Когда я окончательно протрезвел, состоялся долгий разговор с Тассо. Я ему сказал, что раздумывал об уходе из гвардии. Поведал о своих страхах. Он слушал молча. Можно было не сомневаться: Тассо слышал подобное раньше. Когда я закончил, он пожал широченными плечами:
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Пообещал не посылать тебя убивать своих друзей? Я этого не могу. Тебя обучали убивать. Ушло много времени на то, чтобы сделать из тебя гвардейца, Алджерс. Если хочешь уйти, валяй уходи. Но если останешься, работать будешь так же, как раньше. Выбирать цели самому тебе не позволят. Ты будешь убивать того, кого прикажут убить, а если не выполнишь приказ, пришьют тебя самого.
Тассо всегда называл вещи своими именами.
Я подумал, взвесил варианты и решил: мне лучше там, где я есть, чем где-либо еще. По крайней мере, я знал, что к чему в гвардии. И продолжил работать, как будто ничего не случилось, и молился, чтобы мне никогда не пришлось встретиться лицом к лицу с Биллом или кем-нибудь из моих друзей.
Время ланча я провел в столовой под землей, смотрел по телику спортивную передачу. Одну из тех международных программ, которые охватывают все, от пляжных гонок на багги до прыжков в воду со скал. Эта программа шла чуть ли ни каждый день в это время, так что за неимением телевизора дома я ее смотрел регулярно.
Франк явился к концу перерыва. Три четверти присутствующих вскочили со стульев, намереваясь бежать на свои посты, но он махнул рукой и печально улыбнулся:
— Все нормально. Я уже остыл. Не стоит убегать раньше времени.
Послышались радостные возгласы, и все снова расселись. Франк обладал одной положительной чертой: он был отходчив.
— Хорошо провел выходные, Ал? — спросил он, усаживаясь рядом со мной.
|
|
— Так себе.
— Как Билл?
— Нормально.
Билла знали многие. Он занимался довольно прибыльным побочным бизнесом, связанным с фейерверками, и неоднократно устраивал оригинальные пиротехнические шоу для друзей и помощников Кардинала. Билл был честен и в то же время прагматичен. Коп в этом городе может быть честным, но не дураком. Ссориться с Кардиналом было себе дороже.
— Насчет лестницы слышал? — спросил Франк.
— А что именно?
— Ночью мы должны держаться от нее подальше до следующей команды.
— Что так?
Франк пожал плечами:
— Приказ сверху. Никакого патрулирования. Никакой охраны у дверей. — Он выглядел явно недовольным. — Ты ведь часто пользуешься лестницей, верно?
— Угу. Помогает держаться в форме.
Он оглянулся, желая убедиться, что никто не подслушивает.
— Ты на этой неделе работаешь сверхурочно?
— Скорее всего, три или четыре ночи.
— Не возражаешь, если отправлю тебя на верхние этажи?
Я улыбнулся:
— Иду, куда пошлют.
— Отлично. И еще: в течение ночи я могу несколько раз отправить наверх распоряжение, что ты мне нужен внизу, и…
— Мне следует спускаться по лестнице?
— Точно, — ухмыльнулся он. — Разумеется, это не официальный приказ. Просто воспользуешься возможностью немного потренироваться. — Франк встал, взглянул на телевизионный экран — обнаженные по пояс гиганты с помощью зубов и каната тянули за собой грузовики, соревновались, кто быстрее достигнет финишной черты, — и покачал головой. — Не хочу оставлять лестницу без охраны. Приказ поступил от Кардинала, но только попробуй на это сослаться, если что-нибудь пойдет наперекосяк…
|
|
Все еще качая головой и что-то бормоча, он хлопнул меня по спине и отправился на обход.
Такие шпионские хитрости были не в новинку для нас. Поступки Кардинала порой не поддавались пониманию. Мы часто встречали в коридорах служащих высокого ранга, высокопоставленных мужчин и женщин, которые бродили по коридорам, сжимая руками голову от отчаяния. Те, кто посмелее, например Тассо и Франк, брали ситуацию в свои руки, сговаривались за спиной Кардинала и делали все возможное, чтобы защитить его от последствий его же собственных прихотей. Все было нормально, если он об этом не знал, но если узнавал…
Мне не хотелось стоять в охране на верхних этажах — там ночью практически ничего не происходило, — но никогда не помешает сделать одолжение такому человеку как Франк. Ведь однажды может понадобиться ответное одолжение с его стороны.
Я провел весь день на огромном заднем дворе Дворца. Это мое любимое место. Там всегда есть чем заняться, и время — недруг всех охранников мира — проходит незаметно. Надо проверять и перепроверять машины. Каждый час следует осматривать ограду. Команды доставщиков грузов, шоферы и экспедиторы подвергались тщательной проверке, и если на чей-либо счет возникали хотя бы малейшие подозрения, эти люди тут же оказывались под замком во внутренних помещениях. Двор мог стать ахиллесовой пятой Дворца, если бы не охранялся так тщательно. При действующей системе безопасности было больше шансов силой прорваться через парадную дверь, чем проникнуть во Дворец с заднего двора.
|
|
Незадолго до конца смены я смотался за пиццей. Когда вернулся, угостил пару ребят в столовой. Одним из них оказался Джерри.
— Франк говорил тебе про лестницу? — спросил он, пока мы ели.
— Угу.
Джерри скривился:
— Ненавижу это шпионское дерьмо. Если Кардинал велел не соваться на лестницу, значит, мы не должны там показываться. Может, он вздумал на всю ночь пустить бегать вверх и вниз по лестнице чертовых каннибалов-ниндзя, откуда нам знать.
«Чертовы каннибалы-ниндзя». Я невольно улыбнулся.
— Ну, отказался бы.
— Отказать Франку? Это все равно что сказать ему: вставь мне в зад динамитную шашку и разнеси меня на куски. С Тассо было иначе. Он не дулся, если ты ему отказывал. Но Франк…
Я кивнул. Франк действительно имел привычку принимать все как личное оскорбление.
— Не хочешь куда-нибудь завалиться попозже? — спросил Джерри. — Я встречаюсь с парой ребят в клубе.
— Я пас, — ответил я. — День выдался длинным.
Покончив с пиццей, мы поднялись на лифте наверх. Джерри — на шестнадцатый этаж, я — двумя этажами выше. Офисов здесь немного, между ними большие расстояния. Офисы заканчивались четырнадцатым этажом, Кардинал размещался на пятнадцатом. Выше располагался легендарный архив, занимавший восемь этажей: множество помещений, забитых газетами, отчетами, результатами переписи населения, документами, свидетельствами о рождении и смерти, томами по истории города, планами градостроительства, налоговыми документами. По слухам, архив содержал досье на каждого горожанина. Разумеется, это не могло быть правдой, в городе проживало несколько миллионов человек, но досье на большинство местных жителей у Кардинала имелись.
Я совершил обход, проверив большинство безлюдных комнат, при этом отвлекся два или три раза, чтобы спуститься по лестнице и снова подняться. Пару раз я сталкивался там с другими гвардейцами, занятыми тем же делом, но мы упорно делали вид, что не замечаем друг друга.
Примерно в половине десятого, когда я поднимался, минуя четвертый этаж, сверху скатился Франк с перекошенным от ярости лицом.
— Джири! — заорал он. — Что ты делаешь на лестнице? Ты что, не знаешь, что она под запретом?
Я остановился, раздумывая, шутит он или проверяет меня.
— Вы хотите, чтобы я убрался с лестницы? — осторожно спросил я.
— Разумеется, я хочу, чтобы ты убрался с лестницы! — прогрохотал он. Потом криво ухмыльнулся и спокойно прибавил: — Я помню, что говорил раньше, но те указания отменяются, усек?
— Усек, — ответил я.
Франк всматривался в мою физиономию, ожидая вопросов. Я воздержался, и он расслабился и протяжно выдохнул:
— Знаешь, что теперь сделал этот сумасшедший урод? Убрал три четверти охранников с заднего двора. Сказал мне, что это тренировочные занятия.
— Как вы думаете, что он задумал? — поинтересовался я.
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил Франк. — Такое впечатление, что он расчищает путь для вторжения. Сзади теперь дыра, через которую можно прогнать целую кучу танков. Но мне-то откуда знать? Я всего лишь командую его треклятой личной армией. Я никто. — Он пыхтел еще несколько секунд, затем поморщился: — Я это к тому, что теперь мы вполне можем забыть про лестницу.
— Это точно, — кивнул я.
— И передай всем, ладно?
— Вы босс, Франк.
— Ха!
Я доработал смену, затем спустился на лифте в раздевалку и направился к своему шкафчику. Хотелось поскорее переодеться и отправиться домой. Когда я открыл дверцу шкафчика, что-то выпало из него и покатилось по полу. Сначала я решил, что это мелкая монета, хотел плюнуть на нее, но потом заметил темный блеск катящегося предмета, догнал его и остановил ногой. Наклонился, поднял и удивился.
Это оказался маленький черный шарик, который я обнаружил в глотке форели. Только теперь золотистые изогнутые линии на его боках больше не напоминали червяков. Они стали шире и ярче. Теперь они были похожи на змей.
Этот шарик не выходил у меня из головы, и спал я урывками. К утру я решил: он все время был со мной, а то, что вид линий изменился, мне померещились, — но полностью мне себя убедить не удалось. Я положил шарик на кусок ваты, пристроил его в гостиной на каминной полке и следующие пару дней к нему присматривался. Но когда ничего больше не произошло, я забыл о нем и сосредоточился на работе.
Среда снова выдалась трудной. Домой я вернулся только около двух ночи. Последние четыре часа провел на пятнадцатом этаже, подменяя заболевшего товарища, одного из семи охранников у лифта. Еще по десять охранников обычно дежурили у каждой из трех дверей, ведущих на лестницу, несколько человек патрулировали коридоры, но, в соответствии с последним указанием Кардинала, этаж в основном не охранялся.
Быть начеку в таких условиях иногда трудновато. Теплый воздух, тихие коридоры, ковры, ласкающие пятки. Все полы во Дворце, начиная со второго этажа, устилали дорогие индийские и персидские ковры. На этих этажах объявлялась вне закона любая обувь. Всех служащих и посетителей обязывали оставлять ее на хранение внизу, даже если кто-то из них заходил ненадолго. Большинство толстых ковров вызывали желание прилечь и вздремнуть. Но мне платили за то, чтобы я боролся с этим искушением, поэтому я сосредоточивался на дверях лифта, не позволял мыслям разбегаться и держал руку поближе к рукоятке пистолета. Я был готов к нападению, каким бы невероятным оно ни казалось.
Я собирался позвонить Ник — не разговаривал с ней после возвращения с рыбалки, — но не представилось случая. Домой я вернулся слишком поздно, так что просто разделся и забрался в постель, как и в предыдущие дни.
В четверг запахло жареным.
Я пришел на час раньше начала моей смены; когда переодевался в форму, в раздевалку влетел Винсент Карелл, один из подручных Тассо. Худой, лицо как у хорька, с мозгами туговато, зато всегда готов достать свой член и свою пушку. Я никогда не мог понять, почему Тассо ему доверял.
Рядом со мной расшнуровывал ботинки гвардеец по имени Ричи Барни.
— Ричи! — рявкнул Винсент. — За мной.
Подняв голову, Ричи обиженно произнес:
— Я собирался домой.
— Это в прошлом, — ухмыльнулся Винсент.
— Но Франк разрешил мне уйти пораньше. Он…
— Плевать я хотел на то, что Франк сказал!
— Но сегодня день рождения у моей дочери, — простонал Ричи. — В прошлом месяце я пропустил ее первое причастие. Если и сегодня не приду, жена меня убьет.
— По мне не заметно, что я срать хотел на это?
Ричи опустил голову и что-то пробормотал, затем принялся зашнуровывать ботинки. Хоть и не выспался, я его пожалел:
— Можешь задействовать меня вместо Ричи?
Винсент закатил глаза под лоб, потом кивнул:
— Один козел ничуть не хуже другого. Жди меня у черного выхода через три минуты.
— Спасибо, парень, — тихо сказал Барни, когда Винсент ушел.
— Без проблем. Ты ведь тоже меня выручишь, если понадобится, так?
— Конечно. — Барни неуверенно рассмеялся.
К тому времени, как я вышел во двор, Винсент уже успокоился. Он сидел за рулем сверкающей машины «скорой помощи».
— Обожаю, — сказал он, похлопав ладонью по панели приборов, и вдавил в пол педаль газа, как только я сел в машину.
Гвардейцы у ворот едва успели нам открыть. Мы выехали за ограду под их проклятия.
— Куда направляемся? — спросил я, напрягая голос, чтобы перекричать вой сирен, которые включил Винсент.
— В Холодильник, — ответил Винсент, резким движением руля направляя машину в поворот. Когда его не мог видеть Тассо, он всегда водил на манер копа из старого кино.
— Кого-нибудь отвозишь?
— Кого-то забираю.
Холодильником назывался принадлежащий Кардиналу огромный частный морг; некоторые смелые, но глупые и недолговечные репортеры писали о нем как о «Кладбище слонов» города. Это было место, куда служащие Кардинала свозили мертвые тела, которые не должно было внезапно вынести волной на берег реки или которые надо было сохранить в замороженном виде. Порой туда попадали и гвардейцы, если они умирали при подозрительных обстоятельствах и требовалось вскрытие. Судя по всему, самые лучшие патологоанатомы города усердно трудились за неприметными стенами Холодильника.
— А что за задание? — спросил я.
Винсент притормозил, объезжая парня и девушку, обнимающихся на проезжей части дороги и не обращающих внимания на вопли клаксонов, показал им средний палец, затем взглянул на меня и усмехнулся:
— Ты слышал про девку, которую порезали в «Скайлайте»?
Я вспомнил разговор с Джерри и Майком:
— Ага.
— Никто о ней ничего не знает. Она зарегистрировалась под вымышленным именем. Может быть, проститутка, но не профессиональная. Мы ее привезли в Холодильник, чтобы с ней повозились эксперты. Здесь всегда полно работы, и они ею еще особо не занимались — не было срочности, но сейчас появилась. Пошли разговоры, так что нам придется отвезти ее назад.
— Назад?
— В «Скайлайт». Какой-то коп позвонил Тассо. Сказал, что ему кто-то рассказал, что случилось. У нас времени до полуночи, чтобы вернуть ее и сообщить про ее убийство, иначе копу придется послать в отель своих людей. Если девки там не окажется, он сообщит прессе.
— Так уберите копа, и истории конец. Стандартная процедура, разве не так?
— Ну, да, — согласился Винсент. — Но проще отдать ее копам, раз уж они про нее пронюхали.
— Патологоанатом в полиции запросто определит, как давно она скопытилась.
— Этот ублюдок ездит на «БМВ», — подмигнул Винсент. — Получает новую модель на каждый свой день рождения. Бесплатно. Так что он видит то, что мы ему подсказываем.
Снаружи Холодильник выглядел вполне обыденно. Большое видавшее виды здание, битые стекла в окнах, пара фонарей для отпугивания бродяг, нижняя часть стен покрыта граффити. Мы припарковались в боковом переулке и вошли внутрь. Прошли десяток метров по коридору, затем свернули в разбитую дверь — и внезапно оказались перед внушительных размеров побеленной постройкой, напоминающей огромную коробку.
Все внутренности старого здания были удалены, и на их месте строители соорудили коробку морга. Или они сначала выстроили огромную коробку, а потом надели на нее остов старого здания. Мне никогда не приходило в голову спросить, как все было.
Пройдя к одной из дверей с кодовым замком, Винсент набрал на дисплее комбинацию цифр. Дверь с шипением открылась, и нас обдало волной ледяного воздуха. Винсент поежился.
— Надо было теплые подштанники надеть, — проворчал он.
Мы вошли.
В этом отделении морга находились только металлические контейнеры, внутри которых на ледяных выдвижных платформах лежали покойники. Контейнеры размещались в ячейках рядами, по двадцать в длину и по пять в высоту, всего сотня. Возле них возвышались шесть ярусов лесов, все построенные по одинаковому принципу: лестницы и мостки вдоль рядов.
Большинство ближайших контейнеров были заняты, на дверцах висели бирки и сопроводительные документы. Кроме обычных данных — пол, рост, вес, адрес, ближайшие родственники, — документы содержали сведения о характере смерти, дату поступления, имя человека, доставившего тело в морг, и распоряжения относительно дальнейшей судьбы трупа. Информация была детальной, поскольку здесь оказывались только люди, связанные при жизни с Кардиналом.
Винсент нашел внутреннее переговорное устройство и нажал кнопку.
— Доктор Сайнс сейчас к вам подойдет, мистер Карелл, — произнес женский голос, прежде чем Винсент успел открыть рот. — Пожалуйста, оставайтесь на месте. Если нужно, вам подадут напитки.
Взглянув на меня, Винсент ухмыльнулся:
— Голоден, Алджерс?
— Я бы не смог проглотить здесь ни куска, даже если бы помирал с голоду.
— Слабак. — Винсент засмеялся, но и сам ничего не заказал.
Чтобы не стоять столбом, я поднялся на пару ярусов и побродил по мосткам, интересуясь, кто находится в контейнерах, просматривал данные. Мужчины, женщины, дети, копы, гангстеры, священники — кого здесь только не было. Винсент присоединился ко мне после пары минут нудного ожидания, и мы медленно пошли рядом. Считалось хорошей приметой найти кого-то из знакомых.
— Мы все в финале попадем сюда, — тихо проговорил Винсент. — Пара монет на глаза, кровь как желе, синяя кожа и ледяная плита вместо матраса.
— Я предпочитаю сгореть, чем мерзнуть здесь, — заметил я.
— Ад как раз для этого, Алджерс.
Мы поднялись еще на один ярус, и я наконец обнаружил знакомое имя.
— Припоминаю этого парня, — сказал я. — Тео Боратто.
— Тео Боратто… — повторил Винсент и нахмурился. — Ну да, в ту ночь мы захватили Райми.
— Кого?
— Капака Райми. Типа, которого мы отпустили.
Я напряг память. Я входил в состав взвода поддержки, нас послали уничтожить Боратто и его людей. Перед отбытием Тассо, построив нас, описал молодого человека, который будет сопровождать Боратто и которого мы обязаны взять целым и невредимым, даже если нам придется рисковать ради этого жизнью. На нем не должно было быть ни царапины. Почему — нам не объяснили.
— Он теперь работает на Кардинала, верно? — спросил я, припомнив обрывки сплетен, которые слышал в ресторане «Шанкар».
— Точно, — кивнул Винсент. — Любимая мартышка Кардинала.
Под нами появился высокий мужчина в белом халате.
— Мистер Карелл? — позвал он.
— А? — отозвался Винсент, наклоняясь над перилами.
— Я доктор Сайнс. Вы приехали, чтобы забрать мисс Скайлайт?
— Вы все правильно поняли, док.
Пока мы двигались по артериям Холодильника, доктор Сайнс хранил молчание. Спустя пять минут мы вошли в большую секционную. Застывшие трупы с вывалившимися внутренностями висели на стальных крючках, вделанных в белоснежные стены. Я ужаснулся, когда увидел их первый раз. Подумал, что они настоящие. Только когда заметил, что патологоанатомы посмеиваются, понял, что муляжи. Такой вот лабораторный юмор.
В помещении находились другие врачи и ассистенты, в фартуках и перчатках, запачканных кровью и гноем. На нас они внимания не обращали.
Наш труп лежал вниз лицом на плите, голый, бело-синий.
— Я снял ее отпечатки пальцев, зафиксировал размеры, сфотографировал, — сообщил доктор Сайнс. — Пришлось поторопиться. Пока ждал вас, разглядывал ее спину. Грубая работа.
Спина мертвой девушки была исполосована чем-то острым. Глубокие раны образовывали неровный круг между лопатками, от которого отходили несколько прямых разрезов.
— Что это? — спросил я.
— Возможно, символ солнца, — ответил доктор Сайнс.
— Я этого не заметил, когда привозил ее, — заметил Винсент.
— Тогда мешала свернувшаяся кровь. Мы ее смыли. Удивительные вещи открываются при мытье трупа. — Он слегка улыбнулся, но нам с Винсентом было не до смеха. — Какой вы желаете ее получить?
— В смысле? — не понял Винсент.
— Вы хотите вернуть ее такой, как сейчас, или вам она нужна окровавленной, как будто ее только что убили. Вы ведь собираетесь отвезти ее на место преступления, я правильно понял?
— Да, — кивнул Винсент и в неуверенности почесал нос. — Я весь изгваздался, когда вез ее сюда. Не охота снова портить костюм… Мы заберем ее чистой, — заключил он.
— Понадобится мешок или что-то в этом роде, — сказал я.
— Док? — Винсент шмыгнул носом.
— Да, труп придется упаковать.
— Тогда действуйте, приятель! У нас времени в обрез. — Винсент улыбнулся мне, когда доктор Сайнс рассерженно щелкнул пальцами, подзывая одного из ассистентов. Потом шепнул: — Полезно держать их в узде.
— Я бы не стал их доставать, — прошептал я в ответ. — Могут отыграться на любом, чей труп сюда попадет.
Винсент пожал плечами:
— Когда завернусь, мне уже будет все по барабану… Давай перевернем девку, так удобнее паковать. Ты какую сторону предпочитаешь, левую или правую?
— Мне все равно.
— Тогда я зайду справа — не хочу первым услышать ее сердце, если оно вдруг забьется. — Винсент дико заржал и схватил мертвую девушку за руку.
В этот момент подошел ассистент с пластиковым мешком. Я взял ее за другую руку. Она была холодной. Застывшей. Липкой.
— Готов? — спросил Винсент. Я кивнул. — Раз, два, три.
Мы перевернули труп на спину, и Винсент потянул его к краю плиты. Я начал толкать закоченевшее тело, но тут мой взгляд упал на лицо мертвой девушки, и я оцепенел.
— Сделай хоть вид, что помогаешь, — возмутился Винсент. — Не собираюсь делать все один…
Увидев мое лицо, он осекся.
— Черт, Алджерс, ты выглядишь белее трупа. В чем дело?
Я тупо тряхнул головой.
Винсент наклонился и влепил мне пощечину.
— Алджерс! Очнись! Смотри на мои губы… Что не так? — произнес он медленно, словно обращался к малолетнему дебилу.
— Девушка… — выдавил я.
— Как будто ты никогда раньше трупов не видел. Ты ведь ее не знаешь. — Он снова заржал, но тут же прекратил смеяться. — Или знаешь?
Я кивнул.
— Черт. — Винсент облизал губы. — Кто она?
— Ни-Ни-Ни-Ни…
— Сесть не хочешь?.. Док, у вас тут стула не найдется? — обратился Винсент к Сайнсу.
— Может быть, один найти удастся, — сухо ответил тот.
— Нет, — выдохнул я. — Не нужно. Я в порядке.
— Уверен? — спросил Винсент.
— Да.
— И кто же она?
— Она-она…
— Опять все с начала. Вдохни глубоко, Алджерс. Сосредоточься.
Посмотрев Винсенту в глаза, я сказал:
— Ее зовут Ник Хорняк. — И, помолчав, добавил: — Она моя подружка.
В первую очередь главное: требовалось доставить тело Ник в «Скайлайт». Винсент предложил мне отправиться домой, но я сказал, что доработаю до конца. Меня учили не позволять чувствам мешать работе.
Пересекая город, мы молчали. Да и что можно было сказать?
Я отводил глаза, когда мы грузили труп в лифт в отеле. Управляющий ждал на восьмом этаже с четырьмя гвардейцами, которые молча приняли наш груз. Винсент прошел с ними в номер 812, желая убедиться, что гвардейцы все сделают правильно. Я остался около лифта, вытирая руки о штаны и спрашивая себя, не сон ли все это. Может, сейчас все еще пятница и я нахожусь на реке вместе с Биллом и дремлю на влажной траве на берегу?
— Пошли, — сказал Винсент, беря меня за локоть и втаскивая в лифт. — Я звонил Тассо. Он сейчас занят, но сказал, что позвонит Франку и тот встретит нас во Дворце.
Я видел, что Винсенту хочется расспросить меня, но он сдержался.
Когда мы приехали, Франк ждал у задних ворот Дворца. Он велел Винсенту припарковать машину «скорой помощи» и отваливать. На этот раз Винсент спорить не стал.
Мы расположились в офисе внизу, и я рассказал Франку о себе и Ник Хорняк. Он сочувственно слушал, вопросы задавал деликатные. Когда я закончил, он повел меня на ланч в «Шанкар». Мы ели молча, опустив голову. После этого я долго бродил по городу, выбирая узкие улочки, не замечая ничего вокруг и стараясь не думать о Ник.
Когда я вернулся во Дворец, мне сообщили, что меня ждет Кардинал.
Я видел Кардинала очень редко. Скрытный человек, он редко показывался на глаза даже охранникам. Чем могущественнее становилась его империя, тем реже он покидал свою «Базу» на пятнадцатом этаже Дворца. Он даже ел и спал там.
Пока, сидя в кресле, ждал в приемной, когда меня позовут, я припомнил, что оказывался поблизости от самого знаменитого преступника города всего восемь или девять раз. Однажды я ехал в аэропорт в одной машине с Кардиналом. Он направлялся в Рим, желая отдать последние почести недавно скончавшемуся папе, его старому другу.
За время поездки он не сказал мне ни единого слова. Я сидел впереди, он сзади, рядом с Фордом Тассо, которому отдавал последние распоряжения. Перед посадкой в самолет Кардиналу пришлось завязать глаза: он до смерти боялся летать. На обратном пути Тассо предупредил меня и еще двух гвардейцев, присутствовавших при посадке, что если кто-нибудь проговорится об этом страхе Кардинала, нас всех расстреляют без всяких предварительных расспросов.
Однажды я встретился с Кардиналом, когда он выходил из туалета на девятом этаже Дворца. Я придержал для него дверь и отсалютовал, пока он заправлял рубашку в брюки.
— Спасибо, — сказал он.
«Спасибо» оказалось единственным словом, которым Кардинал удостоил меня до того вечера.
Мне было не по себе. Единственное, чему не учат в гвардии, — беседовать с Кардиналом, это просто надо уметь. Как мне к нему обращаться? Как держаться? Я сомневался, что смогу ответить, который час, если Кардинал спросит, — так стучали мои зубы. Я все еще не оправился от потрясения, вызванного тем, что обнаружил Ник в Холодильнике. И теперь это.
Его личная секретарша Мэгз дотронулась до моего плеча.
— Мистер Джири, — улыбнулась она. — Я окликала вас трижды. Он вас ждет.
— Ох! — Я резко поднялся и вытер пот со лба. — Спасибо.
— Стакан воды не желаете? — спросила Мэгз.
В горле у меня пересохло, но я отрицательно покачал головой. Ещё не хватало, чтобы мой мочевой пузырь дал о себе знать во время встречи с Кардиналом.
— Не волнуйтесь, — сказала Мэгз. — Он не кусается.
Я попытался улыбнуться. Секретарша слегка сжала мою руку, подвела к двери кабинета, постучала и подтолкнула вперед.
В глаза сразу бросились марионетки. Десятки марионеток черного цвета. Развешанные по стенам, сваленные на полу, лежащие вповалку на огромном столе в центре помещения. Разумеется, я слышал о страсти Кардинала к марионеткам, но никак не ожидал увидеть их собственными глазами. На мгновение мне показалось, что я по ошибке зашел в магазин игрушек. Затем я заметил Кардинала, сидящего в кожаном кресле за столом, и все встало на свои места.
— Ал! — приветствовал он меня тоном старого друга. — Садись. Чувствуй себя как дома. Хочешь что-нибудь? Кофе, перекусить, пиво?
— Нет, спасибо.
Голова пошла кругом от неожиданности. Я ждал совсем другого приема. Я подвинул пластиковый стул и сел напротив Кардинала. По привычке рука потянулась к берету, и я его принялся поправлять. Кардинал забавлялся, наблюдая за мной.
— Если хочешь, можешь снять, — предложил он. — Ваши береты мне никогда не нравились. Это была идея Тассо.
Я с благодарностью стянул берет.
Назвать Кардинала красавчиком язык не повернется. Примерно шесть с половиной футов роста или даже выше. При этом тощий, кожа да кости. Большой, по-боксерски перебитый нос. Коротко подстриженные волосы. Торчащий кадык. Землисто-серая кожа. Голова узкая и вытянутая, рот непропорционально широкий. Одет проще некуда: мешковатый синий спортивный костюм и стоптанные кроссовки. Никаких драгоценностей. На правом запястье дешевые электронные часы. Если бы я так оделся, меня бы дальше задних ворот не пустили.
— Давай перейдем к делу, — сказал он. — Ты знал Николу Хорняк? — Я кивнул. На коленях у Кардинала лежала раскрытая папка. Как бы мне хотелось заглянуть в нее. — Давно знал?
— Примерно месяц.
— Ты ее трахал?
— Да, — спокойно ответил я на грубый вопрос.
Кардинал опустил глаза на бумаги:
— Но ты сказал мистеру Вельду, что отношения были несерьезными.
— Мы встречались несколько раз в неделю, выпивали, иногда ужинали и отправлялись домой или в гостиницу. Ничего больше.
— Гм… — Кардинал снова бросил взгляд на бумаги. — Вы вместе выпивали. Я думал, что ты завязал.
— Так и есть. Ник заказывала вино, я пил минералку.
— Как насчет наркотиков?
— Нет.
— Ни она, ни ты?
— Нет.
— Никола Хорняк никогда не употребляла наркотики?
— При мне нет.
Снова многозначительное «гм». Затем Кардинал сменил тему:
— Ты уже довольно давно работаешь у нас. Тебя любят товарищи, уважают начальники. Считают умным, способным. Трудолюбивым. Но ты за это время почти не продвинулся, так ведь?
Я пожал плечами, неуверенно улыбнулся:
— Я доволен.
— Но ты не продвигаешься. Человек твоих способностей и твоего опыта уже давно должен был получить повышение. Я знаю, что к тебе обращались и мистер Тассо, и мистер Вельд, но каждый раз, когда они предлагали тебе работу, предполагающую большую ответственность, ты отказывался.
— Я доволен тем, что имею.
— Или боишься продвинуться?
— Я видел, что случалось с теми, кто поскальзывался, взбираясь по карьерной лестнице. Подчищал за некоторыми из них. Мне это никогда не казалось стоящим делом.
— Что, если я предложу тебе повышение? Если бы я сказал, что хочу избавиться от Франка, ты бы занял его место?