Когда пришел в себя, я точно мог сказать, что пробыл в отключке довольно долго. Я находился в совершенно темном помещении, так что проверить время не мог, но внутренние часы подсказывали, что я отдыхал от двенадцати до восемнадцати часов.
Я ощупал себя и провел пальцами по голове, оценивая повреждения. Каждое прикосновение вызывало боль, но кости вроде бы были целы. И хотя желудок болезненно реагировал на каждый вдох, я не думал, что одно из ребер сломано. Учитывая все обстоятельства, должен сказать, что могло быть значительно хуже.
Затем я вспомнил Паукара Вами и его лицо, знакомое с детства.
Вполне вероятно, что я ошибся. Ведь я видел его мельком. Я постоянно думал о пропавшем отце, да и находился не в лучшей форме в момент нападения. Возможно, мне почудилось сходство, остальное довершила фантазия. Но я сердцем чувствовал, что напрасно успокаиваю себя.
Я встал и сразу же едва не упал, потому что тело пронзила дикая боль. Я вытянул вперед руку, нащупал стену и прислонился к ней, тяжело дыша и слегка постанывая. Ждал, когда посветлеет в голове.
— Проснулся наконец, — произнес голос в темноте. — Я уж думал, ты будешь спать вечно.
Я оцепенел. Это был Паукар Вами, но в темноте я не мог видеть даже контуров его фигуры.
— Где вы? — спросил я.
— Везде, — ответил он, и теперь голос его донесся из другого места.
Он кружил вокруг меня, как акула — тихо и невидимо.
— Ты ведь видел мое лицо в переулке? — спросил он с укоризненными нотками в голосе.
Я хотел было соврать, но отказался от этой мысли:
— Да.
— Ты знаешь, кто я? Кем я был?
И я снова спросил себя: «Не соврать ли?», но решил сказать правду:
— Да.
— Так я и думал.
Вспыхнул свет.
Мне пришлось закрыть глаза ладонью. Я сосчитал до двадцати, прежде чем убрал руку. Я находился в маленькой комнате с побеленными стенами. Абсолютно пустой, не считая матраса, на котором я спал, меня и Паукара Вами.
Или Тома Джири, как его звали раньше.
Теперь, когда я его видел при свете, все сомнения испарились. Его едва коснулись годы. Он был точно таким, каким я его помнил, за исключением лысой головы и татуировок. Он молчал, пока я изумленно его разглядывал, отмечая все детали его облика — стройную мускулистую фигуру, тонкие, слегка изогнутые пальцы, джинсы, футболку и кожаную куртку. Раскинув руки, он ухмыльнулся:
— Хочешь обнять своего дорогого старого папулю?
— Это же кошмарный сон, — простонал я, сползая по стене. — Это наверняка гребаный сон.
Вами прищелкнул языком и присел около меня на корточки:
— Твоя мама всегда осуждала ругань. Возмущалась, даже когда я произносил крепкое словцо во время секса.
Я посмотрел на него с содроганием. Как я мог быть порождением этого ухмыляющегося монстра? Это все равно что обнаружить, что ты сын Адольфа Гитлера.
— Моя мама знала? — проговорил я. — Она знала, кто ты…
— Кто я на самом деле? — Он кивнул. — Но узнала не сразу. Я скрывал это от нее всю первую ночь нашего медового месяца. — Он весело рассмеялся, заметив выражение моего лица. — Я пошутил. Годы прошли, прежде чем она выяснила, ты уже давно появился на свет. Одна любопытная соседка увидела меня как-то без грима и узнала по тем описаниям, которые передавались из уст в уста. Разумеется, она тут же сообщила о своем открытии бедной обманутой миссис Джири. Можно догадаться, что я потом отрезал подлой старой суке запястья и кое-что в придачу. — Он хмыкнул.
— Ты пользовался гримом?
— Морду мазал, парик надевал. Контактные линзы использовал, чтобы спрятать свои зеленые глаза. А сейчас ты меня видишь таким, какой я на самом деле.
— Что она сделала, когда узнала?
Мне было важно знать, что мать не причастна к его преступлениям. Учиться мириться с родством с безжалостным убийцей придется очень долго, но это окажется гораздо тяжелее, если выяснится, что мать была с ним заодно.
— Она вышвырнула меня из дома, — засмеялся Вами, причем стал даже напоминать обычного человека. — Знала, что я могу с ней сделать, но не побоялась. Врезала мне по голове сковородкой, содрала кожу с голени своим ботинком, едва не выколола мне глаз кочергой. Твоя мать была вспыльчивой женщиной.
— Да, — сказал я с гордостью. Потом выпрямил ноги и принялся массировать ушибленное место на пояснице. — И тогда ты нас бросил, умер?
Он покачал головой:
— Я носил маску Тома Джири еще три года, но старался не попадаться тебе на глаза. Иногда заходил, чтобы посмотреть, как у тебя идут дела: все-таки ты мой первенец. Я всегда к тебе неплохо относился, пока мое положение не вынудило меня исчезнуть. Твоя мать пригрозила, что скроется, если я не перестану появляться.
— Почему она так не поступила сразу же, как узнала? — поинтересовался я.
— По той же причине, по какой она не сказала никому, включая собственного сына, правду о человеке, за которого вышла замуж. Я поклялся себе, что выслежу вас обоих и убью, если она проговорится.
— Но ведь ты только что сказал…
— Что неплохо к тебе относился? Верно. Но бизнес есть бизнес.
— Ты в самом деле убил бы меня?
— Твоя мать знала, что я никогда не лгу, если речь идет о чем-либо важном. Именно поэтому, даже если бы дожила до преклонных лет, выжила бы из ума и раскрывала бы всем подряд все свои самые темные тайны, она не упомянула бы обо мне никогда. — Он похлопал рукой по полу. — Страх превосходно действует, Ал, мой дорогой мальчик. Особенно если это страх за тех, кого любишь.
Он поднялся и протянул мне руку, но я встал на ноги без его помощи. Он улыбнулся и спросил, могу ли я идти. Когда я сказал, что могу, он открыл дверь и вывел меня в длинный коридор.
— Где мы? — спросил я, взглянув на помигивающие лампы дневного света на потолке.
— В здании, — неопределенно ответил он. — Это одно из моих многочисленных рабочих мест. Лишнего тебе знать не нужно.
Пока мы шли — Вами впереди, я за ним, стараясь не отставать, — внезапно я вспомнил сказанную им фразу и остановился. Вами оглянулся.
— Ты сказал, что я твой первенец.
Он снисходительно улыбнулся:
— Соображаешь, хоть и медленно.
— У тебя еще есть дети?
— Много. И все от разных женщин.
— У меня есть братья? Сестры?
— Больше сорока последний раз насчитал.
От такой новости голова пошла кругом. Я всегда думал, что в целом мире у меня нет ни одной родственной души.
— Где они? — спросил я. — В городе?
— Есть и в городе, но я также сеял свое семя в портах чужих и дальних стран. У тебя даже есть сестра-эскимоска. — Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.
— Ты с ними поддерживаешь связь?
— Я веду учет. У меня нет времени для личных отношений.
— Поэтому ты и за мной следил? Почему ты оказался у «Красной глотки», когда на меня напали?
Подумав немного, он повернулся и жестом предложил мне следовать за ним, решив сохранять молчание.
— Что сталось с теми типами, которые на меня напали? — спросил я, следуя за ним.
— Они ждут, чтобы доставить нам удовольствие.
— Они здесь?
— Я же сказал, что это мое рабочее место.
Мы прошли несколько дверей, прежде чем Вами остановился у одной и вошел. Еще одна темная комната. Пока я не закрыл за собой дверь, он свет не зажигал. Когда Вами щелкнул выключателем, я сразу пожалел, что он это сделал.
Два человека из переулка висели на цепях, прикрепленных к потолку: один вверх ногами, второй горизонтально. У второго был вспорот живот, и внутренности свисали с боков, так что казалось, что он ими испражняется. Его глаза были вырезаны из глазниц и приколоты к соскам, из-за чего он выглядел как непристойный инопланетянин из дешевого научно-фантастического фильма. Большая часть лица подвешенного вверх ногами человека была срезана, а через его гениталии проходила спица, которая была прикреплена еще к одной цепи и тянула гениталии вверх, поэтому каждое движение было для него сродни агонии.
Оба еще дышали.
Я отвернулся, и меня стошнило. Засмеявшись, Вами предупредил, чтобы я был осторожнее и не заблевал его туфли. Придя в себя, я поинтересовался, кто эти двое.
— Первым делом я им задал тот же вопрос, — ответил Вами. И прибавил: — Скажи, неужели ты действительно поперся с белой женщиной в «Ку клукс клаб»?
Я медленно кивнул:
— Да. И что?
— Два белых гомика, которых ты видишь, посчитали это личным оскорблением. Они случайно заметили тебя вчера в «Красной глотке» и решили поучить долбаного черножопого уважать приличных людей, как цветисто выразился один из них, до того как я отрезал ему язык.
— Они ведь не имеют никакого отношения ни к Ник, ни к Фурстам? — сказал я, разглядывая лицо того человека, у которого оно еще было.
— Никакого, — подтвердил Вами, причем в голосе его звучало разочарование, которое я тоже испытывал. — Вообще-то, на это можно было не надеяться. Жизнь редко бывает настолько простой.
Человек без лица застонал и задвигался на своих цепях. Что-то — возможно, оставшаяся часть его носа — соскользнуло со лба и шлепнулось в лужу крови с тихим всплеском.
— Не мог бы ты, ради всего святого, покончить с ними? — простонал я.
— Они мне как-то полюбились, — ухмыльнулся Вами. — Подумывал, не подержать ли их подольше.
— Убей их, и все! — закричал я.
Вами холодно посмотрел на меня:
— Не позволяй себе разговаривать с отцом таким тоном, Альберт. Ты не такой уж взрослый, могу и выпороть.
— Пожалуйста, — произнес я жалобным тоном. — Они ведь уже ничего не смогут сказать нам, а я просто не могу на них смотреть.
Вами вытащил нож из ножен на поясе и протянул его мне:
— Не желаешь оказать им честь?
Я посмотрел на нож, затем на подвешенных на цепях людей и покачал головой.
— Ты же раньше убивал. Почему не прикончить эту парочку?
— Я убивал, когда приказывали, когда был повод.
— Ты избавишь их от страшных мучений. Разве это не достаточный повод?
— Они два идиота, но они не заслужили, чтобы…
Вами крутанул нож в пальцах и вернул его в ножны так быстро, что я и моргнуть не успел:
— Тогда не смей больше обращаться ко мне со своими просьбами. Если ты не в состоянии нанести последний удар, я сделаю это, когда мне заблагорассудится. Никогда не следует ждать, что кто-то проявит милосердие от твоего имени.
Он прошел к двери в дальнем конце комнаты мимо двух своих несчастных жертв, которые почувствовали его присутствие и принялись стонать и шевелиться. Я последовал за Вами, стараясь держаться как можно дальше от пленников, и оказался в комнате со столом красного дерева и двумя кожаными креслами по бокам. В углу стоял компьютер, а на полках за столом выстроились книги. Я взглянул на них, ожидая увидеть издания, посвященные пыткам и садизму, но там оказались в основном самоучители работы на компьютере и триллеры.
— Садись, — велел Вами, занимая свое место за дальним концом стола. Я был рад отдохнуть, но чувство облегчения испарилось мгновенно, так как он направил на меня пистолет. — Если меня спровоцировать, я им воспользуюсь, — продолжал он. — Но убивать не стану. Тебе уже, вероятно, ясно, что у меня нет никакого желания вредить тебе, но я выведу тебя из строя без малейших колебаний.
— Буду тих, как мышка, — пообещал я, а внутри у меня похолодело.
— Ты спросил, как я оказался в «Красной глотке». Отвечаю: не потому, что ты мой сын. Я искал там ответы, надеялся через тебя выследить клиента.
— Какого клиента? — спросил я.
Секунду помедлив, он ответил:
— Того, кто нанял меня убрать Фурстов.
Я был очень близок к тому, чтобы наплевать на предупреждение Вами и вцепиться ему в горло. Будь у меня оружие, я бы выстрелил.
— Сволочь, — просипел я, чувствуя, как на глаза набегают слезы при воспоминании о мертвом малыше на руках. — Он ведь был совсем ребенком. Совсем крохой. Как ты мог?..
— Пожалуйста, — с зевком сказал Вами, — избавь меня от нотаций. Люди, которых ты отправил на тот свет, тоже были когда-то детьми.
— Это не одно и то же.
— Ничего подобного. Возраст не имеет значения.
— Мужчина, убивший ребенка… — Я посмотрел на него с презрением, вспомнив, что поклялся убить того, кто это сделал. Наверное, Вами прочитал это в моих глазах, потому что лицо его потемнело.
— Я не самый главный злодей в этом деле, — проговорил он. — Если бы не я, их убил бы кто-то другой. Если хочешь отомстить, ищи заказчика, а не наемного убийцу. Не трать свою ненависть на меня, простого исполнителя.
— Почему они? — потребовал ответа я. — Почему Бретон Фурст?
Вами пожал плечами:
— Это я еще надеюсь выяснить. Я не входил в прямой контакт с заказчиком. Я получил указание следить за Фурстами, но убить их только тогда, когда появится знакомый мне человек. Это возбудило мое любопытство, поэтому я занял позицию и принялся ждать. Вскоре появился ты.
— Кто-то знал, что я могу обратиться к Бретону?
— Похоже на то.
— И не желал, чтобы он со мной разговаривал.
— Судя по всему.
— Но и не хотел, чтобы ты убил Фурстов до встречи со мной Бретона?
— Если будешь продолжать повторять очевидное, придется прибегнуть к порке.
— Я должен был видеть расправу, — продолжал я, не обращая внимания на предупреждение убийцы. — Нас обоих подставили… — Я посмотрел на Вами: — Зачем?
— Если бы знал, не таскался бы за тобой по городу.
Я молча размышлял. Тот, кто все это затеял, наверняка знал, что мы с Вами встречались, иначе не мог быть уверен, что убийца меня узнает. И знал, что Бретон Фурст был связан с Аллегро Джинксом и что я об этом узнаю и надавлю на Фурста. Я не представлял себе, как можно было все это предугадать, но больше всего меня беспокоило, что еще задумал коварный и жестокий кукловод. Вами оказался прав: не ему мне следует мстить. За смерть маленького мальчика должен ответить тот, кто заказал убийство, а не тот, кто нажал на спусковой крючок.
Мы еще немного поговорили, но ни он, ни я не смогли даже предположить, кто за всем этим стоит. Я рассказал Вами про свое расследование, про Ника Хорняка, который был в «Скайлайте» в ночь убийства его сестры, но мы оба пришли к выводу, что Ник не мог осуществить настолько изощренный замысел. Вами вознамерился его навестить и точно выяснить, что тот знает, но мне удалось убедить его, что можно больше выяснить, следя за Ником, чем пытая его.
Когда настала ночь, Вами вернулся в пыточную комнату, велев мне подождать снаружи, в коридоре. Он потратил совсем немного времени на парочку из «Красной глотки». Когда закончил, он вытащил из комнаты два черных пластиковых мешка, один из которых передал мне. Мы взвалили их на плечи и вынесли из здания на парковку. Вами исчез в переулке и вернулся на украденной машине, в которую мы погрузили трупы. Затем он надел повязку мне на глаза, чтобы я не знал, где расположено его логово, и мы направились к Холодильнику.
Проехав пять минут, Вами остановился, стянул с моей головы повязку и поменялся со мной местами. Сказал, что не любит водить машину, предпочитает мотоцикл. И прибавил с кривой улыбкой, что ему приятно, что его сын тоже выбрал способ передвижения на двух колесах. Я не увидел в этом ничего забавного.
Когда мы подъехали к моргу, я вспомнил пустой контейнер с именем Тома Джири на дверце и спросил Вами, когда он оставил записку. Он понятия не имел, о чем я говорил.
— Ну, эту: «Ушел обедать», — напомнил я ему.
— У меня нет контейнера в Холодильнике, — сказал он.
— Разумеется, есть. Когда покончил с Томом Джири, ты арендовал контейнер для него и сделал вид… — Я замолчал. — Разве нет?
Вами отрицательно покачал головой.
Нажав на тормоза, я остановил машину, хотя мы уже были на расстоянии выстрела от Холодильника.
— Но он там есть. Я проверял. И в нем находится записка: «Ушел обедать».
Вами фыркнул:
— Это шуточки работников Холодильника. Тамошние упыри по-всякому развлекаются с доверенными им трупами.
— Но в контейнере не было тела, на нем только имя: Том Джири.
Он нахмурился:
— Другой человек и то же имя?
— Нет. Кар… — Я осекся. Пустой контейнер. Имя: Том Джири. Кому-то очень хотелось столкнуть отца и сына. — Много народу знают про нас с тобой? — спросил я.
Он покачал головой:
— Я всегда умел хранить секреты. Один или два человека из старого района могли бы связать Паукара Вами и Тома Джири, как сделала это любопытная соседка твоей матери. Но если и так, то они молчали в тряпочку. А знает только один человек… — Он сделал гримасу.
Я ждал, когда он назовет имя. Вами промолчал, и я сказал:
— Это Кардинал, так ведь?
— Да, — кивнул Вами. — Он знает обо всех моих детях.
— Кардинал рассказал мне про то, что Том Джири покоится в Холодильнике, — сказал я, и убийца повернулся, желая посмотреть на меня. На секунду я увидел, растерянность в его глазах и понял, что он потрясен не меньше меня.
Мы договорились, что я расскажу все Кардиналу. Он мастер заметать следы. Если смерть Ник, расстрел Фурстов и наша встреча — его затея, выяснить, так это или нет, можно только одним способом: собрать все наши доказательства и выложить их перед чудовищем. Нельзя сказать, чтобы эта перспектива меня вдохновляла.
— Что, если его разозлят наши обвинения? — предположил я.
— Если это одна из его игр, то он ждет схватки, поэтому и нанял тебя, чтобы найти убийцу Николы Хорняк, — ответил Вами.
— А если Кардинал скажет, что это не он?
— Давай не забегать вперед.
— Ты все еще думаешь, что он может оказаться не при делах?
— Все очень похоже на одну из тех игр, которыми развлекается Кардинал, — высказал предположение Вами. — Если бы это не касалось меня, я бы, не задумываясь, указал на него пальцем. Но мы с ним давно сотрудничаем. Нанять меня, чтобы убить Фурстов, это было оскорбительно. Не думаю, что Кардинал рискнул нанести мне обиду так явно.
Мы сдали трупы в Холодильник, забрали мой велосипед от «Красной глотки», и Вами отвез меня домой. Остановив машину около лавки Али, он не выключал мотор, пока я выходил и доставал велик. Когда я захлопнул дверь, он опустил стекло и сказал, что позвонит завтра, если будут новости. И уехал.
Я медленно, тяжело дыша, стал подниматься по лестнице.
Кто-то ждал меня у двери моей квартиры. Первая мысль: беда. Я начал потихоньку пятиться. Затем узнал красивые ножки Присциллы Пардью и продолжил подъем.
— Наконец-то! — сказала она с облегчением, когда я ступил на лестничную площадку. — Тысячу лет жду тебя тут. Еще десять минут, и я бы… Что с тобой такое, черт возьми? Выглядишь так, будто тебя пропустили через шредер.
— Если бы… — поморщился я.
Присцилла поспешила ко мне.
— Давай ключи, — произнесла она приказным тоном, затем открыла дверь и помогла мне зайти.
Я мечтал рухнуть в постель и заснуть, но Присцилла не позволила. Уговорила меня пойти в ванную комнату и раздела до трусов, прежде чем я сообразил, что происходит. Потом с помощью губки промыла самые серьезные порезы и ссадины на моем теле. Это могло бы возбудить, если бы каждое прикосновение губки не заставляло меня морщиться от боли и чертыхаться.
— Почему бы тебе просто не пройтись по мне теркой для сыра? — прорычал я.
— Не будь таким нюней, — спокойно ответила Присцилла. — Это следует сделать. Вообще-то, тебе не мешало бы показаться врачу. Могут быть и внутренние повреждения.
— Нет ничего.
— Ты этого знать не можешь.
— Я рискну. Три дальше.
Потом пришла очередь антисептика. Мой рев наверняка был слышен в Зимбабве. Затем в дело пошли бинт и пластырь. После этого Присцилла надела на меня халат, провела в гостиную, где усадила на диван, и отправилась в кухню варить кофе.
— Тебе бы в медсестры податься, — пробормотал я, когда она вернулась с двумя чашками и села рядом.
— И видеть каждый день хнычущих детишек вроде тебя?
— Если бы тебя поколотили так, как меня…
— Не можем же мы все быть большими храбрыми мальчиками, которые решают споры кулаками, так ведь? Давай я догадаюсь. Кто-то оскорбил твою маму?
— Кстати, все произошло из-за тебя.
Она засмеялась:
— Только не говори, что ты защищал мою честь.
— Не совсем. Пара твоих дружков из «Кул кэтс клаба» решила преподать мне урок, чтобы моя нога никогда больше не ступала на их священную территорию.
— Не может быть! — выдохнула Присцилла. — Грязные подонки… Опиши их, я выясню, кто это, и их выгонят из клуба.
Покашляв, я проговорил:
— Нет необходимости. Они больше не сделают ничего подобного.
— Так ты поэтому пропустил наше свидание? — спросила она.
Я тупо посмотрел на нее.
— Предполагалось, что мы вчера куда-нибудь пойдем, — прибавила Присцилла. — Ты обещал позвонить.
Я виновато улыбнулся:
— Прости, забыл.
Она дала мне легкий подзатыльник:
— Ты негодный сын шелудивой дворняжки, Альберт Джири! Мне следовало оставить тебя наедине с твоими ранами. Последний раз делаю доброе дело для… — И Присцилла резко поднялась.
— Пожалуйста! — взмолился я, когда она шагнула к двери. — Не уходи. У меня есть кое-что на уме.
— Неужели? — саркастично произнесла она.
Я мысленно решал, сколько могу ей рассказать, и пришел к выводу: только капельку правды.
— Ты слышала про убийство семьи Фурстов?
— Конечно, — кивнула Присцилла. Ее взгляд смягчился. — Это кошмар какой-то. Бедные дети. Того, кто это сделал, следует найти и… — Ее брови поползли вверх. — В некоторых отчетах упоминалось, что один человек выжил — мужчина, пытавшийся спасти мальчика.
Присцилла вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Она закрыла рот ладонью.
— Бретон Фурст дежурил в «Скайлайте» в ночь убийства Ник. Я посчитал, ему есть что рассказать. Поехал к нему домой, чтобы расспросить его. Прежде чем успел…
Присцилла опустилась на пол и взяла меня за руки, а я кратко рассказал ей о пережитом кошмаре. Она сидела молча, опустив голову. Когда я закончил, она подняла глаза, полные слез:
— Мне очень жаль, Ал…
— Перестань, — улыбнулся я. — Откуда ты могла знать?
— Но я должна была догадаться, что что-то случилось. Я решила, что ты просто меня кинул — подумал, как обычно бывает, что от меня одни неприятности. Господи, как же это, наверное, было ужасно! Тебя избили двое моих друзей… И тут я появляюсь, и… — Она встала. Я поразился, насколько близко к сердцу она все приняла. — Я пойду, а ты выздоравливай, тебе нужен покой…
— Нет, — быстро возразил я, удерживая ее за руку. — Я хочу, чтобы ты осталась.
Она посмотрела мне в глаза, затем произнесла голосом мягче бархата:
— На ночь?
Мое сердце едва не выскочило из груди, но я был не в форме для сексуальных развлечений — ни физически, ни морально.
— Ну, хотя бы на пару часов, — пробормотал я.
Присцилла села на диван, наклонилась и мягко прижалась губами к моим губам.
— Ладно, — вздохнула она, — останусь. Ненадолго. А там посмотрим, как пойдут дела.
— Разумно, — согласился я, затем так же мягко вернул ей поцелуй.
В понедельник я чувствовал себя значительно лучше, чем ожидал. Большинство синяков побледнели, и, хотя ныло все тело, вполне можно было терпеть. Легкая зарядка, сытный завтрак, прогулка вокруг квартала быстрым шагом — и к одиннадцати я уже был готов вступить в противоборство хоть с самим Господом. Поскольку до Всевышнего было далековато, я сел в автобус, едущий в направлении Дворца: пришло время повидаться с Кардиналом.
Мне повезло: в его расписании оказалось «окно», и секретарша записала меня на прием на два часа дня. Я прошелся по холлам, где все говорили о Бретоне Фурсте, но практически никто не знал о моем участии в жутком событии. Я интересовался, были ли у Фурста близкие друзья среди гвардейцев, служащих во Дворце, — хотелось узнать о нем побольше, — но никто из тех, с кем довелось поговорить, не знал его лично. Майк, который как раз обедал, сказал, что Джерри и Фурст приятельствовали, но Джерри был на больничном. Майк пообещал попросить его позвонить мне, когда Джерри выйдет на работу.
Когда подошло время приема у Кардинала, я поднялся в его офис, откуда меня провели по коридору к двери, ведущей в его личный спортивный зал. Я приоткрыл дверь: Кардинал занимался один — трусил по беговой дорожке голышом.
— Входи, — произнес он полным дружелюбия тоном.
Переступив порог, я закрыл за собой дверь, откашлялся и отвел глаза.
Кардинал засмеялся:
— Не надо смущаться. Я же не смущаюсь.
— Вы наверняка могли бы позволить себе беговой костюм, — съязвил я.
— Не могу тратить половину дня на бесконечные переодевания. Кроме того, для пениса это полезно. Бедняжка слишком много времени проводит взаперти, наверняка ощущает себя Человеком в железной маске.
— Вы еще долго? — спросил я, глядя в пол.
— Да, — ответил он, — но мы можем разговаривать, пока я занимаюсь. Ты ведь не боишься маленького петушка?
Машинально подняв голову, я искоса взглянул на «петушка». Кардинал довольно заржал, направил на меня костлявый палец и пропел, как школьник:
— Посмотре-е-ел!..
Я усмехнулся его детским забавам, затем выпрямился и кивнул, давая понять, что готов к разговору.
— Я слышал о твоем неудачном свидании с Фурстами, — сказал Кардинал. — Мерзкое дело. Это имело отношение к расследованию убийства Хорняк?
— Это вы мне скажите, — проговорил я ровным голосом.
— Странный ответ, — заметил Кардинал. — Откуда мне знать?
— Вы наняли Паукара Вами убить их.
Кардинал внезапно остановил тренажер, сел на коврик и посмотрел на меня с интересом:
— Я решил, что ты не видел убийцу.
— Я и не видел, но вчера у нас с ним состоялась весьма содержательная встреча.
Кардинал вытер шею полотенцем:
— Выходит, ты знаешь…
— Что он мой отец?
— Жаль, что я пропустил воссоединение папаши и сыночка. — Кардинал прищурился. — Разумеется, он тебе сказал, что я его не нанимал?
— Его заказчик предпочел сохранить анонимность.
— Ага. А ты решил, что это я.
— Да.
— Давай рассудим… Я нанял Аллегро Джинкса, чтобы он изобразил Паукара Вами. Бретон Фурст помог ему убить Николу Хорняк, и я послал Вами уничтожить семью Фурста, когда ты обнаружил эту связь. Ты такую схему себе нарисовал?
Я улыбнулся:
— То, что вы знаете про Аллегро, доказывает, что я прав.
Он встал и принялся вытирать промежность. Спустя несколько секунд сказал:
— Топай в приемную, я скоро освобожусь.
Я провел десять минут в беспокойном ожидании, не зная, что Кардинал предпримет после того, как его тайна раскрылась. Он появился в своей обычной одежде. Погрозил мне пальцем и повел в комнату, заставленную телевизорами, компьютерами и видеоаппаратурой. Выбрал один диск из стопки и сунул его в один из многочисленных аппаратов.
— Я не спускал с тебя глаз, — говорил он, одновременно нажимая клавиши. — Один из моих шпионов в Холодильнике не так давно позвонил и сказал, что может показать мне кое-что интересное.
Он нажал клавишу воспроизведения, и один из телеэкранов ожил. Это оказалась запись, сделанная в ту ночь, когда я привез в морг голову Джинкса. Кардинал включил звук, и я услышал, как прошу присмотреть за мешком с головой.
— Хватит? — с улыбкой спросил Кардинал.
— Хватит, — вздохнул я.
Он выключил аппаратуру:
— Было легко проследить за головой и опознать, кому она принадлежит, хотя я не связывал Джинкса с Фурстом, пока тот не начал его разыскивать.
— И вы тогда наняли Вами убить Фурста?
— Я не нанимал Паукара Вами. Я хочу знать, кто убил Николу Хорняк. Человек, который заказал семью Фурста, уже знает.
— Выходит, вы не убивали Ник, — скептически проговорил я.
— Нет.
— Тогда откуда взялось досье на нее, ведь никто не знал, что мертвая девушка — это Ник?
— Понадобилось меньше двух часов, чтобы идентифицировать тело, — пояснил Кардинал. — Я узнал ее имя сразу же, как меня известили. Я наблюдал за тобой с самого детства. Так же я наблюдаю за жизнью всех детей Паукара Вами. У меня целая сеть доносчиков: друзья, соседи, твои товарищи по работе, которые рассказывают мне, как ты живешь. Я знал о твоей связи с Николой Хорняк еще до того, как ее нашли мертвой в «Скайлайте». Так что я имел возможность быстро собрать на нее полное досье.
— Почему вы мне не сказали? К чему эти ухищрения?
— Сначала я хотел очистить твое имя, на случай, если ее убил ты. — Это замечание как ножом резануло меня по сердцу. — Пожалуйста, Ал, не обижайся. Ты ведь сын Паукара Вами. Я долгие годы ждал, когда зловещие гены твоего отца дадут о себе знать.
— Я на него совсем не похож! — воскликнул я.
— Знаю. — Кардинал вздохнул. — Очень жаль. Паукар Вами верно мне служил, но он стареет, и я ищу ему замену. Разве ты, кровь от крови его и плоть от плоти его, не лучший вариант?
— Вы считали… — Я запнулся.
— Надеялся, — поправил меня Кардинал. — Если бы ты ее убил, я не хотел бы сделать ничего такого, что могло помешать твоему развитию.
— А когда выяснили, что я не причастен к убийству Ник? — спросил я, возмущенный тем, что кто-либо, пусть даже Кардинал, мог подумать обо мне так плохо.
— Я разочаровался. Затем мне стало любопытно. Я заинтересовался этим делом. Детективы, которых я нанял, кое-что накопали. К примеру, они знали о двойнике Вами. Но мне пришлось их остановить.
— Пришлось? — Я не мог даже предположить, что существует человек, способный к чему-либо вынудить Кардинала.
— Пожалуй, правильнее будет сказать, что я получил предложение. Посмотри, вот это я обнаружил однажды утром на своем письменном столе.
Кардинал протянул мне открытку. На оборотной стороне — четыре строчки печатного текста:
Говард Кетт знает о Николе Хорняк.
Он будет требовать возвращения ее тела.
Отзови свою команду следователей.
Вместо них поручи расследование Альберту Джири.
Перевернув открытку, я присмотрелся к картинке. На ней оказалась исполинская статуя с тремя грудями. Под грудями календарь, но названия месяцев написаны на языке, которого я не знаю. Внизу подпись: «Ранний символ плодородия инков и календарь». Одиннадцатый месяц — аюамарка — выделен зеленым.
— Что это? — спросил я.
— Я интересуюсь прошлым инков, — сказал Кардинал. — Думаю, тот, кто послал открытку, наделся привлечь мое внимание. Он не ошибся.
— Как эта открытка попала на ваш стол?
— Наверное, кто-то побывал здесь, пока я спал. Именно поэтому я сделал то, что было предложено. Человека, который способен пробраться сюда, во Дворец, и выбраться отсюда незаметно, нельзя игнорировать.
Я перевернул открытку и снова прочел послание. Потом спросил:
— Когда вы ее получили?
— За два дня до того, как Кетт принялся искать тело.
— Выходит, он знал об убийстве раньше, чем говорил?
— Выходит, так.
— Вы Кеттом занимались?
— Это твоя епархия.
— Вы исследовали открытку на наличие отпечатков пальцев и прочих следов?
— Естественно. Все чисто.
— Я недавно получил послание похожим образом.
— Да? — Заинтригованный Кардинал наклонился вперед.
— Слепой нищий продавал открытки в моем доме. Я купил пачку. Среди открыток оказалось фото Николаса Хорняка, сделанное в вестибюле «Скайлайта» в ночь убийства Ник. С надписью на обороте: «Угадай дату. И выиграй приз Фурста!»
— Слепой нищий! — Кардинал выглядел обеспокоенным.
— Мне попадалось несколько слепцов с той поры, как я занялся расследованием.
— Их в городе порядочно, — заметил Кардинал.
— Вы полагаете, они могут стоять за убийством?
— Вряд ли. Систему безопасности Дворца едва ли смог бы обойти незрячий человек. К тому же слепец не отличит фото Николаса Хорняка или божество плодородия инков от фотографии моей задницы.
— Руди Зиглер узнает божество инков, если увидит, — предположил я.
— Наверняка, — согласился Кардинал. — Я тоже об этом думал, когда читал твои отчеты — они, кстати, в последнее время стали запаздывать.
— Я был так занят, что на писание чего-либо времени не оставалось.
— Или не доверял мне, — сказал Кардинал с хитринкой в глазах. — Ты не хотел, чтобы я узнал, что ты знаешь о том, что я якобы делал. Ты считал, что я тебя подставляю.
Я виновато кивнул:
— Не без этого.
— Мы с тобой должны научиться доверять друг другу, Ал.
— Я начну доверять, когда вы меня перестанете дурачить, — сказал я.
— Ты считаешь, что я пудрю тебе мозги?
— Вы позволили мне думать, что Ник была убита в гостинице, хотя знали, что это не так.
Он смущенно улыбнулся:
— Я тебя испытывал. Эту игру не я затевал, но я намеревался получить от нее выгоду. Как сказал тебе с самого начала, я верю, что у тебя большой потенциал. Теперь ты знаешь, на чем основывается моя вера в тебя. Я догадывался, что это расследование примет непредвиденный оборот. И подозревал, что тебя подставляют, хотя не знал — и до сих пор не знаю — почему. Я имел возможность тебя защитить. Но мне хотелось посмотреть на твою реакцию. Это был шанс увидеть, как ты будешь выкручиваться и расти. Ну, не мог я себе в этом отказать. Поэтому я подстроил так, чтобы ты нашел труп, причем утаил некоторые подробности, — например, о двойнике Вами и о том, что девушка была убита вне отеля — чтобы усложнить тебе задачу.
— А теперь? — с вызовом произнес я. — Какие еще секреты вы от меня скрываете?
Кардинал хмыкнул:
— Тебе предстоит это выяснить. Одно могу сказать: я не знаю, кто убил твою подружку и почему ты интересуешь тех, кто за этим стоит.
— А знали бы — не сказали, — прибавил я с горечью.
— Возможно. Но тебя ведь учили отличать ложь от правды. Разумеется, я — король лжецов, но все равно ты обязан взвесить все «за» и «против». Решай сам, лгу я или нет.
Судя по тому, что я видел, он не лгал. Я решил пока не делать никаких выводов, но на время поверить Кардиналу на слово, пока не придется изменить мнение.
— Что дальше? — поинтересовался я.
— Как ты решишь. Полностью полагаюсь на твои способности.
— Возможно, лучше оставить все как есть. Много людей умерло. Если мы прекратим расследование, а я на время уеду из города…
Кардинал нахмурился:
— Здесь мы это называем трусостью.
— Называйте, как хотите, — но как вы думаете, получится?
— Нет. Изменить правила игры такого рода может лишь тот, кто ее затеял. Если ты попытаешься его подтолкнуть, он, скорее всего, ответит столь же жестко.
Я задумчиво кивнул и пошел за Кардиналом, который вернулся в приемную. Взяв стопку бумаг у своей секретарши, он остановился у двери своего кабинета и посмотрел на меня:
— Что-нибудь еще?
Немного подумав, я коротко ответил:
— Нет.
— В таком случае…
Кардинал скрылся за дверью, не попрощавшись. Я поймал взгляд секретарши, и мы одновременно пожали плечами, затем улыбнулись. Я приложил руку к воображаемой шляпе, а секретарша помахала мне рукой. Затем я на лифте спустился вниз и отправился домой ждать звонка от «папочки».
Он явился сам, в начале двенадцатого, и мы обсуждали мой разговор с Кардиналом далеко за полночь. Вами был доволен, что Кардинал с нами не играет. Хотя у меня еще оставались сомнения. Я согласился, что нам следует расширить сферу поиска.
Его поразили открытка, полученная Кардиналом, и возможная причастность к этой истории слепого нищего. Вами выговорил мне за то, что я раньше не упомянул о нищем, но я возразил, что не ожидал, что от меня потребуется перечисление всех, даже самых мелких, деталей. Кроме того, прибавил я, Кардинал сказал, что слепец не в состоянии обставить систему безопасности Дворца, как и опознать Ника Хорняка, естественно.
— Я бы не был в этом так уверен, — проговорил он. — Я знаю весьма загадочных слепцов. Они бродят по улицам. Я никогда не обращал на них особого внимания — мне они не мешают, — но за прошедшие годы мне доводилось пытать нескольких слепых. Ни один из них не произнес ни единого слова даже под самыми страшными пытками.
— Ну, у этого нищего наверняка есть что сказать, так что он не может…
Я замолк, вспомнив слепца на строительной площадке.
— Слепцы, о которых ты говор