Повесть о Серых Крыльях
А. С. Павленко
06.09.2016
Часть 1: «Мерцанье звезд на чёрном небе»
…Ничто не вечно. Всё когда-нибудь пройдет.
Отступит мрак и озарится небосвод…
(отрывок из поэмы «Боги»)
Глава 1: «Неожиданно…»
И помнят все, как Валиор-Великий
Сразил владыку нечестивой тьмы!
И мы, твои покорные сыны
Навеки Бога будем видеть в твоём лике!
Лишь буйная трава бесчисленных степей,
Стихи, сказанья, повести, картины,
Лишь памятные статуи и древние руины
Дошли с эпохи той до наших серых дней.
Когда ложимся спать, то все осознаём,
Что завтра будет новый тихий день,
Не оборвётся жизнь и не наступит тень.
Что будет так тянуться день за днём…
И только время вовсе не боится
Менять судьбу народов и миров.
Как колесо прокрутится, отбросивши покров,
И все былое снова повторится!
Яркие лучи небесного светила озаряли верхушки крон высоких сосен и стройных берез, лились меж щелей ветвей и падали вниз, отражаясь в поверхности воды. На берегу маленького лесного озера сидел юноша, опершись о ствол старой разлапистой ивы, свесившей гибкие ветви-прутики к самой воде, на которой уже плавали первые опавшие листья. Начинался день. Не такой, конечно, длинный и знойный, как прайд назад, но и холодом пока что не веяло, а ветер не пронизывал до костей, заставляя прятаться в полах тёплого мехового плаща. В общем, наступала осень…
На берегу испускал последние клубки дыма маленький костерок. Молочный полупрозрачный столбик уходил ровнёхонько вверх и незаметно рассеивался в прохладном утреннем воздухе. Миртан медленно поднялся, размял одеревеневшие ноги и окинул взглядом водную гладь, которая в сию спокойную погодку оставалась неподвижной, похожей на огромное зеркало. Не клевало… Опустившись на корточки, паренёк открыл рыбацкую заплечную сумку, тихо покоящуюся на смятой траве, заглянул внутрь и улыбнулся. Улов был, конечно, не велик, но возвращаться с пустыми руками ему не придётся. Завязав тугой узел в навершии чешуйки (рыбацкой сумки), Миртан старательно спрятал удочки в прибрежных зарослях камыша и залил няшей костёр. Немного повозившись с поясным мешочком и всё же его распутав, парень достал последний, припасённый для данного случая, сухарь и, прошептав слова молитвы, метнул кусок в воду, почти докинув до середины. В эдакой глухомани суеверия перестают казаться глупыми, а Леший – выдумкой для нерадивых детишек. Лучше уж перестраховаться и не сердить хозяина лесных угодий своим скупердяйством.
Закинув на плечо чешуйку, Миртан побрёл домой, чутко прислушиваясь и стараясь не выпускать еле заметную тропинку из виду. Трусом он себя не считал, но мало ли. Так что ну его… Все же не родное село топчешь. Прошлой зимой ему на этой же тропинке попался оголодавший волк-одиночка. Та шестнадцатая зима могла стать для него последней, если бы не охотничий нож, подаренный отцом. Зверь оказался слабым и измотанным, но повозиться все же пришлось, спасая собственную жизнь по неписаным истинам лесного кона. Зато теперь ледяной ветер не продувает спину отцу в трескучую зимнюю пору, правда соседские псы если не лают, то косо поглядывают на владельца тёплой вещицы.
На сей раз в Зеленолесье он добрался без приключений. Родная деревушка разместилась где-то по серёдке Валиории и славится своими столярами, охотниками, плотниками да травниками, правда, как и соседские деревни. А чем еще славиться в такой глухомани? Зато здесь тихо и спокойно, как нигде. Вот на севере, например, у селян рука набита. Чуть шум и они тут же хватаются за топоры да вилы, дабы отбить очередной набег Скотоложцев, что прут из-за реки, как осы на мёд. Вряд ли сами дикие напастники себя так кличут, но дело не в этом. Хм… Юг. На юге тоже не всё ладно. Помимо болячек, зноя и мошкары размером с воробья, местных донимают лесные люди, коих кличут готеранцами. Десять зим назад сии готеранцы объединились в огромное войско и решили оттяпать себе Софию и прилежащие плодородные земли, но их быстро побили да выпинали за Лидею. По приказу царя, южная рать Ульвара-Кровавого вторглась тогда в поганые леса Готерана, но продержавшись всего полтора прайда, все ж отступила из-за потерь. Там небось до сих пор оправляются, раз службу увеличили с трёх зим до пяти. В общем… Дома как-то спокойнее.
Когда Миртан вышел с тропы на тракт, небесное светило уже закончило подниматься и уверенно заняло своё законное место в вершине небосвода. Дойдя до восточных ворот, парень поприветствовал стражника и получил скупой кивок в ответ. В родной деревне его недолюбливали почти все из-за крохотной несхожести с остальными. Его мать, будучи арданийкой, передала ему свои светло-желтые глаза и белые волосы, которые так раздражали окружающих и побуждали оных на паскудные действия. Не удивительно, ведь об арданийцах теперь мало кто ведал, окромя того, что они были плохими и правили землями, перешедшими Валиории по праву. Белоголовый древний народ уже давно изведен под корень, но отец в основном отмалчивается, не желая делиться тайной. Ну и ладно! Главное, что люд обвык со временем и уже не норовит пристукнуть «вражину»…
В памяти всплыл один случай из детства. Бате тогда пришлось отдать сбережения за пол года, дабы возместить ущерб гончару, в лавке которого произошла очередная грызня со сверстниками. Миртан потом целый кварт (четыре дня) спал на животе, зато отлично усвоил урок и первым в драку опосля не лез, как бы его не побуждали.
Пройдя мимо сторожевой будки, прилегающей к частоколу, Миртан свернул с главной улочки и направился к дому подруги детства, которую он почитал, как сестру. Свернув в маленький дворик, парень прошел по узкой тропке меж цветников, на которых пестрели желтые бутоны купальниц и розоватые стручки кипрея, и остановился близ колодца. Холодная вода приятно утоляла жажду. Юноша неспешно попивал из ведёрка, любуясь распустившимися цветочками, чей сладковатый запах доносил до него лёгкий теплый ветерок. Скрипнувшая дверь заставила обернуться. На пороге небольшой хатки показалась Инна в одной ночной сорочке. Девушка сладко потянулась, жмуря глазки от яркого полуденного света, только потом заметила друга.
- Долго же ты дрыхнешь. – Улыбнувшись, промолвил Миртан, разглядывая сие чудо с длинными каштановыми волосами, растрёпанными и торчащими в разные стороны.
- И не говори. – Поддакнула девица, зевая в кулачок. – Вчера в полночь ходили мы с мамой пыльцу альдеи собирать да учить меня уму-разуму.
- Что-то я о ней не слыхивал.
- И правильно! Травка больно редкая, чтоб её неумёхи топтали. Ладно… - Она снова зевнула. – Пойдём я тебя покормлю.
Спорить было глупо, посему Миртан поставил ведёрко и направился в дом следом за подругой.
- Как прошла рыбалка? Много наловил? – Вопросила девушка, водружая на стол глиняную миску с, еще не успевшей остыть, похлёбкой, благоухающей всевозможными травами и кореньями.
- Пять карасей и одного линя, такого, увесистого. – Скрипнув лавкой, похвалился белоголовый и зачерпнул ложкой густое варево.
- А эмирея?
- А как же! – Ответил парень, по-хозяйски разрывая большую лепёшку. – Она не так глубоко растёт, как многие треплются. Хотят, небось, сохранить добротную цену.
- Ну-у… Каждый зарабатывает, как умеет. Если откроются все тайны добычи, то травники и собиратели умрут с голоду, а оно им надо? Но, тебе это, вижу, не грозит. – Она посмотрела в, быстро опустевшую, миску и спросила голосом человека, заранее ведающего ответ: - Ещё хочешь?
Миртан кивнул, дожевывая шмат лепёшки, которым он тщательно вымакал скупые остатки похлёбки, а Инна улыбаясь повернулась к печи и стала черпать добавку из котелка. Пока подруга возилась с едой, паренёк достал из поясного кошеля аккуратно сложенный платочек и бережно развернул его на столе. На тряпице лежала горстка зеленоватых стебельков с крохотными стрельчатыми листочками. Обернувшись и поставив миску с варевом пред гостем, девица взяла двумя пальчиками один из стеблей и поднесла его к лицу. Рассмотрев и понюхав, хмыкнула и положила обратно, не забыв утвердительно возвестить:
- Да, это она. Но как ты различил её среди водорослей в тёмной воде то?
- Да чего уж тут, - лениво отмахнулся Миртан, - мудрёного мало. Занырнув, я сорвал всё, что росло, а когда выплыл, то перебрал и отложил ту, что воняет.
- Ничего она не воняет, - рассмеялась девица, - а вот твоя рыба…
- Поможешь? – Вдруг опомнился парень.
- Нет. – Отрезала подруга и, видя, как друг насупился, ласково пояснила: - Ну, ты знаешь ведь, что я не люблю ото копошиться в кишочках да чешуе… Ага! Сегодня на рассвете пришли купцы с юга, диковинок навезли! Пойдём смотреть?
- Ладно. – Тяжко вздохнув, согласился угрюмец, с трудом вылезая из-за стола. – Только бате рыбу занесу.
Инна весело хохотнула, сжала несчастного в объятиях, после чего отстранилась и побежала к сундуку прихорашиваться. Денёк обещал быть веселым…
Его дом находился недалече, на той же окраине в сотне шагов. На подступах к нему Миртан уже отчётливо слышал стон неподъёмной наковальни, по которой умело прохаживался увесистый молот. Не дойдя до ворот, он узрел всадников, покидающих его двор. Один из них вёл коня под уздцы и глядел тому под копыта, явно проверяя работу. За парочкой показался кузнец. Обменявшись с ним немногословной речью, пеший что-то вручил ковалю и, сдержано поклонившись, вскочил в седло да был таков. Юноша с любопытством смотрел всадникам вслед, приближаясь к воротам, где его уже ждал, оголённый по пояс кузнец, хитро улыбающийся в бороду.
- Здравствуй, отче. Кто это был?
- Охрана купца. – Ответил кузнец, выпуская сына из медвежьих объятий. – У одного шелом помяли палицей, у другого кобыла подкову обронила. На югах сие не в диковинку. Бошкарезов и сволоты водится с лихвой, да не по зубкам оказались им витязи из рати Ульвара, хе-хе!
- Нежели они с говорливых?
- Не-е, а вот брат мой да твой дядька Аден, старый хрен, всё мне разболтал, чуть плешь не выел! Я его спровадил за брагой к Олану в трактир, а он мне молодцев прислал. Небось кузню нахваливал, да меня выставлял за Дардаса-Вечного! Эх, вояка из него уже не тот, но в седле еще держится, вопи в его дудку! Фору даст соплякам! Как я рад его видеть! Столько лет, столько зим…
Они подошли к широкой деревянной бочке, наполненной до краёв водой. Отец протянул сыну заработанные деньги и сказал:
- Подержи.
Зачерпнув ведром воду из бочки, он вылил её на себя, отряхнулся по-собачьи, разметав по лицу чёрные волосы с прядями седины, после чего отжал бороду и гаркнул:
- Уф! Хороша водица! Ты бы тоже искупался.
- Да я вчера, там, в озере…
- Ла-адно, дело твоё, - рассмеялся кузнец, - а деньги возьми. Сходи, вон, с Инночкой погуляй, пряником угости. Хороша девица, в жёны сгодится!
- Батя, ну ты же знаешь, - замялся Миртан, пряча денежку в поясной мешочек, - мне другая по нраву.
- И чем она тебе сдалась? – Скривился отче, как от зубной боли. – Баба то она пригожая, но не работящая. Сидит, вон, у папки на шее да ногами сучит. А одёжа её срамотанская? Тьфу ты, ёшкин твой свет!.. Ладно. Ступай. Дело то твоё, молодое.
- Пойду я. Инна, небось, уже заждалась. – Тихо промолвил парень, развернулся и хотел, было, идти, но в последний миг опомнился и протянул чешуйку отцу. – Я тут наловил. На вот…
- О-о-о! Молодчик, сынуля, угодил старику! – Кузнец забрал мешок, развязал и заглянул внутрь, после чего хмыкнул и, широко улыбнувшись, поведал: - Как то мы с твоим дядькой служили в одном десятке восточной рати Братислава-Кованного. Служили до тех пор, пока юг да север одновременно не завопили, требуя подмогу. Аденка двинул в Софию, я – в Голград, а всё из-за одной… Нехорошей бабы, да и глупые мы были, но суть не в сём. Дядька твой – отменный рыбак. Когда мы бродили по восточным лесам в поисках сволочей, что воруют зерно, он мог в болоте наловить рыбы за ночь на три десятка. А уха у него… Такую не запамятовать! Так что вспомним молодость!
Отче потряс напоследок чешуйкой и с хохотом побежал в избу. Миртан редко видал его таким веселым да говорливым. Что ж там за дядька такой невиданный?
Пожав плечами, парень направился к лавке зельевара, обустроенной в серёдке посёлка.
Свернув на узкую улочку, он прижался к избе, пропуская низенькую белую лошадку в коричневых яблоках, неспешно тащившую за собой старый, немилосердно скрипящий и пошатывающийся, воз, доверху набитый сеном. Возница, лениво пожевывающий соломинку, лишь косо глянул в сторону прохожего, затем подхлестнул кобылу и гордо воротил морду. Старый косарь Алкот недолюбливал Миртана с давних пор, но не только из-за того, что считал его уродом и чужаком. Зим эдак девять назад сей сопляк со своей подружонкой, угнали у, мирно дремавшего толи от усталости, толи от борматухи, косаря его старушку Ланьку и поехали кататься по округе. Ух тогда и шумиха поднялась! В итоге лошадку вернули, а крикуна успокоили, дав тому горсть медяков для поправки самочувствия. Хоть и прошло столько времени, но старый ворчун до сих пор недоверчиво косится на белоголового при каждой встрече и ласкает пальцами, притороченную в ногах, дубинку, а в его хитром прищуренном взгляде читается вызов.
Паренёк лишь хмыкнул в след удаляющейся телеге и направился дальше, обходя подарки от бесстыжего животного. Пройдя до конца улочки, он свернул направо и еле успел остановиться. Из окна высокой избы высунулась белокурая полнощекая бабёнка и, не глядя вниз, выплеснула грязную воду из ведра, после чего невозмутимо скрылась внутри. Оно и понятно. Полдень всё-таки. Все в полях, вырубках да на охоте, и лишь лентяи да побирушки шастают средь бела дня по проулкам, а им не грех плеснуть помоев на голову.
Матерясь про себя, Миртан злобно потряс лаптями и побрёл дальше, но уже медленней. Начали попадаться двуярусные дома местной знати, улочка стала шире, площадь была уже близко. Свернув направо, он протопал мимо пекарни, источающей запах свежей сдобы, и не смог удержаться. Купив несколько пирожков с ягодами, парень направился дальше и вскоре уже стоял на пороге хибары старого Вистро. Закинув в рот последний кусок пирога, юноша тщательно вытер руки о портянки. Поправив рубаху, пояс да пригладив волосы, он все же ухватился за бронзовую ручку, выполненную в виде четырёхлистного клевера. Дверь бесшумно отворилась и тут же затворилась за спиной. Тьма полнейшая.
Миртан задумчиво хмыкнул и по памяти направился к окну. Осторожно нащупал резные ручки ставень, пошарил рукой ниже, отыскал задвижку и тут услышал шаги двух пар ног, приближающиеся к прилавку со стороны подсобки.
- Не открывай! – Раздался голос Инни. – Скорее иди сюда!
Ничего удивительного тут не было. Зельевары еще те выкидушники со своими причудами да странностями. Криво ухмыльнувшись, парень покачал головой и медленно на ощупь стал пробираться к прилавку. Вдруг нога наступила на что-то мягкое. Это что-то с силой вывернулась из-под неё с яростным шипением и больно грызануло за икру. Юноша от неожиданности пошатнулся, попрыгал с ярой руганью на устах, после чего обо что-то споткнулся и рухнул на пол, зацепив рукой злосчастный прилавок. Какой-то сосуд раскололся на черепки у самого лица, обдав осколками и непонятной гадостью. Неведомый зверь спрыгнул с ноги и шмыгнул прочь, топоча как лошадь. Копать-хоронить!
- Во имя Асверуса! Вот же мордоворот! Можно хоть раз прийти и ничего не разбить?! – Послышался недовольный старческий голос, затем чья-то рука схватила его за шиворот и помогла подняться.
- Что это было?! – Недоумевал парень, пока зельевар вёл его за прилавок.
- Болотный мох! Вот я старый дурак! Знал ведь, что ты придешь! Надо было отставить его подальше…
- Да я про ту тварь! – Миртан аж застыл от возмущения.
- Ты про Мурзика что ли? – Вистро не скрывал ехидства.
- Мурзика?!
- Мархунский кот! – С гордостью пояснил старик.
- Это что еще за дичь?! – Не унимался парень.
- Сам ты дичь! – Раздраженно ответил хозяин лавки. – Это редкий северный хищник! Лучше сомкни уста, а то, не дайте Боги, услышит он тебя и голову оторвёт! Ты бы видел как он крыс разделывает и складывает в кружочки, а ведь этих сволочей даже отрава не берет…
- То же мне, зверь! – Возразил Миртан, потирая укушенное место. – Простых полосатиков, что ли, мало?
- Ты дураком меня считаешь? – Проворчал старик. – Да я бы его и не купил, если бы крысы не ели обычных!
- Какие-то у вас крысы не правильные. – Засомневался гость.
- А ты знаток, что ли? – Вновь съехидничал зельевар. – Езжай тогда в Валор! Братство крысоловов ждёт тебя с распростёртыми объятиями! Научишься – воротись! Я тебя вместо Мурзика найму, даже половик выделю да молоком потчевать буду, умник хренов!
- Ладно-ладно! – Сдался Миртан. – Вы мне хоть мазь от заразы дадите?
- Шиш могу завернуть! – Недобро хохотнул злой старик. – Ты гляди на него! Котодав! Тебе свезет, если живым отсюда уйдёшь! Мурзик, небось, тебя сторожить теперь будет!
- Какого Лешего!? – Вспылил парень. – У вас тут темень, а мне нагоняй?! Я сейчас вашему коту голову отверну!
- Ладно-ладно, - Вистро понял, что перегнул палку, - будет тебе мазь. Могу даже налить, только рот закрой. Итак дел невпроворот! У меня тут эфимея, видишь ли, вянет!
Миртан, вопреки просьбе, его лишь раскрыл, когда в темноте, вдруг, возникло личико Инны, озарённое бледно-синим свечением, идущим снизу. Вистро тем временем продолжал, обращаясь уже к девушке, а голос его стал непривычно мягким:
- Прости, дорогая, заболтался. Нашла настойку Аривандра?
- Нашла, учитель. Можно приступать?
- Приступай-приступай, - разрешил зельевар, - только помни: листья и семена тщательно отделить, если не хочешь, чтобы чудо-действие превратилось в лекарство от запора.
Инна давно уже была опытным зельеваром, но к такому заданию, без разрешения наставника, не осмеливалась приступать. Предки девушки осели в Зеленолесье больше ста зим назад. Женщины в роду все поголовно слыли травницами, а мужчины – пахарями да лесорубами. Когда Инне исполнился год, её отца забрали на службу в южную рать. Отслужив, как и положено, три года, тот решил остаться в войсках и стал пересылать свое жалование семье. Через четыре года началась война с Готераном и в одной из битв её отец пал. Не смотря на потерю кормильца, мать так и осталась вдовой с мелкой дочуркой и хозяйством на руках, благо её сестра из Приозёрья помогала, чем могла. Еще через год в Зеленолесье перебрался зажиточный зельевар из столицы. Устав на старости зим от городской суеты, он вместе с женушкой решил переселиться туда, где когда-то жил его дед. У старика было два сына, но по стопам отца они не пошли, посвятив жизнь воинскому братству. Оба пали на юге в той же проклятой войне, не оставив внуков. Вистро это сломило.
Как-то раз, Элина, мать Инны, прознав о новом поселенце, пожаловала к оному и предложила свои услуги травника. Старик был не против. Вскоре, после ночных сборов альдеи, уставшая травница послала вместо себя свою дочь в лавку зельевара. Вистро удивился маленькой босоногой девочке, зашедшей к нему, но виду не подал. Пройдя к стойке, малышка бесстрашно поздоровалась с ним и гордо всучила альдею. Получив в ответ улыбку и горсть монет, она уже собралась уходить, но в последний миг обернулась и выдала, мол, атики так не сушат. Один из лучших зельеваров Валиории аж опешил. Придя в себя, он наивно вопросил, мол, а как надо? И малявка, воздев носик, гордо возвестила, мол, надо без корней, иначе свойственность потеряют. Сие высказывание тронуло Вистро до глубины души. Девчушка едва доставала ему до пупа, а уже малость разбиралась в травах. Широко улыбнувшись, он заверил её, что учтёт сию оплошность и тут же предложил ей стать его ученицей, от чего у девчушки загорелись глазки. Элина была не против. С тех пор Инна прилежно учится великим премудростям зельеварения совместно с травничеством и уже умеет отличать альдею от венценоса-редчайшего, который и послужил предлогом для судьбоносного разговора…
Миртан невольно охнул, когда подруга извлекла растение из мешочка. Чем-то оно напоминало виноградную гроздь, рисунок которой он как-то раз видовал на одной из бочек трактирщика Олана, к которому они в детстве забрались в погреб от любопытства. Только тут листочки совсем крохотные, ягодки маленькие, если это вообще ягодки, а не упомянутые семечки. Они то и светились…
- Когда-то я так же рот разевал. – Пробормотал с улыбкой старик, обращаясь неведомо к кому.
- А как они так? – Парень был еще под впечатлением.
- Да вот так. – Шутливо пожал плечами зельевар. – Вылезают ночью, дохнут от света, редкие очень, хотя откуда тебе знать, темнота.
- Понятно. – Кивнул Миртан и, чуть выждав, непринуждённо вопросил: - А по цене?
- Хе-хе, носатый какой. – Улыбка старика в тусклом свете немного пугала. Немного помолчав, он сдержано заговорил: - Мне Инна уже поведала о твоих ныряниях… Решил собирателем заделаться?
- Да нет. – Пожал плечами тот. – Меня попросили, я достал.
- Зря. – Вистро маленько потерял любопытство. – Деньги нужны всем, тем более тем, у кого явно завышенное самомнение и недостижимые цели.
- Не понял. – Юноша сморщил лоб, не привирая, и с сомнением глянул на умника, протараторившего сие.
- Да я про мечту твоей жизни. – Старик с сочувствием посмотрел на несмышлёныша.
Миртан почувствовал, как его уши и щёки наливаются краской. Чуть постояв в отупении, он грозно воззрился на Инну, что та аж уронила пестик в ступку с не до измельчёнными семечками да листочками. Немного помявшись под грозным взглядом друга, она осторожно начала оправдываться:
- Миртик, пойми, - глубокий вздох, - я же хотела помочь… Для тебя это так важно, вот и… Мастер Вистро тебе поможет. Я ведь скоро уеду…
- Куда? – Мигом охладел парень от такой неожиданной новости. – Как это?
- В Валор! – Гордо возвестил за неё зельевар. – В академию Асверуса!
- Когда? – Погрустнев вопросил юноша, уткнув очи в пол.
- Через кварт. – С тем же выражением ответила девушка. – Извини, что раньше не сказала… Не решалась.
- Продолжай, Инна, и не переживай, а ты, - прервав затянувшееся молчание, старец перевел взгляд на парня, - поразмысли над моим предложением. Я ведь тоже начинал как ты. Мне отец и медяка не оставил.
- Не верится что-то…- Небрежно бросил Миртан.
- А ты поверь! – Став к нему боком, отразил зельевар. – Вера, знаешь ли, творит чудеса.
- Ну да. – Тяжкий вздох.
- Перетёрла? – Вистро уже всецело отдался обучению. – Ага. Теперь ссыпай в бутыль. Та-а-ак, осторожненько… Умница! Теперь залей настойкой аривандра… Та-а-ак… Не бойся, лей всю. Я уже отмерил. За-ку-порь… Ну вот и всё! Осталось настоять. Говорил же, будет из тебя толк! Не опозоришь старика в чертогах великой академии! Теперь убирай стебли. Уже убрала? Чудно! Можно открыть ставни… Стой! А ты куда?! Я не чародей! Конечности приделать обратно вряд ли смогу.
Рядом хихикнула Инна. Миртан остался стоять на месте, чувствуя, как нога стала саднить еще сильнее. Он без возражений пропустил старика вперед, мысленно пожелав тому споткнуться о любимца да по сильнее, чтоб уж наверняка, а хвостатому – не узнать хозяина, но к сожалению не срослось.
Яркий дневной свет немилосердно слепил глаза. Все трое стояли на пороге лавки, четвертый же, вывалившийся у стойки, злобно косился на белоголового зелёными глазищами и хлестал пол своей пушистой метлой. Зельевар обнял на прощание девицу и предложил:
- А приходи завтра к нам на ужин. Дося приготовит перепёлку, посидим, посудачим о столице.
- Тогда я приду пораньше. Хотелось бы поучиться. – С улыбкой ответила Инна, чем вызвала радость у старца.
- Боги! Растёт великий учёный! Чует моя душа, что ты затмишь многих мудрецов! – Отсмеявшись, воскликнул он, а после протянул ученице золотую монету и добавил: - Вот, кстати, держи.
- Нет, я не могу… - Смутилась девушка и помотала головой.
- Бери и не спорь! – Настоял старик и всучил денежку. – Матери отдашь. Пусть она тебя к портнихе сводит да платье закажет, а то тебе через кварт в Валор ехать, не забыла? Стража у ворот академии может и не поверить, что ты ученица. Примут еще за побирушку аль дурочку.
- А-а-а, ну тогда… - Наивно согласилась Инна.
- Да шучу я! – Успокоил её Вистро. – Я дам тебе направленное письмо! С ним тебя пропустят куда угодно, но деньги ты возьми. Я, видишь ли, не последний человек в академии и моя ученица должна выглядеть подобающе. Усвоила? Ну и чудно!
Ученица немного поколебалась, затем поклонилась и спрятала монетку в боковой кармашек зелёного платья. Пронаблюдав за ней, старик достал из кошеля несколько серебряников и протянул их парню.
- Не буду я платье носить! – Притворно возмутился Миртан, за что был удостоен болезненным взглядом зельевара.
- Шутник хренов, - устало буркнул мастер, - бери давай, ныряльщик ты великий.
- Ага! – Не унимался парень. – Я сейчас руку протяну, а ты мне шиш?!
- О, Боги! Какой же ты… - старца аж перекосило.
- И вам того же! – Перебил его белоголовый и быстро сцапал денежки, натянув улыбку во весь рот. Пряча монеты в кошель, он добавил: - А насчёт шутника – с кем поведешься, от того и наберёшься.
- Ах да! – Вдруг опомнился Вистро и резво для своих годков скрылся в лавке. Вскоре он вернулся и что-то метнул в паренька со словами: - Вот тебе подарок! А то ты, вижу, уже поднабрался от Мурзика! Три раза в день и всё пройдет.
Повертев в руке, проворно пойманный, глиняный пузырёк, Миртан выдавил слова благодарности, после чего подхватил подругу под локоток и захромал куда-нибудь лишь бы подальше.
- Ты всё еще сердишься на меня? – Наконец, подала голос девушка, воззрившись на друга виноватыми серо-зелёными глазищами.
- Нет. – С каменным лицом ответил парень.
- Вот и чудненько! – Повеселена травница, не давая хромому опомниться. – Я сейчас схожу домой и отдам маме деньги, а то как-то страшновато гулять с таким богатством. Ты со мной?
- Нужно к Мириасу заскочить. Он мне кое-что должен и это… - Белоголовый с недовольством уставился на подругу. – Ну вот на кой ляд, а? Ну он же трепач!
- Ничего он не трепач! – Возмутилась барышня, наморщив носик. – И к тому же, мастер мне обещал…
- Ты мне тоже. – Миртан соорудил придурковато-ошарашенную морду.
- Ну хватит, - надула губки Инночка, - а то я расплачусь.
- Не честно! – Возмутился парень, но всё же не смог устоять перед этой грустной мордашкой и, тяжко вздохнув, примирительно сообщил: - Былое былью поросло.
- Спасибо! – Девушка с размаху повисла у друга на шее, но, вспомнив о тяжелом ранении, тут же отпрянула и, прикрыв рот ладошками, выпалила: - Ой! Прости, прости!
- Пустя-як! – Отмахнулся молодец, скаля зубы как бы в улыбке.
- Извини! Я сегодня вся какая-то не такая! – Не унималась та, затем, видимо, не зная как быть, чмокнула друга в пушистую щеку, быстро развернулась и бодро зашагала в сторону дома со словами: - Ну, всё! Я скоро!
- Не торопи-ись! – Крикнул ей вслед Миртан и, мотая головой, похромал в сторону избушки Мириаса.
Мириас уже давненько жил в Зеленолесье. Перебраться с запада из красавца Новорна его вынудил один забавный случай. Пол года назад в городе проходил ежегодный съезд бардов со всей Валиории для почтения памяти павших в борьбе с Великой Тьмой. Мириас тогда изрядно на кидался за ворот старого софийского вина и принялся ухаживать за одной любительницей устного творчества. Барышня, тоже изрядно поддавшая, была не против сей любезности. Вскоре они очутились в одной койке. Кто же знал, что её муж вернется с военного вече пораньше, особенно бард, который ни о каком супруге и не ведал. Застав неверную с любовником, рогоносец молча схватил топор, и Мириасу пришлось прыгать в окно со второго яруса. Прижимая к телу поломанную руку, он в чём мать родила забежал в подворотню и был таков. Разгневанный муж оказался начальником стражи Новорна, и в тот же вечер была организована облава на опасного головореза из братства Духомора, который якобы проник в город под ликом певца. Мириас так и не поведал, как ему удалось выбраться из западни, видать стыдится или великое таинство боится разглашать… Ну и хрен с ним. Устав бежать без оглядки, он осел в Зеленолесье, дабы отсидеться, но видимо прикипел к здешним устоям и природе, а может просто боится возвращаться. Здесь он имени не скрывает, в отличие от всего остального, хоть через посёлок и пролегает один из торговых трактов, видимо гордость. О себе бард говорит мало, даже когда выпьет лишку, на стражу смотрит искоса, а на баб плотоядно. Певец он отменный, но как человек не ахти, ибо на праздниках он сияет, а в поле не выходит, как ни крути. Его уже и соседи почитают, зовут к себе, но при этом баб прячут подальше. Забавно то, что всю правду о нём знает только Миртан, он же с ним и якшается. Не понятый с отвергнутым – та еще парочка…
Достигнув нужного дома, Миртан свернул по дворик, поросший ухоженной травкой, прошёл по широкой тропке мимо молодых яблонь, клонящихся к земле под весом краснобоких сочных плодов. Обойдя дом слева, юноша проследовал мимо, добротно сколоченного, деревянного колодца и стал подниматься по лесенке, ведущей в верхнюю клеть. Изба была новёхонькой. Три зимы тому назад его сколотила семья пекарей, перебравшихся из Приозерья. Раньше верхняя клеть служила чердаком, но после постройки пекарни все принадлежности перенесли туда. Она бы пустовала и по сей день, если бы пол года назад не приехал в деревню один бард.
Добравшись до навеса, Миртан остановился и вслушался. Нет, не показалось. Ну что уж тут поделать! После второй попытки юноша понял, что стучать бесполезно и стал долбить ногой в дверь с криком:
- Стража Зеленолесья! Открывай во имя царя!
Звуки за дверью резко стихли, сменившись каким-то слабым копошением. Вскоре дверь отворил высокий малость худой мужик зим тридцати в красивой вышитой белой рубахе со старым пятном от вина на левом рукаве и широких синих штанах, подпоясанных тертой пенькой. На смазливом скобленом лице читалось беспокойство да изумление, а после и раздраженность.
- Извините, я спа… Какого лешего ты творишь?!
- Но ты же не открывал…
- Я был занят! – Шёпотом перебил рассерженный бард. – Дружище, чеши отсюда!
- Я зайду? – Миртан потянул дверь на себя.
- Да стой ты! – Воскликнул певец и дернул кольцо на себя. – Давай вечером…
- Вечером я уже пойду к ней…- Настаивал Миртан, не давая двери захлопнуться.
- Прекрасно! До вечера! – Мириас вновь потянул на себя, но силы были не равны.
- О, Каня! И ты тут? А папа знает? – Заголосил белоголовый притворно удивлённым голосом, после того как оттолкнул приятеля и ворвался внутрь клети.
Девица, которая уже успела одеться, юрко проскользнула меж парней, распространяя запах браги, цветов и разгоряченного женского тела. Остановившись на площадке и убрав белокурую прядку с покрасневшего личика, она с нехорошей улыбкой мило прощебетала:
- Если отец узнает, то скажу, что ты был с ним заодно. Оба запоёте соловьями!
- Тьма на твою голову. – Расстроено вымолвил бард, провожая печальным взглядом миловидную пышную попку, после чего тяжко вздохнул, махнул рукой и вернулся в клеть.
Пройдя мимо ложа и небольшого низкого столика, на котором, помимо корзинки с яблоками и сливами, вместилась пара кувшинов, Миртан упал в тяжелое резное кресло для дум, тут же вспомнив, как они вдвоем корячились, затаскивая его наверх. Закинув ногу на ногу, он стал разматывать, местами поалевшие, обмотки, морща нос и матерясь про себя. Мельком осмотрев ранки, парень стал распутывать поясной мешочек, где покоилась мазь. Мириас в это время орудовал у неподъемного, обитого стальными полосами, сундука близ кровати. Откинув крышку, он покопался внутри, извлек какую-то глиняную бутыль, затем покачал её в руке, откупорил, принюхался, сделал глоток, поморщился, закупорил и положил обратно. Прочистив горло, бард подошёл к окну, сплюнул и, наконец, решил уделить внимание гостю.
- Что с ногой? – Вопросил певец, понаблюдав за телодвижениями друга.
- Упал. – Буркнул в ответ Миртан, пытаясь выдернуть зубами плотно забитую пробку.
- Сломал их?
- Кого? – Удивился белоголовый, на миг оторвавшись от пробки.
- Грабли, на которые упал! – Хохотнул бард и направился к сундуку.
- Лясоточец недотраханый. – Лениво огрызнулся парень, мысленно махнув рукой, и последним усилием выдернул проклятую затычку.
- Вот именно! – Просиял Мириас, воздев палец вверх, затем его голос наполнился досадой. – И чего ты припёрся в такую рань…
- Да вовремя я припёрся! – Стоял на своем Миртан, принюхиваясь к непонятному содержимому сосуда. Обмакнув пальцы в желтую жижу он поднёс их к ранкам…
- Стой! – Вдруг крикнул бард и быстро шагнул к другу. – А ты её очистил?!
- Нет. – Захлопал ресницами парень, затем, вдруг, подскочил в кресле, будто ошпаренный и заорал: - Ах ты ж ё… Шкин твой свет!
- Меня так один лекарь научил. – Пожал плечами певец и поставил небольшую бутылку на стол. – Должно помочь. Чтоб ты без меня делал?
- Ну даже не знаю. – Ответил Миртан сквозь зубы, водя по ранкам трясущимися пальцами.
- Знакомая вонь. – Поморщился бард, когда мазь дала о себе знать. – Эмирея?
- Частично.
- Вот, блин, комом его закатай!
- Что такое? – Вновь встрепенулся парень отняв пальцы от ранок. Взглянув на загадочную морду друга, он покосился с тревогой на раненую ногу, словно та могла отпасть в любой миг от действия треклятой чудо мази.
- Хороша она, говорю. Не эфимея, но и не подорожник. Заразу убивает только так!
- Вот как? – Возмущаться уже надоело. – Ну и дела…
- Кашу маслом не испортишь! – Хохотнул Мириас и, схватив наливное яблочко из корзины, плюхнулся на ложе. Укусив плод, он чуть пожевал и возвестил с набитым ртом. – Дорогая штука, между прочим. Илларийская вытяжка! А маги то знают толк в пойле, небось не просыхают там никогда.
- Гошу лесоруба ею угости. Может он подобреет и не станет тебя секирой охаживать за поруганную дочь. Вдруг, он ценитель подобной чепухи!
- Дружище ты о чём? – Делано удивился бард и даже приподнял голову, дабы взглянуть на клеветника. – Каня в лесу за грибами гоняется, ну.. ходит такая молва по селу, а я тут причём? Лесорубы мне как братья! Я бы ни в жизнь!
- Да и мне как братья. – Белоголовый пожал плечами в ответ и заговорчески подмигнул.
- Вот и славно. – Подытожил певец, когда всеобщих хохот стих, и утёр слезу. Н-да. Лесорубы их не любили…
- Сегодня с юга караван пришёл. – Нарушил недолгое молчание Миртан, закупоривая сосуд.
- Знаю. – Лениво ответил бард. Сладко потянувшись, он вскочил с кровати, после чего метнул огрызок в окно и возвестил: - Что-то в горле пересохло.
- Пойдёшь?
- Конечно не пойду! – Раздался голос копошащегося Мириаса из-под кровати. – Мне же не нужен ни кров, ни кусок хлеба. Помолюсь Богам и всё пройдёт…
- Слышал бы тебя наш вед. – Криво ухмыльнулся парень и покачал головой.
- Ага! Вот ты где, моя хорошая! – С этими словами запыленный бард вылез из-под ложа и поднялся на ноги, держа в руке какую-то древнюю бутыль, награжденную особой, выдавленной у горлышка, печатью знатного винодела. Певец маленько полюбовался сосудом, затем быстро откупорил его опытной рукой и стал разливать по чашам, приговаривая: - А чего б и не пойти. Южане – жирные пташки, на монету они не скупы, да и к истинному творчеству не равнодушны. Я бы и сам поехал в Софию, но не хочу. Там кругом жирные лярвы да зазнайки, не говоря уже о духоте и мошках. Да и наше братство там осело в большинстве, еще выдадут меня той скотине из Новорна. Ну его на хрен…
- Я хотел бы тебя попросить… - Начал было Миртан.
- Нет! – Тут же отрезал бард, громыхнув донышком о стол.
- Дай какую ни будь тряпку.
- А-а. – Мириас убрал подозрительный взор и стал глазеть по сторонам. – Ага!
Быстро протопав к окну, певец ухватился за занавесь и рывком оторвал приличный лоскут. Лыбясь, как дурак, он всучил его другу, получив в ответ косой взгляд, и вновь уселся на ложе.
- Благодарю. – Протянул белоголовый и принялся обматывать ногу, под нетерпеливым взором того, кому не терпелось при<