И тут же замолчал, заметив трость и темные очки. Я сразу же вспомнил слепого, которого видел в крематории, и слепого на строительной площадке, но этот человек был совсем не похож на тех двоих. Он был моложе, ниже ростом и одет в обычную одежду.
Улыбнувшись, нищий помахал стопкой открыток, стянутых резинкой.
— Виды города, — пропел он. — Могу я заинтересовать вас видами нашего города? — Небольшая пауза, во время которой он приподнял голову и принюхался. — Сэр? Лучшие снимки города, какие только можно купить за деньги. Швейцарская площадь ночью, Петушиная бухта, гробницы-пирамиды. Очень красочные открытки. Идеально подходят для помещения в рамку или…
— Сколько?
— Сколько не жалко.
Я опустил монеты в банку, висящую на шее слепого нищего. Он прислушался, склонив голову, как падают монеты, и по звуку определил их достоинство; затем улыбнулся и протянул открытки в мою сторону. Я в них не нуждался, но взял, чтобы не обижать человека.
— Да благословит вас Господь, сэр, — сказал он, вежливо поклонился и двинулся к следующей двери.
Я взглянул на верхнюю открытку — неважный снимок гробниц в виде пирамид. Богатые идиоты платили большие деньги, желая быть погребенными в «египетском стиле». Я швырнул открытки на пол и принялся за рогалики.
Позднее я взялся за роман Эллроя, не забыв включить радио. И так увлекся замыслом автора, что только через двести страниц отложил книгу в сторону, чтобы дать отдохнуть глазам.
Я прослушал шестичасовые новости и, убедившись, что мое имя не упоминается, вложил в книгу закладку и пошел прогуляться. В конце улицы я выбрал направление наугад. Вечер оказался на удивление прохладным, и я похвалил себя, что захватил легкую куртку. Ходьба возбудила аппетит, поэтому я купил фруктов и хлеба в ларьке и принялся жевать на ходу.
Вернувшись домой, я заметил валявшиеся на полу открытки, когда стягивал куртку. Решил посмотреть поближе, поднял их и снял резинку. Я изучил открытку с видом кладбища и прочел на обороте, когда оно открылось, кто его строил, а также узнал, что гробницы представляют собой точные копии египетских пирамид и что там захоронены известные люди.
На следующей открытке были виллы Версаля. В этой части города я не бывал. Ее основала группа французских аристократов, бежавших из своей страны вскоре после Революции. И до сих пор там говорят преимущественно на французском языке. Богато украшенные дома отгорожены от окружающего предместья высокими стенами, многие здания переоборудованы в гостиницы, хотя с туризмом дела у нас всегда обстояли неважно.
Когда перевернул вторую открытку, желая прочитать надпись на обороте, я увидел третью, и первые две полетели на пол. Я взглянул на две последние открытки — Швейцарская площадь и Сад Кончита, — прежде чем отбросить их и присмотреться к джокеру. Это оказалась обычная фотография, а не открытка, и то, что было на ней, могло представлять интерес только для меня, а именно: вестибюль «Скайлайта».
Определить точно, днем или ночью был сделан снимок, не представлялось возможным: скорее всего, тот, кто снимал, стоял спиной к окнам. На заднем плане находились два человека, но фотография делалась не из-за них. Объектом съемки был мужчина в центре, застигнутый врасплох, когда он повернулся от стойки регистрации. Он был сильно загримирован, в шляпе с вуалью, но я сразу узнал Николаса Хорняка.
Перевернув фото, я обнаружил короткую насмешливую надпись от руки: «Угадай дату. И выиграй приз Фурста!»
Оказалось очень просто выяснить, что снимок был сделан вечером в день убийства Ник (как я понял, предполагалось, что я об этом догадаюсь). Я получил копию регистрационного журнала «Скайлайта», а в досье на Ника нашлось много образцов его почерка. Понадобилось около пяти минут, чтобы установить совпадение. Ник зарегистрировался в отеле под вымышленным именем Ганс Зиммермюллер, но запись в журнале, вне всякого сомнения, сделал он собственной рукой. И как оказалось, «мистер Зиммермюллер» получил 814-й номер, по соседству с номером, который сняла Ник.
Я не мог найти Ника. Звонил ему домой, в «Красную глотку», в несколько пабов и клубов для геев, куда он часто заглядывал, но безуспешно. Многие, с кем я разговаривал, видели его раньше днем, но никто не встречался с ним в последние несколько часов. Один гомик рассказал, что Ник часто уходит рано, везет любовника домой или в какую-нибудь гостиницу. Тусоваться на вечеринках допоздна он предпочитает в выходные дни.
Спал я мало — все еще боялся видеть в кошмарных снах убитого мальчика, — так что провел большую часть ночи и все утро, копаясь в досье и пытаясь найти связь между Ник и Аллегро Джинксом и Бретоном Фурстом. Безрезультатно. Вечером я снова отправился бродить по улицам, возобновил поиски Ника.
Начал с «Красной глотки». Там его не оказалось, но бармен сказал, что он может появиться позже: Ник заходил почти каждую субботу.
Я прошвырнулся еще по нескольким его любимым местечкам, затем вернулся, решив сесть за столик и подождать.
Я обошел здание; когда пристраивал велик у черного хода, кто-то вывалился из бара, чтобы проблеваться в переулке. В мое отсутствие «Красная глотка» наполнилась народом. Когда начал пробираться к одному из немногих свободных столиков, я заметил у музыкального автомата Ника. Он имел импозантный вид — килт и клетчатый топ в тон — и болтал с каким-то толстяком. Я протолкался к ним и втиснулся между ними.
— Привет, Ник? Как делишки?
Он уставился на меня, узнал и храбро улыбнулся:
— Ал! Ты вернулся. Как мило.
— Кто этот человек, Николас? — спросил толстяк, возмущенно оглядывая меня.
— Отваливай, — сказал я, оттирая его в сторону.
— Николас?.. — неуверенно произнес он.
— Беги, дорогуша, — велел ему Ник.
Сделав кислую мину, толстяк удалился.
— Ну, что я могу для вас сделать, мистер детектив? — промурлыкал Ник.
— Я знаю, что ты убил свою сестру.
— Да неужели? — протянул он, ничуть не взволновавшись. — Какой же я плохой мальчик. Так неприятно, когда братья и сестры нападают друг на друга.
— Ты был в «Скайлайте» в ночь ее убийства в номере рядом с ее комнатой.
Его лицо побледнело.
— Ты не сможешь это доказать.
— У меня есть копия регистрационного журнала. Имя там другое, но почерк твой. — Я ухмыльнулся. — Мистер Зиммермюллер.
— Я был… с любовником, — сказал он, заикаясь. — Я не видел Николу. Меня не было в отеле, когда она погибла.
— В самом деле?
— Клянусь, я не убивал. Я был с парнем, его зовут Чарли Крол. Он может подтвердить. Мы ушли из отеля около полуночи, за несколько часов до того, как была убита Ник.
— За несколько часов до того, как она умерла, — уточнил я. — Ник подверглась насилию значительно раньше.
Николас энергично тряхнул головой:
— Это не я.
— Ты знаешь, что я работаю на Кардинала. Если я ему скажу что Ник убил ты, он поверит мне на слово, и тогда… — Я слегка улыбнулся.
Николас Хорняк глубоко вздохнул:
— Ладно, я был там с Чарли, как уже говорил. В вестибюле я столкнулся с Ник, она регистрировалась в отеле. Мы решили взять номера рядом, просто ради прикола. Она сказала, чтобы я постучал в ее дверь, когда соберусь уходить, и если к тому времени уже расстанется с партнером, она меня впустит.
— У нее там было свидание?
— Разумеется.
— Не просто Джон?
— Какой Джон? — спросил он с недоумением.
Не став пояснять, я сказал:
— Я тебе не верю.
— Это правда.
— Ты врешь, Ник не регистрировалась.
Он помрачнел:
— Разве?
— За номер расписался ее спутник. — Я не хотел упоминать Присциллу.
— Но я думал… — Он запнулся.
Помолчав целую минуту, я спросил душевно:
— Почему ты убил сестру, Ник?
Он выглядел запутавшимся и испуганным.
— Ты соврал, когда сказал, что встретил ее в вестибюле, — прибавил я.
— Нет. В смысле… да. Но только потому, что это звучало более правдоподобно. Дело в том, что в соседних номерах мы оказались случайно. Но я сомневался, что ты этому поверишь.
Он снова врал. Догадался бы даже ребенок. Но я решил, что он говорит правду насчет того, что не убивал сестру.
— Может быть, ты помог киллеру, — предположил я. — Как бы случайно подставил Ник.
— Нет! Я не имею к этому никакого отношения. Я ее не убивал. И не знаю, кто убил.
Я подумал, что стоит надавить на него еще, чтобы узнать больше подробностей, но решил, что вряд ли в этом есть смысл. Ник паниковал, но в истерику не впадал. Разумнее отпустить его, пусть поразмыслит на досуге, а затем, когда соберу больше улик, снова прижму.
— Ладно, — сказал я. — На сегодня хватит. Но я знаю, что ты был в отеле. Еще немного времени, и я докажу, что ты заходил в ее номер. Скоро снова увидимся.
Я огляделся в поисках выхода. Ник схватил меня за плечо. Я оглянулся.
— Я ее не убивал, — прорычал он. — Никола была моей сестрой. Я ее любил.
— Скажи правду, почему ты оказался в «Скайлайте» и как попал в соседний номер, — и я, возможно, тебе поверю.
Он закусил губу и покачал головой. Я сбросил его руку с плеча:
— Увидимся, Ник.
На этот раз он меня не остановил.
В переулке никого не было. Я встал рядом со своим велосипедом, опустив голову и закрыв глаза. Я не думал, что Ник убийца, но он как-то замешан в этой истории. Вопрос в том, напрямую или косвенно. Покрывал ли он кого-то, может быть, Чарли Крола, которого упоминал? Или он боялся…
Мою шею охватила и стиснула чья-то рука, перекрыв доступ воздуха в легкие, и мысли мои разлетелись в разные стороны. Когда я машинально вцепился в руку душителя и попытался высвободиться, кто-то другой обхватил меня за ноги и рванул в сторону. Я тяжело рухнул на землю. Один нападавший пнул меня по ребрам, другой замахнулся дубинкой, намереваясь обрушить ее мне на голову.
От дубинки я увернулся, но получил удар ботинком в лицо. Нападавший снова занес ногу для удара, но я резко повернулся, и ботинок задел меня вскользь. Затем удары посыпались на меня градом.
Нападавшие ржали и пыхтели, как собаки, при этом действовали по-дилетантски, и часть ударов не попадала в цель. Если бы находился в хорошей форме, я бы с ними справился. Но они застали меня врасплох, сбили с ног и уже успели нанести ощутимые побои. Я мог только прикрывать голову, терпеть и молиться, чтобы они меня не покалечили всерьез.
В какой-то момент один из них подобрал пустую бутылку, взял ее за горлышко, отбил нижнюю часть и помахал «розочкой» у меня перед лицом. Его подельник рывком поставил меня на колени и захихикал.
— Щас тебя распишу, черножопый, — прошипел тот, что держал разбитую бутылку. — Так распишу, что от твоей морды ничего не останется.
— Я тоже хочу развлечься, — заметил второй нападавший.
— По очереди, — отозвался его подельник.
Я как завороженный смотрел, как он замахивается «розочкой». Я боялся не порезов, а того, что он мог зайти слишком далеко. Я мог жить изуродованным, но не хотел терять жизнь.
В этот момент я ощутил какое-то движение справа. Из тени появилась темная фигура — молча и стремительно. Через мгновение послышался хруст и звон разбитого стекла, и вот уже тот нападавший, что угрожал мне «розочкой», пятился и орал диким голосом, прижимая к груди сломанную кисть.
Его подельник, который меня держал, не знал, что делать. Он толкнул меня на моего таинственного спасителя, но тот перепрыгнул через меня и бросился на него подобно тигру.
Голова у меня шла кругом. Чувствуя, что сознание меркнет, я перекатился на спину и увидел, что мой спаситель выхватил дубинку у своего противника, нанес ему ею несколько ударов, отправив в нокаут, а затем утихомирил крикуна.
У меня перехватило дыхание. Хотя было темно, я различил извивающихся змей на скулах и понял, что мне на помощь пришел Паукар Вами. Но поразило меня до потери пульса не это, а его лицо: знаменитый убийца был похож на меня. Прошло много лет с той поры, когда я видел этого человека последний раз — тогда на его лице не было змей, а голову украшала пышная шевелюра. Но не узнать знакомые черты было невозможно.
Это было лицо моего отца.
Часть четвертая