в мегаполисе.
Проблема ксенофобии приобретает в последние годы все большую остроту, создается впечатление, что сегодня она затрагивает если не все слои населения, то большинство из них. Острота этой проблемы такова, что ее изучением в последние годы занимаются специалисты самых разных областей, она волнует правозащитные организации, некоторые молодежные, региональные организации и пр. Теоретические аспекты изучения ксенофобии в России в течение длительного времени наиболее глубоко исследуются Л.Гудковым, именно на его идеи мы, в первую очередь, ориентировались при подготовке данной работы.
Жизнь в Москве в течение длительного времени резко отличалась от жизни в других городах и регионах, что традиционно вызывало к москвичам негативное отношение. Надо сказать, что со стороны москвичей это воспринималось как обидная несправедливость, но особой ответной агрессии не вызывало. Хотя бы потому, что возможности миграции были строго ограничены пропиской и другими обстоятельствами советской жизни, поэтому не было ощущения опасности захвата тех преимуществ, которыми москвичи обладали.
Еще больше различия в уровне жизни усилились в 90-е годы, когда стало общим местом представление о том, что нормально жить можно только в Москве: здесь сконцентрированы огромные денежные средства, есть работа, город растет и строится, а не рушится и приходит в упадок, как все остальные. В данном случае не важно, насколько все это соответствует действительности: как москвичи, так и жители других мест проверить это представление на истинность или ложность не могли и не хотели.
Концентрация ресурса в одном городе, каким бы большим он ни был, вызывает, во-первых, рост местного патриотизма, который всячески (и весьма успешно) формировался и поддерживался городскими властями. Естественно, представление о том, что везде, кроме Москвы-рая находится ад, вызывает желание этот рай сохранить, причем сохранить для самых его достойных – москвичей. Это является одной из важных причин ксенофобии ко всем приезжим, независимо от их национальности. В какой-то степени можно говорить, что это является одной из причин ксенофобии и в других крупных городах, жизнь в которых с точки зрения общественного мнения лучше, чем в малых городах или в сельской местности, но для Москвы такие представления типичны в гораздо большей степени. Это представление о собственной элитарности, избранности в противовес всей остальной нищей, непригодной для нормальной жизни стране создало предпосылки для создания сообщества москвичей в противовес всем остальным.
Однако, для формирования крупного сообщества такие простых оснований как «лучшая жизнь» явно недостаточно – здесь явно не хватает смыслов, содержательного богатства. На наш взгляд, именно ксенофобия эти дополнительные смыслы привнесла, а потому сыграла важную роль в том, что молодые москвичи в большей степени стали ощущать свою общность в качестве носителей особых, «элитарных», столичных ценностей.
Длительная привычка к противостоянию («холодная война», «железный занавес») была свойственна старшему поколению, которое всю жизнь находилось в ситуации «осажденной крепости» и «круговой обороны». Это ощущение жизни в «осажденной крепости» не осталось прерогативой именно пожилых людей. Оно отличается значительной стабильностью, присуще и молодым москвичам. Например, такое «оборонное сознание» продемонстрировали участники групповой дискуссии, проведенной в Москве весной 2004 года. В ходе дискуссии московские студенты заявляли, что они не сомневаются во враждебном окружении нашей станы, в существовании внешних опасностей, как военных, так и социально-экономических.
В советское время такие настроения касались преимущественно внешних опасностей, но в последнее десятилетие они дополнились ксенофобией внутренней, касающейся всех чужих, особенно относящихся к другим этническим группам, но не только. Важную роль при этом сыграли политика государства и политика столичных властей. Понятно, что такие настроения переносятся и на внутрисемейном уровне от старшего поколения к младшим.
Что касается Москвы, то тем дальше, тем больше она превращалась в особое образование – анклав внутри страны, в какой-то степени жителями она воспринимается как особое государство, границы которого необходимо охранять от внешней экспансии. Эту экспансию осуществляют две группы: русские мигранты и мигранты других национальностей. Первые из них не стали восприниматься как враги, но в нежелательных и опасных конкурентов они превратились. На этом уровне ксенофобию можно охарактеризовать как негативный катализатор локальной, городской консолидации.
Если ксенофобия ко всем мигрантам вообще играет в формировании именно московского сообщества, то этническая ксенофобия вписывает город в сообщество более высокого уровня – государственного, российского, русского. Надо сказать, что «этническая» ксенофобия, ненависть к «инородцам» успешно подогреваются как их собственными действия (теракты), так и государственной политикой – ксенофобия во время войны является необходимым условием для ее успешного (или даже малоуспешного) продолжения. Для того чтобы война воспринималась как легитимная, она должна иметь поддержку значительной части населения, а для этого должна легитимизироваться и ксенофобия.
В массовом сознании ксенофобия представляется воплощением патриотизма, о росте которого (как он понимается общественным мнением) свидетельствуют как многие социологические опросы, так и парламентский успех партии «Родина». Патриотами назвало себя в ходе данного опроса большинство респондентов – московских студентов и школьников, причем патриотизм они демонстрировали явно ксенофобского толка. Нам кажется, что сейчас в стране реально сложилась ситуация, когда можно вполне официально сформулировать национальную идею как идею патриотическую, а универсальный интегратор уже есть – демаркационная линия между своими «свои» и «чужими» проложена.[1]
В Москве разделение на «своих» и «чужих» происходит по двум критериям. Первый из них – этнический – не является специфическим для Москвы, он общероссийский (за исключением национальных образований). Второй, более высокого порядка – это принадлежность к общности «коренных москвичей».
Судя по ответам участников опроса, Москва, столица рассматривается как некий высокостатусный экономический, культурный, но дефицитный ресурс, то место, где у людей есть возможности, которых нет в других регионах России. Сразу скажем, что этот ресурс они высоко оценивают, но отказываются рефлексировать, почему именно они имеют на это право. Поскольку среди респондентов преобладали студенты, то для них это, прежде всего, возможность учиться в столичных вузах. Перспектива дальнейшего успешного трудоустройства тоже важна, но пока менее актуальна для них. Коренные москвичи считают, что права на обладание этим ресурсом носят аскриптивный характер: если ты родился в столице, то по праву рождения наделен дополнительными правами, которые не могут справедливо распределяться никаким иным образом. Напротив, для приезжих характерен достижительный подход: они не сомневаются, что столица – это мощный ресурс возможностей, не сомневаются и в том, что на него имеют право москвичи. Но, по их мнению, право на этот ресурс можно заслужить, и поступление в московский вуз – это первый шаг на пути завоевания этих прав.
Надо сказать, что такие различия во взглядах являются одной из отправных точек возникновения ксенофобии. Как показал опрос, московская молодежь абсолютно толерантно относится к своим русским ровесникам из других регионов до тех пор, пока те не покушаются на их права: проблемы начинаются в тот момент, когда они приезжают в Москву и вступают в конкурентные отношения с коренными москвичами. Здесь четким примером является отношение москвичей и приезжих к ЕГЭ, который облегчает последним возможность учиться в Москве. Открыто (на уровне межличностного общения) претензии не высказываются, но внутреннее напряжение возникает. Это проявилось в ответах студентах тех вузов, которые принимают студентов по результатам ЕГЭ, особенно в тех случаях, когда вуз относится к категории наиболее престижных: «Отрицательное появляется при поступлении в институт. У нас упрощается поступление для иногородних (ЕГЭ), а должно, наоборот, усложняться. Также и при приеме на работу преимущество всегда должны иметь москвичи», «Они приезжают и занимают наши места в лучших институтах, и им для этого делать ничего не надо - ЕГЭ», «Я считаю несправедливым тот факт, что приезжим проще поступить в вуз. Сдав ЕГЭ, они без экзаменов проходят в лучшие вузы страны, а мы, москвичи, такой возможности не имеем. Наши места заняты приезжими».
Естественно в расчет не принимается то, что для поступления в московский институт требуется получить исключительно высокий показатель по профильным предметам, то есть приезжают высоко подготовленные абитуриенты. Для респондентов они априорно не имеют право на равных (тем более, с преимуществом) конкурировать с московскими сверстниками. Интересно, что такое отношение не вызывает встречной агрессии. Приезжие респонденты в общем согласны, что не имеют особых прав по сравнению с москвичами. Более того, и москвичей и иногородних русских объединяет общий враг – это люди других национальностей, которые живут и работают в городе.
В ответах на вопрос анкеты «Кого можно назвать настоящим москвичом?» мнения коренных жителей города и приезжих существенно разделились. Для москвичей главным критерием является урожденность в городе, для приезжих – национальность. Так, среди респондентов, родившихся в Москве, 65% ответили, что настоящим москвичом можно считать человека, который родился и вырос в Москве, 41% - того, у кого и родители родились в Москве. Для приезжих «право рождения» также значимо, но гораздо слабее: данные варианты ответа выбрали 30% и 25%, соответственно. Здесь лидировал ответ «русского человека, проживающего в Москве» - 46%, то есть такого же человека, как они сами. Среди москвичей данное закрытие не пользовалось особой популярностью – 23%, то есть вдвое меньше.
Немалая часть участников опроса – молодых, образованных людей – полагает, что нерусского человека вообще нельзя считать москвичом – 42%, причем среди коренных москвичей и приезжих их примерно поровну. Это представляется важным, так свидетельствует о солидарной «этнической» точке зрения. Эту точку зрения не поддерживают лишь нерусские участники опроса. Впрочем, респонденты, которые не готовы позволить приезжему другой национальности называться москвичом, все же не отказывают ему в праве жить в Москве: только 15% респондентов заявили, что в Москве должны жить только русские (20% москвичей и 5,4% приезжих), в то время как 21% участников опроса полагает, что «Москва – город интернациональный, в ней должны жить представители разных национальностей».
Здесь различия между москвичами и приезжими оказались существенными: эту точку зрения поддержали чуть больше 10% коренных москвичей и 40% приезжих. Как мы видим, среди опрошенных москвичей точка зрения, что Москва – интернациональный (открытый!) город характерна для незначительного меньшинства. Но и среди приезжих, чувствующих свою второсортность по отношению к коренным москвичам, лишь менее половины согласны с этим мнением. Для большей части этой группы различия между приезжими-русскими и приезжими-нерусскими более существенно, чем между коренными и некоренными москвичами.
Приезжие молодые люди имеют возможность почувствовать, что сами не относятся к желанным гостям. Вероятно поэтому они в меньшей, чем москвичи, степени склонны соглашаться с экстремистски-ксенофобными высказываниями.
Исследование показало, что к притоку людей в Москву отрицательно относятся как коренные москвичи, так и приезжие, но коренные жители столицы относятся к мигрантам намного более негативно. Оценивают миграцию в Москву из других регионов России и из-за рубежа, как отрицательное или скорее отрицательное явление для жизни горожан 70% москвичей и 50% приезжих. Тех, кто считает, что приток людей в город оказывает положительное влияние на жизнь горожан, не нашлось вообще, с более умеренным высказыванием (это сказывается «скорее положительно, чем отрицательно») согласилось 13% москвичей (преимущественно этнически не русские) и 31% приезжих. Значительная часть респондентов (17%) затруднились ответить на этот вопрос.
Как мы видим, подавляющее большинство молодых москвичей отказываются считать, что миграция в Москву является положительным явлением. Но и 70% приезжих не видят в миграции положительных черт. Очевидно, что приехавшие в Москву студенты-россияне никак не склонны идентифицировать себя с иноэтничными мигрантами. Они полагают, что как русские люди имеют право находиться в Москве наравне с коренными москвичами, но отказывают в этом праве нерусским. Интересно, как «оправдывают» свое пребывание в столице некоторые нерусские студенты. Один из них, удмурт по национальности дописывает в анкете, что «в Москву могут приезжать представители тех национальностей, которые проживают в России более 100 лет».
Что касается москвичей, они не объединяют в своем сознании всех приезжих в одну группу, русские мигранты для них предпочтительнее, поскольку являются только конкурентами, но не врагами, как «инородцы», как называли в некоторых анкетах приезжих нерусских. Что касается приезжих русских, то они себя не относят к «завоевателям», как их воспринимают москвичи, считают, что оказались в городе по этническому праву, а вот «нерусские» для них такие же враги, как для коренных москвичей. В этом смысле, по их мнению, они ближе к москвичам, чем к мигрантам других национальностей, хотя с москвичами и не сливаются.
Все же о своем маргинальном положении они никогда не забывают. Не случайно, положительно ответили на вопрос «Некоторые люди считают, что в нашем городе в последнее время стало жить слишком много людей других национальностей. Согласны ли Вы с таким мнением?» 88% москвичей и лишь 60% приезжих. Тем не менее, среди представителей обеих групп такая точка зрения оказалась преобладающей.
Чем же грозит Москве появление большого числа людей других национальностей – в массовом сознании преимущественно кавказцев? Отвечая на закрытый вопрос, москвичи и приезжие разошлись во мнениях. Для первых предпочтительными оказались два варианта ответов: «Русским становится страшно жить в родном городе» и «Русские перестают чувствовать себя хозяевами родного города» - 51-52%, далее следует ответ «Город становится грязным» - 42,5%. Среди иногородних лидировал также вариант ответа «русским страшно жить» - 54%, далее следует «город становится грязным» - 40%, то есть в этом две группы продемонстрировали солидарность. Но вот вариант «русские перестают чувствовать хозяевами» отметили лишь 30% приезжих, почти вдвое меньше, чем москвичей – для них это несущественно, так как они сами не чувствуют себя хозяевами, во-первых, и город для них не родной, во-вторых, хотя они и стремятся слиться с «коренным населением», интегрироваться в него.
В качестве открытого вопроса респондентам было предложено высказаться, в чем, на их взгляд, выражается влияние приезжих на жизнь города. Всего свои соображения высказал 71% участников опроса, причем у 84% из них отношение было отрицательным, у остальных амбивалентным или положительным. Понятно, что положительное мнение высказывали либо нерусские респонденты, либо приезжие, да и встретилось оно в небольшом числе анкет.
Положительные оценки притока людей в Москву можно подразделить на две группы. Приезжие респонденты пытались показать, что их появление в городе важно и полезно для него, то есть они (такие как они) городу нужны. Москвичи видят в появлении мигрантов положительные черты только в тех случаях, когда считают: без мигрантов, при соблюдении ряда условий, городу не обойтись и с этим приходится считаться. Приведем такие высказывания коренных москвичей: «дешевая рабочая сила нужна городу», «они выполняют низкооплачиваемую работу», «никто из москвичей не идет на такую низкопробную работу», «приток людей из регионов заполняет дыры в трудовых резервах – чернорабочие, грузчики, дворники». Из анкеты в анкету варьируется одна и та же тема: люди могут приезжать в Москву, если они полезны и без них не удастся обойтись. А полезными они могут быть столице при условии низких притязаний. В том случае, когда они не выступают конкурентами москвичам, их социальный статус и экономические запросы заведомо ниже, чем у рожденных в Москве. Иными словами, речь идет о рабском труде, который молодые москвичи считают оправданием и ценой за право жить в мегаполисе тем людям, которые этого права не имеют. Создается впечатление, что для ряда молодых москвичей такие приезжие не только отличаются по статусу, но и не воспринимаются как люди вообще. И, между прочим, именно потому, что они со своим низким статусом согласны, а «низкопробную» работу выполняют с готовностью. Другое дело, что такие люди вызывают презрение, а не ненависть, как конкуренты.
Что касается приезжих-русских, то здесь высказывания направлены на то, чтобы показать - мы нужны городу, без нас городская жизнь была бы недостаточно динамичной: «город отбирает лучшее», «динамика, обновление городской жизни», «конкуренция – положительное явление», «приезжают люди, полезные городу». Динамика – ключевое слово таких анкет, приезжие пытаются доказать, что их появление в Москве препятствует застою, делает мегаполис еще более «городским», то есть эти студенты претендуют на то, чтобы быть катализатором городских, урбанистических черт в Москве, и в этом прочитывается оправдание их появления в городе.
Гораздо более многочисленны и разнообразны ответы, которые характеризуют ксенофобию, ненависть москвичей к приезжим, особенно инонациональным. Здесь можно выделить несколько направлений, рассмотрим эти группы в порядке убывания числа ответов. Всего было получено 136 высказываний, наиболее многочисленную группу (48) составили те, которые можно условно обозначить «проблемы коммуникации». По числу высказываний эта группа обогнала группы «криминал», «городские проблемы» и «они – не такие, как мы».
Обратим внимание на реакции которые показались несколько неожиданными. По мнению ряда респондентов, именно по вине приезжих русские люди, москвичи становятся хуже, теряют свои «природные» достоинства, в частности, доброту и терпимость: «мы их не любим», из-за них «мы становимся раздражительными», из-за них появляются «всеобщая враждебность, недоброжелательность», «расслоение общества», из-за них «мы обеспокоены национальным вопросом», они «раздражают москвичей, ожесточают нас», они виноваты, что «мы их ненавидим», «из-за них появились скинхеды» и, наконец, «они портят москвичей своим существованием».
Итак, существуем «мы» и существуют принципиально иные «они» - классическая ситуация ксенофобии. По своим качествам «мы» и «они» прямо противоположны, не пересекаются. Когда «их» становится слишком много, а их, по мнению молодых москвичей, в Москве чрезмерно много, «мы» не выдерживаем, меняемся, теряем идентичность, перенимаем те качества, которые имманентно присущи «им». Но вина за то, что мы становимся хуже, лежит исключительно на «них»: если они уедут, перестанут раздражать «нас», то мы вернемся к своему природному идеальному существованию и восстановим свои «природные» же качества. Судя по ответам молодых москвичей, страх потери идентичности из-за постоянного контакта с «ними» переживается очень остро.
То, что «они» являются нашими природными антагонистами, не вызывает у респондентов сомнения. Личностным качествам и поведению приезжих посвящен целый ряд высказываний. Основными свойствами этих людей являются «наглость», «некультурное поведение», «грязь». Проблеме «грязи» посвящено много исключительно экспрессивных высказываний: грязными называют самих приезжих-кавказцев, они делают город грязным, грязным называют их отношение к москвичам, особенно женщинам. Понятно, что «грязь» выступает здесь в значительной степени понятием метафизическим: это «скверна», от которой надо очистить город, это опасность, зараза, угроза перерождения. При этом на смену городской культуре они несут собственное бескультурье, тем самым, уничтожая город, затягивая его в пучину, в болото, то есть тоже в «грязь».
Таковы «природные» личные свойства приезжих. Что касается их поведения в чужом городе, в котором они и появляться-то не имеют права, то главная к ним претензия – они не хотят играть по правилам, которые предлагают москвичи. Уже отмечалось, что они готовы принять людей для выполнения «низкопробной, низкооплачиваемой работы» при согласии на статус рабов или изгоев. Но когда происходит по-иному, и некоторые приезжие не принимают таких правил, это вызывает у юных москвичей не только возмущение, но даже некоторое недоумение. Они не сомневаются, что рождение в Москве наделяет их всеми правами на город, а прочим эти права не даны, и их возмущает, когда появляются люди, отвергающие такое «естественное» разделение статусов: «они ведут себя не как гости, а как хозяева», «для города это хорошо – дешевая рабочая сила, но они наглые, начинают считать себя хозяевами», «они стараются занимать высокие посты, иметь власть, ведут себя нагло. Создается впечатление, что они считают себя, а не нас настоящими хозяевами».
Незваный гость, с Кавказа оказывается действительно «хуже татарина», к татарам москвичи относятся намного толерантнее, чем к кавказцам. Не случайно, что в большинстве таких анкет сочетаются выражения «ведут себя как хозяева» и «ведут себя нагло». Действительно, они ведь грубо нарушают условие подчиненности, предложенное москвичами, что и расценивается как наглость.
Вернемся к тем отрицательным последствиям, которые, по мнению участников, опросов имеет для Москвы миграция. Следующую группу составляют ответы, касающиеся роста социальной напряженности. Здесь основным пафосом высказываний является то, что приезжие вытесняют москвичей с их законных мест: занимают рабочие места (какие именно никогда не указывается, но понятно, что очень выгодные и ценные), места в институтах (понятно, что в наиболее престижных), занимают по праву принадлежащие москвичам квартиры, из-за них перегружен транспорт и пр. Фактически, речь идет о тех же причинах ксенофобии, что и в предыдущих группах ответов – приезжие оцениваются как конкуренты, причем конкуренты успешные. А если учесть, что «они» по мнению москвичей не имеют право на такую конкуренцию, в лучшем случае могут рассчитывать на места, на которые в силу их непрестижности и низкой оплаты не претендуют сами москвичи, то можно представить, насколько остро реагируют респонденты на успех (реальный или мнимый) приезжих в этой конкуренции.
Наконец, последняя группа ответов (наименее многочисленная – 27 высказываний) касается криминализации городской жизни. Половина высказываний этой группы касается роста преступности в городе, в остальных отмечаются терроризм (всего 9 упоминаний), ввоз наркотиков (3), появление в городе мафии (1 упоминание).
Русские москвичи не только считают себя хозяевами своего города, но и людьми иного свойства, чем приезжие инородцы – они наделяют себя всеми положительными качествами, их – всеми отрицательными. При этом враждебность к чужим для значительной части юных москвичей не является чем-то, чего следует стыдиться, скрывать. Напротив, большинство опрошенных расценивают ее как норму, даже гордятся ею: «Они вызывают у москвичей негативное отношение вполне оправданно. Многие приезжие относятся к Москве как к временному месту проживания, поэтому позволяют себе мусорить и не уважать москвичей А ведут они себя неподобающим образом – некультурно. Что же, москвичи должны это прощать?» или «В их хамстве виноваты мы, москвичи, мы не должны этого допускать!!!», «Многочисленность нерусских влияет на культуру г. Москвы. Тем самым нерусские (чурки) с каждым годом наглее, они (чурки) затмевают великую русскую культуру. Этого нельзя допустить!».
Отсюда вполне логичным становится, что молодые москвичи считают себя вправе на некоторые действия по дискриминации приезжих. Другое дело, что для них это не дискриминация, а борьба за собственные права и благополучие родного города.
Как коренные москвичи, так и приезжие русские вполне солидарны, что правильно было бы регулировать национальный состав города, не впускать в столицу или высылать из города представителей других национальностей. По-видимому, это вполне укладывается в сложившиеся нормы, во всяком случае такая идея практически не вызывает протестов, указаний на противозаконность таких мер. Около 10% участников опроса (только москвичи) полагают, что «Москва переполнена, надо закрыть ее для всех». На первом же месте по частоте оказался ответ, что «в Москву нельзя пускать тех, кто представляет потенциальную опасность для жителей города» – 57%, далее следуют ответы «тех, кто не принимает правила поведения, сложившиеся в Москве» - 28%, «всех кавказцев» - 26% и примыкающий к нему «только чеченцев» - 8%.
На провокационный вопрос «Скажите, пожалуйста, представителей каких национальностей Вы не хотели бы видеть в Москве?» не последовало протестов, а 76% респондентов сделали свои конкретные предложения, причем некоторые составляли целые списки. Абсолютное большинство студентов и школьников, принявших участие в опросе, оценивают свой статус как достаточный, чтобы принимать решения о праве других людей жить в Москве. Столь явно выраженная негативная идентификация, по-видимому, связана с отсутствием позитивных способов создания крупных общностей, и ксенофобия по-своему, но достаточно успешно решает эту задачу.
Если просуммировать высказывания, то главными «открытыми», актуальными врагами являются кавказцы, которые «затмевают» другие народности, традиционно вызывающие ксенофобию. Особенно это относится к цыганам и евреям, отношение к которым не стало положительным, но негатив по отношению к ним отошел на второй план. Респонденты называли врагов наиболее актуальных, те этносы, которые всплыли в их сознании в первый момент. Интересно, что в числе «нежелательных элементов» назывались также украинцы, белорусы, молдаване, которые для некоторых респондентов точно также ассоциируются с рынками, как кавказцы.
Амбивалентные точки зрения согласуются с выбором подсказа, что «Москва – русский город, но в ней могут жить представители разных национальностей». В данном случае парадигма ответов та же самая: «В принципе Россия, конечно, для русских, но «правильные» инородцы при известных условиях могут здесь жить тоже». В ответах на вопрос о лозунге «Россия – для русских» позиции данной категории респондентов можно подразделить на три группы. Представители первой из них просто указывают, что согласны с этим лозунгом, но лишь частично: «Отчасти согласен, отчасти это плохо», «Отчасти это конечно так, но есть здесь и проявление дутого патриотизма», «Это правильно, но не совсем», «Согласна наполовину», «Я думаю, что этот лозунг правилен. Только если мы поедем в другую страну, то что, вернемся со сломанной шеей?».
Представителям второй группы этот лозунг представляется правильным и справедливым, но нереальным, а потому о нем и говорить бессмысленно: «К сожалению, это всего лишь лозунг, который в нынешних условиях невыполним», «Хорошо это или плохо, но как бы мы не пытались, не удастся оградиться от остального мира ни с помощью «китайской стены», ни «железного занавеса». Так что этот лозунг нереален».
В остальных ответах (третья группа) респонденты ставят условия проживания нерусских в русской стране: их должно быть не очень много («В России могут жить люди других национальностей, но их должно быть не так много», «Надо, чтобы был баланс русских и инородцев»), они должны «правильно» себя вести («Все зависит от отношения этих людей к русским», «Они не должны вести себя нагло и агрессивно по отношению к русским», «В России должны жить только честные и порядочные люди других наций», «пусть живут, лишь бы русские оставались хозяевами в своей стран), или проводится сегрегация - правом жить в России наделяются представители не всех национальностей: «В принципе могут жить все, но кроме чурок», «кавказцам здесь делать нечего, а остальные – всегда пожалуйста», «Я против таких лозунгов. Но в России я категорически не желал бы видеть американцев»).
Ответы респондентов данной группы являются в той или иной мере ксенофобскими, лозунг «Россия – для русских» кажется им не вполне удовлетворительным, но разумные черты они в нем находят. Главное же, что они не сомневаются в правомерности такой постановке вопроса, для них Россия – прежде всего русская страна и статусное и человеческое превосходство русских для них несомненно.
Почти половина респондентов, ответивших на данный вопрос, полностью поддержали идею лозунга. Это свидетельствует о том, что в общественном сознании такая точка зрения не является не маргинальной и далеко не всегда ее следует стыдиться.
Здесь также короткие ответы («Да, это так!!!», «Этим все сказано!», «Для кого же еще?», «Я за! Целиком и полностью поддерживаю!», «Я согласна! В России должны жить только русские!») сочетались с более развернутыми. При этом ответы отличались повышенной экспрессией, экзальтацией, каждая фраза заканчивалась восклицательными знаками (нередко несколькими), что должно было характеризовать важность темы, ее значимость для респондента. Ничего похожего не встречалось у противников лозунга «Россия – для русских» или согласных с ним только частично.
Уже отмечалось, что для всех участников опроса (русских) Россия является ценностью, которая должна быть доступной не всем, а для москвичей еще более высоким уровнем значимости обладает их город, права на которые имеют, во-первых, русские, во-вторых, рожденные в этом городе. Поэтому те москвичи, которые дали положительный ответ на данный вопрос, как правило, предлагали дополнить этот лозунг словами «а Москва – для москвичей». По-видимому, для них именно такое сочетание представляется наиболее правильным и потому оптимальным.
В течение 90-х годов постоянно проходили дискуссии по поводу национальной идеи, делались попытки эту идею сформулировать, создать. Это не случайно, так как государство (да и многие граждане, число которых год от года растет) чувствовало, что в отсутствие универсальных интеграторов идет процесс разрушения крупных сообществ, который лишь в малой степени может компенсироваться на микроуровне (семейные ценности). Можно сказать, что на национальную идею существовал заказ не только «сверху», но и «снизу». Выработать национальную идею не удалось по объективным причинам: ее нельзя придумать, спустить сверху. Тем не менее, в стране (и в Москве) шли, все более распространяясь, процессы, которые имеют прямое отношение к национальной идее – это рост ксенофобии, который, понятно, не рассматривался таким образом, но и не встречал и не встречает никакого отпора со стороны государства.
Заключение.
Человечество мигрирует постоянно, но культурные механизмы делают миграции не разрушающей силой, а созидательной. Интергируясь в другие общества, пришельцы обогащают культуру. Одновременно они запускают механизмы борьбы с энтропией и защиты прав автохтонов. Но чем интенсивнее развитие культуры, тем безболезненнее эта ассимиляция. Там, где замедляется культурное развитие, истончается культурный слой, миграции и этногенез идут быстрее, а следовательно — больше возможностей для антагонизма. Ксенофобия возникает как неосознанный комплекс, обусловленный архаическими моделями, регулирующими жизнь социума. Концептуализация или идеологизация этих инстинктивных проявлений возможна там, где отсутствует рефлексия, осознание наличия инстинктивного антагонизма. Когда антагонизм осознан, культурный процесс связывает и концептуализирует эти архаические комплексы, переводя их в латентную форму. И, по всей видимости, это единственный цивилизованный ответ на вопрос, что делать с ксенофобией. Комплексы надо обсуждать, культурно «обыгрывать», рефлексировать, высмеивать и осознавать.
Если говорить о том, как будет развиваться ситуация в будущем, то здесь нужно отдельно рассматривать две проблемы - будущее собственно ксенофобии и перспективы исповедующей ее части российского общества.
Последние несколько лет ксенофобия в России держится на стабильно высоком уровне - 55-60% опрашиваемых социологами российских граждан поддерживают ксенофобские призывы (хотя и в разной степени). С одной стороны, это плохо, поскольку почти 2/3 граждан в разной степени разделяют ксенофобские лозунги, то хорошего в этом мало. С другой стороны, то, что этот уровень сохранялся практически неизменным даже после серии терактов, увенчавшихся захватом школы в Беслане, говорит о том, что резервы для роста ксенофобских настроений к настоящему моменту исчерпаны. Возрастание количества сторонников лозунга 'Россия для русских' или увеличение численности людей, полностью разделяющих этот призыв может произойти лишь в случае резкого ухудшения экономической ситуации в России, когда вновь активно обострится конкуренция за выживание на рынке труда и ниши, занимаемые 'чужаками', окажутся востребованными. Но и сохранение нынешнего уровня ксенофобии чревато (правда, уже не сию минуту, а в некоей перспективе) значительными проблемами. Постоянное педалирование лозунга 'Россия для русских' может разбудить утихший было во второй половине 1990-х национализм меньшинств, вспышка которого способна разорвать Россию на куски. Кроме того, в случае сокращения притока мигрантов (а мигрантофобия является составной частью современной ксенофобии) Россия буквально через два-три года столкнется с нехваткой рабочих рук, без чего любое удвоение ВВП, как и сохранение статуса великой державы, просто невозможно.
Что же касается борьбы с ксенофобией, то здесь необходимо сочетание двух вещей.
1. Важная составляющая борьбы с экстремизмом - учебные программы, пропагандирующие толерантность в школах и вузах.
В рамках данной программы:
· Министерство образования и науки РФ обязано усилить комплекс мероприятий по воспитанию толерантности в школах.
· Необходимо издавать массовыми тиражами книги, обучающие культуре межнационального диалога, развенчивающие шовинистические мифы.
· Должны появиться специальные просветительные теле- и радиопередачи, воспитывающие в обществе нетерпимость к расизму, ксенофобии и любым иным формам этнической неприязни, вместе с тем пропагандируя успешный опыт мирного сосуществования народов, культур и традиций.
· Нужно восстановить существовавшую ранее систему кружков, клубов и т.д., где могла бы заниматься молодежь, поскольку пустоту, возникшую после исчезновения подобной системы, заполнили пропагандисты ксенофобских взглядов.
· Необходимы также программы по интеграции иммигрантов в российское общество, включающие такие элементы, как иммиграционная амнистия, бесплатные курсы изучения русского языка, обязательное посещение школ детьми иммигрантов.
2. Важнейшая мера по борьбе с ксенофобией связана со СМИ. Требуется немедленно прекратить разжигание ксенофобии в массмедиа, когда популярные газеты и журналы представляют те или иные народы в виде преступников. Правозащитные организации должны осуществлять общественный контроль деятельности правоохранительных органов, активнее сотрудничать с ними по противодействию ксенофобии, предоставлять экспертов, обращать внимание на активность идеологов шовинизма, снабжать справочно-методической литературой, знакомить с международным опытом противодействия расизму и дискриминации, активизировать российскую интеллигенцию, вовлекая ее в антифашистскую деятельность.