Петр с самого детства имел отношения с иностранцами, он часто любил прогуливаться по знаменитой Немецкой слободе, полностью обустроенная как в европейских городах. Свое название она получила не из за того что там живут немцы, немцами тогда называли не только уроженцев Германии, но и вообще любых иностранцев, которые не знали русского языка, то есть «немых», а там проживали европейцы разных национальностей. Там же проживало большое количество "мастеровых людей сторонних чужих земель", таких как инженеры, архитекторы, живописцы, скульпторы и всякие "палатных и каменных дел мастера". Еще во время Ру́сско-туре́цкой войны 1686—1700 годов, а особенно после Азовских походов, Петр задумывает создать из него столицей приморского края с грандиозной верфью, для строительства кораблей – лучше чем в воронежские, план был ясень но для такого строительства нужны были люди обученные тому делу. Для чего нужно было нанять тысячи иностранных инженеров и архитекторов, которых он и нашел во время своего путешествия за границей.
Петр побывал в Амстердаме, Лондон, Вене и др. столицах, в которых были наняты большие партии "мастеровых людей", в их числе были инженеры и архитекторы. Информации о которых скудны но известны что были среди них, инженер Ян Перри, инженера Гонц. Всего же было нанято и отправлено в Россию четыре большие партии "всякого рода художников". Кроме чисто инженерных сооружений, произведенных ими и там, и помимо жилых домов для служащих, они построили еще целый монастырь и собор.
С самого начало строительства Петербурга такие большие партии иностранных "мастеровых людей"привозились очень часто, их число росло с каждым годом, что их стало так много что в новой столице начинало складываться своя "Немецкая слобода. Так стала обозначатся вся левая сторона Петербурга. Еще больше их стало со времени появления Литейного двора. К 1717 году здесь было уже несколько иностранных церквей – три лютеранские, из которых одна финско-шведская, и одна католическая
Среди первых петербургских архитекторов - иностранцев был Доменико Трезини, являвшийся единственным архитектором до 1713 года. За десять лет в Петербурге им было проектировано и построено очень много сооружений, притом что он еще совмещал обязанности церковного старосты в своей церкви. Им была выстроена первоначальную набережную Петербургской стороны и всю "набережную Миллионную. Так же, он не приостанавливал стройку Петропавловской крепости, первоначально земляные, а позднее и каменные укрепления. Из построек его эпохи не сохранилось ни одной, и самое раннее из сохранившихся его произведений – Петровские ворота (1717 - 1718 годы) и Петропавловская колокольня (1714 – 1725 годы). Так же его руке принадлежат такие работы как Летний дворец Петра I в Летнем саду (1710—1711), в Петропавловской крепости, сооружение здания Двенадцати коллегий (1722—1734) — теперь главное корпус Петербургского университета, так же он расширил Зимний дворец Петра I (1726—1727).так ж работал на Меншикова. Когда Петр подарил Васильевский остров Меншикову, то он тотчас же выстроил там, на берегу Невы большие "хоромы", а когда они были окончены, приступил к постройке "палат" ближе к берегу. Хоромы стояли несколько отступя от Невы, а "палаты", он заложил на самом берегу. Это тот самый "дворец Меншикова", в котором теперь помещается 1-й Кадетский корпус.
Сваи под его фундамент начали бить еще в августе 1710 года, тотчас после отделки "хором", но до 1713 года дело вперед не продвинулось, так как Меншиков был все время в отъездах, а Трезини и без того был завален делами по горло.
В июне 1713 года князя А.Д.Меншиков нанял где-то около Гамбурга немецкого архитектора Готфрида Шеделя, Меншиков поручает ему завершение постройки своих новых дворцов в Петербурге и в Ораниенбауме. Так как жить в России с иностранным именем, да еще без отчества было никак нельзя, то его, как и Трезини, в скорем времени окрестили русским именем и отчеством. Доменико Трезини сменил имя и отчество на Андрея Петровича – иногда встречается и как Андрй Акимович – Трезина; Готфрид Шедел на Ивана Ивановича Шейделя, а потом и в Шейдена. Шейден же в 1730 -х годах перестраивает множество киевских церквей. Судя по Зубовской гравюре, дворец Меншикова сохранил свой первоначальный облик, являясь чуть ли не одним из самым большим и нарядным домом Петербурга.
Если его дворец был самым пышным в городе, то, пожалуй, самым парадным изо всех тогдашних загородных дворцов был его "увеселительный дом в Оранибоме". Первые загородные дворцы были очень невелики и просты по архитектуре. Но Ораниенбаумский дворец свидетельствует о другом, со своим широким архитектурным размахом, какого не было в Петербурге до Леблона. Но многих смущает то что эти две его работы поразительное схожи, что не оставляет сомнения в том, что строил его не Шедель, хотя он и сам об том не утверждал, о чем говорит в своем прошении адресованной императрице Елизавете Петровне.
В 1713 году в Петербург приезжает известный немецкий архитектор и скульптор, строитель берлинского дворца и цейхгауза– Андреас Шлютер (1664 -1714). Но пробыл он в России только год и умирает, не успев за это время построить ничего значимого. Назначен он был Петром в Петербург, вероятнее всего что именно в его голове назрел план строительства загородного дома Меншикова. Тем самым Шедель, был обязан этому великому архитектору известного в центральной Европе.
Мы, могли бы подумать что Шедель ничем особенным и не запомнился в России, если бы не один архивный документ написанный Голиковым в его "Деяниях Петра Великого"[14].В этой записке он приказывает Шеделю чтоб все барельефы между окнами обоих этажей принадлежат ему. Скорее всего он не успел завершит работу, то оставшиеся в Петербурге его помощники и ученики, которые приехали с ним из Германии, и особенно помогавший ему в скульптуре формовщик Морберг, несомненно, закончили работу своего учителя. Так же Шлютеру принадлежит и роскошная декоративная скульптура над главными дверями дворца, так же как и деревянный барельеф на лестнице, изображающий Минерву, такое предположение делается из того что прием работы схож с резными дверями берлинского цейхгауза. Шлютер, несомненно, успел приложить свою руку ко многому за год, жизни в Петербурге, но как мы знаем город строился и менялся потому многое не сохранилось.
Из других архитекторов-немцев внесших вклад в архитектуру первой половины XVIII века надо Швертфегера, Матарнови, Гербеля и Ферстера.
Матарнови – по-русски Иван Степанович Матерновий. Матарнови появился в Петербурге в 1714 году, а в ноябре 1719 года уже умер[15]. Известен строительством так называемого второго Зимнего дворца, который в последствии 1726 году перестроил Трезини. Он же проектировал проект первой каменной церкви Исаакия Далматского особо почитаемого Петром I и проект "Кунсткамеры"[16].
После смерти Маторнови все постройки, которые он вел, были переданы Николаю Фридриху – у нас он прослыл как, Никола Федорович,прибыл в Петербург в 1717 году и умер здесь в 1724 году [17]. К 1721 году в его ведении было настолько много дел что ему пришлось просить Петра дать ему помощников и увеличить число рабочих иначе он не сумет справится. Но не одно из его многочисленных построек до нас не сохранилось, только если по гравюрам и случайным чертежам сохранившихся в архиве министерства двора. Так же в альбоме рисунков петровской эпохи, найден проект какой-то церкви подписанный архитектором, которые хранятся в Эрмитаже, по видимому той самой которую Петр хотел построить на Васильевском острове в 1723 году.
Из голландцев был здесь только один Стефен Фан Звитен, данные о котором появляются только с 1721 года и тогда же приступивший к постройке "подзорного дворца", по собственному проекту. Но он не докончил этот дворец, продолжил его работу его помощник де Вааль, а сам он был полностью занят строительством загородного дворца в Дальних Дубках.
В 1716 году Лефорт побывав в Париже нанимает Леблона (1679 – 1719).
Это был замечательный и оригинальный архитектор французского мастерства, оп построил огромного количество памятников петровского времени: все они не сохранились, либо - же сохранились но были доработаны и искажены последующими архитекторами, большинство чертежей сохранились и находятся в Эрмитажа.
Но окончательно Леблон успел построить только Большой Петергофский дворец, который позже был перестроен Растрелли-сыном. Гораздо роскошнее и величественнее Петергофского дворца должен был быть Стрельнинский дворец, который больше всего был интересен Петру. Леблон же в свою очередь был очень занят другими работами, потому не успевал с чертежами, вскоре он их предоставил Петру, но воплотит не успел. Очень большое врям заняло у него разбивка Петергофских и Стрельнинских садов, причем в Петергофе он столкнулся с проблемой отвода грунтовых водтак же одновременно шли работы в Летнем саду. Все эти начинания архитектора мешали началу строительства Стрельнинского дворца, вскоре в 1719 году посреди множества не законченных дел он погибает.
Так же в этот период времени в Петербурге трудились еще несколько талантливых итальянцев: Киавери, Микетти и наиболее известный внесший огромный вклад в русскую архитектуру Бартоломе́о Франче́ско Растре́лли
Гаэтано Киавери на русской службе он с 1718 года. Ему принадлежат такие работы как дом царицы Прасковьи Федорвны, так же после смерти Матарнови он занялся завершением строительства Кунсткамеры и Библиотеки, в библиотеке он запомнился строительством знаменитого колонного зада. На некоторое время отбывал на родину, по возвращении он занимается внутренними работами Кунсткамеры.
Другим итальянцем работавших одновременно с Киавери был - Николо Микетти.[18] Информаций о его личной жизни очень мало, только некоторые документа Государственного архива из которых можно узнать об его личности. Из письма Юрия Кологривова, находившегося в Риме по поручению Петра, вел переговоры с местными архитекторами для принятия на службу в Россию. Он 1718 году прислал письмо Петру в котором говорит, о том что он обошел все Папские земли и нашел, Папского архитектора Николо Микетти, и то что уговорит его было трудно, но договорились на том что он будет получать до четырех тысяч рублей и дом.
С 1719 года, после смерти Леблона, он занимает его должность с теми же жалованиями которые были у Леблона, он помогает Петру в выписке из Италии множества художественных произведений, для обустройства многих дворцов в Петербурге. Из всех его работ сохранился лишь Екатеринентальский дворец в Ревеле, но в его строительстве он принимал участия лишь на ранних стадиях, а достраивать пришлось его ученику Земцову, а сам он был погружен в строительства Петербурга доделывая и изменяя наследство Леблона.
В Петербурге Микетти вносит изменения в Летнем саду и в Петергофе, после чего целиком принимается за работе в стрельнинском дворце, который так же не был и им достроен. Ввиду того как затягивалось строительство дворца уже к 1721 году Петр, уже охладел к Стрельне даже начинал проявлять сожаления насчет дворца, что скорее всего побудило Микетти вернуться снова в Италию.
В данном разделе особо следует отметить произведениях обер- архитектора Растрелли Франческо Бартоломео (1700-1771 гг.), расцвет творчества которого пришлось на последние десять лет первой половины XVIIIвека.
Растрелли из семьи известного скульптора и архитектора Бартоломео Карло Растрелли. В 1715 году его семью приглашает Петр I в Россию. Первое образование он получает от своего отца, так же помогал в строительствах дворцов А. Д. Меншикова. Часто выезжал за границу, в основном в Италию для получения образования [19]. Первая работа юного Растрелли - каменный трёхэтажный дворец Дмитрия Кантемира у Потешного поля в Петербурге (1721-1727).
Далее он начинает творить свои работы в Курляндии. Где он в 1730-е годы для герцога Бирона он строит Рундальский дворец и дворец в Митаве. Работа Бирону очень понравилась, и он рекомендует его на должность обер-архитектором императрицы Анны Иоанновны, а после нее уже преемницы Елизаветы.
Период расцвета архитектора пришелся на период правления императрицы Елизаветы Петровны, с 1741-1744 он строит для нее деревянный летний дворец в Санкт-Петербурге. Так же по желанию императрицы он сопровождает уже несколько масштабных проектов. Конец 40-х он всецело занят работой над Большим дворцом в Петергофе, тогда же им был и разработан эскиз Андреевского собора в Киеве. В начале 50-х он занят реконструкцией Екатерининского дворца в Царском Селе. [20]
Так же Растрелли принимал участие в строительных работах как и в дали от столицы, так и частными заказами, но сам не присутствовал на строительных объектах, ограничившись только составлением чертежей, а реализацией его планов занимались другие архитекторы. Так при строительстве Большого дворца в Царском Селе, за строительство отвечали так же и А. В. Квасов и С. И. Чевакинский.
Основной центр масштабных строительств в первой половине XVIII был Петербург, так же была затронута и Москва хотя и не в таких масштабах. Говоря об иностранцах строивших в этот же период в Москве. Наиболее известным был строитель кремлевского арсенала Конрат, или, как его звали в Москве, Христофор Христофорович Кундорат, родом из Саксонии мастер каменного и палатного дела. Поступил он на службу в Оружейную палату в 1701 году с целью построить арсенал или же цейхгауз на примере немецкого, и обучить русских каменщиков этому делу. Но стройка была прикрашена из за русско-шведской войны, вплоть до 1731 года, к этому времени был построен только первый этаж, достраивать вынужден был генералу фельдцейхмейстеру графу фон Миниху.
Заканчивая этот краткий обзора деятельности иностранных строителей в первой половине XVIII нельзя не упомянуть еще об одном человеке внесший большой вклад архитектуру России и верном сподвижнике Петра, Якове Брюсе. Он был образованнейшим человек своего времени, математик, естествоиспытатель и инженер.
По поручению Петра в Карлсбад занимался сыском архитекторов в Германии. Всю свою библиотеку он завешал Академии наук, в котором находятся множество архитектурных планов. В имении "Глинки", Богородского уезда Московской губернии до сих пор в целости схоронился дом, скорее всего выстроенный им самим. Об этом можно говорит в следствии того что архитектура отличалась приемов применяемых каким ни будь архитектором в 30- х годахXVIII в.. Здесь он жил после смерти императрицы Екатерины I отказавшись от всех должностей.
Так же каждый иностранный архитектор при службе в России получал в свое распорижение переводчика, который содержался за счет государства. Одним из таких переводчиков был и знаменитый впоследствии русский архитектор Михайло Земцов, который был в услужении с 1710 года у Трезини. Находясь в такой близости с архитекторами, они и сами познавали мастерство своего хозяина и в последствии вырастали до известных зодчих.
Среди такой беспорядочной спешки иРазноцветности, формировался тот облик, который Петербург получил к концу царствования Петра Великого и периода дворцовых переворотов. От этого периода сохранились лишь работы Доменико Трезини и Франче́ско Бартоломе́о Растре́лли, а работы других авторов не схоронились либо были перестроены другими архитекторами, либо разрушены, сохранились только кое-какие счастливо уцелевшие обрывки в виде помятых, запятнанных чертежей и блеклых гравюрок, дающие связующие звенья для воссоздания былого облика строительства Петербурга, да полусгнившие клочья архивных дел добавляют к смутной картине несколько острых бытовых штрихов.