Во всем существенном в учении о производительном и непроизводительном труде прав был, с точки зрения буржуазной политической экономии, А. Смит [119]. Все то, что против этого учения А. Смита выдвигают другие экономисты, либо представляет собой пустую болтовню (например Шторх, а еще паршивее Сениор и т. д. [120]), а именно, когда они утверждают, что каждое действие все-таки что-нибудь да делает, т. е. здесь имеет место смешение продукта в его натуральном и в экономическом смысле; в таком случае мошенник тоже является производительным работником, так как он [II—22] косвенно производит книги по уголовному праву (это рассуждение, по меньшей мере, также верно, как верно называть судью производительным работником на том основании, что он защищает от воровства). Либо же современные экономисты настолько превратились в сикофантов [lxxx] буржуа, что хотят его уверить в том, что если кто-нибудь ищет вшей у него в голове или трет ему некий деликатный орган, то такой труд тоже является производительным, потому что последняя операция, к примеру, прочищает его тупую башку для работы на следующий день в конторе. Поэтому совершенно правильно, — но вместе с тем и характерно, — что последовательные экономисты считают, например, что рабочие мастерских, изготовляющих предметы роскоши, являются производительными рабочими, хотя те молодчики, которые потребляют подобные предметы, определенно порицаются ими как непроизводительные расточители. Верно, что эти рабочие и на самом деле являются производительными, коль скоро они увеличивают капитал своего хозяина; но они непроизводительны в отношении материального результата своего труда. Действительно, ведь этот «производительный» рабочий ровно настолько же заинтересован в том дерьме, которое ему приходится производить, как и сам применяющий рабочего капиталист, которому тоже наплевать на весь этот хлам. Но если присмотреться внимательнее, то по существу окажется, что истинное определение производительного рабочего заключается в следующем: это человек, которому нужно и который требует себе всего лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы делать его способным доставлять своему капиталисту максимальную выгоду. Все это пустяки. Отступление. Но нужно будет вернуться к этому и более подробно рассмотреть вопрос о производительном и непроизводительном труде[121].}
|
|
[4)] ДВА РАЗЛИЧНЫХ ПРОЦЕССА В ОБМЕНЕ МЕЖДУ КАПИТАЛОМ И ТРУДОМ
[а) Вводные замечания]
Потребительная стоимость, противостоящая капиталу как положенной[122] меновой стоимости, есть труд. Капитал обменивается на не-капитал, или он существует в этой своей определенности лишь в связи с не-капиталом, с отрицанием капитала, и является капиталом только в соотношении с этим отрицанием капитала; действительный не-капитал, это — труд.
Если мы рассмотрим обмен между капиталом и трудом, то найдем, что этот обмен распадается на два не только формально, но и качественно различных и даже противоположных друг другу процесса:
1) Рабочий обменивает свой товар, труд, потребительную стоимость, которая, будучи товаром, так же имеет цену, как и все другие товары, — на определенную сумму меновых стоимостей, определенную сумму денег, которую ему отпускает капитал.
2) Капиталист получает в обмен самый труд, труд как деятельность, созидающую стоимости, как производительный труд; т. е. он получает в обмен такую производительную силу, которая сохраняет и умножает капитал и тем самым становится производительной силой капитала, силой, воспроизводящей капитал и принадлежащей самому капиталу.
|
|
Разрыв между двумя этими процессами настолько очевиден, что они могут относиться к различным моментам времени и отнюдь не обязательно должны совпадать. Первый процесс может быть завершен — а большей частью он в известной мере и бывает завершен — еще даже до того, как начался второй. Завершение второго акта предполагает завершение производства продукта. Выплата заработной платы не может ждать завершения производства продукта. Впоследствии мы обнаружим, что то обстоятельство, что выплата заработной платы не дожидается этого момента, является даже существенным определением отношения [между рабочим и капиталистом].
При простом обмене, обращении, этот двоякий процесс не имеет места. Если товар а обменен на деньги 6, а эти последние затем обменены на предназначенный для потребления товар с, — который с самого начала и был объектом обмена для а, — то использование товара с, его потребление, совершается целиком за пределами обращения; оно не касается формы [экономического] отношения; оно лежит по ту сторону самого обращения и представляет собой чисто вещественный интерес, выражающий лишь отношение индивида А, в его обусловленности природой, к тому или иному предмету его обособленной потребности. Что этот индивид предпримет с товаром с, это вопрос, находящийся вне экономического отношения.
|
|
Напротив, здесь [при обмене между капиталом и трудом] потребительная стоимость обмененного на деньги [товара] выступает как особое экономическое отношение, а определенное применение обмененного на деньги [товара] образует конечную цель обоих процессов. Таким образом, это уже формально отличает обмен между капиталом и трудом от простого обмена. Это — два различных процесса.
Если мы, далее, посмотрим, чем обмен между капиталом и трудом отличается от простого обмена (обращения) по своему содержанию, то мы найдем, что это различие выявляется не путем внешнего сопоставления или сравнения этих двух форм обмена, но что в совокупном процессе обмена между капиталом и трудом вторая форма сама отличает себя от первой, что это сравнение само заключено в этом процессе. Отличие второго акта от первого — а указанный особый процесс присвоения труда капиталом и составляет второй акт — как раз и есть отличие обмена между капиталом и трудом от такого обмена, когда деньги опосредствуют обмен товаров. При обмене между капиталом и трудом первый акт представляет собой обмен, всецело относится к обыкновенному обращению; второй акт представляет собой процесс, качественно отличный от обмена, и только злоупотребляя словами его можно было вообще назвать обменом какого бы то ни было рода. Этот процесс прямо противостоит обмену; он представляет собой существенно иную категорию.
[б) К вопросу о расчленении исследования о капитале. Капитал и современная земельная собственность. Переход от земельной собственности к наемному труду. Рынки]
]
{Капитал.
I. Всеобщность: 1) а) Становление капитала из денег. b) Капитал и труд (опосредствование чужим трудом), с) Элементы капитала, сгруппированные сообразно их отношению к труду (продукт, сырье, орудие труда). 2) Обособление капитала: а) Оборотный капитал, основной капитал. Оборот капитала. 3) Единичность капитала: Капитал и прибыль. Капитал и процент. Капитал как стоимость, отличающийся от самого себя как процента и прибыли.
II. Особенность: 1) Накопление капиталов. 2) Конкуренция капиталов. 3) Концентрация капиталов (количественное различие капитала как вместе с тем качественное различие, как мера величины и действия капитала).
[II—23] III. Единичность: 1) Капитал как кредит. 2) Капитал как.акционерный капитал. 3) Капитал как денежный рынок.
В денежном рынке капитал положен в своей целостности; здесь он дан как определяющий цены, предоставляющий работу, регулирующий производство, словом, дан как источник производства; однако капитал — не только как производящий самого себя (производящий материально посредством промышленного производства и т. д.; полагающий цены, развивающий производительные силы), но вместе с тем как созидающий стоимости — вынужден создавать стоимость или форму богатства, специфически отличную от капитала. Таковой является земельная рента. Это есть единственное созидание капиталом стоимости, отличной от него самого, от его собственного производства. Как по своей природе, так и исторически капитал есть создатель современной земельной собственности, земельной ренты; поэтому его действие выступает также и как разложение старой формы земельной собственности. Новая форма возникает в результате воздействия капитала на старую форму. Рассматривая дело с определенной стороны, можно сказать, что современную земельную собственность капитал создает как создатель современного земледелия. Поэтому в экономических отношениях, связанных с современной земельной собственностью, которая выступает как процесс «земельная рента — капитал — наемный труд» (форму этого силлогизма можно построить и так: «наемный труд — капитал — земельная рента», причем, однако, капитал всегда должен выступать как активный средний термин силлогизма), — находит себе выражение внутренняя структура современного общества, или капитал во всей совокупности его отношений.
Теперь спрашивается, как получается переход от земельной собственности к наемному труду? (Переход от наемного труда к капиталу получается сам собой, так как наемный труд — это возвращение капитала к своей активной основе.) Исторически переход от земельной собственности к наемному труду бесспорен. Он заключается уже в том, что [современная] земельная собственность есть продукт капитала. Поэтому мы обнаруживаем, что повсюду, где посредством воздействия капитала на более старые формы земельной собственности эта последняя превращается в денежную ренту (то же самое, но иным способом происходит там, где создается современный крестьянин), а осуществляемое капиталом земледелие вследствие этого одновременно превращается в промышленную агрономию, — повсюду коттеры[lxxxi], крепостные, барщинные крестьяне, наследственные арендаторы, безземельные крестьяне и т. д. неизбежно превращаются в поденщиков, в наемных рабочих. Следовательно, наемный труд в своей полноте впервые создается в результате воздействия капитала на земельную собственность, а затем, когда последняя как форма уже выработана, — наемный труд создается и самим земельным собственником. Тогда сам земельный собственник, по выражению Стюарта[123], очищает землю от излишних ртов, отрывает детей земли от вскормившей их груди и превращает, таким образом, даже возделывание земли, которое по своей природе является непосредственным источником существования, в опосредствованный источник существования, целиком зависящий от общественных отношений. (Взаимная зависимость должна быть сначала выработана в чистом виде, прежде чем можно думать о действительной социальной общности [Gemeinschaftlichkeit]. Все отношения выступают как обусловленные обществом, а не как определенные природой.) Только благодаря этому впервые становится возможным применение науки, и полностью развивается производительная сила.
Следовательно, не может быть никакого сомнения в том, что наемный труд в его классической форме наемного труда, распространяющегося в обществе во всю его ширь и становящегося вместо земли той почвой, на которой базируется общество, — что в этой классической форме наемный труд впервые создается лишь современной земельной собственностью, т. е. земельной собственностью как созданной самим капиталом стоимостью. Таким образом, земельная собственность приводит обратно к наемному труду. С известной точки зрения это — не что иное, как перенесение наемного труда из городов в деревню, т. е. распространение наемного труда по всей поверхности общества. Старый земельный собственник, если он богат, не нуждается в капиталисте для того, чтобы превратиться в современного земельного собственника. Ему нужно лишь превратить своих работников в наемных рабочих и производить ради получения прибыли, а не ради дохода. Тогда в его лице совмещаются современный фермер и современный земельный собственник. Однако то обстоятельство, что меняется форма, в которой земельный собственник получает свой доход, или та форма, в которой оплачивается работник, — это обстоятельство не является формальным различием, а предполагает полное преобразование самого способа производства (в земледелии); создание современной земельной собственности имеет поэтому свои предпосылки, покоящиеся на определенном развитии промышленности, торговли и науки, словом — производительных сил.
Да и вообще производство, покоящееся на капитале и наемном труде, не только формально отличается от других способов производства, но и предполагает также полную революцию в развитии материального производства. Хотя капитал в качестве торгового капитала и может полностью развиться (только не в таких больших размерах) без этого преобразования земельной собственности, но он не может сделать это в качестве промышленного капитала. Даже развитие мануфактуры предполагает начинающееся разложение старых экономических отношений земельной собственности. С другой стороны, из этого совершающегося в отдельных точках разложения новая форма земельной собственности возникает во всей своей полноте и широте лишь тогда, когда современная промышленность достигает высокой степени развития, а это развитие в свою очередь всегда идет вперед тем быстрее, чем более развились современное земледелие, соответствующая ему форма собственности, соответствующие ей экономические отношения. В этом отношении Англия является образцом для других, континентальных, стран.
Равным образом: если первая форма промышленности, крупная мануфактура, уже предполагает разложение земельной собственности, то это разложение в свою очередь обусловлено происшедшим в городах более или менее подчиненным развитием капитала в его еще неразвитых (средневековых) формах, а также и воздействием мануфактуры других стран, процветавшей там вместе с торговлей (так Голландия воздействует на Англию в XVI столетии и в первой половине XVII столетия). В самих этих странах процесс разложения старой земельной собственности к этому времени уже завершен, и земледелие принесено в жертву скотоводству, а зерно доставляется из отсталых стран, таких как Польша и другие, путем ввоза (Голландия опять-таки может служить примером).
Нужно помнить, что новые производительные силы и производственные отношения не развиваются из ничего, из воздуха или из лона саму себя полагающей идеи; они развиваются внутри и в борьбе с имеющимся налицо развитием производства и с унаследованными, традиционными отношениями собственности. Если в законченной буржуазной системе каждое экономическое отношение предполагает другое в буржуазно-экономической форме и таким образом каждое положенное есть вместе с тем и предпосылка, то это имеет место в любой [II—24] органической системе. Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него еще недостающие ей органы. Таким путем система в ходе исторического развития превращается в целостность. Становление системы такой целостностью образует момент ее, системы, процесса, ее развития.
С другой стороны, если внутри общества современные производственные отношения, т. е. капитал, развились до своей целостности и это общество овладевает новой территорией, например в колониях, то оно — в лице своего представителя-капиталиста — обнаруживает, что его капитал при отсутствии наемного труда перестает быть капиталом и что одной из предпосылок для того, чтобы он был капиталом, является не только земельная собственность вообще, но современная земельная собственность; такая земельная собственность, за которую, как за капитализированную ренту, приходится платить высокую цену и которая поэтому исключает непосредственное использование земли индивидами. Отсюда проистекает та теория колонизации Уэйкфилда [124], которой следует в своей практике английское правительство в Австралии. Земельная собственность здесь искусственно удорожается, чтобы превращать работников в наемных рабочих, давать капиталу возможность действовать в качестве капитала и таким путем делать новую колонию производительной; развивать в новой колонии богатство, вместо того чтобы использовать ее, как это имело место в Америке, для поставок туда наемных рабочих на короткий срок. Теория Уэйкфилда бесконечно важна для правильного понимания современной земельной собственности. Итак, капитал в качестве созидателя земельной ренты возвращается обратно к производству наемного труда как своей всеобщей творческой основы. Капитал проистекает из обращения и полагает труд в качестве наемного труда; таким путем капитал формируется, и, развившись как целое, он полагает земельную собственность как в качестве своего условия, так и в качестве своей противоположности. Однако здесь обнаруживается, что капитал этим лишь создал наемный труд как свою всеобщую предпосылку. Стало быть, теперь наемный труд должен быть рассмотрен сам по себе. С другой стороны, современная земельная собственность сама всего могущественнее выступает в процессе clearing of estates и превращения сельских работников в наемных рабочих.
Таким образом, мы имеем двоякий переход к наемному труду. Это с позитивной стороны. Рассматривая вопрос с негативной стороны, мы имеем следующее. После того как капитал установил земельную собственность и этим достиг своей двоякой цели: 1) создания промышленного земледелия и тем самым развития производительной силы земли; 2) создания наемного труда, т. е. господства капитала повсюду в деревне, — после этого капитал начинает рассматривать существование самой земельной собственности как всего лишь преходящее развитие, которое требуется для воздействия капитала на старые отношения земельной собственности и представляет собою продукт их разложения, но которое как таковое — раз эта цель достигнута — является всего лишь ограничением прибыли, а не необходимостью для производства. Поэтому капитал стремится уничтожить земельную собственность как частную собственность и передать ее государству. Это — негативная сторона: стремление превратить таким образом все общество внутри страны в капиталистов и наемных рабочих.
Если капитал зашел так далеко, то и наемный труд тоже зашел настолько далеко, что, с одной стороны, он в той же форме, что и буржуа, стремится ради упрощения отношений, смягчения налогов и т. д. устранить земельного собственника как паразитический нарост; с другой стороны, рабочий требует раздробления крупной земельной собственности для того, чтобы избавиться от наемного труда и стать самостоятельным производителем, работающим ради непосредственного потребления. Таким образом, земельная собственность отрицается с двух сторон; отрицание со стороны капитала есть только изменение формы [частной собственности], имеющее целью установление единовластия капитала. (Установление земельной ренты как всеобщей государственной ренты (государственного налога) означало бы, что буржуазное общество другим способом воспроизводит средневековую систему, но как полное отрицание последней.) Отрицание земельной собственности со стороны наемного труда есть лишь скрытое отрицание капитала, а следовательно, и самого себя, наемного труда. Поэтому теперь наемный труд следует рассмотреть как нечто самостоятельное по отношению к капиталу.
Стало быть, переход здесь двоякий: 1) положительный переход от современной земельной собственности или от капитала через посредство современной земельной собственности ко всеобщему наемному труду; 2) отрицательный переход: отрицание земельной собственности капиталом, т. е., следовательно, отрицание капиталом самостоятельной стоимости, т. е. именно отрицание капитала самим собой. Но отрицание капитала есть наемный труд. Далее следует рассмотреть отрицание земельной собственности и отрицание посредством нее капитала со стороны наемного труда. Т. е. здесь речь идет о таком наемном труде, который хочет установить себя как нечто самостоятельное.}
{Рынок, который вначале выступает в политической экономии в качестве абстрактного определения, принимает целостные очертания. Во-первых, денежный рынок. Он охватывает вексельный рынок; вообще кредитный рынок; т. е. торговлю деньгами, рынок слитков. В качестве денежно-ссудного рынка денежный рынок выступает также в банках, например в виде учетной ставки, по которой банки совершают учетные операции: рынок займов, вексельные маклера и т. д. Денежный рынок выступает затем еще как рынок всех приносящих проценты бумаг: рынок государственных ценных бумаг и рынок акций. Акции в свою очередь подразделяются на более или менее обширные группы. Прежде всего, акции самих денежных учреждений: акции банков, акции акционерных банков; акции средств сообщения (важнейшие из них — железнодорожные акции; акции каналов; акции пароходств, акции телеграфа, акции омнибусных компаний); акции общепромышленных предприятий (важнейшие из них — горнопромышленные акций). Затем — снабжение благами всеобщего пользования (акции газовых предприятий, водопровода). Акции различных предприятий, здесь имеются тысячи разновидностей. Предприятия по хранению товаров (акции складских помещений и т. д.). Бесчисленное количество различных акций, — например, основанных на акциях предприятий промышленных и торговых компаний. Наконец, как обеспечение всего — акции страховых компаний всех видов.
Точно так же как рынок в целом распадается на внутренний рынок и внешний рынок, внутренний рынок сам в свою очередь распадается на рынок отечественных акций, отечественных государственных ценных бумаг и т. д. и на рынок иностранных государственных ценных бумаг, иностранных [II—25] акций и т. д. Однако, собственно говоря, все это относится к мировому рынку, который является не только внутренним рынком по отношению ко всем вне его существующим иностранным рынкам, но вместе с тем и внутренним рынком для всех тех иностранных рынков, которые в свою очередь существуют как составные части отечественного рынка.
Концентрация денежного рынка имеет место в одном главном пункте внутри страны, в то время как остальные рынки в большей степени распределяются по стране сообразно разделению труда; хотя и в этом случае имеет место значительная концентрация в столице, если последняя вместе с тем является экспортным портом.
Рынки, отличающиеся от денежного, прежде всего столь же различны между собой, как различны продукты и отрасли производства. Главные рынки этих различных продуктов образуются в центрах, которые служат таковыми либо в отношении ввоза или вывоза, либо же вследствие того, что эти центры сами являются центрами определенного производства или служат непосредственными местами подвоза из таких центров. Однако от простого различения этих рынков следует перейти к более или менее органическому обособлению их на большие группы, которые сообразно основным элементам самого капитала необходимым образом распадаются на рынок продуктов и сырьевой рынок. Орудие производства как таковое не образует особого рынка; оно как таковое представлено на рынке главным образом, во-первых, самими сырыми материалами, которые продаются в качестве средств производства; далее, в особенности, металлами, ибо металлы исключают всякую мысль о непосредственном потреблении, и затем такими продуктами, как уголь, нефть, химические вещества, которые предназначены к исчезновению в качестве вспомогательных средств производства. Равным образом краски, лес, москательные товары и т. д.
В соответствии с вышесказанным мы имеем:
I. Продукты. 1) Рынок зерна с его различными подразделениями. Например, семенной рынок: рис, саго, картофель и т. д. Экономически этот рынок весьма важен; это — одновременно рынок для производства и для непосредственногопотребления. 2) Рынок колониальных продуктов. Кофе, чай,какао, сахар; пряности (перец, табак, стручковый перец, корица, кассия, гвоздика, имбирь, мускатный цвет, мускатныйорех и т. д.). 3) Фрукты. Миндаль, коринка, винные ягоды,сливы, чернослив, изюм, апельсины, лимоны и т. д. Чернаяпатока (для производства и т. д.). 4) Пищевые продукты. Масло; сыр; бекон; ветчина; свиное сало; свинина; говядина(копченая); рыба и т. д. 5) Спиртные напитки. Вино, ром,пиво и т. д.
II. Сырьевые продукты. 1) Сырье механической промышленности. Лен; пенька; хлопок; шелк; шерсть; кожа невыделанная; кожа выделанная; гуттаперча и т. д. 2) Сырье химической промышленности. Поташ; селитра; скипидар; нитратсоды и т. д.
III. Сырье, одновременно представляющее собой орудияпроизводства. Металлы (медь, железо, олово, цинк, свинец,сталь и т. д.). Лесоматериалы. Дрова. Строевой лес. Красильное дерево. Кораблестроительный лес и т. д. Вспомогательные средства производства и вспомогательные материалы. Москательные товары и красители (кошениль, индиго и т. д.;смола; сало; масла; уголь и т. д.).
Конечно, каждый продукт должен попасть на рынок; однако действительно крупные рынки, в отличие от розничной торговли, образуются только продуктами массового потребления (экономически важны только зерновой рынок, рынок чая, сахара, кофе; в известной мере рынок вина и вообще спиртных напитков) или же теми продуктами, которые служат сырьем для промышленности: рынок шерсти, шелка, леса, металлов и т. д. В каком месте должна быть введена абстрактная категория рынка, выяснится в дальнейшем.}
[в)] Обмен между капиталом и рабочей силой
[125]
Обмен рабочего с капиталистом есть простой обмен; каждый получает эквивалент; один получает деньги, другой — товар, цена которого в точности равна уплаченным за него деньгам. Капиталист получает в этом простом обмене потребительную стоимость: распоряжение чужим трудом. Со стороны рабочего, — а в этом обмене рабочий выступает как продавец, — очевидно, что у него, так же как и у продавца всякого другого товара, всякой другой потребительной стоимости, то употребление, которое покупатель делает из проданного ему товара, не затрагивает определения формы отношения. Рабочий продает распоряжение своим трудом, который является определенным трудом, определенным умением и т. д.
Совершенно безразлично, что капиталист делает с трудом рабочего, хотя, конечно, он может применить его только в соответствии с определенным характером этого труда, и само его распоряжение трудом рабочего ограничивается распоряжением только определенным трудом и определенной по времени возможностью располагать им (таким-то количеством рабочего времени). Система поштучной оплаты труда вносит, правда, видимость, будто рабочий получает определенную долю в продукте. Но это только иная форма измерения времени (вместо того чтобы сказать: ты будешь работать в продолжение 12 часов, говорят: ты будешь получать столько-то за одну штуку; т. е. мы будем измерять проработанное тобой время по количеству продуктов); здесь, при рассмотрении общего отношения, это нас совершенно не касается.
Если бы капиталист удовольствовался одной только возможностью располагать трудом, не заставляя рабочего действительно работать, — например, если бы он удовольствовался одной только возможностью располагать его трудом в качестве резерва и т. д., или же для того, чтобы лишить конкурента такой возможности (так, например, директора театров покупают певицу на сезон не для того, чтобы она пела, а для того, чтобы она не пела в конкурирующем театре), — то обмен был бы тем не менее полностью осуществлен. Правда, в виде денег рабочий получает меновую стоимость, всеобщую форму богатства в том или ином определенном количестве, и то большее или меньшее количество меновой стоимости, которое он получает, обеспечивает ему большую или меньшую долю во всеобщем богатстве. Однако то, как именно определяется это большее или меньшее количество, как измеряется то количество денег, которое получает рабочий, — все это до такой степени не касается общего отношения, что не может быть выведено из него как такового. Вообще меновая стоимость его товара не может определяться тем, как покупатель использует этот товар, а может определяться только тем количеством овеществленного труда, которое наличествует в самом товаре; значит, в данном случае — тем количеством труда, которого стоит производство самого рабочего. Ибо та потребительная стоимость, которую [II—26] предоставляет рабочий, существует только как возможность, как способность его организма; вне последнего она не существует. Овеществленный труд, необходимый как для того, чтобы физически сохранить ту общую субстанцию, в которой существует рабочая сила рабочего, т. е. физически сохранить самого рабочего, так и для того, чтобы модифицировать эту общую субстанцию в целях развития специфических способностей рабочего, — есть труд, овеществленный в этой субстанции. Этим трудом и измеряется в общем то количество стоимости, та сумма денег, которую рабочий получает при обмене. Дальнейшее изложение того, как заработная плата, подобно всем другим товарам, измеряется рабочим временем, необходимым для того, чтобы произвести рабочего как такового, — сюда еще не относится.
В обращении, когда я обмениваю товар на деньги, а на них покупаю товар и удовлетворяю свою потребность, акт закончен. Так обстоит дело и с рабочим. Но рабочий имеет возможность вновь начать этот акт с самого начала, ибо его жизнедеятельность есть тот источник, благодаря которому его собственная потребительная стоимость, — до определенного времени, пока она не износится, — беспрестанно возрождается вновь и постоянно продолжает противостоять капиталу, чтобы все снова начинать тот же обмен. Подобно всякому индивиду, выступающему в обращении в качестве субъекта, рабочий является владельцем некоторой потребительной стоимости; он превращает ее в деньги, во всеобщую форму богатства, но все это только для того, чтобы снова превратить всеобщую форму богатства в товары как предметы своего непосредственного потребления, как средства для удовлетворения своих потребностей. Так как рабочий обменивает свою потребительную стоимость на всеобщую форму богатства, он становится соучастником в потреблении всеобщего богатства в границах полученного им эквивалента — количественная граница, которая, впрочем, переходит в качественную, как и при всяком обмене. Рабочий, однако, не связан ни определенными предметами, ни определенным способом удовлетворения потребностей. Круг его потребления ограничен не качественно, а только количественно. Это отличает его от раба, крепостного и т. д.