Удвоение производительной силы повышает отношение прибавочного времени [к необходимому рабочему времени] с 1: 2 (т. е. с 50%) до 1: 1 (до 100%). По сравнению с прежними затратами рабочего времени это выглядит так: раньше рабочему требовалось проработать 8 часов, чтобы прожить 12, т. е. необходимое время составляет 2/3 целого рабочего дня; теперь же ему требуется проработать только 1/2 рабочего дня, т. е. 6 часов, чтобы прожить 12 часов. Поэтому капитал применяет теперь только 5 рабочих вместо 10. Если прежде 10 рабочих дней стоили капиталисту 50 талеров и производили 75 талеров, то теперь [5 рабочих дней] стоят капиталисту 25 талеров и производят 50 талеров; т. е. первые производят только 50% прибавочной стоимости, вторые — 100%. Рабочие по-прежнему работают 12 часов в день; но прежде капитал покупал 10 рабочих дней, теперь — только 5.
Так как производительная сила удвоилась, то 5 рабочих дней производит теперь 5 прибавочных рабочих дней, в то время как раньше 10 рабочих дней давали только 5 прибавочных рабочих дней. Теперь же, когда производительная сила удвоилась и, следовательно, отношение прибавочной стоимости к переменному капиталу повысилось с 50% до 100%, — 5 рабочих дней производят 5 прибавочных дней. В первом случае 120 рабочих часов (= 10 рабочих дней) производят 180 часов [совокупного времени]; во втором случае 60 рабочих часов [необходимого времени] производят 60 часов [прибавочного времени]; т. е. в первом случае прибавочное время составляет 1/3 целого дня (50% по отношению к необходимому времени); иными словами, из 12 часов рабочего дня прибавочное время составляет 4 часа, необходимое время — 8 часов; во втором случае прибавочное время составляет 1/2целого рабочего дня (100% по отношению к необходимому рабочему времени); иными словами, из 12 часов рабочего дня прибавочное время составляет 6 часов, необходимое время — 6 часов. Поэтому в первом случае 10 дней [необходимого времени] дают 5 дней прибавочного времени (прибавочного труда), а во втором случае 5 дней [необходимого времени] дают 5 дней [прибавочного времени]. Следовательно, относительное прибавочное время 'удвоилось; если же рассматривать прибавочное время в отношении к общей величине рабочего времени, то оно возросло лишь с 1/3 до 1/2 т е на 1/6 или на 162/3%.} [IV—13]
[IV—13] Так как предпосылкой капитала является прибавочный труд или прибавочное время, то капитал, следовательно, покоится на той основной предпосылке, что существует некий избыток сверх рабочего времени, необходимого для сохранения индивида и прокормления его потомства; что, например, индивиду достаточно работать только 6 часов, для того чтобы прожить день, или же работать один день, для того чтобы прожить 2 дня, и т. д. Вместе с развитием производительных сил сокращается необходимое рабочее время, а тем самым увеличивается прибавочное время. Или же получается так, что один индивид может работать за двоих и т. д.
(«Богатство есть такое время, которым можно свободно располагать, и ничего больше» («The Source and Remedy of the National Difficulties, deduced from Principles of Political Economy, in a Letter to Lord John Russel». London, 1821, [стр. б]). «Предположим, что всего труда страны как раз достаточно для производства того, что необходимо для содержания всего населения; в этом случае очевидно, что нет никакого прибавочного труда, нет, следовательно, ничего такого, что можно было бы накоплять как капитал» [стр. 4]. «Нация по-настоящему богата лишь тогда, когда за пользование капиталом не уплачивается никакого процента, когда вместо 12 часов работают только 6 часов» [стр. 6]. «Сколько бы ни причиталось на долю капиталиста, он может получить только прибавочный труд рабочего, так как рабочий должен жить» [стр. 23].)
Собственность. Происхождение ее из производительности труда. «Когда труда каждого человека едва хватает на его собственное содержание, то не будет праздных людей, так как собственность при таком положении вещей невозможна. Если труд одного человека может содержать пятерых, тогда на одного занятого в производстве человека будет приходиться четыре праздных человека... Собственность вырастает из усовершенствования средств производства» (Piercy Ravenstone, M. A. Thoughts on the Funding System, and its Effects. London, 1824, [стр. 11]). «Увеличение собственности, увеличение возможности содержать праздных людей и непроизводительный труд — [вот что политическая экономия называет] капиталом» [стр. 13]. «Редко можно с успехом воспользоваться машинами для того, чтобы уменьшить труд отдельного человека; постройка машины потребовала бы больше времени, чем будет сбережено ее применением. С действительной пользой она может применяться только в том случае, если действует в крупном масштабе, если одна машина может помогать труду тысяч. Соответственно этому машины находят наибольшее применение' в наиболее населенных странах, где больше всего праздных людей. Применение машин вызывается не недостатком в людях, а легкостью, с какой возможно массы людей привлечь к работе» [стр. 45]. Менее 1/4части населения Англии производит [IV—14] все то, что потребляется всеми. Например, при Вильгельме Завоевателе количество людей, непосредственно участвовавших в производстве, в процентном отношении к количеству праздных людей было гораздо больше, чем теперь[181].
Если, с одной стороны, капитал создает прибавочный труд, то прибавочный труд в свою очередь является предпосылкой для существования капитала. Все развитие богатства покоится на созидании свободного времени. Отношение необходимого рабочего времени к избыточному (таковым в первую очередь представляется оно с точки зрения необходимого труда) изменяется на различных ступенях развития производительных сил. На сравнительно примитивных ступенях развития обмена люди обменивают только свое избыточное рабочее время; оно — мера их обмена, который поэтому и распространяется только на избыточные продукты. В производстве, основанном на капитале, существование необходимого рабочего времени обусловлено созиданием избыточного рабочего времени. На низших ступенях производства, во-первых, создано еще мало человеческих потребностей, а следовательно, и удовлетворять приходится лишь немногие потребности. Таким образом, необходимое рабочее время является здесь ограниченным не потому, что труд производителен, а потому, что людям требуется очень немногое. А во-вторых, на всех ступенях производства существует известная общность труда, общественный характер последнего и т. д. Впоследствии развивается общественная производительная сила и т. д. (К этому надо вернуться.)
Прибавочное время существует [во-первых] как избыток рабочего дня над той частью последнего, которую мы называем необходимым рабочим временем; во-вторых, как увеличение числа одновременных рабочих дней, т. е. работающего населения.
(Прибавочное время может быть также создано, — но об этом здесь следует упомянуть лишь мимоходом, так как это относится к главе о наемном труде, — путем насильственного удлинения рабочего дня за его естественные границы, а также путем присоединения к работающему населению женщин и детей.)
Указанное выше отношение прибавочного времени рабочего дня к его необходимому времени может видоизменяться и видоизменяется в результате развития производительных сил таким образом, что необходимый труд ограничивается все меньшей долей. То же самое соответственно касается и населения. Работающее население, скажем, 6 миллионов человек, можно рассматривать как один рабочий день, равный 6 X 12, т. е. 72 миллионам часов; так что здесь применимы те же самые законы.
Как мы видели, законом капитала является созидание прибавочного труда, свободного времени. Капитал может это осуществить лишь в том случае, если он приводит в движение необходимый труд, — т. е. вступает в обмен с рабочим. Отсюда тенденция капитала к созданию возможно большего количества труда, так же как и его тенденция свести к минимуму необходимый труд. Поэтому тенденция капитала заключается как в том, чтобы увеличивать работающее население, так и в том, чтобы часть последнего постоянно превращать в избыточное население, — т. е. в такое население, которое является бесполезным до тех пор, пока капитал не сможет его использовать. (Отсюда вытекает правильность теории избыточного населения и избыточного капитала.)
Тенденция капитала заключается как в том, чтобы делать человеческий труд излишним (относительно), так и в том, чтобы безмерно расширять человеческий труд. Стоимость — это только овеществленный труд, а прибавочная стоимость (увеличение стоимости капитала) — только избыток над той частью овеществленного труда, которая необходима для воспроизводства рабочей силы. Однако предпосылкой всегда является и остается труд вообще, а прибавочный труд существует лишь в отношении к необходимому труду, т. е. лишь постольку, поскольку существует последний. Поэтому капитал должен постоянно, для того чтобы создавать прибавочный труд, приводить в движение необходимый труд. Капитал должен увеличивать необходимый труд (а именно, число одновременных рабочих дней), для того чтобы иметь возможность увеличить прибавочный труд; но капитал точно так же должен устранять этот труд как необходимый, с тем чтобы превращать его в прибавочный труд.
Если рассматривать отдельный рабочий день, то процесс, конечно, прост: 1) капиталист стремится удлинить рабочий день до предела природных возможностей; 2) он стремится все больше сокращать необходимую часть рабочего дня (следовательно, стремится беспредельно увеличивать производительные силы). Но если рассматривать рабочий день в его пространственной протяженности, если само время рассматривать в его пространственной протяженности, — то это есть одновременное существование многих рабочих дней. С чем большим количеством рабочих дней капитал может одновременно вступить в обмен, в котором он обменивает овеществленный труд на живой труд, тем больше происходящее одновременно увеличение его стоимости. На данной ступени развития производительных сил (а дело ничуть не меняется от того, что эта ступень изменчива) капитал может перепрыгнуть через природную границу, образуемую живым рабочим днем отдельного индивида, лишь одновременно полагая рядом с одним рабочим днем другой рабочий день - путем пространственного добавления большего количества одновременных рабочих дней.
Например, капиталист может довести прибавочный труд рабочего А только до 3 часов; но если он добавит к этому еще рабочие дни рабочих В, С, D, то он получит 12 часов прибавочного труда. Вместо 3 часов прибавочного времени он создал целых 12. Поэтому капитал побуждает к увеличению населения, и тот же самый процесс, который сокращает необходимый труд, дает капиталу возможность пустить в дело новый необходимый труд (а следовательно, и новый прибавочный труд). (Это означает, что по мере того как сокращается необходимое рабочее время, или относительно уменьшается время, требующееся для производства живой рабочей силы, — производство рабочих становится дешевле, оказывается возможным за то же самое время произвести больше рабочих. Сокращение необходимого рабочего времени и удешевление производства рабочих — тождественные положения.)
(Это — еще без учета того, что увеличение населения увеличивает производительную силу труда, делая возможным большее разделение труда, большее комбинирование труда и т. д. Увеличение населения есть природная сила [IV—15] труда, которая не оплачивается. Природной силой на данном этапе исследования мы называем общественную силу. Все природные силы общественного труда сами являются историческим продуктом.)
С другой стороны, капитал имеет тенденцию — точно так же как раньше мы видели это в отношении отдельного рабочего дня, так теперь мы наблюдаем это в отношении многих одновременных необходимых рабочих дней (которые, поскольку принимается во внимание только стоимость, можно рассматривать как один рабочий день) — сводить число необходимых рабочих дней к минимуму, т. е. возможно большее число их делать не необходимыми; и если раньше, как мы видели это в отношении отдельного рабочего дня, капитал имел тенденцию сокращать количество необходимых часов, то, как мы видим это теперь в отношении одновременных необходимых рабочих дней, капитал имеет тенденцию сокращать количество необходимых рабочих дней в их процентном отношении к общей сумме овеществляемого рабочего времени. (Если для того, чтобы произвести 12 часов избыточного [прибавочного] труда, необходимо 6 рабочих дней, то капитал добивается того, чтобы для этого было достаточно лишь 4 рабочих дня. Или, так как 6 рабочих дней можно рассматривать как один рабочий день, состоящий из 72 часов, то если капиталисту удается сократить необходимое рабочее время на 24 часа, тогда 2 необходимых рабочих дня — т. е. 2 рабочих — отпадают.)
С другой стороны [как мы видели выше], новый добавочный капитал, который создан [путем сокращения необходимого рабочего времени], может увеличивать свою стоимость в качестве капитала опять-таки лишь посредством обмена на живой труд. Отсюда в одинаковой мере вытекает как тенденция капитала к увеличению рабочего населения, так и его тенденция к постоянному уменьшению необходимой части рабочего населения (часть рабочего населения капитал каждый раз снова стремится превратить в резерв). И увеличение населения само является главным средством для уменьшения его необходимой части.
Аu fond [cxxxiii] все это — только применение того отношения, в котором необходимый и прибавочный труд находятся к отдельному рабочему дню. Следовательно, уже здесь заложены все те противоречия, которые как противоречия были сформулированы современной теорией народонаселения, хотя и не были ею поняты. Капитал как полагание прибавочного труда есть в одинаковой мере и в то же самое время и полагание и не-пола-гание необходимого труда; капитал существует лишь постольку, поскольку существует и вместе с тем не существует необходимый труд.
{Сюда еще не относится, но уже здесь может быть упомянуто о том, что созданию прибавочного труда на одной стороне соответствует на другой стороне создание минус-труда, создание относительного безделья (или, в лучшем случае, создание непроизводительного труда). Это понятно само собой, во-первых, применительно к капиталу, а затем также и применительно к тем классам, с которыми капитал делится [прибавочной стоимостью]; стало быть, применительно к живущим за счет прибавочного продукта пауперам, лакеям, прихлебателям и т. д., короче — к целой веренице капиталистической челяди; применительно к той части обслуживающего класса, которая получает средства к существованию [путем обмена] не с капиталом, а с доходом.
Между этим обслуживающим классом и работающим классом в их отношении ко всему обществу имеется существенное различие с точки зрения создания свободного времени, а затем также — с точки зрения создания времени для производства науки, искусства и т. д. Ход развития общества состоит отнюдь не в том, что индивид, после того как он удовлетворил свои самые насущные потребности, создает для себя избыток; наоборот, так как определенный индивид или класс индивидов вынужден работать больше, чем это требуется для удовлетворения его самых насущных потребностей, так как на одной стороне создается прибавочный труд, — то на другой стороне создается не-труд и избыточное богатство.
В реальной действительности развитие богатства происходит только в этих противоположностях; но именно само развитие богатства заключает в себе возможность уничтожения этих противоположностей. Иными словами, такого рода возможность существует потому, что индивид может удовлетворить свои собственные самые насущные потребности, лишь удовлетворяя вместе с тем самые насущные потребности другого индивида и создавая для него сверх того избыток. В условиях рабства это осуществляется в грубой форме. Лишь в условиях наемного труда это приводит к промышленности, к промышленному труду.
Вот почему Мальтус вполне последователен, когда он наряду с прибавочным трудом и избыточным капиталом требует существования избыточных бездельников, которые потребляли бы, ничего не производя, или проповедует необходимость расточительности, роскоши, мотовства и т. д.}
Если отношение числа необходимых рабочих дней к общему количеству овеществленных рабочих дней составляло 9: 12 (стало быть, прибавочный труд был равен 1/4 рабочего дня), то капитал стремится уменьшить это отношение до 6: 9 (стало быть, до 2/3, так чтобы прибавочный труд был равен 1/3). (Подробнее это следует рассмотреть позже; однако главное и основное необходимо дать уже здесь, где речь идет об общем понятии капитала.)
[Отдел второй] ПРОЦЕСС ОБРАЩЕНИЯ КАПИТАЛА
[А) ВОСПРОИЗВОДСТВО И НАКОПЛЕНИЕ КАПИТАЛА В ПРОЦЕССЕ ЕГО ОБРАЩЕНИЯ]
[1)] ПЕРЕХОД КАПИТАЛА ИЗ ПРОЦЕССА ПРОИЗВОДСТВА В ПРОЦЕСС ОБРАЩЕНИЯ. [ЕДИНСТВО И ПРОТИВОРЕЧИЕ МЕЖДУ ПРОЦЕССОМ СОХРАНЕНИЯ СТОИМОСТИ ПРИМЕНЕННОГО КАПИТАЛА, ПРОЦЕССОМ УВЕЛИЧЕНИЯ ЕГО СТОИМОСТИ И ПРОЦЕССОМ РЕАЛИЗАЦИИ СТОИМОСТИ ПРОИЗВЕДЕННОГО ПРОДУКТА]
Мы уже видели, как в результате процесса увеличения стоимости капитал 1) сохранил свою стоимость посредством самого обмена (а именно, посредством обмена на живой труд); 2) возрос, создал прибавочную стоимость. Как результат этого единства процесса производства и процесса увеличения стоимости теперь выступает продукт всего этого процесса, т. е. сам капитал в том виде, в каком он в качестве продукта выходит из того процесса, предпосылкой которого он был, — в качестве такого продукта, который представляет собой стоимость. Иными словами, в качестве продукта этого процесса выступает сама стоимость, и притом большая стоимость, чем та, которая первоначально послужила исходным пунктом, так как она содержит больше овеществленного труда. Эта стоимость как таковая представляет собой деньги. Однако она представляет собой деньги лишь an sich [cxxxiv]: они еще не положены как деньги; что на первых порах положено, что имеется налицо — это товар с определенной (идеальной) ценой, т. е. такой товар, который существует в качестве определенной суммы денег лишь идеально и который еще должен реализовать себя в обмене в качестве такой суммы денег, т. е. должен сперва снова войти в процесс простого обращения, для того чтобы быть положенным в качестве денег. Таким обра, зом, мы подходим теперь к третьей стороне того процесса, в котором капитал полагается как капитал.
3) Дело в том, что при внимательном рассмотрении процесс увеличения стоимости капитала — а деньги становятся капиталом лишь в результате процесса увеличения стоимости — выступает вместе с тем как процесс уменьшения стоимости капитала, как его обесценение, и притом с двух сторон. Прежде всего, так как посредством увеличения производительной силы капитал не увеличивает абсолютного рабочего времени, а уменьшает относительную величину необходимого рабочего времени, то он сокращает издержки производства самого себя, поскольку он был предпослан процессу производства в качестве определенной суммы товаров, т. е. он сокращает свою меновую стоимость: часть существующего капитала постоянно обесценивается в результате уменьшения тех издержек производства, при которых он может быть воспроизведен; обесценивается не в результате уменьшения того труда, который в нем овеществлен, а в результате уменьшения того живого труда, который необходим теперь, для того чтобы овеществиться в данном определенном продукте [в виде которого существует капитал].
Это постоянное [IV—-16] обесценение существующего капитала сюда не относится, так как оно уже предполагает капитал в готовом виде. Его следует здесь лишь упомянуть, чтобы дать представление о том, каким образом дальнейшее содержится уже во всеобщем понятии капитала. Вопрос о постоянном обесценении существующего капитала относится к учению о концентрации и конкуренции капиталов.
То обесценение, о котором здесь идет речь, проистекает из того, что капитал перешел из формы денег в форму товара, в форму продукта, имеющего определенную цену, которая должна быть реализована. Будучи деньгами, капитал существовал как стоимость. Теперь же он существует как продукт и лишь идеально — как цена; но он не существует в качестве стоимости как таковой. Для того чтобы увеличивать свою стоимость, т. е. сохранить свою стоимость и умножить ее, капитал должен был сначала перейти из формы денег в форму потребительных стоимостей (сырье — орудие — заработная плата); однако при этом он до некоторой степени утратил форму стоимости и теперь должен снова вступить в обращение, чтобы вновь приобрести эту форму всеобщего богатства. Капиталист вступает теперь в процесс обращения уже не просто как участник обмена, а как производитель, противостоящий другим обменивающимся как потребителям. Предполагается, что они дадут в обмен деньги, чтобы получить его товар для своего потребления, в то время как он дает в обмен свой продукт, чтобы получить их деньги. Предположим, что этот процесс потерпит неудачу, — а возможность такой неудачи в отдельном случае дана уже одним только разделением [производителей и потребителей], — тогда деньги капиталиста превратились в продукт, лишенный стоимости, и не только не приобрели никакой новой стоимости, но и потеряли свою первоначальную стоимость.
Произойдет это или нет, во всяком случае обесценение капитала составляет один из моментов процесса увеличения стоимости, что вытекает уже просто из того, что продукт процесса производства в своей непосредственной форме не является стоимостью, а должен сначала вновь вступить в обращение, чтобы реализовать себя в качестве стоимости. Таким образом, если в результате процесса производства капитал воспроизведен в качестве стоимости и новой стоимости, то вместе с тем он здесь дан и как не-стоимостъ, как нечто такое, чему еще только предстоит посредством обмена реализовать себя в качестве стоимости.
Эти три процесса [процесс сохранения стоимости примененного капитала, процесс увеличения его стоимости и процесс реализации стоимости произведенного продукта], единство которых образует капитал, представляют собой внешние по отношению друг к другу процессы, расположенные вне друг друга во времени и в пространстве. Поэтому для отдельных капиталистов переход от одного процесса к другому, т. е. их единство, является случайным. Несмотря на их внутреннее единство, эти процессы существуют независимо друг возле друга, и каждый из них — как предпосылка другого. В общем и целом, единство этих трех процессов должно выявлять себя на деле, коль скоро вся совокупность производства покоится на капитале и, следовательно, капитал должен реализовать все необходимые моменты своего самоформирования и содержать в себе условия для осуществления этого самоформирования. На той ступени исследования, которой мы пока достигли, капитал еще не выступает в качестве обусловливающего само обращение (самый обмен), а выступает лишь как момент обращения, и капитал здесь перестает быть капиталом как раз в ту минуту, когда он вступает в обращение. В своем качестве товара вообще капитал разделяет теперь судьбу товара: будет ли товар обменен на деньги или нет, будет ли его цена реализована или нет, является делом случая.
В самом процессе производства — где капитал все время оставался предпосланным в качестве стоимости — представлялось, что увеличение стоимости капитала всецело зависит только от отношения его как овеществленного труда к живому труду, т. е. от отношения капитала к наемному труду. Теперь же, в своем качестве продукта, товара, капитал выступает как зависимый от обращения, лежащего вне процесса производства. (В действительности, как мы видели, обращение возвращается к процессу производства как к своей основе, но точно так же снова проистекает из него.) В качестве товара капитал 1) должен быть потребительной стоимостью и, как таковая, — предметом потребности, объектом потребления; 2) должен быть обменен на свой эквивалент — на деньги. Новая стоимость может реализовать себя только в продаже.
Если раньше капитал содержал в себе овеществленный труд ценой в 100 талеров, а теперь содержит овеществленный труд ценой в 110 талеров (цена лишь выражает в деньгах количество овеществленного труда), то это должно проявиться в том, что труд, содержащийся теперь в произведенном товаре, будет обменен на 110 талеров. На первых порах продукт [в форме которого теперь существует капитал] оказывается обесцененным в том смысле, что он вообще должен быть обменен на деньги, чтобы снова приобрести свою форму стоимости.
Внутри процесса производства увеличение стоимости выступало как совершенно идентичное производству прибавочного труда (овеществлению прибавочного времени) и поэтому — как не знающее никаких других границ кроме тех, которые отчасти предположены, а отчасти положены внутри самого этого процесса, но которые, таким образом, всегда выступают в нем как подлежащие преодолению пределы.
Теперь появляются такие пределы процесса производства, которые лежат вне этого процесса. Прежде всего, уже при самом поверхностном рассмотрении видно, что товар является меновой стоимостью лишь постольку, поскольку он вместе с тем является потребительной стоимостью, т. е. объектом потребления (здесь еще совершенно безразлично — какого рода потребления). Товар перестает быть меновой стоимостью, если он перестает быть потребительной стоимостью (ибо товар [как результат процесса производства] еще не существует снова в качестве денег, а обладает некоторой определенной формой существования, совпадающей с его природным качеством).
Итак, первый предел [для реализации товара] — это само потребление, потребность в данном товаре. (При тех предпосылках, из которых мы до сих пор исходили, здесь еще никоим образом не может быть речи о неплатежеспособной потребности, т. е. о такой потребности в товаре, которая в свою очередь не могла [IV—17] бы дать в обмен какой-нибудь товар или деньги.) А во-вторых, для произведенного товара должен быть налицо эквивалент, но так как обращение первоначально было предположено как фиксированная величина, как величина определенных размеров, а капитал в процессе производства создал некоторую новую стоимость, — то кажется, будто в действительности для этой последней не может быть налицо никакого эквивалента.
Следовательно, когда капитал выходит из процесса производства и снова вступает в обращение, то представляется, что он:
а) в качестве произведенного продукта встречает предел со стороны имеющейся налицо величины потребления или потребительной способности. Количество [находящегося в форме продукта] капитала как определенной потребительной стоимости до известного пункта безразлично; но на определенном уровне — поскольку произведенный продукт удовлетворяет лишь одну определенную потребность — он перестает быть нужным для потребления. Само количество его как определенной, односторонней, качественной потребительной стоимости, например хлеба, безразлично лишь до известной степени: он требуется только в определенном количестве, т. е. в известной мере. А эта мера отчасти определяется качеством продукта как потребительной стоимости, его специфической полезностью, пригодностью, отчасти — количеством обменивающихся лиц, имеющих потребность в этом определенном потреблении. Она определяется числом потребителей, помноженным на величину их потребности в этом специфическом продукте. Потребительная стоимость сама по себе не обладает безмерностью, свойственной стоимости как таковой. Определенные предметы могут быть потреблены и являются предметом потребности лишь до известной степени; например, потребляется лишь определенное количество хлеба и т. д. Поэтому продукт в качестве потребительной стоимости имеет в себе самом некий предел, — а именно, предел существующей потребности в нем, — который, однако, измеряется теперь не потребностью производителя, а совокупной потребностью обменивающихся. Там, где прекращается потребность в какой-нибудь определенной потребительной стоимости, продукт перестает быть потребительной стоимостью. В качестве потребительной стоимости продукт измеряется потребностью в нем. Но как только продукт перестает быть потребительной стоимостью, он перестает быть предметом обращения (поскольку он не является деньгами).
b) А в качестве новой стоимости и вообще стоимости произведенный капиталом продукт имеет, по-видимому, своим пределом величину наличных эквивалентов, прежде всего — денег, денег не в качестве средств обращения, а в качестве денег. Прибавочная стоимость (относительно первоначальной стоимости это разумеется само собой) требует для себя добавочного эквивалента. Последний выступает теперь [по отношению к капиталу] как второй предел.
с) Первоначально казалось, что деньги — т. е. богатство как таковое, иными словами, богатство, существующее внутри и посредством обмена на чужой овеществленный труд, — коль скоро они не приступают к обмену на чужой живой труд, т, е. к процессу производства, становятся чем-то несостоятельным. Обращение было неспособно возобновляться из самого себя. С другой стороны, теперь оказывается, что процесс производства зашел в тупик, если он не способен перейти в процесс обращения. Капитал как производство, покоящееся на наемном труде, предполагает обращение в качестве необходимого условия и необходимого момента всего движения. Эта определенная форма производства предполагает эту определенную форму обмена, находящего свое выражение в денежном обращении. Для того чтобы быть созданным снова, весь продукт должен быть превращен в деньги; не так, как это было на более ранних ступенях производства, когда обмен охватывал только излишки производства и излишние продукты, но отнюдь не охватывал всего производства в целом.