Дежурные детективы уже допрашивали персонал «Скайлайта» и вытянули пустышку, но я тоже хотел попробовать, как предложил Билл. Хотя сомневался, что дождусь, пока вся пыль осядет.
— Что насчет семьи и друзей? — спросил я. — Есть кто-нибудь подозрительный?
— Никого пока не обнаружили, да мы и занимаемся-то этим делом всего сутки, а такие детали обычно не всплывают немедленно. Ее ближайшей подругой была Присцилла Пардью. Знаешь ее? — Я кивнул. Имя попадалось мне в досье, да и Ник несколько раз его упоминала. — Есть еще брат, — продолжал Билл. — Он нам ничего полезного не сообщил. Он даже не моргнул, когда мы зашли к нему сообщить, что его сестру убили, и попросить его опознать тело.
— Странно, не так ли?
— Не очень. Люди на смерть реагируют по-разному. Очень немногие открыто рыдают в присутствии полицейских… Так вот, кроме Присциллы Пардью и брата Ник больше никого не могу назвать. Через день-два узнаю больше, но сейчас мы пытаемся разобраться, что Ник, скрывавшая свою личную жизнь, держала в голове. Теперь, если не возражаешь, хотелось бы услышать, что ты о ней думаешь.
Мы заказали по стакану апельсинового сока, и я поведал Биллу о времени, проведенном с Ник. К концу беседы он мне дал-таки несколько советов, в которых я крайне нуждался.
Мне не стоит возиться с «жучками» — это техника для профессионалов. Билл посоветовал мне быть честным с теми, с кем буду разговаривать, сообщать людям, кто я такой и почему интересуюсь Николой Хорняк.
— Так они станут тебе сочувствовать и вполне могут разговориться. Если будешь представляться настоящим детективом, они тебя раскусят и захлопнут лавочку.
Еще Билл подчеркнул, насколько важно излагать все просто.
|
|
— Не мудри. Убийство — дело довольно простое. Если начнешь плести сети с кучей подозреваемых и рассматривать разные теории, сам себя запутаешь. Верь людям на слово. Делай вид, что не замечаешь хитростей. Старайся сузить круг вариантов. Не принимай поспешных решений, особенно жестких.
Я внимательно слушал, стараясь все запомнить.
Мы простились и с улыбкой обменялись рукопожатиями. Если даже у Билла возникли мрачные мысли насчет моего участия в расследовании убийства Ник, он оставил их при себе. Сказал, чтобы я звонил, если понадобится помощь или если упрусь в глухую стену. Я со своей стороны пообещал позвонить ему, если раскопаю что-нибудь существенное.
Я поехал во Дворец и еще раз полистал досье. Наступило время сделать первый шаг. Наверное, мне стоило последовать совету Билла и подождать насколько дней, прежде чем расспрашивать близких Ник. Но я помнил девиз Франка, так что решил действовать быстро, рассчитывая на то, что люди могут поведать больше, когда испытывают скорбь, чем когда они возьмут себя в руки.
Я сунул в карман блокнот и ручку, оседлал велосипед и выехал за ограду. Через некоторое время в голове завертелась киношная фраза «Ал Джири взялся за дело!». Я усмехнулся и нажал на педали.
Часть вторая
«Это меня вы ищете»
Сначала я навестил брата Ник. Она мне почти ничего о нем не рассказывала, только имя называла: Николас. Его часто путали с ней из-за того, что они оба с детства пользовались сокращенным именем Ник, чему способствовал их отец, явно обладавший своеобразным чувством юмора. Я как-то спросил, почему они продолжают называть себя одинаково теперь, когда он уже умер, а она сказала, что оба не стремились что-либо менять. Ей нравилось называться Ник, брату тоже. Кроме того, они редко виделись, так что особых проблем не возникало.
|
|
Николасу Хорняку уже исполнилось двадцать девять лет, он был на три года старше Ник. После смерти их родителей он не только унаследовал основную часть состояния, но и получил право распоряжаться денежными средствами Ник до того времени, когда ей исполнится тридцать лет. После тридцати она могла воспользоваться своей долей наследства по собственному усмотрению. Он не обладал деловой смекалкой, но тратил осторожно, так что на семейном счету еще оставалась приличная сумма.
Брат с сестрой не были близки, но, похоже, и не ссорились. Просто у них было мало общего. Или, напротив, у них было слишком много общего. Помимо одинаковых имен, оба отличались пристрастием к мужчинам. Ник Хорняк был, как лаконично сообщалось в досье, «практически евнухом».
Ник жил в пригороде в семейном особняке. Это архитектурное чудовище, на постройку которого наверняка ушла куча денег, было также домом Ник, но она в последние годы жила там всего несколько месяцев в году.
Мой велик не произвел впечатления на дворецкого.
— Доставка через черный ход, — произнес он высокомерно, увидев, как я прислоняю велосипед к одной из колонн, и мне пришлось придержать ногой дверь, чтобы помешать затворить ее и получить возможность объяснить, кто я и зачем явился.
Мастер Ник отсутствует и в ближайшее время не появится, сказал дворецкий. Он промолчал, когда я спросил, где могу найти отсутствующего «мастера», чтобы передать ему некоторые личные вещи Ник, которые у меня имеются. Однако, подумав несколько томительных секунд, сказал, что я, скорее всего, найду Ника в клубе под названием «Красная глотка».
|
|
Я собирался расспросить о Нике дворецкого — домашняя обслуга обычно знает все секреты своих лордов и леди, — но его чопорность отбила охоту продолжать диалог. Я и так чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды, и мне меньше всего хотелось испытать на себе пренебрежение джентльмена на службе джентльмена[2].
«Красная глотка» раньше носила название «Старая кляча». Лет десять назад это был настоящий притон. Я бывал здесь пару раз во время учений, когда вместе с другими гвардейцами гонялся за одним мерзавцем. Район сильно изменился в лучшую сторону за прошедшие годы, и «Старая кляча» тоже преобразилась. Изменилось не только название, но и помещение: добавился еще один этаж, фасад украсила кладка из красного кирпича, в окнах появились витражные стекла. Если бы просто проходил мимо, я ни за что не узнал бы это заведение.
Несмотря на ранний час, у дверей уже стояли вышибалы, хотя особого проку в них не было. Когда я проходил внутрь, они безразлично посмотрели на меня, лениво обшаривая глазами мою фигуру в поисках выпуклостей. Настоящие дилетанты. В обозримом будущем им в гвардию Кардинала не попасть.
Внутри на красных стенах красовались розовые баннеры и фотографии Джеймса Дина, Брэда Питта, Леонардо Ди Каприо и других киноактеров-красавчиков. Негромкая пульсирующая музыка лилась из многочисленных динамиков. На телеэкранах двигались в танце крепкотелые мальчики в латексе.
Присев у бара, я терпеливо ждал, пока существо за стойкой — с виду женщина, хотя у меня закрались сомнения на этот счет, — отполирует стаканы. Когда я прикидывал, что к чему, бармен — когда этот тип заговорил, сомнений в его половой принадлежности не осталось — прервал мои размышления.
— Недавно в городе? — поинтересовался он.
— Почему вы так решили?
— Не помню, чтобы я вас здесь видел.
— У вас хорошая память на лица?
— Нет. Вечерами здесь, как правило, яблоку негде упасть, так что я в толпе даже постоянных клиентов не различаю. Но днем тише. Обычная клиентура. Их начинаешь узнавать. — Он снова занялся полировкой стаканов.
— Вы знаете Ника Хорняка? — спросил я.
— Возможно. — Движения руки, натирающей стакан, замедлились. Насторожившийся бармен уже был готов позвать вышибалу.
— Приятель посоветовал встретиться с ним, — соврал я, поднимая голос на октаву выше. — Сказал, что он может показать мне город и поможет найти жилье.
Бармен снова занялся стаканами, сомнения его исчезали вместе с пятнами на стекле.
— Он играет в бильярд сам с собой. — Бармен кивнул на один из столов в зале слева. — Отрабатывает технику. — Он подмигнул и по моей просьбе налил лимонный сок в один из отполированных до блеска стаканов без единого пятнышка.
Я медленно двинулся в сторону бильярда, разглядывая брата Ник. Он выглядел моложе своих лет, высокий, правильные черты лица, дорогая шелковая рубашка, на шее золотой медальон с изображением святого Кристофера, светлые волосы приглажены назад с помощью геля. Ему требовалось позаботиться о волосах: они уже были редкими. К тридцати пяти годам ему придется приклеивать шиньон себе на макушку. Я разбирался в этом деле. Некоторое время встречался с парикмахершей.
Ник обошел стол, и я увидел, что на нем мини-юбка. Он подмигнул мне, усмехнулся и наклонился, намереваясь произвести удар. Я окинул взглядом его длинные стройные ноги в голубых колготках. В этой позе он заставил бы облизнуться любого мужика, который бы полагал, что перед ним дамочка. Ник даже использовал накладки на бедрах, чтобы они выглядели округлыми.
Он уложил в лузу черный шар, повернулся, прислонился к столу и с улыбкой сказал:
— Обожаю играть с шариками и проникать в темные плотные дыры. А вы?
В свое время я повидал немало черных геев, но в первый раз встретил белого, который позволил себе такие явные намеки.
— Предпочитаю шахматы, — сухо ответил я. И, когда он надул губы, прибавил: — Но мне нравится ваша юбка.
— Глупо, правда? — обрадовался Ник, зажигая сигарету. Предложил мне, но я отрицательно покачал головой. — Я это ношу, только когда пускаюсь в одиночное плавание. Но оделся бы иначе, если бы знал, что вы придете.
— Меня зовут Альберт Джири, — сказал я. — Возможно, вы обо мне слышали?
— А должен был?
— Я был другом вашей сестры.
Он мгновенно насторожился:
— У нее было много друзей. Они сюда приходили пачками со своими соболезнованиями. Вы удивитесь, как много среди них оказалось репортеров.
— Я не репортер, мистер Хорняк. Я встречался с Ник месяц до ее гибели. Мы были близки.
— Куча людей была близка с Ник. Откуда я знаю, что вы говорите правду? Вчера ко мне приставал один уважаемый представитель прессы, который прикидывался давно потерянным кузеном.
— Мы с ней познакомились в Обществе анонимных алкоголиков. Мы были…
— Анонимные алкоголики? Ради всего святого, что там делала Ник?
Я нахмурился:
— Вы не знали, что сестра посещала эти собрания?
— Мы с ней редко обсуждали дела, если они не касались секса.
— Но она говорила, что ходит туда из-за вас. Что вы пригрозили лишить ее денежного содержания, если она не завяжет с выпивкой.
— Я ничего не требовал от Николы. Она получала, сколько хотела, я никогда не отказывал.
Я совсем запутался. Заметив это, он улыбнулся:
— Никола была женщиной сложной. Я знал ее двадцать шесть лет, и все же она умудрялась ставить меня в тупик. Не удивляйтесь — она часто лгала и рассказывала сказки… Зачем вы пришли? — поинтересовался он.
— Хочу знать, почему ее убили и кто это сделал. Полиция не собирается заниматься расследованием всерьез. Я считаю, Ник заслуживает лучшего. Считаю, она заслуживает правды.
— Рыцарь, — ухмыльнулся Николас Хорняк. — Вы разве детектив, Ал?
— Нет. Но у меня есть время. И средства. Я хотел бы поговорить с вами о Ник и задать несколько вопросов. Не возражаете?
Он подумал, потом пожал плечами:
— Все равно днем делать нечего. Чем могу помочь?
Я открыл свой блокнот. Хотел произвести впечатление, будто знаю, что делаю.
— Давайте начнем с главного. Вы видели Ник в день ее смерти?
— Нет.
— Когда вы видели ее последний раз?
Он почесал подбородок:
— Недели две назад. Мы столкнулись в клубе. Обменялись мнениями насчет тамошней атмосферы, модных шмоток и музыки. Спустя пару минут расстались и разошлись в разные стороны.
— Больше вы не видели сестру?
— Нет.
— А по телефону с ней разговаривали?
— Нет. Я также не посылал ей эсэмэсок или писем по электронной почте. И дымовых сигналов не подавал. Как я уже сказал, близких отношений между нами не было. Мы иногда вместе проводили вечер в городе, но не больше трех или четырех раз в год. — Он затушил недокуренную сигарету и снова повернулся к бильярдному столу. — Я не трачу время на женщин, а у Ник не было времени на мужчин моего типа.
— С кем она была, когда вы ее видели последний раз? — спросил я.
— С каким-то черным лысым парнем. Он сидел за ее столиком и выглядел весьма высокомерно.
— Что-нибудь особенное в нем не заметили? Какие-нибудь особые черты?
— Думаю, он был высоким. Худым. Черным, как смертный грех. — Ник улыбнулся. — Весьма поэтичное сравнение, не находите?
— Вам стоит писать стихи… Что-нибудь еще?
— Да я его не рассматривал.
Сделав пометку о лысом худом чернокожем, я продолжил:
— Кто-нибудь имел зуб на Ник?
— Если бы такое было и я об этом знал, то сказал бы полицейским, и они уже допрашивали бы этого человека.
— Люди не всегда откровенничают с копами.
— Но я сказал все. Я хорошо отношусь к полиции. К нам сюда заходит много офицеров. Мне они всегда внушали симпатию.
— Вы в самом деле не знаете ничего о смерти сестры?
— Нет. Я вам не могу рассказать ничего, кроме того, что уже… — Он замолчал.
— Что? — нетерпеливо произнес я.
— В ночь убийства на ней была брошь.
— С символом солнца. Я знаю.
— Полицейские спрашивали, знаю ли я что-нибудь об этом. Тогда я не знал. Но некоторые ее друзья, позвонившие мне после того, как новости распространились, сказали, что это подарок какого-то таинственного мужчины, с которым она иногда встречалась.
В досье на Ник отмечался ее интерес к оккультизму. Я полистал свой блокнот и нашел список второстепенных имен, который составил в конце.
— Это, случайно, не Руди Зиглер?
— Он самый. Ник все стремилась войти в контакт с мертвыми, предсказать судьбу и занималась прочими глупостями подобного рода.
— И Зиглер подарил ей брошь?
— Если верить тем, кто это утверждает. Я собирался позвонить в полицию насчет этого. Как вы думаете, стоит?
— Сомневаюсь, чтобы это имело значение. Они все выяснят из тех же источников, что и вы. — Я обвел имя Зиглера и поднял глаза на Николаса: — Вы знакомы с Руди Зиглером?
— Помилуй бог! Я стараюсь держаться подальше от колдунов.
— И вы ничего о нем не знаете?
— Только то, что слышал от друзей Ник. Насколько могу судить, он мелкий Гудини: зеркала, спрятанные динамики, вспышки света…
— Что-нибудь еще можете рассказать?
Он думал, наверное, целую минуту. Наконец сказал:
— Ничего не приходит в голову.
— Вы не слишком расстроены смертью сестры, как я посмотрю, — заметил я.
Николас фыркнул:
— А что я могу сделать? Она мертва. Я грустить не люблю. Этот мир суров. Ник это знала. Столкнулась не с тем парнем в неудачное время. Такое может случиться с любым из нас. Мы все рискуем.
— Что, если ее смерть была не случайной? Ее убийство могло быть запланированным. Что, если вы следующий в списке преступника? Дальнего родственника, надеющегося присвоить все наследство Хорняков, или кого-то, чей бизнес ваш отец разрушил много лет назад?
— Нет. — Николас отправил в лузу еще один черный шар, зажег новую сигарету, собрал шары и начал новую игру. — Ник просто не повезло. Всегда рискуешь, если трахаешься со всеми подряд.
— Вы на редкость сострадательны.
— К черту сострадание! В смерти для меня нет ничего нового. Я видел, как друзья медленно умирали от СПИДа. Видел молодых мужчин, зарезанных у входа в клуб только из-за того, что они геи. Мы миримся с потерями или сходим с ума. Кроме того, я не желал смерти Ник, но подобное могло произойти и с человеком получше. Усекли, что я имею в виду?
— Не совсем.
Он посмотрел на меня в упор:
— Ник была моей сестрой, и я ее любил. Но ангелом она не была. Вы знали ее месяц. Из ваших слов можно сделать вывод, что вы знали ее только с лучшей стороны.
— Вы так думаете?
— Тот лысый мужик в баре, о котором я вам рассказывал, — это ведь случилось две недели назад. Вы тогда все еще были близки с Ник, Ал?
Я напрягся, собираясь ответить, затем понял, что он вовсе не оскорблял меня, всего лишь открывал мне глаза, говорил правду. Я расслабился и медленно кивнул.
— Вы не первый, с кем она паскудно поступила. Вы даже не попали в первые несколько дюжин. Если считаете, что она была невинной овечкой и что должны отомстить за нее, вы дурак. Мой совет: не тратьте время. Она недостойна такой преданности.
Его грубая откровенность расстроила меня, и я снова подумал, что почти ничего не знал о Ник — как и тогда, когда изучал досье на нее.
— Не буду больше мешать вам играть, — сказал я.
— Так быстро уходите? Побудьте еще немного. Покатайте со мной шары. Никогда не знаешь, куда это может завести. У меня целый гардероб шмоток Ник, и большинство из них мне подходит.
— Соблазнительно, — усмехнулся я, — но нет, спасибо.
— Вам же хуже. — Он надул губы, затем подмигнул: — Пока, Ал. Заходите как-нибудь. Застанете меня в чем-нибудь клевом.
Я улыбнулся, покачал головой и ушел.
Я чувствовал себя относительно хорошо, когда катил назад, во Дворец. Я сделал первые шаги, и хотя дело не расколол, зато не свалился на первом препятствии. Меня удовлетворило то, как прошла беседа. Я вел себя вполне профессионально. И наткнулся на возможный ключ к решению проблемы: Руди Зиглер. Может быть, я и в самом деле гожусь в детективы.
После встречи с Ником я записал несколько мыслей. Помимо связи Ник с Зиглером, еще следовало разобраться с Обществом анонимных алкоголиков. Почему Ник мне соврала? Скорее всего, она просто не хотела признаваться, что у нее есть эта проблема. Многие люди на собраниях анонимных алкоголиков начинали с того, что уверяли, что никаких проблем у них нет и они пришли по настоянию родителей, мужа, жены и так далее.
Я все равно сделал соответствующую пометку в блокноте (при этом подумал, что если дело пойдет такими темпами, то мне скоро понадобится новый блокнот). Затем отложил его и позвонил Присцилле Пардью. Дома у нее трубку никто не снял, звонок на ее мобильный тоже остался без ответа, поэтому я позвонил в салон красоты, где она работала помощницей менеджера. Мне пришлось развеять осторожную подозрительность секретарши, и она соединила меня с Присциллой.
— Простите, что вам пришлось подождать, — произнес забавный, немного визгливый голос, — совершенно замучили репортеры. Чем могу помочь?
— Меня зовут Альберт Джири, мисс Пардью. Я был приятелем Ник Хорняк. Я был…
— Альберт Джири, — перебила меня Присцилла, и я услышал, как она постукивает ногтем по зубам. — Вы были маленьким коричневым солдатиком Ник.
— Простите?
Она хихикнула:
— Пожалуйста, не обижайтесь. Вас Ник так называла. Говорила, что встречается с большим коричневым солдатом с густой щетиной вместо волос и телом борца. Я ей завидовала.
Я не знал, как на эти слова реагировать, поэтому откашлялся и сказал:
— Мисс Пардью, я хотел бы поговорить с вами о Ник. Я веду частное расследование ее убийства…
— Вы не возражаете, если мы пообщаемся в другое время? — снова перебила меня Присцилла. — Я бы предпочла говорить о Ник после работы. Не годится плакать при клиентах.
— Разумеется. Я позвоню вам после похорон, и…
— Незачем ждать так долго. С того момента, как стало известно об убийстве, вокруг меня толпятся доброжелатели, но это все старые друзья, и ничего нового они сказать не могут. Вы сегодня свободны?
— Конечно.
— У вас есть мой адрес?
Адрес у меня имелся.
— Тогда заезжайте за мной в десять.
— У меня нет машины.
— Ничего страшного, поедем на моей.
До свидания оставалось несколько часов, и я потратил их на изучение информации о Присцилле и подготовку к встрече. Она происходила из богатой семьи. Двадцать семь лет. Пару лет состояла в браке — вышла замуж в девятнадцать лет. Муж владел сетью бутиков, торговавших одеждой. Его застрелили во время ограбления. Присцилла связалась с адвокатом, тот сбежал с большей частью ее денег, и его так и не нашли. Никаких серьезных отношений с той поры, только короткие интрижки.
Фотографий в досье на Присциллу оказалось мало, а те, что имелись, не отличались хорошим качеством. Самые последние снимки относились к периоду брака. Я обратил внимание секретарши на отсутствие свежего материала, когда сдавал досье в архив на семнадцатом этаже, где запросил его несколькими часами ранее. Нас инструктировали, чтобы мы всегда сообщали, если сталкивались с недостатком информации. Мой комментарий передадут дальше, и спустя несколько дней бригада сотрудников займется просмотром газет и отчетов, сбором фотографий, копированием деловых бумаг, фиксацией мелких сплетен и так далее, дополняя досье на Присциллу Пардью.
Покинув Дворец, я отправился домой, намереваясь переодеться. Однако не спросил Присциллу, куда мы пойдем, так что не знал, что надеть. На всякий случай оделся прилично, но без шика, и сунул в карман галстук — вдруг понадобится?
Присцилла проживала в жилом комплексе, с которым мой квартал было даже смешно сравнивать. Наверное, не так уж плохи ее дела, если она может позволить себе снимать жилье в таком крутом месте.
Я уже поднес большой палец к кнопке звонка, когда она появилась — вся в голубом и с ключами в левой руке. Я прибавил бы ей немного роста, но в остальном Присцилла выглядела практически идеально: давно я не видел таких красивых женщин. Фигура модели, широко расставленные голубые глаза, полные красные губы, изящные скулы и длинные светлые волосы, которые вызвали бы восторг у любого стилиста.
— Полагаю, вы Альберт Джири, — сказала она, окидывая меня взглядом.
— Мисс Пардью?
— Зови меня Присциллой. А я буду звать тебя Ал. — Она позвенела ключами и улыбнулась. — Побежали к машине?
Она пронеслась мимо меня, и мне ничего не оставалось, как бегом последовать за ней.
Когда мы подбежали к ее машине, «БМВ» в возрасте, Присцилла слегка запыхалась. Я дышал ровно.
— Ты в хорошей форме, — заметила она.
— Для моего возраста, — скромно согласился я.
Мы сели. Она заметила мой критический взгляд: машина выглядела неважно.
— Или такая машина, или квартира дешевле, — пояснила Присцилла.
— Я думал, ты заведуешь салоном, — сказал я, желая ей польстить.
— Помощник менеджера. Делаю почти всю работу, но доходы присваивает мой босс. Я зарабатываю достаточно, чтобы позволить себе жить стильно, если разумно тратить деньги. К сожалению, я всегда плохо разбиралась в финансах. Деньги приходят и уходят, и к концу недели как-то так получается, что ничего не остается.
Она вела машину осторожно, не сводя глаз с дороги, и молчала.
Когда она остановилась возле заведения «Кул кэтс клаб», я напрягся, и вечер сразу померк. Заметив это, Присцилла спросила:
— Что-то не так?
— Интересный выбор, — саркастически заметил я.
— «Кул кэтс клаб»? — засмеялась она. — Я здесь часто бываю. Что ты имеешь против?.. — Она хлопнула себя ладонью по лбу и застонала: — Надо же быть такой дурой. Извини, Ал. Я не подумала. Мы уедем.
— Нет. — Я натужно улыбнулся. Она меня испытывала — прекрасно знала, что делает, когда выбрала это заведение. — Все в ажуре.
«Кул кэтс клаб» был больше известен как «Ку клукс клаб». Под этим названием клуб и открылся, пока жалобы раздраженных граждан не заставили владельцев сменить вывеску. Это было гнездо богатых расистов. Я однажды побывал там вместе с другими гвардейцами: мы производили арест педофила. Посетители явно были на стороне мерзавца, хотя они все знали, что он из себя представляет.
С тех пор ничего особенно не изменилось. Белые посетители, белые официанты, даже пара полностью белых кошек гордо разгуливала по залу.
Ноздри администратора раздулись, когда он заметил мое черное лицо, появившееся в вестибюле. И когда он улыбнулся, создалось впечатление, что он передает мне камень в почках.
— Могу я вам помочь, сэр? — спросил он ледяным тоном, теребя пальцами пуговицы на своем жилете.
— Я провожу сбор денег для темнокожих инвалидов войны, — сказал я, только чтобы увидеть его реакцию. Если бы у администратора была искусственная челюсть, она упала бы на пол, отрастила ноги и в шоке сбежала.
— Не обращай на него внимания, Мартин, — сказала Присцилла, взяла меня под руку и хихикнула. — На сегодняшний вечер мистер Джири мой гость. Надеюсь, к нему отнесутся с уважением.
Администратор сосредоточился на Присцилле и неуверенно улыбнулся:
— Мисс Пардью. Разумеется. Любой ваш гость — наш гость. — Он с ненавистью покосился на меня. — Желаете какой-нибудь особый столик?
— Мой обычный.
Он закашлялся, резко кивнул и провел нас к «обычному» столику Присциллы, который находился в самом центре зала.
— Мисс Пардью, — сказал администратор еще раз, усадив нас. — Сэр, — добавил он, коротко кивнув мне, и поспешно удалился.
— Спасибо, Мартин. — Я швырнул ему вслед самую мелкую монету, какую только нашел в кармане. Ее звон по мраморному полу оказался самым громким звуком в зале.
Лица присутствующих налились кровью, они с ненавистью смотрели на меня. Дамы шептали что-то своим кавалерам, те качали головой, издевательски усмехались, затем демонстративно поворачивались ко мне спиной. Пара мальчишек крикнули:
— Поглядите на черномазого!
Мамаши зашикали на них, но потом тайком поаплодировали.
Присцилла вела себя так, будто ничего особенного не происходит, и я принял правила ее игры: лениво улыбался, разглядывал интерьер, делал вид, что я здесь свой человек, чувствую себя как дома и не замечаю арктического холода.
— Мы вроде нарываемся на скандал? — заметила Присцилла, когда взбешенный официант молча подал нам карту вин.
— Так ведь мы за этим сюда и пришли, разве не так?
— Почему, Ал? — сказала она, невинно округляя глаза. — Что ты имеешь в виду?
— Ты хотела посмотреть, что произойдет, когда маленький коричневый солдатик Ник окажется в окружении разъяренных львов.
— Ал, я никогда…
— Заткнись, Присцилла, — с любезной улыбкой произнес я. — Давай лучше поговорим о Ник.
— Ты можешь уйти, если хочешь, — сказала она, опустив глаза.
— И отказаться от прекрасной еды? И не подумаю.
Она посмотрела на меня исподлобья, потом кивнула:
— Говори, что ты хочешь знать.
Я спросил ее о дружбе с Ник, давно ли они знали друг друга, какой образ жизни Ник вела, с какими мужчинами встречалась, не было ли у нее в последнее время неприятностей.
Они дружили уже много лет. Ник вела бурный образ жизни. Торопилась жить, любила гулянки. Мужчин было много, больше, чем Присцилла могла сосчитать. Никаких неприятностей — все любили Ник.
— Может быть, один из брошенных дружков ее ревновал?
— Может быть. Она порой заводила несколько связей одновременно. Я говорила ей, что не стоит так делать, но ей иногда было трудно отпустить парня. Она в этом смысле была девушкой необычной. Но ни один из тех дружков, которых я знала, не способен расправиться с ней таким образом.
— Не могла бы ты назвать несколько имен?
— Пожалуй, нет, — прямо ответила Присцилла. — Я сообщила имена полиции — пришлось, но теперь мой рот на замке. — Она наклонилась вперед. — Я думала, ты хочешь побольше узнать про Ник просто из любопытства. Но это не так, верно?
— Я хочу знать, кто ее убил.
— Мы все хотим это знать. Но ты ведь пытаешься выяснить? — Я промолчал, но Присцилла прочла ответ на моем лице. — Выходит, ты еще и детектив. Многогранный человек!
— Я всего лишь хочу помочь копам, если смогу. Такое дело вполне может остаться нераскрытым. Если смогу найти подозреваемого или улики, я передам эту информацию тому, кто знает, что с ней делать, и, возможно, что-нибудь выгорит.
— Почему не нанять настоящего детектива?
Хороший вопрос. Я не мог признаться Присцилле, что стараюсь угодить Кардиналу, поэтому потер друг о друга большой и указательный пальцы и сказал:
— Бабки.
— Господи, это я понимаю. Значит, ты взял эту задачу на себя. Ты очень храбрый или очень глупый.
— И то и другое, наверное. Так как, Присцилла, дашь мне список бывших дружков Ник?
Она отрицательно покачала головой:
— Теперь, когда знаю, что ты задумал, я вообще не хочу называть тебе их имена. Мне не по душе мысль о том, что самозваный сыщик станет беспокоить моих друзей. Не обижайся.
— И не подумаю.
Принесли наши напитки: вино для Присциллы и безалкогольный коктейль для меня. В мой бокал, скорее всего, плюнул каждый официант клуба, а добрый Мартин дважды. Но я все равно выпил коктейль и сделал вид, что он мне понравился.
— Как насчет человека по имени Руди Зиглер? — спросил я, вытирая губы салфеткой. — Знаешь его?
Поколебавшись, Присцилла кивнула, ведь я уже знал имя.
— Предсказатель. Ник им восторгалась. Умоляла меня сходить с ней к нему на прием, или на сеанс гадания по картам Таро, или на что-то там еще.
— Ты так и не пошла?
— Нет. Я не верю в эту ерунду.
— А Ник верила?
— Полностью. Если не этот Зиглер, тогда мадам Успенская или мистер Мерлин. Помнишь, в «Таймс» была статья насчет магического чрева города? Там говорилось, что у нас процент мистиков и полоумных выше, чем где-либо еще.
— Да, я помню, об этом много говорили.
— Газеты тогда напечатали список из нескольких сотен имен, и Ник призналась, что знает лично примерно две трети этих людей.
— Но Зиглер был особенным? — с надеждой спросил я.
Присцилла пожала плечами: