Вспыхнул яркий свет. Волшебные декорации исчезли, и сказка на время прервала свой полет. Режиссер громко объявил в микрофон о перерыве в репетиции. Я устало спустился в зал. Владислав сам подбежал ко мне:
- Слушай, это было так пронзительно! У меня нет слов!
Он шумно вздохнул, а потом неожиданно озорно подмигнул мне:
- Хотя для своей колдуньи, ты бы, наверное, пел еще лучше.
Раздосадованный такой проницательностью, я в шутку замахнулся, чтобы отвесить приятелю хороший подзатыльник. Он увернулся и мечтательно добавил:
- Но твоя партнерша по сцене это… о-о-о! Какая фемина! Слушай, познакомь меня с ней! Представь, как поклонника ее таланта.
- Я-то представлю. Вот только не знаю, что на это скажет ее жених. Он кстати служит на флоте, и сейчас их линкор как раз стоит на нашем рейде. Видишь, в противоположном углу зала тот шкафчик с антресолями в белом кителе? Может, тебя сначала представить ему?
Влад тут же замотал головой.
- Не-ет! Не надо. Вдруг он фэнтези не любит?
ГЛАВА 6. То страшный мир какой-то был, без неба, света и светил…
Когда репетиция закончилась, мы отправились выпить кофе.
- Вообще-то я не люблю Грина – задумчиво сказал Влад, лениво размешивая сахар в картонном стаканчике. - Его рассказы плавают в крови, наполнены треском выстрелов, посвящены смерти, убийству, разбитым черепам, простреленным лёгким. Их автор - человек, который всегда стреляет и никогда не улыбается. Помнится, критики, углубившись в подсчёты, писали: «Ценность жизни героев Грина доведена до минимума. В 9 из 11 рассказов сборника мы встречаем убийство или самоубийство, иногда и то и другое, целый ряд убийств - какой-то кровавый кошмар. То, что Грина по каким-то загадочным соображениям назначили «светлым романтиком», - непростительная ошибка. Его самого считали человеком бешеным и опасным…
- Не все – возразил я. - Паустовский объявил его смешным неудачником - этаким Дон Кихотом от русской словесности. Уверяли: он не общается с людьми, потому что занят у себя в комнате дрессировкой таракана, а в промежутках пишет повесть о какой-то дурочке.
Между прочим, это были «Алые паруса». И вообще – что ты хочешь от человека, который своими руками делал революцию, а потом – в ней разочаровался? Вот он и пытался уйти от последствий, считая, что лучше жить в вымышленной действительности, чем «дрянью и мусором» каждого дня».
- Ага! – хмыкнул «собрат по перу». - Вот в этот «мусор» Грин и не вписался!
Он вел жизнь сумбурную, и время было тогда сумбурное, война, революция, невнятность первых послереволюционных лет с их неустройством и человеческой потерянностью в пространстве и времени. К тому же он был фантазер и жил в реальности и вымысле одновременно, что, возможно, спасало в те времена, когда жить в реальности было очень неуютно, а в Зурбагане плескалось теплое море и случалось самое невероятное.
Этим можно объяснить тот факт, что Грин написал свою самую известную вещь «Алые паруса» в доме - коммуне, который Ольга Форш окрестила «сумасшедшим кораблем». Кстати, обрати внимание, вся его «борьба с режимом» закончилась крайне странно. Потратив лучшие годы жизни на борьбу с царизмом, новым властям он-таки не угодил. Помнится, когда Грин, уже тяжелобольной, испытывал серьёзные материальные трудности и даже голодал, Союз писателей постановил: «Не давать Грину ни единой копейки принципиально, как идеологическому врагу».
- Парадокс! Но, знаешь ли ты, что, когда голодный Александр Грин, умирал в Старом Крыму, в Англии некий лингвист размышлял о природе сказки как таковой. Впоследствии он напишет: «Сказка есть выражение самого древнего и глубокого желания человека - осуществить Великое Бегство от реальности, а значит, от Смерти». Звали англичанина Джон Рональд Руэл Толкиен. Автор всемирно известного «Властелина колец», конечно, даже не подозревал о том, что в далёкой России у него был предшественник, который своей жизнью и посмертной судьбой доказал осуществимость такого желания. Вообще, у меня ко всем этим «рэволюционерам» очень двойственное отношение. С одной стороны их, безусловно, жаль. А с другой – сами «блюдо заказывали»…
Цель была достигнута, мечта исполнена. Но это ничего не принесло, кроме разочарования. И смерти…
- Ну да – согласился Влад. - Нам известны только изломанные судьбы писателей. А сколько было тех, о ком мы ничего не знаем? Даже подумать страшно – КАК им жилось в разоренной стране? В голоде и холоде? Про моральную сторону я вообще думать не хочу!
- Кстати о холоде. Походы по пустующим домам в поисках бумаги на растопку, вдохновили Грина на один из самых сильных его рассказов – «Крысолов», в котором страшная реальность тех лет переплелась с бредом воспаленного сознания героя, а, может быть и автора". Грин, перенесший незадолго до вселения в дом искусств сыпной тиф, еще хорошо помнил состояние больного ума. А жизнь в Петрограде временами походила на бред. Рассказ во многом автобиографичен. Грин так же встретил на рынке свою вторую жену, Нину, как герой рассказа встречает девушку. «Крысолов» начинается с эпиграфа, хотя три строки не подписаны, они узнаются - это строки поэмы "Шильонский узник" Байрона в переводе Жуковского. Эпиграф настраивает нас на ожидание заточения героя и его одиночества, что и происходит. Но автор и герой рассказа заточены в самом Петрограде, из которого никуда не деться.
А сколько продлится заточение - неизвестно. В поэме Байрона есть иные строки, которые лучше подходят к неопределенности тех лет:
«То страшный мир какой-то был, без неба, света и светил, без времени, без дней и лет, без промысла, без благ и бед».
Влад смял в руках пустой стаканчик.
- Интересно - отчего «Крысолов» еще не снят? Заброшенность пустого здания банка, по которому бродит герой, крысы, голоса - полный набор фильма с мистической подоплекой. И ужас, когда выясняется из старинной книги, что крысы могут превращаться в людей.
«Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком таинственных превращений, действуя как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой, удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают»…
Сильная аллегория, к сожалению, актуальная до нынешнего времени.
- Вот и написал бы сценарий – хмыкнул я.
- Упаси Господи! – отшатнулся Влад. – Уж лучше к Донцовой в литературные «рабы» напроситься! Мне и о Грине-то писать не хочется – не то, что его кошмары экранизировать.
Я пожал плечами.
- Фантазия писателя - мир непостижимый, поэтому мне нравится давний роман Леонида Борисова «Волшебник из Гель-Гью». В нем нет попытки отразить точные факты биографии, которые ускользают, когда имеешь дело со сказочником. А есть та самая сказка жизни Александра Грина и попытка понять как жил тот, кто мог увидеть алые паруса в разрушенном революцией Петрограде.
- Фига се – СКАЗКА ЖИЗНИ!!! Там не сказка, а сплошной триллер! Мне после этой литературной экскурсии, СВОЯ судьба кажется просто конфеткой!!!
- Что и требовалось доказать! – усмехнулся я. – Все! Хватит о страшном! Пошли гулять! Вечер обещает быть, если не томным, то звездным! А что говорит нам народная мудрость? – «В неясных ситуациях поднимайте голову вверх»!!!
Если ты мир, не важна - планета... Если ты век, не важна - эпоха... Если ты утро - не нужно света, если ты воздух, не нужно - вдоха. Если молчать, то не нужно темы. Если летать, то не нужно дома. Если мы в небе - неважно, где мы. Если мы - небо, неважно - кто мы...
А на небе, действительно, начали зажигаться первые звезды. Пока мы были на репетиции, а потом рассуждали о жизни и литературе, солнце успело опуститься за край горизонта. Теперь на западе таяли фиолетово-багровые отсветы, и южный вечер со стремительностью налетающего бриза опускался на гавань и на город. К набережной на этот раз мы вышли с другой стороны. Прошли под Мостиком Драконов, на белых камнях которого изгибались в причудливых позах и летели, расправив крылья, сказочные чудовища, и оказались возле красивого фонтана. Посередине глубокой каменной чаши, в которой бурлила и переливалась подсвеченная серебристыми фонариками вода, возвышалась огромная волна, изваянная из блестящего синего камня. На гребне волны стояла высокая стройная девушка. Платье ее, и рассыпавшиеся по плечам волосы, казалось, развевал ветер. На протянутых вперед руках девушка бережно держала кораблик с поднятыми парусами.
- Ну, вот тебе и Бегущая по волнам - улыбнулся я. - Надо же, я еще не видел здесь такого памятника. Наверное, недавно поставили.
- Не знаю. Я этот роман не читал - буркнул Влад.
Я задумчиво покачал головой.
- Мне кажется, ты несправедлив к Грину. Его истории – это не только мистика или жестокие сражения. В них много моря, солнца, света, а, главное, любви к людям. Знаешь, одна читательница написала Грину: «Если бы все умели так любить и верить, как верил и любил тот, кому вы дали имя Гнора, мир стал бы иным».
- Опять романтика! – хмыкнул мой друг. - Так ведь вся проблема как раз в том, что благородных гриновских героев не встретишь в нашей весьма идиотской реальности.
- Зато встретишь его героинь - улыбнулся я. – Таких, как Харита Ферроль из нашей пьесы. Художник Петтечер говорит о ней: «Когда видишь такое создание, рушатся все философские определения женского естества. Кто она? Женщина и девушка, ребенок и мудрец, пламенное сердце и ветерок».
- Не знаю - печально протянул Влад. - Мне с женщинами всегда не везло. Такие, как ты описал, мне еще ни разу не попадались. А от хищных столичных красоток я теперь готов бежать, теряя тапки.
Пожаловаться на проблемы в личной жизни мой друг не успел. На набережной появилась интересная троица. Худенькая русоволосая девушка, и парень – плотный круглолицый крепыш тащили довольно большой и с виду очень увесистый контейнер. Рядом с ними шел пожилой мужчина в очках, одетый, несмотря на жару, в наглухо застегнутую белую рубашку с черным галстуком.
- Ставьте здесь! – махнул он рукой.
Ребята опустили ношу, достали из контейнера трехногий штатив и довольно большой телескоп. Потом принялись все это аккуратно соединять, а их начальник стал недовольно оглядываться.
- Однако, где же этот профессор? Он должен был прийти сюда одновременно с нами. Через пару часов начнется лунное затмение, а его все нет и нет!
Возле группы астрономов начала собираться толпа зевак. Посыпались вопросы:
- А что случилось? Звезда какая-нибудь редкая упадет?
- Марсиан ищете, да?
- А посмотреть в вашу трубу можно? Сколько стоит?
- Нисколько! - приветливо улыбнулась девушка. - Смотрите, пожалуйста, только настройку не сбейте.
- Сегодня произойдет полное лунное затмение - пояснил юноша. - Это первое центральное затмение Луны с 15 июня 2011 года. Луна пройдет через центр земной тени. Его максимальная фаза наступит, примерно, в 21.30.
- А еще сегодня нас ждет великое противостояние Марса и Земли - поведала девушка, пока ее напарник крутил на корпусе телескопа какие-то загадочные винтики. - Красная планета выйдет на одну линию с Солнцем.
И максимально приблизится к Земле.
Толпа зашумела, кто-то даже испуганно заохал. Неожиданно откуда-то из задних рядом послышался неприятный резкий голос.
- Разойдитесь! Расступитесь немедленно, я сказал!
Люди, недоуменно пожимая плечами, расступались, давай дорогу какому-то тощему длинной типу, закутанному в нечто похожее на балахон буддийского монаха, только синего цвета и с какими-то нарисованными закорючками.
Странный тип, не обращая внимания на удивленных ребят, встал возле телескопа и поднял вверх костлявый палец.
- Лунное затмение – предвестие неисчислимых бед! Наука вам не поможет, о недоверчивые люди. По последним сведениям моих звезд будущий Новый год окажется вполне благоприятным для всех знаков Зодиака. Но вполне возможны серьёзные проблемы у тех людей, которые не пользуются услугами астрологов! Поэтому обращайтесь ко мне: дипломированному специалисту по эзотерике – Юрию Непознанному.
И новоявленный астролог тут же начал совать людям свои визитки.
- Опять он здесь! – возмутился пожилой астроном. – Стоит нам приготовиться начать наблюдения, как этот тип является, шумит, мутит публику и несет такую ересь, что у меня просто уши вянут. Черт побери! Государство, в котором астрологи получают больше, чем астрономы – это больное государство!
Шарлатан в синем балахоне, не оборачиваясь, буркнул:
- Не мешайте мне работать, адепт науки! Вы знаете, к примеру, почему у планеты любви Венеры нет спутника? Не знаете? Ну, тогда и молчите!
- Зато я знаю, что Юпитер – это памятник Земле работы Зураба Церетели - неожиданно откликнулся Влад.
Он шагнул к проходимцу, оттесняя его от телескопа.
- Ну-ка, предскажите мне что-нибудь, господин Непознанный.
Тот почесал в затылке, явно придумывая подходящий ответ.
- Э-э-э… Меркурий говорит, что в январе вы будете страдать от недостатка денег.
- Угу. А потом, перестану страдать, потому что привыкну.
В толпе послышались смешки. Я решил подыграть другу и весело подмигнул ему.
- Хороший астролог не тот, кто может предсказать, что будет через год, месяц или неделю, а тот, кто сможет объяснить почему этого не произошло. Верно, я вас понял, непознанный вы наш?
Шарлатан злобно зыркнул на меня, но промолчал.
- Ага! – басовито расхохотался Влад. - Помнится, моя бывшая каждый вечер находила в интернете гороскоп для меня. И каждый раз астрологи писали, что завтра мне ни в коем случае нельзя пить!
- Короче говоря, нормальным людям не нужны астрологи и гороскопы - подытожил я. - Мой персональный прогноз на каждый день: не твори фигни, избегай идиотов и не жри лишнее! Вы согласны со мной, господа?
Толпа радостно зашумела. Мнимый астролог окрысился:
- Смотрите на звезды сквозь свои стекляшки, умники! Но вы эту набережную не купили. И не имеете права прогонять меня отсюда!
- Sacate a la chingada! Idiota de los cojones!
ГЛАВА 7. Там, у самой границы сна, ярче травы, бледнее лица...
Этот странно знакомый голос грянул совсем близко, словно гром с ясного неба. Мы с астрономами удивленно обернулись. Рядом с нами стоял немолодой высокий мужчина со смуглым лицом, крючковатым носом и гневно сверкающими зелеными глазами.
- Дон Эстебан! – изумленно выдохнул я. – Вы-то как здесь оказались?
Любимую бархатную куртку испанец сменил на батистовую рубашку с отложным воротником, а неизменный берет с пером – на широкополую белую шляпу. Но знаменитый зонтик с головой дракона на рукояти, как и прежде, крепко сжимал в руке. Непознанный шарлатан снова открыл рот. Но дон Эстебан с силой стукнул острым концом зонта по плитам мостовой, пригвоздив край мантии жулика. И тут я собственными глазами увидел то, о чем раньше знал только по рассказам Регины. С конца волшебного зонта сорвалась золотистая искра, и проходимец завертелся на месте, как ужаленный. А потом отскочил в сторону и задал стрекача. Испанец невозмутимо переложил зонтик в другую руку и поклонился слегка обомлевшим астрономам. Пожилой мужчина в галстуке кинулся пожимать ему руку.
- Сеньор Монтойя, огромное вам спасибо! Не знаю, как вы прогнали этого жулика, но, похоже, сегодня он уже не вернется. А, значит, мы сможем спокойно начать наши наблюдения.
- Как же так? – пронеслось у меня в голове. - Регина рассказывала, что ее загадочный испанский «дедушка» - специалист по истории искусства. А его только что на моих глазах назвали профессором астрономии!
В эту минуту дон Эстебан обернулся ко мне, слегка поклонился и произнес несколько фраз по-испански. К счастью, Регина успела дать мне пару уроков, и я почти все понял. Ее «дедушка» сказал что-то о второй своей профессии, признался, что рад видеть меня… а вот последнюю его фразу я не разобрал. Хотя звучала она как-то напряженно и даже немного тревожно.
- Кажется, слово advertencia по-испански значит «предупреждение» - пробормотал я. – Интересно, о чем благородный дон хотел меня предупредить? Жаль, что я не успел позаниматься с Региной подольше.
Пока мы с доном Эстебаном перекидывались парой слов, толпа успела разойтись. Испанец с астрономами занялись своим телескопом, и я решил не мешать им.
- Пойдем! – толкнул я под руку Влада, который все это время стоял рядом с несколько обалделым видом. – Не будем мешать ученым людям.
- Пойдем - машинально кивнул мой друг. – Слушай, откуда у тебя такие странные знакомые? И что за зонтик у этого типа в шляпе? Еще мгновение, и я решил бы, что этот дон - персонаж, сбежавший со страниц очередного фантастического романа.
- Может, и так - вздохнул я. – Регина, помнится, говорила, что этот сеньор Монтойя – весьма загадочный товарищ. Ладно! Астрономам мы помогли, в очередное городское чудо вляпались – пора и отдохнуть. Если мы спустимся вон по той лесенке и пройдемся по пляжу, то обнаружим у старого причала одно неприметное заведение, где подают восхитительные чебуреки и не менее вкусный турецкий кофе.
К тому же оттуда открывается прекрасный вид на залив. А заодно – и на вечернее небо. Будем считать, что сегодня - день покоя и созерцания…
У созерцания много значений, но в данном контексте нас интересует значение «познавать мир и его красоту через наблюдение». Конечно, эта практика не добавит человеку профессиональных качеств, однако она хорошо помогает избавиться от тревог о будущем. Представь себе, что ты делаешь в жизни какой-то выбор и стоишь на распутье. Помнишь, как в сказке направо пойдешь… налево пойдешь…. Только в сказке было - «туда не ходи – снег башка попадет». В жизни тебе, к сожалению, не укажут, куда точно нужно идти и не дадут инструкцию к применению. Поэтому наблюдай за своими чувствами и состояниями и не пытайся просчитать мозгом правильно/не правильно. Куда тянет – туда и идем.
Мы зашли в кафе, получили порцию горячих, исходящих сочным ароматом чебуреков и присели на уютный диванчик. Перед нами глухо шумело море, а над нашими головами уже сгущалась ночная мгла. Луна в этот поздний вечер светила как-то бледно и неуверенно, словно знала, что через несколько минут надолго закроет огромная тень Земли. Влад упоенно сражался с чебуреком, прихлебывал душистый кофе и ежеминутно повторял:
- Господи, вот есть же небо, море, тишина, вкусная еда и хороший собеседник рядом. Чего еще надо человеку для счастья? Зачем я мечусь, как опавший лист, о чем постоянно беспокоюсь? Даже здесь, на отдыхе, посреди уютной гавани я не могу отключить «бетономешалку» в моей чертовой голове! Она ежеминутно крутится, гоняет мысли, подсовывает тысячу идей. Я бросаюсь к карандашу и блокноту, а потом я обнаруживаю, что такой рассказ я уже написал лет пять назад, причем он был гораздо лучше нынешнего опуса. Иногда мне хочется позавидовать простым обывателям!
- Этим что ли? – хмыкнул я.
ииВ кафе, разбивая тишину гоготом и отборной бранью, ввалилась шумная компания, разгоряченная чем-то явно крепче кофе. Они сразу ломанулись к барной стойке, стали стучать кулаками, требовать пива и чебуреков.
Мой друг поморщился и с сожалением посмотрел на полупустую чашку.
- В таком соседстве заниматься, как ты сказал, созерцанием невозможно.
А покой нам тут тем более не светит. Кофе выпит, чебурек доеден, пойдем-ка дальше. Насколько я помню, тут за скалой был вполне симпатичный дикий пляж.
Нам ничего не оставалось, как покинуть ставшее шумным и неуютным заведение. Мы миновали широкую полосу муниципального пляжа, достигли края мыса и пустились в нелегкий путь по обломкам скал, в беспорядке разбросанным вдоль полосы прибоя. Было уже довольно темно, и мне пришлось освещать путь фонариком мобильника. Влад устало пыхтел где-то сзади.
- Не отставай! – предупредил его я, перепрыгнув с очередного острого камня, на другой. – Смотри, край Луны уже накрыла черная тень. Если будешь ползти, как черепаха, пропустим все затмение.
- Погоди, ох! Дай отдышаться! – простонал бедный писатель, - Сколько раз давал себе клятву заняться своим здоровьем!
Вести подвижный образ жизни, ежедневно ходить в спортзал. Но жизнь творческая, черт бы ее побрал, не дает. Как засяду за комп – так все! Могу сутками из дома не выходить.
Мой друг остановился и вытер пот со лба, напряженно дыша.
- И как тебе удалось такую хорошую форму сохранить? – завистливо поинтересовался он. – Порхаешь вон по скалам, как колибри какой-нибудь.
- Жизнь актерская, черт побери, не дает расслабиться - в тон другу отозвался я. – Ежедневные репетиции, знаешь ли, держат в тонусе не хуже спортивных тренировочек. Держись, усталый друг мой, мы уже почти пришли. Тебе осталось мужественно стиснуть зубы, и преодолеть вон тот последний камушек.
Я протянул Владу руку и помог ему вскарабкаться на большой валун, а потом слезть с него. Теперь мы стояли на узкой полоске гальки у подножия высокой скальной гряды. Гуд вечернего города, смутно долетавший до нас все это время, наконец-то, стих. Море негромко шумело, словно бы дышало во сне.
- А довольно зловещая картинка получается - сказал вдруг Владислав.
Он уже отдышался и присел на камень и, запрокинув голову, смотрел в небо. Там, почему-то, уже не было видно ни одной звезды. Серебряный диск Луны мутнел и подергивался черной дымной вуалью прямо на глазах. Я ожидал, что тень Земли полностью закроет ночное светило, и наступит полная темнота.
Но все происходило иначе. Луна на глазах наливалась странным кирпично-красным светом. Тени кратеров на ее «лице» казались размазанными полосками сажи. Краешек светила еще сохранил бледный оттенок серебра. Должно быть, затмение пока не вступило в полную силу.
- Эпично смотрится! – пробормотал Влад.
Я прошелся по пляжу, то и дело, поглядывая вверх. Тьма густела. Кирпично-красный оттенок лунного диска сменился черно-багровым.
- А ведь дон Эстебан в своей речи, обращенной ко мне, тоже упомянул Луну - вспомнил вдруг я. - И сказал потом что-то еще. No mires, кажется. Причем таким строгим тоном. Что бы это значило? Mirror по-английски «зеркало». Нет, не то!
Слова старого испанца почему-то никак не выходили у меня из головы. Я опять посмотрел на небо.
- No mires - пробормотал я. – Ну-ка, чему меня там Регина учила? Mirar по-испански означает… Вспомнил! «Смотреть». Выходит, «No mires» - не смотри? Не смотри на Луну?! Но почему?
В тот же миг последний серебряный блик исчез с поверхности небесного светила. Огромная, зловеще багровая, словно бы налитая кровью Луна нависла над нами. Дальше произошло то, чего не смогли бы объяснить никакие законы оптики и астрономии! Красные лучи, словно отброшенные невидимыми театральными прожекторами, упали на волны и скалы. Все вокруг приобрело вид нереального, инопланетного пейзажа! Багровые блики на черных камнях! Огненные искры в воде!
- Что происходит? – ахнул Влад.
Я обернулся к нему. И в этом зловещем черно-красном свете вдруг увидел, как от темных скал отделяются плоские, словно вырезанные ножницами из черной бумаги, человеческие тени.
И бесшумно, как в ночном кошмаре, движутся к моему другу, беря его в кольцо. Ничего, не понимая, я рванулся к Владу на помощь! Схватил какой-то большой камень, метнул его наугад в черную фигуру. Он пролетел сквозь нее, не прочинив вреда.
- Бежим! – диким голосом заорал мой друг.
Он спрыгнул с камня и кинулся назад, к краю мыса. Словно эта чертовщина могла твориться только здесь, а там – по-прежнему оставался мирный курортный город с беспечно веселящимися отдыхающими. Но я уже ни в чем не был уверен! Особенно, помня обо всех питерских приключениях в подвале старого дома. Я помчался вслед за Владом. Жуткие тени, не обращая на меня внимания, тоже устремились вслед за ним.
- Осторожно! – орал я ему вслед. – Не споткнись!
Влад одним прыжком взлетел на верхушку большого валуна. Но тут нога его подвернулась, и он мешком рухнул вниз. Не помню, как я добежал до друга. Схватил его в охапку, подставил плечо, чтоб помочь подняться.
- Черт! Кажется, я ногу подвернул - прохрипел Влад.
Я поднял голову. Плоские черные призраки, без лица окружили нас. Как по команде сделали шаг вперед…
Зловещий багровый свет, заливший берег, внезапно разбила яркая вспышка. Рядом с нами, как из-под земли, выросла фигура мужчины с факелом. Нормального, живого человека. Светлые волосы падали на воротник матросской блузы. Наш нежданный спаситель шагнул вперед и взмахнул факелом. Во все стороны полетели горячие искры. Монстры-тени съежились и отшатнулись назад. Мужчина обернулся ко мне.
- Скорее! Надолго я их не удержу, хотя открытого огня они пока что боятся. Ваш друг сможет идти сам?
- Кажется, нет - прошептал Влад.
Он смотрел на все происходящее широко раскрытыми глазами, но, по-моему, мало что понимал.
- Тогда берите факел, а я помогу ему.
Он сунул мне в руки горячую палку и взвалил Влада себе на спину. Потом шагнул куда-то туда, где, по моему мнению, не было ничего, кроме голой гладкой скалы. Я послушно пошел за ним, потом обернулся. Монстры продолжали красться за нами, но приближаться, видимо, боялись.
- Сюда!
Мужчина кивнул мне, придерживая тихо стонущего Владислава. Я опять сделал шаг, уверенный, что ткнусь носом в мокрый камень. И тут в мои глаза ударил яркий солнечный свет. От неожиданности я выронил факел, и он зашипел, упав на мокрый песок. Мы стояли на абсолютно незнакомом берегу перед небольшим бревенчатым зданием. Над входом висела потемневшая от времени вывеска «Гостиница «Суша и море». Пока я хлопал глазами и оглядывался, наш спаситель втащил Влада в дом.
Опомнившись, я поспешил за ними и очутился внутри довольно просторного зала с несколькими деревянными столами, широкими лавками и барной стойкой. На стене мирно тикали часы, легкие ветерок, влетающий сквозь открытые окна, приносил запах соли и разогретого песка. Рядом с барной стойкой была лестница на второй этаж.
Видимо там находились номера для постояльцев этой загадочной гостиницы и комната ее не менее таинственного хозяина.
Я утомленно рухнул на ближайшую лавку и обхватил голову руками, пытаясь осознать то, что сейчас произошло. Впрочем, краем сознания я уже понимал, что вся эта жуть с напавшими на нас чудовищами являлась безумным продолжением той череды странностей и непонятностей, которая свалилась на меня сразу после приезда Влада.
- Кажется, моему озабоченному пропавшим вдохновением приятелю, не зря приснился Чернильный Человек - пробормотал я. – Хотели новых впечатлений, господин сочинитель? Получите оптом и в розницу, да только потом не жалуйтесь! Вроде бы, именно так выразился его ночной гость?
Мда-а, сцена с лунным затмением, конечно же, просится на страницы фэнтези. Вот только про такие приключения лучше читать зимним вечером у камина, а не самому участвовать в них. Кстати, что с Владиславом? Надо бы пойти и посмотреть, как там его нога. К сожалению, я не приметил на этом пустынном берегу ни аптеки, ни указателя, где находится ближайшая больница.
Подумав про больницу, я вытащил из кармана телефон. Сеть, разумеется, не ловилась и я, хмыкнув, сунул его обратно в карман.
- Куда вас, сударь, к черту занесло? Неужто, вам покой не по карману? – вздохнул я. – От страшилищ мы спаслись, теперь на повестке дня вопрос – что делать дальше?
ГЛАВА 8. Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный…
Вопросов на самом деле было гораздо больше, но я решил сначала проверить, как себя чувствует мой приятель. И собирался уже подняться на второй этаж, как ступеньки деревянной лестницы заскрипели под чьими-то шагами, и хозяин гостиницы сам спустился ко мне. Бросив на меня внимательный взгляд, он покачал головой и быстро достал с полки какую-то бутыль, наполненную янтарного цвета жидкостью, налил стакан и протянул его мне. Я сделал осторожный глоток. Кажется, это был чистейший виски, пить который мне пришлось всего один раз в жизни на какой-то вечеринке. Я допил спиртное мелкими глотками. В голове сразу зашумело, но в груди разлилось приятное тепло, а руки перестали дрожать.
- Повторить? – спросил хозяин гостиницы с легкой усмешкой.
Я покачал головой. Он сел напротив меня, плеснул виски себе, не спеша отпил. Я, наконец-то, сумел рассмотреть нашего спасителя. Он оказался моложе, чем мне показалось вначале. Смуглое лицо с широкими скулами и твердым подбородком, чуть вьющиеся, выгоревшие до белизны волосы, задумчивые серые глаза. Незнакомец имел приятную, располагавшую к себе внешность. И все же я никак не решался первым задать ему вопрос.
- С вашим другом все в порядке - словно отвечая на мои мысли, произнес он.
- Вывихнутую ногу я вправил, уложил его на кровать и дал хорошую порцию успокаивающего лекарства. Теперь он проспит несколько часов. А вы, если хотите, спрашивайте меня обо всем вас интересующем.
- Как вас зовут? – выпалил я.
Незнакомец отчего-то смутился.
- Мое имя… Зовите меня Джеймс.
- Очень приятно. А я – Петр, - несколько церемонно отозвался я и вздохнул, - Вопросов слишком много, уважаемый Джеймс. Они стаей комарья толкутся у меня в голове, и я не знаю, с чего начать. Может лучше, вы расскажете о себе, о том, как вы нашли нас и о месте, где мы сейчас находимся?
- Хорошо, постараюсь, – покладисто кивнул хозяин гостиницы.
Он встал, чтобы убрать бутылку на место, и тут я вдруг заметил, что наш спаситель изрядно прихрамывает.
- Вы тоже пострадали этой ночью? – встревоженно спросил я. – Может быть, вам нужен отдых? В таком случае все разговоры – потом.
Джеймс слегка поморщился.
- Не беспокойтесь обо мне. Это всего лишь последствия старой раны. Скоро они пройдут.
Он вернулся к столу и присел с заметным облегчением на лице. Побарабанил пальцами по деревянной столешнице и задумчиво сказал:
- Так вот – с чего бы начать? Хороший вопрос! Начну, пожалуй, с небольшого рассказа о месте, где вы оказались. Вам, наверное, доводилось читать, о путниках, спасающихся от разбойников в стенах монастыря? Я, конечно, не похож на святого отца, а моя скромная гостиница – вовсе не монастырь. Но, тем не менее, она способна укрыть тех, кого преследуют в своем мире недобрые силы.
Я помолчал, переваривая сказанное.
- Вы сказали «в своем мире». Значит, сейчас мы находимся не на Земле?
А где? В каком-то ином параллельном пространстве?
- Скажем так, в свободном от зла месте между мирами.
- И вы являетесь хозяином этого места?
- Скорее, его хранителем. Видите ли, - тут он заметно напрягся и помрачнел. - Когда-то я, в силу некоторых причин, был вынужден покинуть свой мир. Это было очень…тяжело. Но потом я почти сразу же оказался здесь. И получил эту почетную, хотя и несколько обременительную должность. Впрочем, я ни о чем не жалею.
- Вам часто приходится спасать кого-то?
- Не так часто, но порой случается. Видите ли, когда из разных, не самых приятных миров начинает лезть всякая нечисть, кто-то должен давать ей отпор. А попутно помощь и приют пострадавшим.
Он произнес эти слова совершенно спокойным тоном, не жалуясь и совершенно не гордясь собой. Так, словно говорил о тяжелой, но нужной работе.
- Мы сможем вернуться отсюда домой? – чуть дрогнувшим голосом спросил я.
Джеймс охотно кивнул.
- Конечно. Как только я пойму, что опасность миновала и вам больше ничего не грозит.
- Последний вопрос – вздохнул я. – Вы не знаете, случайно, чего от нас хотели эти черные монстры? Откуда они свалились на наши головы и с чего вдруг напали на нас?
Наш спаситель удивленно вскинул брови.
- Я только что сам собирался спросить вас об этом!
Эти, как вы изволили выразиться, монстры, явно были пришельцами из соседнего пространства. Не до конца воплотившимися в вашем мире, и оттого имеющими такой странный вид. Выходит, вы и сами не знаете, чего они от вас хотели? Странно, очень странно! Но, может быть, ваш друг в курсе дела?
- Вряд ли - пробормотал я. – Хотя, когда Влад очнется, спрошу его об этом. Но - не уверен в ответе. Он, конечно, писатель. Но сей «Этюд в багровых тонах» вышел явно не из-под его пера! Ни детективы, ни, тем более, фэнтези – его не интересуют. Он пишет опусы о личной жизни монархов. Но и они далеко не серия «Проклятые короли», откуда могли бы просочиться какие-нибудь палачи и отравители. У него - всего лишь любовь-морковь, белошыкйки,камеристки и прочие дамы полусвета, коих он исправно пристраивает в царственные руки. Так что мстить ему не за что да и некому.
- А разве там нет обиженных любовников и рогатых мужей? – усмехнулся мой собеседник.
Я мысленно пробежался по прочитанным когда-то «опусам» и отрицательно замотал головой.
- Вроде нет. Он хитро выстраивает сюжет таким манером, что у всех все в шоколаде. И пострадавших нет. Да и преследователи наши ничем не походили на обычных мужиков с семейными разборками. Ни пивного брюха, ни дрына в руке. Черные да плоские – как тараканы, которым мы тоже вроде ничего плохого не сделали. Одним словом – дело ясное, что дело темное…
- Ладно, отдыхайте пока – вздохнул Джеймс. – Подождем, пока ваш друг в себя придет. Может быть, у него есть какие-то догадки?
Я машинально кивнул. И пошел к лестнице.
- Какие там могут быть догадки? Наш бедный Владушка просто решит, что он спятил на почве творчества. Вопрос только – что Я-то в этом дурдоме делаю?!
И, самое главное, как из него выбираться? Ведь, если завтра вечером я не появлюсь на спектакле, меня с треском выпрут из театра. Что не желательно.
Но главная беда даже не в этом. Наша «молодежка» попала в Город исключительно благодаря тематике – ибо, где еще показывать Грина, как не в Крыму? На эту поездку многие театры облизывались – да их не пригласили.
И вот теперь, если из-за меня гастроли накроются медным тазом, радости у конкурентов будет, как говорится «полные штаны». Хм! Подводить товарищей как-то неучтиво. Но и бросать тут друга детства тоже никак нельзя. Кстати, о какой «опасности» говорил хозяин этого странного места? Новой встречи с монстрами? Но, возможно, их появление лечится солнечным светом? Или же – таблетками? В конце концов, это же не террористы, увешанные взрывчаткой!
Они – всего лишь неприятные тени. Что, если сказать им – «Тень, знай свое место»? Это, правда, уже не Грин, а Шварц – но все равно сказка.
Я затряс головой, пытаясь разложить мысли по полочкам.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью – мрачно пробормотал я, считая ступеньки. – Черт! Хоть к астрологу беги! Узнать – что там у нас плохого?
Тут я вспомнил протопопа Аввакума и заржал. Сей ученый муж в свое время о них весьма ядовито высказался: «с…ть идет, а в книжку смотрит – хорошо ли высерится». Ежели он с таким же «уважением» и про государей говорил, то не мудрено, что мужика сожгли. Он вообще – отважный был товарищ. Помнится, даже бубны у медведей отнять умудрился, когда они его аскетизму помешали.
Вот уж когда, действительно, лихие времена были! А у нас тут что? Почти что тишь и благодать. Крым – наш. Море, пляж, вокзал и прочие курортные радости. А монстры – так пить надо меньше! Или, наоборот, – больше!
Так и не решив – какое количество выпитого будет правильным, я зашел в комнату, где лежал Влад.
Строгая дубовая мебель в английском стиле, тяжелые занавеси на окнах, кровать размером с футбольное поле – одним словом, обычная спальня пятизвездночного отеля – ни больше, ни меньше. И никакого намека на Время и Место. Все вполне цивильно и буднично. Даже, если поверить, что мы в другом измерении, УВИДЕТЬ и ПОНЯТЬ это невозможно. Здесь не топят печь буфетом, ни кипятят чайник на лампе, не жарят конину на кокосовом масле и не воруют деревянные балки из разрушенных зданий. Обычная гостиница, коих на морском побережье обычно – тьма. Как, кстати, она называется? Вспомнил – «Суша и Море». Море, впрочем, присутствует исключительно за окнами. Я осторожно отодвинул штору. Морская гладь мирно блестела в солнечных лучах. Стоял почти полный штиль, легкий ветерок морщил изумрудную гладь, маленькие, игривые, как щенята волны, с веселым плеском набегали на берег и откатывались назад. Чуть подальше от берега в ясном синем небе кружились белые чайки, время от времени, опускаясь вниз и садясь на воду. Ровная полоска песчаного пляжа тяну