стереотипы, поэтому шаблонные и ориги­нальные ответы определяются специально для каждой выборки.

5. Уникальность выполнения теста RAT определяют ассоциативная беглость (измеряется числом ассоциаций на стимул), организация индивидуальных ассоциаций (измеряется числом ассоциативных ответов), особенности селективного процесса (Отбор оригинальных ассоциаций из общего числа связей). Важную роль играют бег­лость генерации гипотез и вербальная беглость.

6. Механизм решения теста RAT аналогичен решению любых других мыслитель­ных задач.

Рис. 4. Схема процесса творческого мышления (по С. Меднику)

Ревалидизация RAT на отечественной выборке проведена сотрудниками лаборатории психологии способностей Института психологии РАН Т.В. Галкиной и Г. Хуснутдиновой. Для валидизации использовались метод контрастных групп сравнение речемыслительной креативности студентов технического вуза и Литературного института им. М. Горького), экспертная оценка креативности школьников психологами и педагогами, а также сравнение данных по RAT срезультатами применения методики Торренса «Рисунок треугольника». Тест имеет две модификации — детей и для взрослых.

В тесте речемыслительной креативности (РМК) применяются следующие индексы:

1) индекс продуктивности — отношение числа ответов к количеству заданий;

2) индекс оригинальности — сумма индексов оригинальности отдельных ответов, отнесенных к общему числу ответов (индекс оригинальности отдельного ответа - обратная величина по отношению к частоте встречаемости ответа в выборке);

3) индекс уникальности ответов — равен отношению количества уникальных ответов к общему числу ответов;

4) индекс селективности (избирательности) — процедура получения индекса селективного процесса заключается в следующем: ответы на каждый стимул, полученные на выборке, предлагаются испытуемому, который должен выбрать самый оригинальный ответ; выбор испытуемого сравнивается с выбором экспертов и подсчитывается отношение числа совпадений к числу заданий.

 

Концепция сверхсознания С.С. Зорина.

Она опирается на идею в контексте с представлениями о взаимодействии сознания, подсознания и сверхсозна­ния, взаимодействии полушарий. Можно предположить, что качественное своеобразие творческого процесса за­ключается не в преимущественной значимости одного из полушарий, а в особенностях их взаимодействия [17].

Анализ по качественному уровню творчества С.С. Зорин опирался на индивидуальные стили творческой деятельности на основе типологической модели К. Юнга, учета функциональной асимметрии полушарий мозга, различных типов деятельности, характера, основных свойств личности с учетом типа темперамента и его свойств - экстроверсии или интроверсии.

С.С. Зорин считает, что человек обладает сверхсознанием (надсознанием) тогда, когда у него высоко развиты все четыре функции мозга (мышление, чувствование, ощущение и интуиция). Психологический анализ творческой деятельности гениальных людей в различных областях науки, искусства, техники и т.д. подтвердил концепцию о рефлексивно-творческой личности. Необходимо формировать личность обладающей сверхсознанием. Сверхсознание это, прежде всего синтез высокоразвитых четырех функции: мышления, чувствования, ощущении и интуиции. В основе продуктивного творчества лежит сверхсознание.

Область Мышление Область

парапсихологии интеллектуальной

интуиции

:

:

Ощущение -------------- Сознание ---------------- Интуиция

:

:

Экстрасенсорная Область

область чувственной

интуиции

Чувствование

 

Рис. 1. Четыре функции сознания и дополнительные области восприятия.

«Теория инвестирования» Р. Стернберга.

Одной из последних по времени воз­никновения концепций креативности является так называемая «теория инвестиро­вания», предложенная Р. Стернбергом и Д. Лавертом [18]. Эти авто­ры считают креативным такого человека, который стремится и способен «покупать идеи по низкой цене и продавать по высокой». «Покупать по низкой цене» — значит заниматься неизвестными, непризнанными или непопулярными идеями. Задача заключается в том, чтобы верно оценить потенциал их развития и возможный спрос.

Творческий человек вопреки сопротивлению среды, непониманию и неприятию настаивает на определенных идеях и «продает их по высокой цене». После достижения рыночного успеха он переходит к другой непопулярной или новой идее. Вторая проблема в том, откуда эти идеи берутся.

Р. Стернберг считает, что человек может не реализовать свой творческий потенциал в двух случаях: 1) если он высказывает идеи преждевременно; 2) если он не выносит их на обсуждение слишком долго и тогда они становятся очевидными, «устаревают». Следует отметить, что в данном случае автор подменяет проявление творчества его социальным принятием и оценкой.

По Р. Стернбергу, творческие проявления определяются шестью основными факто­рами: 1) интеллектом как способностью; 2) знанием; 3) стилем мышления; 4) инди­видуальными чертами; 5) мотивацией; 6) внешней средой.

Интеллектуальная способность является основной. Для творчества особенно важ­ны следующие составляющие интеллекта: 1) синтетическая способность — новое видение проблемы, преодоление границ обыденного сознания; 2) аналитическая способ­ность — выявление идей, достойных дальнейшей разработки; 3) практические способности — умение убеждать других в ценности идеи («продажа»). Если у инди­вида слишком развита аналитическая способность в ущерб двум другим, то он является блестящим критиком, но не творцом. Синтетическая способность, не подкрепленная аналитической практикой, порождает массу новых идей, но не обоснованных исследованиями и бесполезных. Практическая способность без двух остальных мо­жет привести к продаже «недоброкачественных», но ярко представленных публике идей.

Влияние знаний может быть как позитивным, так и негативным: человек должен представлять, что именно он собирается сделать. Выйти за пределы поля возможно­стей и проявить креативность нельзя, если не знаешь границ этого поля. Вместе с тем знания слишком устоявшиеся могут ограничивать кругозор исследователя, лишать его возможности по-новому взглянуть на проблему.

Для творчества необходима независимость мышления от стереотипов и внешнего влияния. Творческий человек самостоятельно ставит проблемы и автономно их ре­шает.

Креативность предполагает, с точки зрения Р. Стернберга, способность идти на ра­зумный риск, готовность преодолевать препятствия, внутреннюю мотивацию, толе­рантность к неопределенности, готовность противостоять мнениюокружающих. Проявление креативности невозможно, если отсутствует творческая среда.

Отдельные компоненты, отвечающие за творческий процесс, взаимодействуют. И совокупный эффект от их взаимодействия несводим к влиянию какого-либо одного из них. Мотивация может компенсировать отсутствие творческой среды, а интел­лект, взаимодействуя с мотивацией, значительно повышает уровень креативности.

Многие из исследователей сводят проблему человеческих способностей к проблеме творческой личности: не существует особых творческих способностей, а есть лич­ность, обладающая определенной мотивацией и чертами. Действительно, если интел­лектуальная одаренность не влияет непосредственно на творческие успехи человека, если в ходе развития креативности формирование определенной мотивации и лич­ностных черт предшествует творческим проявлениям, то можно сделать вывод о су­ществовании особого типа личности — «Человека творческого».

Творчество есть выход за пределы традиции и стереотипов. Это лишь негативное определение творчества, но первое, что бросается в глаза, — сходство поведения твор­ческой личности и человека с психическими нарушениями. Поведение того и другого отклоняется от стереотипного, общепринятого.

Есть две противоположные точки зрения: талант — это максимальная степень здо­ровья, талант — это болезнь.

Главное отличие творческой личности представители глубинной психологии психоанализа (здесь их Позиции сходятся) видят в специфической мотивации, становимся лишь вкратце на позициях ряда авторов, поскольку эти взгляды изложены в многочисленных источниках.

Отличие заключается только в том, какая мотивация лежит в основе творческого поведения. З. Фрейд считал творческую активность результатом сублимации полового влечения на другую сферу деятельности: в творческом продукте опредмечивается в социально приемлемой форме сексуальная фантазия.

А. Адлер считал творчество способом компенсации "комплекса неполноценности". Наибольшее внимание феномену творчества уделил К. Юнг, видевший в нем Выявление архетипов коллективного бессознательного.

Р. Ассаджиоли (отчасти вслед за А. Адлером) считал творчество процессом восхождения личности к «идеальному Я», способом ее самораскрытия.

Психологи гуманистического направления (Г. Оллпорт и А. Маслоу) [19] считали, что первоначальный источник творчества — мотивация личностного роста, не подчиняющаяся гомеостатическому принципу удовольствия; по Маслоу, это потребность в самоактуализации, полной и свободной реализации своих способностей и жизненных возможностей.

Ряд исследователей полагает, что для творчества необходима мотивация достижения, другие считают, что она блокирует творческий процесс. Однако большинство авторов все же убеждено в том, что наличие всякой мотивации и личностной увлеченности является главным признаком творческой личности. К этому часто добавляюттакие особенности, как независимость и убежденность. Независимость, ориентация на личные ценности, а не на внешние оценки, пожалуй, может считаться главным личностным качеством творческой личности.

Творческим людям присущи следующие личностные черты:

1) независимость — личностные стандарты важнее стандартов группы; неконформность оценок и суждений;

2) открытость ума — готовность поверить своим и чужим фантазиям, восприимчивость к новому и необычному;

3) высокая толерантность к неопределенным и неразрешимым ситуациям, конструктивная активность в этих ситуациях;

4) развитое эстетическое чувство, стремление к красоте.

Часто в этом ряду упоминают особенности «Я-концепции», которая характеризуется уверенностью в своих способностях и силой характера, и смешанные черты женственности и мужественности в поведении (их отмечают не только психоаналитики, но и генетики).

Наиболее противоречивы данные о психической эмоциональной уравновешенности. Хотя гуманистические психологи «во весь голос» утверждают, что творческие люди характеризуются эмоциональной и социальной зрелостью, высокой адаптивностью, уравновешенностью, оптимизмом и т. п., но большинство экспериментальных результатов противоречит этому.

Согласно приведенной выше модели творческого процесса, креативы должны быть склонны к психофизиологическому истощению в ходе творческой активности, так как творческая мотивация работает по механизму положительной обратной связи, а рациональный контроль эмоционального состояния при творческом процессе ослаблен [20].

Подобно тому, как имитационное поведение способно адресоваться к Подсознанию, минуя контроль рационального мышления, важнейшим средством тренировки и обогащения Сверхсознания является детская игра. Будучи свободна от достижения утилитарных, а до определенного возраста и социально-престижных целей, игра обладает самоцельностью и самоценностью, которые направляют ее на решение бескорыстно-творческих задач. Детская игра мотивируется почти исключительно потребностями познания. Именно потребность познания питает деятельность детского Сверхсознания, делая каждого ребенка фантазером, первооткрывателем и творцом. По мере же взросления потребности познания все чаще приходится конкурировать с витальными и социальными потребностями, а сверхсознанию отвлекаться на обслуживание широкого спектра самых разнообразных мотиваций. Не случайно подлинно великие умы характеризуются сохранением черт детскости, что было замечено давно и не один раз.

Е.А.Фейнберг предложил различать интуицию-догадку (порождение гипотез) от интуиции - прямого усмотрения истины, не требующего формально-логических доказательств. Мы полагаем, что в генезе двух разновидностей интуиции есть нечто принципиально общее, а именно: дефицит информации, необходимой и достаточной для логически безупречного заключения. В первом случае (интуиция-догадка) этой информации еще нет, ее предстоит найти в ходе проверки возникшего предположения. В случае с интуицией - прямым усмотрением истины получить такую информацию вообще невозможно. Для нас важно, что пример с интуицией усмотрение истины - еще раз оправдывает термин "Сверхсознание". В самом деле, дискурсивное мышление поставляет материал для принятия решения, предлагает сознанию реестр формализуемых доказательств, но окончательное решение принимается на уровне интуиции и формализовано быть не может.

Материал для своей рекомбинационной деятельности Сверхсознание черпает и в осознаваемом опыте, и в резервах Подсознания. Тем не менее в Сверхсознании содержится нечто именно "Сверх", то есть нечто большее, чем сфера собственно сознания. Это "Сверх" - принципиально новая информация, не вытекающая из ранее полученных впечатлений. Силой, одновременно инициирующей деятельность Сверхсознания и канализирующей содержательную сторону этой деятельности, является доминирующая потребность. Экспериментально доказано, что при экспозиции субъекту неопределенных зрительных стимулов количество ассоциаций этих стимулов с пищей возрастает по мере усиления голода. Этот эксперимент может служить примером мотивационных ограничений, изначально наложенных на деятельность Сверхсознания. Подчеркнем еще раз, что интуиция - отнюдь не калейдоскоп, не игра случайности, она ограничена качеством доминирующей потребности и объемом накопленных знаний. Никакое "генерирование идей" не привело бы к открытию периодического закона без обширнейших знаний свойств химических элементов.

Если позитивная функция Сверхсознания заключается в порождении нового, то его негативная функция состоит в преодолении существующих и общепринятых норм. Примером негативной функции Сверхсознания может служить чувство юмора и смеха. Смех возникает непроизвольно и не требует логического" уяснения субъектом, почему смешное - смешно. Будучи положительной эмоцией, смех возникает по универсальной схеме рассогласования между прогнозом и вновь полученной информацией. Но в случае смеха поступившая информация не просто превосходит существовавший ранее прогноз, а отменяет, перечеркивает его. Классический пример тому - структура любого анекдота, всегда состоящего из двух частей: ложного прогноза и отменяющей его концовки. Мотивационную основу юмора составляют потребности познания и экономии сил. Остроумный ход ищущей мысли не только приближает к истине, но и ведет к решению логической задачи неожиданно коротким путем. В юморе всегда торжествует превосходство нового знания над несовершенством, громоздкостью и нелепостью устаревших норм. Присоединение к потребностям познания и экономии сил других побочных мотиваций - биологических и социальных - придает смеху множество дополнительных оттенков, делает его добродушным, злорадным, надменным, умным, глупым, беззаботным и т.д., превращая тем самым смех в "самую верную пробу душ" (Ф.М.Достоевский). Частичное осознание человеком движущих им потребностей снимает мнимое противоречие между объективной детерминированностью человеческого поведения и субъективно ощущаемой свободой выбора. Эту диалектику поведения проницательно разглядел Борух Спиноза. "Люди лишь по той причине считают себя свободными, - писал Спиноза, - что свои поступки они сознают, а причин, их вызвавших, не знают". Поведение человека детерминировано его наследственными задатками и условиями окружающей среды, в первую очередь - условиями социального воспитания. Науке не известен третий фактор, способный повлиять на выбор совершаемого поступка. Вместе с тем этика и принцип личной ответственности базируются на безусловном признании абсолютно свободной воли. Отказ от признания свободы выбора означал бы крушение любой этической системы и нравственности.

Поэтому эволюция породила иллюзию свободы, упрятав от сознания человека движущие им мотивы. Субъективно ощущаемая свобода и вытекающая из нее личная ответственность включают механизмы анализа последствий поступка, что делает окончательный выбор более обоснованным. Дело в том, что практическая мотивационная доминанта, непосредственно определяющая поступок ("вектор поведения", по А.А.Ухтомскому), представляет интеграл главенствующей потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данной личности (доминанта жизни, или "Сверх-сверхзадача", по К.С.Станиславскому), наряду с той или иной ситуативной доминантой, актуализированной экстренно сложившейся обстановкой. Например, реальная опасность для жизни актуализирует ситуативную доминанту - потребность самосохранения, удовлетворение которой нередко оказывается в конфликте с доминантой жизни, социально детерминированной потребностью соответствовать определенным этическим эталонам. Сознание (с участием Подсознания) извлечет из памяти и мысленно "проиграет" последствия тех или иных действий субъекта, скажем, последствия нарушения им своего долга, предательства и т.п. Кроме того, в борьбу мотивов окажутся вовлеченными механизмы воли - потребности преодоления преграды на пути к достижению главенствующей цели, причем преградой в данном случае окажется инстинкт самосохранения. Каждая из этих потребностей породит свой ряд эмоций, конкуренция которых будет переживаться субъектом как борьба между естественным для человека страхом и чувством долга, стыдом при мысли о возможном малодушии и т.п. Результатом подобной конкуренции мотивов и явится либо бегство, либо стойкость и мужество. В данном примере нам важно подчеркнуть, что мысль о личной ответственности и личной свободе выбора тормозит импульсивные действия под влиянием сиюминутно сложившейся обстановки, дает выигрыш во времени для оценки возможных последствий этого действия и тем самым ведет к усилению главенствующей потребности, которая оказывается способной противостоять ситуативной доминанте страха.

Таким образом, не Сознание само по себе и не воля сама по себе определяют тот или иной поступок, а их способность усилить или ослабить ту или иную из конкурирующих потребностей. Это усиление реализуется через механизмы эмоций, которые, зависят не только от величины потребности, но и от оценки вероятности (возможности) ее удовлетворения. Ставшая доминирующей потребность (практическая доминанта) направит деятельность интуиции (Сверхсознания) на поиск оптимального творческого решения проблемы, на поиск такого выхода из сложившейся ситуации, который соответствовал бы удовлетворению этой доминирующей потребности. Тщательный анализ военных мемуаров выдающихся летчиков показывает, что виртуозное боевое мастерство с принятием мгновенных и неожиданных для противника решений человек проявлял при равной степени профессиональной квалификации (запасе навыков) не в состоянии страха (потребность самосохранения) и не в состоянии ярости (потребность сокрушить врага любой ценой), а в эмоционально положительном состоянии боевого азарта, своеобразной "игры с противником", то есть при наличии компонентов идеальной потребности творчески-познавательного характера, сколько бы странной она ни казалась в условиях борьбы не на жизнь, а на смерть.

Если главенствующая потребность (доминанта жизни) настолько сильна, что способна автоматически подавить ситуативные доминанты, то она сразу же мобилизует резервы подсознания и направляет деятельность Сверхсознания на свое удовлетворение. Борьба мотивов здесь фактически отсутствует, а главенствующая потребность трансформируется в практическую доминанту. Примерами подобной трансформации могут служить случаи самопожертвования, когда человек, не задумываясь, бросается на помощь другому. Мы встречаемся здесь с доминированием потребностей "для других", будь то "биологический" родительский инстинкт или альтруизм более сложного социального происхождения.

Формирование практической доминанты может оказаться тяжкой задачей для субъекта, когда главенствующая и ситуативная доминанты примерно равны по силе и находятся в конфликтных отношениях. С другой стороны, отсутствие практической доминанты (у безработного, пенсионера) переживается отдельными личностями исключительно тяжело. Не менее печально отсутствие главенствующей потребности (доминанты жизни), когда человек становится игрушкой ситуативных доминант. "Отклоняющееся" поведение подростков, алкоголизм и наркомания дают много примеров такого рода. Подчеркнем, что человек, как правило, не осознает подлинной причины тягостного для него состояния, давая самые разнообразные объяснения своему бесцельному и пустому времяпрепровождению.

Выше мы сравнили взаимодействие сознания и сверхсознания с ролью отбора и непредсказуемой изменчивости в процессе биологической эволюции. Подчеркнем, что речь идет не об аналогии, но об универсальном принципе всякого развития, который проявляется и в "творчестве природы" (происхождении новых видов), и в творческой деятельности индивидуального субъекта, и в эволюции культуры. Здесь нелепо говорить о каком-то "перенесении" биологических законов на социально детерминированную психику или на историю человеческому цивилизации в целом. Наука не раз встречалась с подобного рода универсальными принципами. Достаточно вспомнить регуляторные функции обратной связи, которые обнаруживаются и в регуляции кровяного давления (даже в биохимических процессах!), и в промышленном менеджменте. Это отнюдь не значит, что мы "перенесли" физиологические эксперименты на экономику или законы общественного развития на биологические объекты. Дело не в "переносе", а в универсальности фундаментальных правил теории управления.